Предисловия нет
Я прочел двенадцать стихов первой главы, то есть только вступление, а точнее, лишь часть вступления, так как вступление составляют первые две главы. И лишь затем следует вдохновенная и страстная речь патриарха Иова. Совершенно ясно, что здесь мы имеем книгу времен патриархов. Все обстоятельства указывают на то время, и ни на какое иное; и прежде чем мы начнем рассмотрение книги, необходимо сказать, что она, по-видимому, была написана во времена Моисея, и возможно, самим Моисеем. Но некоторых людей смущает тот факт, что в Библии она идет после книги Есфири. Это никак не связано с датой написания. К историческим относятся книги от Бытия до Есфири, на последней из которых они заканчиваются, затем начинаются поэтические книги: Иов, Псалмы, Притчи, Екклесиаст и Песня песней. Поэтому здесь нам необходимо вернуться назад, так как поэтические книги, конечно же, были написаны не после исторических, а одновременно с ними, и мы можем легко понять, что книга Иова относит нас к тому же самому времени, что и первая историческая книга. Все способствует тому, чтобы показать это.
Например, Иов приносил жертвы всесожжения; это делалось со словами: "Может быть, сыновья мои согрешили". Но то не была жертва за грех, которая явилась бы естественной, если бы была принесена после закона, а не до закона; а жертвы, обычно приносимые Авраамом, Исааком и Иаковом при всех обстоятельствах, были жертвами всесожжения. Так что здесь, в самой первой главе, мы находим очень простой признак; и мы читаем, что в то время было очень своеобразное идолопоклонство. Книга Иова была написана после всемирного потопа, до потопа не было идолопоклонства. Конечно, теологи говорят об этом предмете то, что им нравится, и они очень часто говорят то, что совершенно необоснованно, так как им нравится думать, что должно было быть идолопоклонство и поэтому оно было. Однако для этого вообще не было основания - это всецело плод их воображения. Дело в том, что самое раннее идолопоклонство представляло собой поклонение солнцу, луне и звездам, и на протяжении всей этой книги мы увидим, что это было единственное идолопоклонство, на которое ссылается Иов. Именно такое идолопоклонство было распространено в то время, и лишь затем оно стало обретать более деградированные формы.
Поэтому могло показаться, что Иов жил задолго до автора книги, но Иов жил в то время, когда существовало идолопоклонство. Об этом упоминает только он один, говоря в защиту самого себя, что он не был виноват, - это одна из мыслей, которая владела умами его троих друзей. Я полагаю, что они были ортодоксальными людьми того времени, но, подобно ортодоксам всех времен, они имели узкое человеческое представление о Боге. Как правило, ортодоксальность представляет собой лишь распространенное мнение о религии, и хотя в этом присутствует доля истины, ортодоксальность, конечно же, гораздо лучше неортодоксальности, но все же это не вера и не духовное осуждение, которое является следствием глубокого познания помыслов Бога. Нам необходимо лишь помнить, что когда писалась эта книга, тогда было написано очень мало, возможно, только Бытие. Я сужу так потому, что нет никаких ссылок на закон. Если бы что-то было написано после того, как был дан закон, то мы могли бы ожидать определенных иллюзий, но здесь нет никаких упоминаний об этом.
Есть и другой факт, который поможет нам в определении даты, - это возраст Иова. Ему было по меньшей мере сто сорок лет. Некоторые полагают, что он жил еще сто сорок лет после всех своих бед, но для этого нет никаких оснований. Это всего лишь образ в последней главе, и я считаю, что это действительно означает полный его возраст, период его жизни, а не время после того, как на него намеренно обрушились несчастья. Причину этого я объясню немного позже. Итак, если это возраст Иова, то это показывает, что нам не нужно воображать себе больше, нежели то, что возвещает Слово, и, следовательно, он умер, вероятно, в более раннем возрасте, чем Иаков. Иаков жил меньше, чем Исаак или Авраам. Таким образом, это, по всей видимости, указывает на возраст патриарха, и все обстоятельства совпадают с этим.
Но в книге есть и другой примечательный и особый факт. Она совершенно выходит за рамки Израиля. Тогда, конечно же, существовало ядро Израиля; жили Авраам, Исаак и, возможно, Иаков, и ясно, что этот благочестивый язычник извлек большую пользу из познаний того, что Бог раскрыл в своих отношениях не только с теми патриархами, но и с обрядами тех, кто жил прежде. Я говорю "обрядами", потому что Писания еще не было. Если в то время и была написана какая-либо из книг Писания, то, по-моему, это могла быть только книга Бытие. Но этого было слишком мало. Книга Бытие является одной из наиболее назидательных книг во всей Библии, и она примечательна тем, что представляет собой своего рода питомник (с которым она уже сравнивалась до этого), из которого все зачатки, все ростки вырастают, можно сказать, в кустарники и деревья или во что-либо подобное, - здесь все это мы имеем в их начале.
В этом отношении книга Бытие во многом соответствует книге Откровение: первая является, собственно говоря, предисловием к Библии, а последняя - самым подходящим ее заключением; и вы обнаружите, что между ними есть связь, которая более поразительна, чем между любыми двумя другими книгами Писания. Например, сад-рай Бога и древо жизни - о них вы узнаете уже в самом начале книг Бытие и Откровение. Мы читаем о них во второй главе обеих упомянутых книг. Это является откровением более высокого порядка, основанном на том же рае, который известен всем читателям из книги Бытие. Далее, этот страшный персонаж -сатана, змей; в Откровении он назван "древним змием" явно со ссылкой на книгу Бытие. О змее - враге - говорится во всевозможных отношениях. Мы видим, что о нем говорится как о сатане в 109-ом псалме, и так же говорится о нем в 21-ой главе первой книги Паралипоменон. Там сатана искушал Давида и преуспел в этом; он вовлек Давида в великий грех, навлекший тяжелые страдания на народ, которым так гордился Давид; и так народ был лишен своей силы, потому что Давид возгордился их силой. И затем в книге пророка Захарии мы вновь читаем о них. Весьма абсурдно представление о том, какое место отведено в книге Иова сатане. Но это есть закономерное явление - как раз то, что необходимо; и это есть главная истина, которая должна быть представлена для обсуждения и обсуждена в данной книге.
Некоторые религиозные люди очень любят говорить о книге Иова как о драме, своего рода священной драме. Я думаю, что лучше им драму предпочесть для себя, а книге оставить ее собственную красоту и простоту и не давать ей определения весьма низкого земного характера. Это - подлинная дискуссия, великие дебаты. Это не вопрос о том, как нечестивым иногда позволено преуспевать и ждать суда Бога, который будет лишь потом; здесь обсуждается гораздо более серьезный вопрос: "Как происходит так, что сейчас страдают праведные, совместимо ли это с божественной справедливостью и почему праведный человек должен страдать гораздо больше, чем любой другой? " Именно это и обсуждается в книге, и ее цель заключается в том, чтобы показать, что есть не только Бог, совершенно справедливый и добрый, но и враг, злонамеренный, невидимый и активный. И все это представлено в книге совершенно вне связи с Израилем. Это удивительно для рационалистов и иудеев, ибо у них были свои рационалисты, так же, как и христианство сейчас имеет своих рационалистов. Это были люди, которые всегда принижали значение Слова, очеловечивали Слово и далее связывали его с традицией и всевозможными историями, придуманными для того, чтобы исправить Слово и сделать его приятным для читателей, которые не были удовлетворены истиной, но были рады забавным историям так же, как и сейчас люди, которые не могут наслаждаться евангелием, пока не прочтут эти истории.
Здесь, в этой удивительной книге, описывающей реальные события, мы имеем Духа Бога. Иудеям это не понравилось, и вы прекрасно это понимаете. Как! Язычник говорит в более строгих понятиях, чем Иаков, наш отец Иаков, Израиль! Писание показывает Иакова весьма неопределенно; он был истинным чадом Бога, но человеком, чья плоть была очень мало укрощена, и человеком, который был, естественно, склонен к лукавым путям, - я считаю, что "хитрый" для него является самым подходящим современным словом: хитрыми были пути его матери и ее брата, и всех, кто был связан с избранным родом. Иаков наследовал немного этой крови, и следствием того, что он не осуждал себя, не подчинялся Богу и не полагался на Бога, было вовлечение себя в большие неприятные ситуации и попытки выходить из них довольно непристойным образом.
Все это действительно предоставляет нам чрезвычайно важный урок, но он совершенно не такой, как в книге Иова. Здесь сам Бог ставит человека перед сатаной. Мы видим примечательное действие, о котором я сказал, где "сыны Божии" приходят вместе, чтобы, как мы полагаем, явить свое преклонение перед самим Богом на небесах. Вы знаете, что "сыны Божии" используются как посланники, и, в соответствии с этим, мы имеем описание особого дня, когда они пришли; это был определенный, а не какой-то день. Этого слова нет ни в авторизованном, ни в исправленном издании, но здесь оно подразумевается. Эти "сыны Божии" явно являются ангелами, которые были заняты исполнением своей миссии божественной благодати и милости, ибо Он любит использовать других. И именно это нам здесь показано. Поэтому и мы, каждый из нас, имеем свое дело, каждый из нас исполняет свою миссию - все поручения мы получаем от Христа. Мы являемся членами в теле Христа, а каждый член исполняет свою функцию. Весьма интересно, что Бог призывает членов тела Христа для исполнения того, что Он мог бы сделать без них. Ему угодно, чтобы они познали свое место и чтобы они осуществляли свою миссию в течение того недолгого времени, пока мы ожидаем Христа. Это придает месту христианина большое достоинство, а также весьма серьезную ответственность. Это составляет часть божественных путей.
Из всего этого явствует, что был день, когда пришли ангелы и сатане было позволено войти в их среду. Это поразительный факт, который вообще не ограничивается только этим местом в Писании. Мы читаем об этом и в Откровении - последней книге Нового Завета. Там мы находим, что наступит день, когда сатана и все его воинство будут изгнаны с небес. И это же учение изложено в послании Ефесянам, из которого мы также узнаем, что мы должны сражаться с этими силами не только на земле; такая большая привилегия имеется для верующего, обладающего уделом на небесах. Почему же христиане в основном не верят этому? Потому что они верят самим себе, а не Богу. Потому что они слушают то, что они называют теологией, а не Библию, и, как следствие этого, они теряют всякое ощущение божественной силы, они все более и более начинают верить не только человеческим представлениям о Библии, но рассказам иудеев, которые совершенно необоснованны. Дело в том, что ничто так не свидетельствует о силе и терпении Бога, чем то, что лукавый и его воинство все еще имеют доступ к небесам. Они еще не ввергнуты в ад, а лишь выброшены, чтобы оставаться на земле. Мы знаем, что это произойдет, но не раньше, чем мы будем вознесены на небеса. Некоторые люди полагают, будто сатана и его воинство изгнаны с небес, чтобы устраивать путь для нас, но это совершенно противоречит Писанию. Восхищение прославленных святых на небеса произойдет прежде, чем лукавый и его воинство будут побеждены Богом, прежде, чем Он их изгонит и выбросит, не позволив больше никогда возвращаться. И все потому, что Бог обладает абсолютной властью сделать это в тот момент, когда Он это совершит, потому что Он осуществляет главное дело, и частью того, что составляет его удивительные пути, является дозволенное присутствие греха. Он дает сатане любые преимущества, потому что Он обращает всю его злонамеренность и всю его власть для продолжения своего собственного пути со своими чадами, и примечательно то, что об этом мы читаем в книге Иова. Этому есть очень хорошее подтверждение в сцене, которая описывается в третьей книге Царств, и я обращусь к ней (гл. 22), чтобы лишь подтвердить это, а именно к тому месту, где повествуется о Михее - человеке, которого не выносил нечестивый царь, потому что тот никогда не говорил ему ничего доброго. То есть Михей не был льстецом. Как правило, цари не любят никого, кроме льстецов, и этот пророк очень раздражал нечестивого царя. Добрый царь Иосафат согрешил именно в том, к чему склонны сейчас и мы, - в общении между светом и тьмой, между праведными и неправедными, общении с тем, что полностью противоречит Богу таким благожелательным способом, который не причиняет нам каких-либо больших неприятностей. Нам нравится легкая дорога, нам не нравится прямая дорога, нам не нравится дорога, которая требует веры, - и все это ведет к нашей собственной гибели. Михей, когда он подходит к такому моменту, говорит о той же сцене, к которой мы подошли здесь. Бог задал тогда вопрос: "Кто склонил бы Ахава..?" Это был поклонявшийся идолам царь Израиля, с которым подружился Иосафат, что обернулось для него скорбью, оскорблением Бога и ничем хорошим для Ахава, ибо он пал; он ни на йоту не одержал победы в том, что было угодно Богу. Доброе поведение Иосафата никоим образом не было добрым для Ахава, но, напротив, Ахав вовлек Иосафата в то, что было недостойно Бога и его чада. Злой дух сказал, что он пойдет и склонит Ахава. Несомненно, он сделал это с помощью лжепророков Ахава.
Петр говорит о лжеучителях, делающих такое же плохое дело, что и лжепророки в Израиле. Они были лжеучителями, потому что истина уже была явлена. А те были лжепророками, когда истина еще не была явлена, когда еще не пришел Христос, когда все было в будущем. Сейчас же есть важная и блаженная истина: Сын Бога, который есть истина, пришел и дал нам понимание, чтобы мы знали его. Поэтому сейчас и идет речь об учении. Нет ничего более разрушительного, чем то, что противоречит Богу и его Слову. Мирской человек может осуждать это, и, более того, человек может быть плохим примером по своему внешнему проявлению, но все это отличается от характера Иова.
Здесь об Иове говорит не только автор, но и сам Бог в самых ярких выражениях. Автор пишет: "Был человек в земле Уц". Земля эта, вы знаете, была близ Едома, на границе с Едомом (и, по-видимому, все друзья пришли оттуда); этобыла большая пустыня на востоке Палестины, между Палестиной и Евфратом, где постоянно туда и обратно кочевали бедуины, кочевые племена, некоторые из которых были потомками Авраама, а некоторые - Измаила. И сказано: "И был человек этот непорочен {Прим. ред.: в английском переводе Д.Дарби - "совершенен", "безупречен"}". Подразумевается, что в нем не было зла; но в Писании это слово не значит "непорочный", а в Ветхом Завете оно употребляется по отношению к человеку совершенно здравому. Здравый человек - это не только лишь высоконравственный человек, но и человек, который правильно относится к Богу. Но, будучи здравым в этом смысле, он был "справедлив" с людьми. "Непорочен, справедлив" - это характеризует отношения: одно - к Богу, а другое - к людям. То и другое должно быть взаимосвязано. Главной чертой его была "богобоязненность". Другой главной чертой было то, что соответствовало этим двум понятиям - отвержение, или удаление от зла; он не хотел иметь с ним ничего общего. Так что здесь мы читаем о богобоязненности - главном корне его здравости, или "непорочности", и удалении от зла - главной черты его "справедливости". А затем идет повествование о его семье.
Примечательным является это великое испытание, и очень утешительно для нас, что все это уже имело место на земле, за исключением испытания Христа. Книга Иова противоположна этому. Здесь мы читаем о человеке, глубоко испытуемым сатаной. Но что представляют собой искушения Иова по сравнению с искушениями Господа? И я отношу сюда не только искушения Иова, но и его конец. Концом Иова было то, что он познал Бога полным сожаления и внимательного милосердия, а концом Господа Иисуса в этом мире был крест. Иов был ввергнут в прах муки, а Христос был ввергнут в прах смерти. Господь говорит о самом себе (Пс. 22) как о черве; и каким же было то наказание, которое постигло его, когда Он был на кресте?! Чем является ужасное состояние тела Иова по сравнению с наказанием наших грехов?
Между этими двумя фактами есть еще и другой. В этой книге мы прочтем (сейчас я забегаю вперед, но во вводнойлекции вы должны были ожидать этого), что Иов позволил себе выражаться и думать о Боге так, что это было самым большим бесчестием для него самого. Он проклял свой день, что, конечно же, было крайним падением, и это падение весьма полезно отметить для нас. Чем Иов отличался от любого другого человека на земле в свое время? - Терпением. Вы слышали о "терпении Иова". И именно в этом он совершил прегрешение. Он стал нетерпелив со своими друзьями, и я должен заметить, что они были наиболее значительным пробным камнем, эти три человека, и здесь было все, чтобы Иов исполнился негодованием от их плохих мыслей о нем; потому что они все думали, что он, должно быть, виновен в каком-то неизвестном для них грехе, который и был причиной всех этих страданий. Такова была ортодоксальная идея в те времена, и таковой она остается по сей день. Если происходит что-либо очень испытующее, то, значит, что-то не так с этим человеком! Если о нем говорят очень плохо, то мудрецы зла утверждают: "Дыма без огня не бывает".
Примечательно то, что Бог дал эту книгу с целью искоренения всего того чрезмерного безрассудства, всех тех совершенно недобрых, жестоких мыслей людей, чтобы совершить другое, полностью отличающееся от этого, а именно: какой бы ни была власть сатаны, Бог единственный обладает подлинной властью, и только Бог обращает все это в благословение испытываемого человека и во славу Бога. Так что это лишь начало круга в его пути в те ранние времена, потому что, как я уже отмечал, тогда, возможно, была написана только одна книга, книга Бытие, и больше, как мне кажется, ничего, и поэтому книга Иова представляет собой одну из самых величайших книг, которые когда-либо были написаны, осмелюсь даже сказать, во всей Библии. Я не принимаю во внимание другие книги - как можно их принимать во внимание? Я имею в виду Библию. Нет ничего более удивительного для тех, кто надлежащим образом заглянет в эту книгу, и поэтому я надеюсь, что некоторые познакомятся с этой книгой более близко, чем были знакомы прежде.
Мои слова будут напрасны, если не приведут к такому результату. Именно это является моей целью, и наряду с этим- благословение наших душ. Здесь явно, с одной стороны, находится Бог, а с другой - человек и сатана. Вы не должны думать о старом трактате, который имел распространение среди нас. Написанный добрым христианином, но допустившим очень большую ошибку, он утверждал, что Иов был обращен только в конце своей жизни. Это нонсенс! Иов обратился сразу, как только заговорил Бог. Неужели вы полагаете, что Бог мог бы так говорить о необращенном человеке, как сказано: "Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле" (ст. 8)? Вы легко можете понять, что иудеям это не нравилось. Не нравились такие, как Иов. Язычник, согласно истории, согласно книге, согласно истине; не было никого, подобного ему! И все же это было так. Это не подразумевает, возлюбленные друзья, огромную долю истины, которую знает всякий и на основе которой изменяется не его состояние пред Богом, а великолепное ее использование. Вы найдете людей, которым известна истина, но совершенно без принципа, совершенно без страха пред Богом. Вы найдете людей, которые знают довольно много, но используют все это лишь для того, чтобы возвысить себя, иногда ради денег, иногда ради имени. Но все это чрезвычайно ненавистно Богу. А здесь мы встречаем человека, который не знал и не мог знать многого в те дни, но все же использовал это наилучшим образом. Он жил верой в это, верой в самого Бога, и в результате не оказалось на земле никого подобного ему - непорочному, справедливому человеку, "богобоязненному и удаляющемуся от зла".
И здесь Бог дает нам подтверждение того, что сказал о нем вдохновенный автор. Откуда мысль, что он был необращенным человеком?! Она свидетельствует лишь о том, что люди придерживаются тех понятий, которые владеют ими. Они воображают себе, будто обращение означает оправдание. Это вовсе не то, что означает обращение. Обращение в действительности означает первое обращение к Богу в то время, когда мы все еще далеки от этого, когда у нас еще нет соответствующей веры в искупление, когда мы еще не можем знать, что наши грехи устранены. Но на самом деле у нас есть новый свет, мы ненавидим свои грехи, мы признаем свои грехи и обращаемся к Богу. Это начало, а не конец. Есть, конечно же, и другое значение слова, то есть когда мы вновь возвращаемся после того, как оставили его, но это не относится к Иову, так как Иов до этого времени не оставлял Бога, в то время он не отвращался от Бога. Он был в самом тяжелом горе, и это не удивительно, потому что Христос еще не пришел, не было осуществлено дело искупления. Как же он мог иметь мир и ту свободу, на которую мы имеем право не только через веру в Христа, но и в деле Христа? И одна из главных целей книги заключается в том, чтобы показать, что не имеет значения, каким хорошим может показаться человек; если он подвергнется испытаниям в том, каков он сам по себе, в своем сердце, то он сломится. И моим уделом будет показать особенности этого, а сейчас мы явили перед собой великую истину, и именно она является ключом ко всевозможным трудностям. Здесь проявляет инициативу не сатана, а Бог. Именно Бог движет здесь всем, и если это привело к такому ужасному испытанию Иова, то как же утешительно узнать об этом! Иов не знал этого, но мы знаем это; именно это здесь показывает мир, однако Иов не имел никакого представления о том, что до того, как его постигло на земле все это наказание, на небесах с ним были связаны определенные действия.
Неужели вы полагаете, что Бог думает только о Иове? Неужели вы думаете, что Бог не думает о каждом из вас? И это в присутствии падшего ангела. Неужели вы предполагаете, что это было чем-то исключительным? Особенным был рассказ об этом, дозволение этого, особые обстоятельства этого, но принцип остается одинаковым для каждого верующего. Бог в своей высшей любви и благодати находит наслаждение в своих детях, причем гораздо большее, чем мы находим в своих. А вы знаете, что это значит для родителя.
Итак, Бог находит больше наслаждения не столько в Иове, сколько в нас. Я думаю, что мы не заслуживаем этого, ибо это является совершенно иной вещью. Любовь вообще не подсчитывает заслуги. Любовь изливается, потому что Бог есть любовь ради его собственной славы в Господе Христе. И теперь Он может сделать это по справедливости, Он может сделать это действенным образом. Но до того, как пришел Христос, до того, как излился полный божественный свет, имели место ужасные страдания. Тем не менее Бог позволилвсе это, именно Он начал это; а если начинает Бог, то как же Он закончит? - Достойно самого себя. Это не только исправление - это полное самоосуждение в душе. Бог в своих удивительных путях не ожидает дьявола. Он начинает. У Бога есть свое чадо, и когда появился этот невидимый, активный, злонамеренный враг в своих неутомимых передвижениях по земле туда и обратно для того, чтобы причинить вред, Бог сказал: "Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова?" Враг воспринял это как вызов. Бог же прежде всего наложил некоторые ограничения, и это Он делает всегда. Он всегда позволяет это лишь до определенной степени. А в данном случае это было сделано до такой степени, чтобы могло стать уроком навсегда после того, как была написана книга, которая смогла бы пролить свет на великую битву добра и зла для всякого чада Бога с этого дня и поныне. "И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?" Это является лишь долей эгоизма и сказано в его собственных целях. Как он судил об этом? - Исходя из своей природы. О, как это опасно судить о чем-либо по самому себе! Наиболее благословенно судить по слову Бога. "Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей [Бог позволил ему попробовать]; только на него не простирай руки твоей".
Это было первое испытание. Здесь представлена очень важная вещь. Сатана показал себя Богу, но он скрывается от людей, чтобы еще больше их обмануть. Мы читаем о том, что пришел вестник, когда все еще было в порядке. Ни один человек в этой части Востока не процветал так, как Иов, но он являлся тем человеком, которому суждено было разорение. То же самое должно было произойти с его сыновьями и дочерьми. Так это и случилось. Здесь нам представлена прекрасная картина общественного счастья и семейной радости, в чем и находил наслаждение Бог; но все это превратилось в ничто, в ничто обратились все дети Иова - все, что он имел самого дорогого для себя, и вся его собственность. "Волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне [это были люди, которые обычно передвигались по стране с севера на юг] и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе". Когда говорил этот человек, то пришел кто-то, но не из савеян и халдеев: "Огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков". Толпы людей, разумеется, сравнивались со стадами, и все они были уничтожены, а вместе с ними и отроки. А когда он говорил, пришел другой и рассказал о халдеях. Они были врагами, грабителями, пришедшими с востока, в то время как савеяне пришли с севера и напали на верблюдов - самую ценную часть собственности Иова, и увели их. И спасся только один, чтобы возвестить об этом несчастьи. И затем наступил самый последний момент - сильный ураган охватил дом со всех сторон. Никакой обыкновенный ветер не смог бы совершить такого. И он обрушился и разрушил все, что было там и уничтожил всех, кто был там в тот день - в праздничный день, который отмечали все вместе.
И как же это сказалось на Иове? Очень немногие из обращенных смогли бы поступить так, как Иов. "Тогда Иов встал и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою и пал на землю и поклонился". Теперь он был наиболее любящим человеком, исполненным милосердия и доброты даже для незнакомых. Что же это значило для него - потерять все, не только свою собственность, но даже всю свою семью? И он сказал: "Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" Вы не сможете представить себе более счастливого и решительного выражения совершенного благочестия, исходящего из глубоко испытанной души. "Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге", то есть того, что противоречило бы всей его сущности.
Следующая, 2-я, глава представляет дальнейшее испытание. Вновь пришел сатана; в первый раз он потерпел неудачу, а теперь он сказал бы: "Ах, вот он каков! Он не думает о своей семье, он не думает и о самом себе. Он сам ближе самому себе, чем вся его собственность и его дети". Здесь вы видите, что все было ужасным образом превращено в ложь и злобу. Мне нет необходимости вдаваться в подробности, но здесь мы видим ужасные последствия этого. Теперь сатана говорит: "Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него", то есть он не посчитается с тем или иным, как бы это ни было ему близко. Кожа, вы знаете, находится снаружи. Но только задень его плоть и его кости, задень его за живое и тогда увидишь, во что превратится вся его благочестивость! И Бог допустил это. Он лишь сказал: "Только душу его сбереги". Если бы Бог позволил убить Иова, то сатана положил бы конец всем испытаниям. Это совсем не значит, что Бог запретил убийство, чтобы пощадить Иова, - именно это и предпочел бы Иов, так как он выразил свое глубочайшее горе из-за того, что ему не позволили умереть. Он говорил о том, что как это ужасно, что ему позволили родиться, чтобы перенести все это. Если он родился, то почему Бог не позволяет ему умереть? Это было бы самым большим облегчением. Все его мысли были направлены на то, чтобы быть с Богом. Но именно Бог дозволил все это ужасное испытание, которое дало портрет человека, полностью охваченного страданием и горькой мукой, испытывающего боль днем и ночью. И здесь он был, как представляют его люди, в пепле, ибо в этой ужасной муке он начал скоблить себя с головы до ног.
Многим из вас знакома ужасная зубная боль, но это сравнительный пустяк - ведь это только зуб. И все же многим трудно вынести даже такую боль; мы начинаем стонать, и весь дом, возможно, переживает из-за нашей зубной боли. Но подумайте о том, как это не похоже на то, когда болят все зубы (и это тоже относительный пустяк); как это не похоже на то, когда кровоточат не только все пальцы, хотя и это очень трудно вынести, но все тело с головы до пят в каждой его части без исключения; это одна из самых тяжелых болезней, какие только известны среди тяжелейших болезней на Востоке. Этому самому благочестивому из людей с позволения Бога пришлось познать такую болезнь, чтобы сделаться еще более праведным, чем до того, когда он не знал никаких испытаний. Именно это и явлено нам в данной книге, и даже тогда Иов не согрешил. Даже тогда он был отмечен не только величайшей благодатью в своей собственности, но и самым примерным терпением в своем несчастье. Если бы Бог остановился на этом, то не было бы никакого урока. Все обернулось бы во славу Иова. Но у Бога было нечто (теперь все это уже имело место), о чем сатана ничего не знал, о чем сатана не имел никакого представления. Знал лишь Бог. В сердце Иова было то, что непременно должно было проявиться, и цель этого показана здесь. Мы видим, что Бог повелевает, чтобы пришли три верных друга Иова. Они услышали об этом. На Востоке новости распространяются очень быстро, особенно плохие. Все они знали, что с их близким и уважаемым другом Иовом произошло нечто ужасное, и, отправляясь из различных частей страны, они пришли одновременно. Их настолько поразило ужасное страдание Иова, что они не могли ничего делать, кроме как рыдать и раздирать свои одежды, и, как нам сказано, они сидели на земле семь дней, ни слова не говоря Иову. Они пришли сюда, чтобы утешить его, но они были настолько поражены увиденным, что допустили мысль о том, что Иов, должно быть, был повинен в чем-то ужасном. Как могло случиться такое, чтобы Бог допустил это, если не было какого-либо ужасного греха, о котором они ничего не знали!
И в этом все они ошибались. Но именно это принесло Иову ужасный позор. Ни единого слова сожаления, ни единого слова утешения от его друзей - не было ничего, что обычно происходит в таких случаях. Человек способен вынести горе и не сломиться под его тяжестью, если он один; но когда приходят люди, от которых он ожидает сочувствия, а вместо этого они выказывают недоверие - что Иову сразу же показали, - то он не сможет этого вынести. Однако Иов и тогда не проклинал Бога. О нет, он не впал в это, как ожидал дьявол, но он проклял свой собственный день, свою судьбу. Я не говорю, что это было подобающим; я вовсе не намерен утверждать такое. Но все же это является сутью сказанного Иовом после семи дней молчания, семи дней полного оцепенения от величины страданий, причиненных его ближайшими друзьями, и поэтому нам не следует удивляться, что он так разразился.
Мне не нужно останавливаться на каждом слове этой главы (гл. 3), но все ведет к одному: "Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! Деньтот да будет тьмою". Иов говорит высоко поэтичным языком, но языком глубокого чувства и эмоций. Таков подлинный характер лучшей поэзии; это язык глубочайших чувств и эмоций. И Иов начинает говорить таким языком - языком поэтической прозы, - который и сохраняется до самого конца книги. Но главным моментом является оплакивание своей ужасной судьбы, того, что он вошел в мир, чтобы выносить такие ужасные страдания. Где подобное вы находите во Христе? "На сей час Я и пришел". Господь, принимая это, чувствовал, глубоко чувствовал. Ему была причинена боль в духе. Он чувствовал это, но принял. Иов же не мог понять, хотя его страдания не были сравнимы со страданиями Христа, - не мог понять, почему святой Бог допустил такие страдания. Это было непостижимо для Иова.
И до самого конца главы нам раскрывается эта идея с различных точек зрения в самой прекрасной манере. Итак, вы видите, что я не собираюсь разбирать подробно каждую фразу в этой книге - это заняло бы у меня довольно много времени, но я намерен раскрыть то, что мне представляется существенным божественным помыслом, насколько я смог это постичь, чтобы тем самым помочь моим братьям, которые не смогли полностью оценить уроки Бога относительно этого. И поэтому я буду касаться остальных частей книги. Их можно озаглавить как "нападки, намеки и обвинения друзей Иова, их увещевания из-за его горя и подозрение в чем-то очень плохом, а также ответ на это Иова". Я буду рассматривать все это в оставшейся части книги, пока мы не дойдем до места, где все они замолчат. Иов скажет свое последнее слово, друзья умолкнут, и на сцене появится новый человек, а затем придет Бог, как судья, чтобы разрешить этот спор; и в конце концов - главная развязка и разрешение всего: Иов, признав свою вину, оправдан; Иов признал свою вину полностью, тогда как его друзья - нет. Они не были повергнуты так, как Иов, но они были огорчены, когда обнаружили, что не правы, и тут они начали кусать свои губы и языки от досады, и за них нужно было молиться - они должны быть спасены заступничеством Иова; но это мы увидим в самом конце. А пока достаточно.
Я прочел первые восемь стихов четвертой главы. Здесь завязывается большой спор, основанный на внезапном гневе Иова, который уже полностью преодолел несчастье, посланное на него Богом. Как благочестивый человек, Иов прекрасно знал, что Бог мог бы предотвратить это, если бы не имел в этом своего определенного намерения, которое было неведомо Иову. И об этом необходимо сказать несколько слов, прежде чем мы увидим, что сатана совершенно исчезнет. Он был окончательно поставлен в тупик. Сначала ему было дозволено лишить Иова всего, чем тот обладал, даже его собственных детей - его сыновей и дочерей; вся его собственность была отобрана у него. Едва ли найдется такой христианин, для которого это не было бы ужасным испытанием. А затем последовало еще более тяжкое испытание, ибо когда сатана увидел, что ему не удалось настроить Иова против Бога, уничтожив все его имущество и семью, ему была дана другая возможность для ввержения Иова в несчастье. Для Иова было бы большим облегчением, если бы сатане было дозволено убить его. Иов вообще не боялся того, что могло быть после смерти, но испытание должно было состояться в этом мире. Речь идет не о том, что было бы после, но Иов должен был узнать и преподать урок другим, что это все происходит сейчас не в согласии с Богом и что основы этого не являются само собой разумеющимися; и то, что дозволено Богом, вовсе не является его волей. Они не служат и божественной славе, за исключением того, что Бог в результате всегда обращает их на пользу своей мудрости и благодати, хотя внешне кажется, что дела идут плохо. И теперь друзья Иова заняли совершенно противоположную позицию, утверждая, что этововсе не было плохой стороной, но, напротив, то, что произошло, было очень хорошим средством постижения того, как это воспринимал Бог; если бы они поступали хорошо, то ничего плохого не произошло бы с теми, кто утверждает, что являются Его рабами и последователями. Несомненно, они находились в очень удобном положении в жизни и им были неведомы испытания; фактически они вообще не хотели бы служить намерениям Бога. Бог избрал человека, который был лучше всех троих, взятых вместе. Он выбрал человека, которого Он особо любил за его честность, но тем не менее Иов должен был узнать, каким он является. Дело было даже не в том, что он сделал. Они никогда не смогли выйти за пределы того, что совершил человек. По их мнению, должно было произойти нечто плохое. Никто (и это действительно так) не смог увидеть иного, а это свидетельствовало лишь о том - и это они не хотели сказать в самом начале, - что он, должно быть, лицемер. Они судили об Иове по тому испытанию, которое он был призван выносить, в то время как истина проявляется постепенно, очень медленно, и в конце концов она обнаруживается полностью, хотя Иов совершенно не представлял себе, каким будет конец. Сейчас Иов помышлял только о том, как бы умереть, чтобы больше не подвергаться таким мукам. Это убивало человека хуже, чем колесование, это изнуряло его самыми ужасными муками и несчастьями; и как же Бог, которого он знал, мог допустить такое? И все же он верил, что именно Бог заставляет переносить его все это; и все это осуществлялось не сатаной, а его друзьями! Какой же серьезный урок! Наши друзья иногда могут причинить нам самое худшее, что только возможно. Именно так они и поступили по отношению к Иову. Тем не менее Бог никогда не перестает действовать - Он намеревался обратить все к большему благословению Иова. Но тот вообще ничего не знал, как все это будет, а знал, как казалось, лишь то, что не было другого праведного человека, который был призван страдать так, как он. Однако как же это могло произойти, если Бог любил его? И он всегда думал так, он полностью верил в это, потому что человеческая сущность такова, какова она есть, и потому что дьявол таков, каков он есть, и также потому, что самые ближайшие друзья, какие только были у Иова, лишь увеличили его несчастье вместо того, чтобы хоть немного помочь ему. И это было наиболее сложным хитросплетением; и такова в действительности книга Иова. Так что в данном смысле это весьма значительная и своеобразная книга, и, более того, она полна наставлений, потому что была написана прежде, чем был дан закон. Если бы закон уже был дан, то он исправил бы все чрезвычайно тщательно, потому что закон был системой божественного управления людьми на земле, под которым все было хорошо с теми, кто поступал правильно, а тех, кто поступал неправильно, постигали беды. Это было очень похоже на то, на чем настаивали друзья Иова. Но мы знаем, что подобные мысли естественны для души человека, который верит, что Бог поступает с нами так, как мы того заслуживаем. Иов прекрасно знал, что в ином мире такого не будет; в этом он ничуть не сомневался. И это действительно так; у него не было ничего подобного той основе познаний, которую мы имеем в обладании Христа, того Христа, который совершил благостное и несомненное искупление, условие чего мы постигаем божественной благодатью и что будет существовать всегда. Более того, Христос является тем, кто приводит нас к познанию Бога каждодневно во всем, что встречается на нашем пути, во всем, что может испытать сердце или совесть каждый день. Это тот же совершенный закон Бога, который находится и во Христе; и нам необходима большая мудрость, чтобы познать, как применить Христа во всевозможных трудностях. Но примечательно то, что именно близкие друзья Иова, ибо они действительно были близки ему и он прежде также был им близок, - именно они начали смотреть на него подозрительно. Они слушали бедного Иова в его страстном вопле от этого ужасного страдания, которое его постигло. Он смог бы вынести все, если бы их здесь не было, он смог бы вынести все, если бы на него никто не смотрел. Он мог бы посетовать Богу, и он, несомненно, сделал бы это, но трое друзей довели его до критического состояния. Они сидели на земле в течение семи дней, глядя на несчастного человека, слушая его вопли и думая о том, что после всего этого он успокоится! Они не имели никакого представления о том, как он страдал, они были совершенно безразличны, они были очень спокойны и думали, что они были мужчинами! Но Бог думал иначе; и Иов знал в глубине сердца, что они совершали большую ошибку и что они неправильно понимали не только Иова, но и самого Бога. В этом он был совершенно прав; единственное, чего он не допускал никогда во всех спорах, так это того, что это происходило не из-за какой-то скрытой нечестивости и не из-за малейшей доли лицемерия. Нет, нет и нет; все они ошибались в этом, и он никогда бы не отказался от этого, пока куколь не превратится в ячмень. Он прекрасно знал, что такое не могло произойти. Так оно и было. Он был твердо уверен в этом и боролся за это.
Все это выявляло нечто неприглядное - глубочайшее негодование, которое Иов испытывал из-за несправедливости своих друзей. Он не мог не знать, что они были не правы, и он не мог не чувствовать этого, пока не был тем, кто не испытывал к ним никакой любви и уважения; но он чувствовал негодование как раз из-за того, что любил и уважал их, и поэтому для него все было так болезненно. Он очень хорошо знал, что означало их угрюмое молчание, что в их сердцах не было соответствующего сочувствия по отношению к нему. И они находились там, все время плохо думая об Иове и боясь высказать эти мысли. Но Елифаз в конце концов набрался храбрости; а так как он был самым старшим из них, то, конечно же, обладал большим спокойствием, достоинством и самообладанием, чем все остальные. Он осмелился говорить только извиняющимся тоном. Он сказал: "Если попытаемся мы сказать к тебе слово, - не тяжело ли будет тебе? Впрочем кто может возбранить слову [это было настолько поразительно, что Иову пришлось высказаться довольно резко]! Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял". Елифаз допускал отличные качества своего близкого друга в прошлом, но что означало все это неистовство сейчас? Да, он настолько изменился, что первый взгляд на него заставил их разорвать на себе одежды и броситься на землю. Они были поражены его видом. Казалось, что с ног до головы он был покрыт тем, что свидетельствовало об ужасном воспалении и действии того, что можно было назвать лютой проказой, покрывавшей его тело до такой степени, что по телу даже ползали черви и оно было покрыто земным прахом. Разве он не бросался в пепел, чтобы найти то, что принесло бы ему облегчение? Кроме того, исчезли все утешения, все, что он имел, чтобы облегчить свои страдания.
Для них все было очень хорошо; им было удобно; они не испытывали боли и потому даже в малейшей степени не могли постичь ужасных страданий благочестивого Иова. И теперь Елифаз осмелился сказать, что Иов был добр по отношению к другим; но как же произошло такое, что он не мог наставить самого себя? И теперь, когда наступило это несчастье, он должен был быть примером! Да, мы все должны быть примером, мы все должны быть подобны Христу, и особенно мы должны быть подобны Христу, когда находимся в несчастье и когда наиболее сильно страдаем, но такое не всегда происходит с христианами. По крайней мере, Иов не смог избежать выражения своих мук, и это должно было проявиться тем или иным способом: плачем, слезами и воплями, когда боль наиболее глубоко поразила его существо. Но был и тот, кто страдал без единого стона и кто всегда покорно склонялся. Был тот, кто принимал от Бога самые презрительные и горькие преследования, вплоть до признания веельзевулом, тот, у кого не было собственного дома и кто полностью зависел от других людей (некоторые из них были бедными рыбаками, а другие женщинами), которые следовали за ним, желая таким способом послужить ему.
Так это и было с Господом! Он знал, каковы чувства человека по отношению к этому. Вы прекрасно знаете, что любой человек, в котором есть хоть немного духа, любит быть независимым и что его более всего раздражает полная зависимость от так называемого милосердия других людей. Был Господь славы, но наступило время личного страдания. Мы можем постичь лишь незначительную часть того, что произошло на кресте, того, что Господь испытал, приняв крест, потому что Он никогда не настраивал свое сердце не впускать того, что должно было произойти, и всегда проходил через испытание прежде, чем оно должно было состояться. А мы пытаемся не думать об этом. Иногда люди также предпринимают меры для укрепления тела против ощущения этих испытаний и мук, но Господь Иисус поступал не так. Нет, Он не хотел пить уксус, смешанный с желчью, - Он не желал принимать того, что могло бы убить его чувство, Он отказался от этого. Это была чаша, данная человеческой милостью для обычного преступника, чтобы убить боль, чтобы стать своего рода снотворным, как мы обычно говорим. Но Господь не позволил этого. Нет, нет; Он не позволил для себя никакого обезболивающего. Все это прекрасно; мужчины и женщины стараются принимать обезболивающее даже при удалении зуба; но все это не может сравниться со страданием, которое постигло Господа Иисуса. Тем не менее Он возопил: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" Но в нем не было ничего подобного воинственному духу Иова.
Несомненно, друзья Иова были чрезвычайно язвительными людьми, и именно это раздражало его; и все же Господь был совершенной противоположностью этому. И это наиболее поучительная вещь, которую мы должны помнить, когда читаем книгу Иова; мы должны смотреть на это более тщательно, чем я могу позволить себе в своих лекциях, то есть вам непременно нужно читать ее самим, фразу за фразой, слово за словом. Я могу дать только лишь вспомогательный набросок - время не позволяет мне останавливаться на этом более подробно. Наиболее поразителен контраст между лучшими людьми в положении, которое никоим образом не может быть сравнимо со страданиями Христа. Итак, был Иов - предмет определенного раздражения и глубочайшего подозрения со стороны троих своих друзей, которых даже и не следует упоминать вместе с ним.
И теперь Елифаз подходит к этому. Он говорит: "А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом". Да, несомненно, это не затронуло Елифаза столь сильно. Он очень сожалел, и, несомненно, ему было легко сказать. Разве это не его страх, его надежда, его уверенность, "непорочность" его путей? В нашем переводе {Прим.ред.: имеется в виду авторизованный перевод английской Библии. То же самое можно сказать и о синодальной русской Библии} фраза из стиха 6 передана очень плохо. Подлинное значение заключается в следующем: "Не была ли твоя благочестивость твоей увереностью, а безупречность твоих путей - твоим упованием?" Здесь есть два предложения, только эти два предложения, и они подлинно связаны между собой. Он поражен так, что забыл свой страх, а также свою надежду, которая была у него прежде. Он не мог говорить о вере в искупление, потому что таковой не было вообще, - все благословение для ветхозаветного святого было в том, что еще наступит. Но тем временем страх Бога давал ему надежду, что Бог позаботится о нем, и эта надежда была гораздо лучше, чем то, что он сказал: "Непорочность путей твоих". Да, он не был лицемером, и когда мы думаем о христианине, то это является недостаточным основанием. Почему? Христос есть наше упование. Нашим главным источником надежды являются не наши непорочные пути - только Христос дает нам совершенную надежду пред Богом. Так что Елифаз говорит только соответственно тому смешению, которое было постоянно, пока Бог не дал откровения Ветхого Завета.
Однако всегда было смешение преданности с верой в Христа, который должен прийти, - надеждой на Христа, который придет. Именно по этой причине не могло быть надежного мира. В таком состоянии находятся сейчас многие люди. Они смешивают свою личную верность с Христом. Но каково же последствие всего этого? Смешение самого себя с Христом всегда влечет за собой разрушающие последствия, всегда нарушает и затемняет основу нашего мира. Я должен иметь мир всецело вне самого себя. Я должен иметь надежду, основанную на том, у кого нет вообще никаких пороков и кто совершил дело, которое дало мне возможность быть без порока пред Богом. Именно это и совершил Христос.
И все же пока еще не наступило время для того, чтобы все это прояснилось. Но так, как сказано в нашем переводе от 1611 года, я действительно не смог бы понять это, и я очень сомневаюсь, что вообще кто-либо смог бы понять это. В сущности это передано очень несовершенно, и наши переводчики, я убежден, не понимали этого. Это весьма распространено в книге Иова, где таких неправильных переводов, я думаю, больше, чем в какой-либо иной книге Писания. Прежде всегоона написана очень древним языком. Я наверняка знаю, что немцы скажут совершенно противоположное, но это уже их традиция, они любят противоречить тому, что принимает каждый истинный верующий, они любят сдвигать все основания веры, и, сделав это, они могут сказать: "Вон Библию!" Именно это и грядет, таков будет конец. Так что они не окажут много помощи, каково бы ни было их исповедание.
"Вспомни же, погибал ли кто невинный..." - теперь он подходит к ложному самоутешению. "Вспомни же, погибал ли кто невинный". Ну, а что же с Авелем? Я начинаю с самого начала в Библии, я начинаю с яркого примера в Библии. "Погибал ли кто невинный". Да, был Авель, который погиб. Мы говорим о гибели в этом мире; Иов никогда не говорил об ином мире, и они смотрели не на иной мир, а на этот. Речь вообще шла не о вере, речь шла о видимом; они делали свои выводы только из того, что видели. Но это всегда является ложным основанием для верующего. "Погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?" Это вновь произошло. Авель был праведным, и он был искоренен неправедным человеком; Авель был совершенно невиновен, но это произошло потому, что Бог принял жертву Авеля, чего не смог вынести Каин. Таким образом, он погиб, что касается жизни в этом мире, и только это обсуждается в наших стихах книги Иова. То был главный вопрос между ним и его друзьями. Именно это и происходило; они сделали из этого вывод, что Бог имел против Иова очень серьезное обвинение. Ничего подобного. Бог смотрел на Иова с восхищением и допустил коварный план сатаны и его таинственные действия, чтобы испытать Иова, сатана же пытался заставить его сказать против Бога, так сказать, проклясть Бога; но это ему не удалось, и он должен был быть устранен, чтобы никогда не появляться вновь. Но это было осуществлено другим способом, самым последним, какой только можно было ожидать: Бог через друзей подвел Иова к проклятию, но не Бога, а своего собственного дня, когда ему было позволено жить, и Иов жаловался только на то, что ему не было позволено умереть, прежде чем все это постигло его. Он не видел того, что Бог намеревался сделать; он еще не познал того урока, который Бог намеревался преподать ему. Елифаз очень живо и ярко показывает, каков был основной и совершенный принцип: "Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его". Но это не является абсолютным правилом. Были такие, что орали и сеяли нечестие, и они много посеяли в этом мире и обрели благосостояние и честь, они стали царями и императорами. Было крайне недальновидно говорить так, как говорил он: "От дуновения Божия погибают [иногда это действительно так, и Иов никогда не отрицал этого, не превращал это в абсолютную истину или абсолютную ложь] и от духа гнева Его исчезают".
Затем он вводит образ львов, чтобы показать, что как бы силен, велик и непревзойден ни был лев, он может быть сокрушен; так же это происходит и с людьми, которые выступают в роли львов в этом мире. Затем он представляет видения ночи. Он говорит очень серьезно. Бог часто использовал видения ночи. Действительно, у нас есть нечто гораздо лучшее, у нас есть сон дня, явившегося во плоти, у нас есть видение Бога, показывающего самого себя, и Бог говорит и действует для нас в этом мире греха и смерти. Но человек ссылается на то, что видел и слышал: "И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет". Очевидно, не было достаточно благодати, которую он имел; благодать не заставляет людей бояться таким образом. Именно осуждение делает так; именно это было наполнено духом осуждения.
И именно это мы не должны делать. "Не судите, да не судимы будете". Если обнаружится зло со стороны того, кто носит имя Господа, то мы должны осудить его, но от Иова вообще не исходило зла. А когда зло не обнаруживается, то мы не должны судить, мы не должны подчиняться нашим собственным мыслям, мы должны ждать Бога, чтобы все прояснилось. Посмотрите на то, как Господь отнесся к Иуде. Он знал, но они не знали, и Господь не воспользовался этим; судить было предоставлено им. И этот дух, как далее говорит Елифаз, прошел перед его лицом: "Дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его, - только облик был пред глазами моими; тихое веяние, - и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки: тем более - в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут. Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув мудрости". Все это истинно, но к данному случаю вообще не относится. Для Елифаза то был очень хороший урок, но как он мог постичь его - это совсем другое дело. Есть гораздо большее, что необходимо изучать, и именно следующее должно проявиться - помимо всех бед, несчастий, помимо всех тех бедствий, которые дьявол может навлечь на детей Бога в этом мире, - есть Бог благодати, и, более того, этот Бог ищет чувство благодати, чтобы наполнить наши сердца, и именно это Он осуществил с Иовом. Насколько больше это должно быть в нас, кто верой увидел Сына Бога, кто верой познал, что Иисус пострадал, чтобы мы могли быть приведены к постоянным, вечным и блаженным отношениям с Богом даже сейчас! Это, разумеется, было неведомо Иову или кому-либо другому в ветхозаветные времена.
Итак, Елифаз ищет этого. Он говорит (гл. 5): "Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты? Так, глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. Видел я, как глупец укореняется [он был пожилым человеком и ему нравилось обращаться к своему опыту] и тотчас проклял дом его". Вот оно! Никакой молитвы за него - проклятие его дома. Никакого сочувствия ему. Да, это был просто дух, который был поражен этой готовностью осуждать и основывать свое суждение на внешности. "Не судите по наружности", - гласил закон. Мы должны уповать на серьезные факты. Иногда у плохого человека бывает приятная наружность. Но нам не следует заблуждаться относительно этого. Так что суждение по наружности представляет собой весьма опасное основание. Но именно этому они и были подвержены. "Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника". Иову было очень больно слышать такие слова. Иов очень заботился о своих детях. Иов смотрел за ними с молитвами к Богу и с жертвоприношениями - таковым было положение вещей тогда, способ, которым выражалось благочестие. Сам Елифаз не делал этого, но, тем не менее, было множество путей, чтобы показать это. "Жатву его съест голодный и из-за терна возьмет ее, и жаждущие поглотят имущество его". Это очень похоже на то, что произошло с Иовом. Я не говорю, что Елифаз вменял ему это, но все же действовал именно этот дух.
"Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. Но я к Богу обратился бы". О да, Елифаз, все правильно - вы человек! Это слово было предназначено Иову. Он не думал о том, что Иов обращался к Богу. Но он был очень спокоен и поэтому смог сказать, что если бы был на его месте, то обратился бы к Богу и вверил бы Богу свое дело вместо того, чтобы громко рыдать и так горько сокрушаться. "Предал бы дело мое Богу, Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа, дает дождь на лице земли и посылает воды на лице полей; униженных поставляет на высоту, и сетующие возносятся во спасение". Но разве Бог иногда не испытывает людей? И дожди приносят не только урожаи, но и губят их. Дожди могут оказаться очень значительным испытанием для крестьян, и все может обернуться совсем иначе. В этих людях мы находим совершенно особую мольбу. Этим вовсе не исчерпывается данный вопрос; это никогда не является окончательным решением. Это не осуждение - это лишь заступничество, и в данном случае Иов был лишь жалким обвиняемым. Все они были за то, чтобы разоблачить Иова и найти, в чем заключается тайная нечестивость, которая, как они верили, и была причиной всех его страданий. Все они были неправы. "Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным". Нет ни одной мысли о дурных людях, которые преуспевают, он замечает лишь тех людей, которые были наказаны; и смысл заключается в том, что Иов должен быть одним из них. Да, мы узнаем, что в конце концов он дошел до подлинной истины, совершенно отличной от всего его предшествующего несвязного разговора. "Блажен человек, которого вразумляет Бог" . Он никогда не думал, что это относится к Иову. "Блажен человек". Он знал, что Иов был очень несчастен, и поэтому он считал, что тот не принадлежит к числу блаженных. "И потому наказания Вседержителева не отвергай [здесь он осмеливается даже увещевать], ибо Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют". В упреках Елифаза по сравнению с другими есть определенно более снисходительные черты - это мы увидим немного позднее. "В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло. Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне - от руки меча. От бича языка укроешь себя и не убоишься опустошения, когда оно придет..." Конец должен быть следующим: "И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле. Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время. Вот что мы дознали; так оно и есть; выслушай это и заметь для себя". Примечательно то, что это был конец, и Елифаз слишком мало думал о том, что это подтвердилось в случае с Иовом. Это было больше наставление, высказанное довольно смутно, и хотя он призывал Иова к тому, чтобы внять ему, он совершенно не представлял себе, что Бог может это применить и представить Иова более блаженным, чем всегда.
И вот каким был ответ Иова (гл. 6): "О, если бы верно взвешены были вопли мои [именно в этом они и были неправы; они видели только внешнюю сторону], и вместе с ними положили на весы страдание мое!" Нет, у них не было соответствующих весов, их весы перевешивали на одну сторону. "Оно верно перетянуло бы песок морей!" И так оно и было. "Оттого слова мои неистовы". Все они были смущены этим. Он признает, что говорит не так, как должен был бы говорить. Он был так измучен внутренними страданиями и изнуряющей болью, что его слова были совершенно запутаны и были сказаны с волнением, - он был просто поглощен силой своих эмоций. "Ибо стрелы Вседержителя во мне [вы видите, что он полностью открывает доступ к этому]; яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня".
Они начали говорить о львах, по крайней мере, Елифаз. Но Иов приводит случай, гораздо более соответствующий этому обстоятельству: "Ревет ли дикий осел на траве?" Если он ест подобающую ему пищу, то разве будет реветь, как будто он сильно страдает от голода? "Мычит ли бык у месива своего?" Нет, он благодарно съедает это. "Едят ли безвкусное без соли..? До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою". Ядом было все, что пил и ел его дух. "Есть ли вкус в яичном белке?" Самое лучшее, что он мог получить, было безвкусно и противно. "О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог! О, если бы благоволил Бог сокрушить меня, простер руку Свою и сразил меня!" Вы видите, что он ничуть не боится смерти, но он не смотрит на смерть как на приобретение - он не мог сделать этого, так как у него не было Христа, чтобы считать смерть приобретением; он смотрит на смерть как на прекращение страданий, как на окончание своих мучений. Так это и было бы. Это, конечно же, было лишь полпути и ни в коем случае не служило признаком того, что Бог намеревался явить ему. Но я упомянул об этом только для того, чтобы показать, что у Иова не было вообще никакого страха перед невидимым миром. То было испытание, которое он не мог преодолеть в этой нынешней запутанной жизни. "Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святаго". Не осквернял, не отрицал слов Святого. А они именно это и делали, они отрицали слова Святого. Они в своем рвении, в своем чрезмерном осуждении не были вообще водимы Святым, они поступали согласно своим мыслям, судили согласно своим чувствам, судили лишь по внешним проявлениям страданий бедного Иова.
"Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? и какой конец, чтобы длить мне жизнь мою? Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя [чтобы суметь выдержать все это без какого-либо чувства]? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора? К страждущему должно быть сожаление от друга его". Им недоставало сочувствия - это было то, что беспокоило его, это было совершенно непонятно, как и верная загадка, почему Бог допустил все то, что его постигло; не было ни одного слова истинного сострадания, ни одного слова; все было очень поверхностно из-за плохого суждения, неправильного суждения, которое скрывалось за этим. "Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих". Они были для него совершенно бесполезны. "Уклоняют они направление путей своих, заходят в пустыню и теряются". Он упоминает пустыню; он был знаком с этим, как и все они. Совершенно разные вещи: идти по пустыне зимой, когда люди не нуждаются в освежении водой, или идти жарким летом, когда они испытывают огромную нужду даже в капле воды, чтобы смочить горло, - тогда "ручьи", как они их называют, те ручьи, которые так недолго текут по пустыне отчаяния, оказываются полностью засыпанными песком или высушенными солнцем. И посему это значит, что те же самые фемайские или савейские дороги, которые проходили через пустыню, могли помнить, что есть там, где когда-то мы могли найти воду среди всего этого несчастья. О! мы надеемся, что теперь приближаемся к источнику. Ни капли воды, ни одной капли! Это так похоже на вас. Было время, когда я мог найти у вас утешение, но теперь все изменилось. У вас теперь нет ничего, кроме тайного подозрения, для которого нет никаких оснований. "Смотрят на них дороги Фемайские, надеются на них пути Савейские, но остаются пристыженными в своей надежде; приходят туда и от стыда краснеют". Не было видно никакой воды. Приближаясь к источнику, они говорили сами себе: именно здесь мы были всего лишь шесть месяцев назад, когда здесь было много воды, а теперь - через шесть месяцев - ни капли! "Так и вы теперь ничто: увидели страшное и испугались".
Да, таким было их состояние; они были поражены; они не хотели даже приближаться к нему. Они не желали даже ощущать неприятный запах дыхания бедного страдальца или прикасаться к нему из страха заразиться от него чем-нибудь страшным. Они держались от него подальше, они боялись. "Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня..? Другими словами, это не значит, что я чего-то хочу от вас или что вы должны относиться ко мне, как будто я являюсь человеком, который надеется на помощь от вас в своем несчастье. "Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня; и избавьте меня от руки врага, и от руки мучителей выкупите меня? Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил. Как сильны слова правды! Но что доказывают обличения ваши? Вы придумываете речи для обличения? " Именно это они и делали. Он разразился этими резкими словами, и они тут же набросились на него, чтобы сказать: "Ах, да! Вот старый Иов и начал показывать себя. Сейчас он это и делает; только подумайте, что бы сказали люди, если бы они видели или слышали сейчас Иова!" "Вы придумываете речи для обличения? На ветер пускаете слова ваши. Вы нападаете на сироту и роете яму другу вашему. Но прошу вас, взгляните на меня [да, он просит, чтобы они взглянули на него]: буду ли я говорить ложь пред лицем вашим?" То есть скрывается ли что-либо за тем, в чем он подозреваем. "Пересмотрите, есть ли неправда?" - он просит их все пересмотреть, трезво оценить происходящее, почему их бедный друг был подвергнут такому ужасному испытанию, и при этом не мог понять, почему это его постигло. "Есть ли неправда?" С ней не было ничего общего. Он должен был познать, что его собственная праведность, какой бы подлинной она ни была, не могла быть основанием; он должен был иметь праведность Бога, чтобы опираться на нее, хотя он едва ли знал, как это могло быть. Именно это и показано далее в данной книге. "Есть ли на языке моем неправда? Неужели гортань моя не может различить горечи?" Именно так они к нему и относились.
"Не определено ли человеку время на земле..?" (Гл. 7). Здесь у него есть другое основание; его испытание было таким долгим. Это не только лишь ужасное испытание, которое в этом мире бывает очень недолгим. Если люди испытывают боль, допустим, в ногах или в голове, то очень часто они становятся нечувствительными; если это голова или нога, то, несомненно, это очень больно, но приступ проходит. Однако как же так произошло, что с головы до пят он покрыт сплошными ранами и внутренне страдает от тяжелейших бед? О, если бы Бог завершил это ужасное страдание! "Как раб жаждет тени [то есть вечера, когда он закончит свою работу], и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне". Они каждый день отдыхают от своей работы, возможно, у них очень тяжелая работа, но все же ночью они отдыхают и не работают. "Когда ложусь, то говорю: "когда-то встану?", а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета".
Иногда мы также испытываем подобное, но это почти несравнимо со страданиями Иова. Бог бросил его в печь для того, чтобы он мог выйти оттуда чище, чем прежде. "Тело мое одето червями [только подумайте об этом: не одеждами из сукна и хлопка] и пыльными струпами; кожа моя лопается и гноится. Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды". То есть всегда это было нечто, подобное стремительному движению челнока ткача. "Вспомни, что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится видеть доброе. Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, - и нет меня. Редеет облако и уходит [он сравнивает себя с этим]; так нисшедший в преисподнюю не выйдет [ то есть этого он желал, и этим должно было закончится], не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его. Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей. Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу? Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое, Ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня; и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих". Это не значит, что он сделал бы это, но значит, что этим закончились бы его страдания. Иными словами, так поступил бы естественный дух - закончил бы это насильственно. О нет, он не думал об этом. Он был под рукой Бога, но просил, чтобы рука Бога завершила это. "Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета".
И он употребляет то самое примечательное выражение, которое мы находим в двух других частях Ветхого Завета: "Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое..?" Это совершенно отлично от того, что сказано в псалме 8, и это ощутимо отличается от того, что сказано в псалме 144. "Что есть человек..?" Если вы смотрите на человека без Христа, то здесь нет ничего удивительного, о чем можно было бы говорить; но если вы смотрите на Христа, то видите самое удивительное, что только может быть, как в глубине его смирения, так и в высоте его возвышенной славы. В этом заключается смысл псалма 8. А здесь человек находится под судом Бога, под духовным управлением Бога. Он вопрошает, что есть человек, чтобы быть под таким суровым управлением, как это. Если бы он был морем, то не чувствовал бы этого, если бы был большим китом, то, возможно, вынес бы более, чем мог вынести сейчас; но что есть человек, бедный, чувствительный человек, человек, полный нервов, полный своих чувств, разума, испытываемый внешними испытаниями? О, положи этому конец!
В псалме 144 мы видим совершенно иное. Он ищет царства, чтобы быть приведенным туда божественной силой, и говорит: "Что есть человек..?" Человек стоит на пути. Есть народы, но что они представляют собой? Осуществить суд над ними, повергнуть их всевышней рукой... Это путь, на который мы взираем. Так что вы видите "человека" во всем блаженстве Христа, этого "человека" во всех страданиях Иова, этого "человека" при всей ничтожности народа; три этих человека представляют собой три различных сравнения в трех различных местах. "Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?" То есть дашь передохнуть на некоторое время. "Я согрешил", или "если я согрешил", мне кажется, является подлинным смыслом отрывка "что я сделаю тебе..!" "Ты" - это не столько сохранитель, сколько страж. Необходимо отмечать ошибки там, где они наиболее возмутительны. "Страж человеков"... Он был совершенно уверен в том, что Бог постоянно следит за ним, он был совершенно уверен в этом. Все же он не стоял перед лицом Бога так, когда узнал Бога сам; и когда узнал его лучше, узнал именно через это.
Это значит, что у нас есть привилегия познания гораздо более простым и благословенным способом. "Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха..?" Он был уверен в Боге и не мог понять, что Бог мог иметь против него что-либо тем или иным образом, что теперь он не стал осознавать самого себя. Он сказал: "И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет".
Доводы Вилдада были точно такими же в принципе, как и доводы Елифаза. Все основывается на духовном божественном управлении, то есть на невозможности причинить Богу страдание и повергнуть действительно праведного человека и на несомненном уничтожении Им всякого нечестивого человека. Все основывается на том, что сейчас происходит в мире. В этом не было никакой веры. Была совесть - совесть пред Богом, что полезно и чрезвычайно важно для души; но она никогда не сможет постигнуть Бога. Совесть определяет наше порочное состояние; и чем более совесть очищена божественной благодатью через искупление, тем явственнее ее осуждение. Но в данном случае это не имело места. Все было спутано в большей или меньшей степени, и Бог рассматривался лишь как праведный Бог. Но Бог есть Бог всей благодати. И многие люди путают божественную благодать с его добродетелью; но добродетель Бога совершенно отлична от его благодати. Добродетель Бога представляет собой то, что проявляется в любой доброте, в мире с нами и рассмотрении нашей немощи. Божественная благодать означает не только его любовь, но любовь, поднимающуюся над грехом, любовь, одерживающую победу над всем нашим злом.
И теперь очевидно, что этого не было и не могло быть до тех пор, пока не пришел Христос, и этого не было даже тогда, когда Христос пришел. Это произошло в его смерти на кресте. Это было именно там, и только тогда впервые вся любовь Бога встретилась со всем человеческим злом. И то и другое полностью проявилось, но прежде никогда не проявлялись так полно. Человек никогда не показывалсебя таким нечестивым, как у креста Господа Иисуса. И это было повсеместно; это не была только лишь толпа, хотя довольно ужасно видеть, насколько изменчива толпа. Люди остаются такими же по сей день, и они никогда не будут другими до тех пор, пока Господь не изменит лица своих. Толпа, кричавшая "осанна Сыну Давидову!" и превозносившая его до небес, теми же устами уже через несколько дней кричала: "Распни, распни Его!" Но как же это произошло? Это была власть сатаны. Это было их неверие, так как их аплодисменты были ничем. Аплодисменты являются лишь человеческим выражением чувств; они появляются в определенный момент и могут открыть дорогу чувствам совершенно противоположным, и довольно быстро. Поэтому нельзя полагаться даже на детей Бога - во многих отношениях они являются самыми неразумными людьми. И причина в том, что сатана ненавидит их, сатана заманивает их в ловушку, и они склонны заблуждаться, судя о людях по внешности. По-видимому, они никогда не прислушиваются к предупреждениям Слова Бога, они всегда готовы к чему-либо новому и, как следствие этого, всегда попадают в ту или иную неприятность.
Да, это всегда имело место, это имело место и в жизни апостола Павла. "Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное", то есть вообще не является евангелием. Это был однажды рожденный человек; основой всему был человек бедный, нечестивый, падший. В христианах сейчас происходит то же самое. Они следуют за человеком, и они жаждут иметь человека, которому они могли бы аплодировать, жертвовать и рисковать всем, чтобы получить согласие и одобрение людей, которые хотят быть спасенными, которые не имеют никакого суждения в божественных делах, ибо его никогда не может быть до тех пор, пока у нас нет Христа; но мы знаем, что значит быть распятым для мира, когда и мир распят для нас. Иными словами, это должна быть тщательная работа, а дети Бога избегают ее, и, следовательно, они будут читать то, что лишь поддерживает их дух, - любую незначительную драму, любое незначительное высказывание или чувство, возможно, очень плохую и ничтожную фразу, но все же именно она поддержит их дух. Итак, друзья, именно таким способом мы и удаляемся от того, кто призывает нас, потому что лишь возрастанием в благодати и зависимостью от благодати мы уберегаемся от всех ловушек, которые окружают людей, а особенно - народ Бога. Во времена креста народом Бога были иудеи, и именно поэтому они были самыми худшими.
И теперь в христианстве, в том мире, каков он есть в действительности, кто является самым виновным? Кто созревает для самого сурового наказания Бога? - Церковь мира. Под этим я не имею в виду только государственную церковь; это включает также диссидентов. Диссиденты в некоторых отношениях зашли даже дальше, чем английская церковь. Они являются крикливыми политиканами, вопящими своей собственной воле, и называют себя крайне необычно - "сторонниками пассивного сопротивления". Почему же понятие "пассивное сопротивление" представляет собой пассивную бессмыслицу? Вы не можете быть пассивны и одновременно сопротивляться. Если вы сопротивляетесь, то вы уже не пассивны. Это то же самое, когда люди говорят о римской католической церкви; если она римская, то уже не католическая, а если католическая, то не римская. Эти два понятия являются великолепным примером противоречия. Но этим я хочу сказать, что есть разные улицы: есть улицы роскоши и величия и улицы всевозможной нечестивости - как бесчестия, так и всевозможных раздоров. И все это сводится к тому, что приближается страшный суд Бога.
Вавилон является для Бога более отвратительным, чем "зверь". Зверь открыто, по собственной воле противостоит Богу, а Вавилон является тем, что представляет собой проститутка в глазах Бога, притворяясь, что является обрученной с Христом. И это притворство, высшее притворство тем, что является святой невестой Христа, сопровождается величайшей нечестивостью и полным отсутствием учения, когда притворяются, что являются ортодоксальной, святой католической и апостольской церковью, и я не знаю кем еще. Да, это и есть Вавилон, но это лишь высокий Вавилон, но есть еще ибыло действительно так; и все же был один большой недостаток: Иов до того, как его целью стал Христос, своей целью сделал свое благочестие и очень много думал о самом себе.
Вот одна из самых больших ошибок, какую только может допустить верующий, - много думать о себе. Я полагаю, что необходимо привлечь внимание к великолепному слову апостола Павла, который учит совершенно противоположному: "Почитайте один другого высшим себя". Это касается любого христианина. Христиане могут быть полны недостатков в том или ином плане. И все же чьи недостатки я знаю лучше, чем кого бы то ни было? - Мои собственные недостатки. И поэтому я могу честно и искренне положиться на человека лучше, чем на самого себя. Я не знаю его недостатков, которые были бы подобны недостаткам, что есть у меня. Конечно же, у других есть те же недостатки, и им свойственны те же чувства, и у них есть, возможно, те же самые причины, хотя это и совсем другой вопрос. Но мы имеем дело с тем, что мы должны знать, и очень важно возрастать в познании, что мы не только являемся ничем для водительства, но мы даже хуже, чем ничто перед лицом Бога. Наша сущность провозглашается плотью, враждебной Богу. И мы знаем, что только это и действует. Другие люди могут и не увидеть этого, у других людей нет повода, чтобы увидеть это. Но это должен знать каждый христианин, который не такой, как Иов, и восхищается собой, что он не такой, как другие люди. То есть он подобен фарисею: "Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди". Да, это очень плохое состояние, и ничего не может быть хуже в верующем, ничего. И в тот день святые находились в значительной опасности, каждый из них, не исключая Иова. Иов лучше знал Бога, сравнительно лучше, чем они; Иов с удивительной цепкостью придерживался того, что все беды, которые постигли его, исходили от Бога, что именно Бог допустил, чтобы все это постигло его. Он ничуть не мог воспрепятствовать этому, и этого он не мог понять. Почему, почему, почему? У него была очень чистая совесть. Что касается ее, то на нем не было вообще никакого особенного греха, никакого особого недостатка. Дело заключалось в нем самом, а не в грехе; дело заключалось в том, что он никогда не осуждал себя полностью перед лицом Бога.
Мне хотелось бы знать, многие ли из вас осуждали себя таким же образом? Я полагаю, что следует лучше изучить и разглядеть урок, который необходимо выучить, и это тот урок, который никому не нравится изучать. Это всегда чрезвычайно болезненно, это очень скромно для наших приятных мыслей о самих себе. Это происходит потому, что, возможно, мы и заняты евангелием, и мы видим, что евангелие совершенно понятно. Это не касается его самого. Евангелие должно привести к этому, но может и не привести. И, следовательно, могут быть люди, которые проявляют ревность к евангелию, но совершенно не знают самих себя. Они в основном заняты другими людьми и у них нет времени для трезвого отражения и самоосуждения, и поэтому активная деятельность в Господе всегда причиняет боль, пока она не исправлена Христом, познанным таким практическим путем силой Духа Бога, осуждающего все от плоти в нас самих. Именно в этом они все и ошибались, именно здесь это и проявляется наиболее явственно. Дело касается не только праведного божественного управления, а тайны благодати. Теперь благодать раскрылась, теперь она возвещается, теперь она проповедуется, теперь она показана, и посему это гораздо серьезнее. Именно этого галаты совершенно и не заметили. Они так и не узнали этого; они были обращены через апостола, они были полностью охвачены радостью оттого, что евангелие настолько хорошо, каким оно проповедовалось в мире, гораздо лучше, чем кто-либо из нас проповедует его сейчас. Они были приведены к этому проповедью того блаженного человека, и тем не менее они не извлекли из этого пользы, чтобы осуждать самих себя. А именно в этом мы особенно нуждаемся, чтобы сохранить себя от ловушек, которые окружают нас и которые могут завлечь нас в любой момент даже через друзей, таких же близких, как трое друзей Иова. Они были причиной того падения, и это могло быть осуществлено только Богом.
И теперь Вилдад вслед за Елифазом говорит: "Долго ли ты будешь говорить так?" Он не мог понять этого. "Слова уст твоих бурный ветер!" Поэтому Иов не мог понятьпричину, так как он абсолютно был уверен в совершенстве Бога, был уверен в верности Бога, абсолютно был уверен в том, что Бог любил его, и в том, что он любил Бога. Как же все это произошло с ним? Где же ключ к постижению всего этого страдания, посланного, я уверен, Богом? Он не находил причину этого в своих обстоятельствах.
Но в дополнение к ужасному страданию, постигшему его извне, было еще и внутреннее страдание. То действительно было подобно волнам, настигавшим одна за другой этого бедного человека в море бед, что не происходило ни с одним из людей от начала мира. Как же все это произошло? Он был измучен обвинениями своих друзей (он по-прежнему был твердо уверен в том, что все это было ложно) в том, что он не был праведным человеком и что он не любил Бога. Он не осознавал ни одного своего греха, и тем не менее он считал, что это было от Бога. Именно в этом и заключалась тайна, и это вовсе не удивительно. Невозможно, чтобы не было тайны в те дни, за исключением особого учения Бога. Немного позднее появился еще один человек, и Елиуй в определенной мере постиг эту тайну, но лишь Бог положил конец всякой неуверенности.
Сейчас нет оснований для того, чтобы Христос пришел; мы, возлюбленные друзья, можем в значительной степени трактовать евангелие так, как это делается в христианстве, и считать евангелие точно таким же фактом, каким оно было всегда, только с немного большим светом - некоторого рода новый вариант иудаизма, исправленное евангелие, в то время как оно является совершенно новым; это совершенно новое творение и, вместе с тем, новый свет. Это не только лишь тусклый фонарь, каким он был на земле, это свет небес, раскрывшийся в нашем Господе Иисусе. У них не было ничего этого, ничего подобного. Да, было ожидание его, но это было сделано совершенно по-земному. Они взирали на него как на Мессию, они ожидали его как того, кто устроил бы их трудности; но это было слишком, слишком ограниченно - кто-нибудь из них знал кое-что о евангелии. Но нам не нужно путать пророческие предвидения с опытом святых. Пророки сами не всегда понимали свои собственные пророчества. Им необходимо было искать и познавать, в чем заключался смысл, так же, как и вам приходится это делать сейчас; но даже если у вас есть все пророчества, то они не дадут вам того, что дает евангелие.
Евангелие является откровением божественной праведности. Все они были заняты человеческой праведностью, производимой божественной добротой, верой, ожиданием Мессии, но они не имели представления об окончательном осуждении человека, а это совершенно новое явление, исходящее от Бога и сообщенное душе. Вот именно это христианский мир никогда не выносил, и ему это не было присуще никогда. Этим обладало христианство, но очень небольшое количество христиан вполне удовлетворяют христианству. И здесь этот человек разражается упреками Иову за его несдержанные чувства. Как же человек не мог не чувствовать? А что же тогда делали они, как не испытывали к нему такие глубокие чувства? Итак, они чувствовали себя весьма удобно, будучи уверены в том, что в Иове непременно должно быть нечто очень порочное, и мне нет необходимости говорить вам о том, как это глубоко ранило бедного, страдающего человека. Это вливало в его раны купоросное масло, что не было смазыванием их вином и очищением, но, напротив, углубляло и отравляло их.
И таковыми были трое его друзей! Какой это урок! Да, Вилдад зашел даже еще дальше. Он сказал: "Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их". Они думали, что и у Иова были такие же грехи. Как Бог мог совершить такое, чтобы убить всех его детей, если бы в них не было чего-то действительно очень порочного? Это был все тот же принцип, ложный принцип. А то, что свидетельствует о ложности принципа, представляет собой повсеместное испытание. Разве недостаточно наслаждения Бога во Христе? Почему же Он позволил Христу так страшно пострадать - гораздо больше, чем Иову. Посему это были ложная оценка и ложный принцип, на котором основывалась такая оценка - предполагать, что в человеке должно быть какое-то зло, раз он достиг глубины страдания.
"Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их [они никогда не могли подняться над этим]. Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержителю, и если ты чист и прав... " Ах, они вновь проявили себя в этом; получалось, что не только у детей были прегрешения, -" и если ты чист и прав". Иов был таковым гораздо больше, чем они. "И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою". Разумеется, этого не произошло; Бог намеревался осуществить наказание до конца, дозволив все эти обсуждения, чтобы выяснить все, что было у них на сердце, и лишь затем Он вступил со своим словом, полностью развенчав те принципы, которыми руководствовались трое друзей, в то время как Иов не мог соответствующим образом ответить им.
Он не мог опровергнуть их аргументы, но это уже совсем другое дело. Умный человек, конечно же, легко мог бы опровергнуть глупое утверждение, но это совершенно отличается от установления истины. Истина требует Бога, его слова и его духа; но мы никогда не сможем обладать ими, находясь в трудном положении, если не будем полностью зависеть от Бога. Однако если начнет действовать наша собственная воля, как это и произошло с Иовом, а также с его тремя друзьями (ведь самоволие весьма все затемняет), то вы никогда не сможете наверняка знать волю Бога там, где самоволие постоянно не выявляется и не осуждается как нечто не достойное нас. "И если вначале у тебя было мало, то впоследствии будет весьма много".
Затем он взывает уже к чему-то другому. Елифаз говорил о своем собственном опыте. Вилдад отличается от него тем, как он защищает их тему, приводя в пример традиции других народов. Эти два мнения соответствуют двум путям, которыми люди могут уклониться от истины; уверенность в других людях ничуть не лучше, чем уверенность в самом себе, уверенность в ком бы то ни было, кроме Бога. Так он говорит: "Ибо спроси у прежних родов". Ибо люди полагают, что нам необходимо возвращаться немного назад. Мои возлюбленные друзья, мы желаем возвратиться назад, к началу, мы желаем возвратиться к божественному началу. Люди обычно говорят о праотцах, но это уже слишком поздно; почему же они не говорят об апостолах? Потому что они настолько далеки от них, насколько это только возможно. Нет ни малейшего воспоминания, за исключением лишь названия вещей, а это совсем иная реальность. Так это было и здесь. Разве они возвратились к саду Едема? Ах, это не прежние времена, это было самое начало, где Бог показал самого себя.
Все они спорили о праведности. До этого и долго еще после этого ни один из них не заговорил о благодати. И только лишь Иов подошел к этому благодаря вмешательству Бога. Здесь он был прах и пепел. Здесь он занял положение ничтожества, и даже хуже, чем ничтожества, и затем благословлен был именно он, и только потом он был оправдан Богом, но не прежде того. Вилдад продолжает свою мысль: "Вот они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова". Но мы желаем услышать слова от сердца Бога - ничто иное, кроме его сердца, не может сделать этого. "Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды?" Да, именно таким было их состояние - влага и вода, вообще никакого твердого вещества, и их мысли были не лучше, чем камыш, растущий из воды, или тростник, произрастающий во влаге. И он говорит о лицемере, который не лучше, чем паутина паука. Именно таковыми они и были, хотя и не были лицемерами, но тем не менее они все ошибались в своих мыслях, а неправильные мысли ничем не лучше паутины паука.
Так он очень живо и красочно описывает человека, который знал лицемера, и все это было хитрым намеком на Иова. Именно в этом они очень ошибались. "Обопрется о дом свой и не устоит; ухватится за него и не удержится. Зеленеет он пред солнцем, за сад простираются ветви его; в кучу камней вплетаются корни его [чтобы взять немного сил из кучи камней], между камнями врезываются". Именно это и делает камыш, чтобы обрести прочность. "Но когда вырвут его с места его, оно откажется от него: я не видало тебя!" Так обстоит дело с человеком на земле; он уходит, и память о нем забывается, так что даже само место говорит, что было полностью забыто. Это он относит к лицемеру. "Видишь, Бог не отвергает непорочного". Но в это самое время Бог испытывал и причинял беды непорочному; они никак не могли осознать это, они не понимали этого и ничутьне верили в это, и посему их мысли были совершенно ложны и, более того, совершенно недобры; и это довольно печально - быть недобрым к тому, что хорошо и истинно, а также очень печально быть очень добрым к тому, что не является хорошим и истинным. К этому они и были склонны, именно здесь они прошли через недостаток водительства Бога и истины.
Сейчас мы подходим к самой важной главе (гл. 9), но все же и в ней мы не находим Христа. Иов поднимает вопрос: "Правда! знаю, что так". Он не отрицает того, что они говорили, по крайней мере, о лицемере; он полностью согласился с ними. Он только лишь сказал, что они все ошибаются в том, что считают его лицемером. "Правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом?" Для него была большая трудность. Он полностью верил в верность Бога себе самому и своим детям в общем. И все же в чем заключалась основа? Не было вообще никакой основы. Все это было лишь надеждой. Это была надежда на Христа, который должен прийти, надежда без знания того, как Христос ответил бы на эту надежду. Они знали лишь то, что все будет хорошо, но как - об этом они не имели никакого представления. Христос должен стать праведностью верующего. О, как это великолепно! Да, пророк Иеремия говорит о праведности Господа, но я не думаю, что пророк Иеремия что-либо вообще понял в этом. Как бы смог он понять это? Никто не мог понять этого. Посмотрите на самих апостолов. Всем им помогал Ветхий Завет, который был у них, и все учение Господа Иисуса во времена его служения, и все же они были совершенно несведущи в этом. Они не имели никакого представления об этом, пока крест не осветил их, а особенно воскресение и, наконец, Святой Дух, посланный с небес. Он принес истину, которая была во Христе, но их глаза были закрыты к тому, чтобы воспринять эту истину: они не могли увидеть этого.
Так Иов в великолепной манере описывает, каков Бог в своих путях, - его неодолимую силу и власть. Он знал, что человек слаб и виновен. Тем не менее Бог усмотрит все через все трудности, но Иов не мог понять - на какой основе праведности. Если человек был бедным грешным и Бог все же проявлял к нему спасительную милость, то как же человек сможет быть справедливым? Вы не сможете соединить вместе справедливость и грехи, пока у вас не будет Христа, который умер за грехи и вновь воскрес для оправдания верующего. Там грехи были полностью устранены. Как мог Иов что-либо знать об этом? Никто не знал этого, ни один человек на земле. Они представляли себе Мессию скорее в образе великого царя, который был бы преисполнен доброты и милосердия к своему народу на земле, но не тем, что Он должен стать для нас праведностью, а также премудростью, освящением и искуплением! О, возлюбленные, нет, они ничуть не понимали этого. Как они могли понять это? Я вполне уверен, что люди в христианском мире полагают, что тогда это было известно так же, как они знают об этом сейчас. Тогда не было ни силы, ни радости, ни мира; тогда умоляли, чтобы Бог проявил к ним милость как к бедным и жалким грешникам; тогда не было представления о спасении. И здесь Иов великолепно описывает силу Бога: "Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат; скажет солнцу, - и не взойдет, и на звезды налагает печать. Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря". Это чрезвычайно величественно, великолепно и совершенно правдиво. "Сотворил Ас", то есть созвездие из семи звезд, называемое людьми "Большая Медведица". Арабы называли последнюю несколько иначе. Из четырех звезд они составляли тело, а три звезды представляли собой хвост, поэтому их называли Арктуром, а Орион и Плеяды {Прим. ред.: в русском переводе Библии - Кесиль и Хима соответственно} сохранили свои прежние имена. Все они находятся в северном полушарии, но люди тех дней зашли довольно далеко, чтобы проникнуть за горизонт, - они были уверены, что существует мир и южнее. Конечно же, они не знали о существовании Америки, возможно, лишь смутно предполагали. Время от времени появлялись свидетельства о том, что и на западе что-то существует, но они не имели представления о том, что к югу расположены Австралия и Новая Зеландия.
И Иов продолжает: "Делает великое, неисследимое и чудное без числа! Вот, Он пройдет предо мною, и не увижу Его; пронесется и не замечу Его. Возьмет, и кто возбранит Ему? кто скажет Ему: что Ты делаешь?" Это именно то, где был Иов. Он был совершенно уверен, что все исходило от Бога, что именно это создало трудности. Так как его совесть была чиста пред Богом и он знал о доброте Бога, то как же такое могло произойти? Он не мог понять этого, и его друзья также совершенно не понимали этого. "Бог не отвратит гнева Своего; пред Ним падут поборники гордыни. Тем более могу ли я отвечать Ему..?" И здесь он начинает ощущать свою немощь. Он не был горделивым, а так как другие были таковыми, пока они не познали тем способом, который я описал, то он и был о себе очень хорошего мнения. Все это должно быть повергнуто. Если мужчина или женщина должны быть благословлены, то благословение не исходит от хорошего мнения о самом себе; это неправильно и является самым большим препятствием для получения божественного благословения и для наслаждения благодатью. "Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать [в этом, как вы видите, проявляется глубокая благочестивость], а буду умолять Судию моего. Если бы я воззвал, и Он ответил мне, - я не поверил бы, что голос мой услышал Тот..."
Итак, это было глубоким незнанием Бога, потому что Бог все же отвечает и слышит, и теперь Бог наслаждается своими детьми; теперь, когда им все разъяснено, теперь, когда они знают его, Он наслаждается полной близостью и любовью. "Кто в вихре разит меня и умножает безвинно мои раны. И это было действительно так. Ах, безвинно? Но это сказано все же с некоторым преувеличением. У Бога была на это собственная мудрая причина, у него был собственный блаженный конец. Он подразумевал, что Иов должен быть гораздо счастливее и бодрее в своем состоянии, чем когда бы то ни было; и пока не пришел Христос, это можно было сделать, лишь превратив его в мешок сломанных костей, чтобы научить, что вся доброта заключалась в Боге, а вся порочность была в нем самом. "Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным. Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного". Именно это они считали ужасным богохульством, но именно так он и думал.
Мы понимаем это. Может наступить величайшее бедствие - и его посылает Бог, и совершенно безвинные люди могут погибнуть так же, как и нечестивые, - допустим, разграбление города или эпидемии, посылаемые Богом в его духовном управлении. Да, повторяю, подобные вещи несомненны, и Иов придерживался этого. Все их разговоры не смогли отвлечь его от простого факта, которым они пренебрегали и на который закрывали глаза. Он говорит: "Земля отдана в руки нечестивых". И разве это в действительности не так? Разве сатана не является богом и князем этого мира? Это уже достаточно нечестиво! И далее: "Лица судей ее Он закрывает". То есть Он позволяет судьям выносить неправильные и несправедливые приговоры. То есть так или иначе их лица оказываются сокрытыми от света, поэтому они судят по внешности. Совершенно несомненно, что это не является способом здравого суждения. "Если не Он, то кто же?" Кем является тот, кто делает это? Подобные вещи случаются, страдают невинные люди, а виновные избегают наказания. Такие вещи происходят каждый день; они происходят и в Англии, а не только в России, Турции или Китае, и никто не может воспрепятствовать этому. Все находится в беспорядке, и так будет происходить до тех пор, пока Господь не установит свое царство.
"Если сказать мне: забуду я жалобы мои, отложу мрачный вид свой и ободрюсь; то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным. Если же я виновен, то для чего напрасно томлюсь? Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои". То есть в любом случае Бог покажет ему, что он порочен. И это действительно так. Если вы полагаетесь на самих себя, то вы опираетесь на то, что не одобряется Богом. Вот как он завершает: "Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему иидти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника". Именно им и стал Христос; Христос стал ходатаем между Богом и людьми, но не просто ходатаем, а ходатаем, который так же божественен, как и Бог, пред которым Он выступает как ходатай за нас. Если бы на кресте не было руки Бога, то не могло бы быть и божественного избавления. Именно Бог отдал своего Сына, свое лицо, и именно поэтому то, что имеет место сейчас, является божественной праведностью. И нет ничего против этого. Но это есть оправдывающая праведность, а не осуждающая. Тот же Бог, который осуждал под законом, спасает под благодатью благодаря Христу.
Итак, мы подходим к самому горькому плачу в десятой главе, и я кратко затрону это, ибо мы будем касаться этого плача на протяжении всей книги. Мы уже имели с этим дело, так что нет особой необходимости затрагивать это сейчас. Моей целью не является разбор каждого слова, но я дам достаточно общее понимание книги Иова. "Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей". Сейчас он отчаялся получить от них какое-либо сочувствие. "Буду говорить в горести души моей". Тем самым он говорит, что остался наедине со всеми бедами; вот трое друзей, у которых нет ни капли сочувствия! нет никакого доброго чувства, нет сострадания из-за всего того, что он сейчас переживает; они чувствуют себя совершенно спокойно, что у них нет этих чувств, и они очень удивлены, что он должен был иметь хоть одно из них, и поэтому они думают, что он крайне нечестив; все это ложно. "Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?" Это Бог и сделал; Иов получил ответ. "Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет? Разве у Тебя плотские очи и Ты смотришь, как смотрит человек? Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа..?" То есть он сравнивает себя с колесованной бабочкой. Установлено это ужасное колесо для преступников, а он всего лишь бабочка и тоже наказан - Бог применил к нему, бедному, немощному человеку, всю свою безграничную власть; каждая часть его тела дрожала от боли, и все нервы его были напряжены от головы до пят. "Что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне..?"
У Иова была совершенно чистая совесть, и поэтому он говорит: "Хотя знаешь, что я не беззаконник". Где это, я хочу знать, где это и почему это так. Это он мог сказать Богу, и это было действительно так. Но то было иное, то была его собственная удовлетворенность тем слабым подобием праведности, которую могут иметь здесь на земле лучшие из людей и которая не является основанием для того, чтобы предстать пред Богом. "Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня". Он не сотворил его таким, как ангела, он не сотворил его тем, кто был недосягаем для таких страданий. "Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой? Но и то скрывал Ты в сердце Своем [у тебя было это в сердце до того, как я родился; Ты предназначил меня к тому, чтобы я прошел через это, но я не знаю - почему], - знаю, что это было у Тебя, - что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания". Он попросил о прощении, если было что-то неизвестное ему. "Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей". Нет, он достаточно смирен сейчас или, по крайней мере, находится на пути к смирению. "Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое: оно увеличивается". И сейчас он говорит совершенно безбожным языком: "Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне. Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня. И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня; пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб! Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, - и уже не возвращусь, - в страну тьмы и сени смертной [вы видите, как мало они постигали великолепное будущее], в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма".
Мы всегда должны помнить о том, что, хотя книга Иова и является вдохновенной, было бы большим заблуждением считать, что вдохновенны и произносимые здесь речи. Разумеется, слова сатаны не были вдохновенны, но они здесь также записаны; пользу приносит также то, что здесь мы узнаем и заблуждения говорящих. Каждый из троих друзей в значительной мере ошибался в том, что говорил, так же, как и сам Иов. Лишь только когда мы подходим к Елиую, мы узнаем помыслы Бога настолько, насколько человек вдохновен, и лишь затем мы читаем слово Бога, проясняющее все трудности.
Это очень важно, потому что распространено некоторого рода неясное представление о том, что все речи в Библии, произносимые различными людьми, являются вдохновенными. Начнем с того, что книга вдохновенна, но нам приходится оценивать высказывания, будь то царя Саула или даже Давида, действительно ли это так то, что они говорят; ибо не все то, что они говорят в своей обыденной жизни, является вдохновенным. Сказанное могло быть истинно в большей или меньшей степени, иногда это могло быть полностью и абсолютно истинно, но оно всегда остается делом поиска и сравнения одного писания с другим. Когда писание исходит непосредственно от Бога или из уст пророка или апостола - это вдохновенное писание, и оно все является словом Бога. Но там, где мы имеем дело с историческими событиями, это не так, будь это в книгах Царств или Паралипоменон, или в книге Иова, где мы имеем действительно разговоры, переданные нам Духом Бога. И будет довольно ошибочно предполагать, что раз нам даны эти речи, то, значит, они представляют помысел Бога.
В конце книги становится совершенно ясно, что эти речи не выражают Его помыслы. Возьмите, например, Софара. Большая часть из того, что он говорит, истинна, но это не применимо к намерению. Все это было неправильно истолковано. Это основывалось на уверенности в том, что все, что допускает Бог, действительно является наказанием Бога. Но это лишь один случай. Сейчас правителем является дьявол, и именно он заставляет действовать людей. Дух зла действует в непослушных, и все сейчас происходит соответственно этому. Поэтому рассуждать исходя из происходящего ныне - значит, быть виновным в очень большом заблуждении. Короче говоря, происходящее ныне необходимо ставить на то место, которое суд Бога назначил ему перед престолом. И лишь затем помысел Бога будет произнесен относительно всех наших путей; но настоящее время является временем смешения, и люди являются совершенно не такими, какими они должны быть. И даже дети Бога далеки от того, какими они будут. Все сейчас лишено помысла Бога, и, более того, все, что имеется в настоящее время на земле, представляет собой совершеннейший беспорядок, и осуждение по-прежнему еще не привело к праведности. Осуждение не возвратится к праведности до тех пор, пока Господь не воссядет на престоле. И сейчас суд находится в руках тех людей, которые зачастую являются такими же преступниками, как и те, кого они привлекают к суду. Они могут быть совершенно нечестивыми людьми, врагами Бога в самой ужасной манере, и насколько они могут быть плохи лично, зачастую настолько же они честны в исполнении закона справедливости.
Все мы знаем, что в осуждении может иметь место и печаль, но наступят времена, когда осуждение возвратится к праведности. У них нет праведности, к которой они могли бы возвратиться, - они являются просто неправедными людьми; и довольно примечательно, что апостол Павел клеймит судей закона в свои дни как являющихся несправедливыми (1 Кор. 6, 1). Все же именно для этого Бог нанял их. Были советы судей, были судьи, и Бог назвал их несправедливыми, когда дело коснулось его собственного народа, который обладал более высокой праведностью, чем они себе представляли. Они знали Христа, и все то, что коринфяне намеревались рассматривать по закону, должно было решаться среди них самих, в присутствии их всех. Поэтому они крайне ошибались, уподобляясь миру. Мир должен пойти на суд. Что они смогли бы сделать? Они не могли разрешить это сами. У них не было той власти, которая была у суда. Они ходили туда, и в целом они справедливо разрешали свои вопросы. Но у детей Бога совершенно иной суд, и апостол говорит, что дела внешнего характера очень легко разрешимы, так что даже самого малого человека в собрании можно попросить это сделать, и, конечно же, он не имел в виду, что самые меньшие в собрании являются самыми полезными людьми для разрешения дел, но на их поведении в мире лежит клеймо; самыми полезными людьми в собрании, безусловно, являются люди, которые должны вникать в это, те, кто имеет наибольший опыт и влияние. Это только лишь апостол позорит мирской дух века. Мы находимся в мире, где мы все склонны совершать ошибки, иногда из-за невежества, а чаще всего из-за того или иного желания, которое ослепляет нас, но божественная милость наблюдает за всем. Так, здесь мы узнаем, что Софар взял все это в свои руки. Почему же, если он был божественным человеком, он не мог говорить более авторитетно? Ему было совершенно ясно, что Иов был плохим, и он сам был очень тщеславным человеком, который любил слушать себя и у которого не было уважения к другим людям, так как здесь он оскорблял их. Одним словом, Софар произнес очень плохую речь, весьма непочтительную для Иова и чрезвычайно горделивую и кичливую с его стороны, тем более, что он был самым молодым из троих друзей и, следовательно, наиболее неспособным к этому. "Разве на множество слов [то есть все, что он мог бы допустить по отношению к Иову] нельзя дать ответа, и разве человек многоречивый прав? Пустословие твое [подумайте только, как далеко он зашел] заставит ли молчать мужей, чтобы ты глумился [именно так он все это и понимал], и некому было постыдить тебя? Ты сказал: суждение мое верно, и чист я в очах Твоих". Но Иов никогда не говорил подобного. Он никогда не говорил, что его учение было единственно правильным. Он говорил только то, что придерживается Бога и его путей. А о своем поведении он говорил только то, что не был лицемером. Он признавал, что, возможно, он в чем-то и согрешил, но это было неведомо ему самому, чем и объясняется весь этот ужасный шквал несчастий, повергших его душу в прах. И его трудность заключалась именно в том, что он не знал достоверно, но верил, что ходил пред Богом с чистой совестью; и они не были способны сказать что-либо, они не могли ничего выставить против него. Все говорили одно и то же, осуждая его самым суровым и беспощадным образом. Так что он попросил, чтобы Бог сказал свое слово. Да, Бог сказал, и когда Он говорил, то это не было во славу ни Софара, ни Вилдада, ни Елифаза, который по своему духу был более тих и спокоен, чем Софар. И все это было благодаря заступничеству Иова, чтобы гнев Бога не пал на этих троих мужей. Это могло бы быть их смертью, если бы только не было заступничества Иова. Софар сказал о некоторых весьма превосходных вещах, истолкованных соответствующим образом. "Можешь ли ты исследованием найти Бога?" Да никто не может. Бог сам должен раскрыть самого себя. "Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?.. Длиннее земли мера Его [несомненно, и это была недостаточная мера (земля)], и шире моря". Он мог бы охватить всю вселенную. "Если Он пройдет и заключит кого в оковы и представит на суд, то кто отклонит Его?" Несомненно, речь идет о его власти, которую ничто не ограничивает. "Ибо Он знает людей лживых и видит беззаконие [все это представляет собой выпады против Иова], и оставит ли его без внимания? Но пустой человек мудрствует, хотя человек рождается подобно дикому осленку". Да, несомненно. Таково состояние человека вследствие падения, так что иногда его поступки могут быть сравнимы лишь с повадками зверя - неуправляемые, подобно дикому ослу, или даже дикому зверю, который разрушает и уничтожает, как лев или медведь. Человек способен совершать такие вещи. "Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои..." В этом заключался великолепный совет. Именно это и требовалось Иову - уповать на Бога, пока Он не даст ответ на то, почему все это его постигло. Но представление Софара было полностью неправильным.
"И если есть порок в руке твоей..." - это не имело места; дело касается не порока, а отношения Бога к удовлетворенности Иовом самим собой. Иов был действительноблагочестивым, богобоязненным человеком, но он был высокого мнения о своем характере. Именно это и не должна допускать душа. Для человека неправильно опираться на самого себя; не имеет значения, каким он является непорочным, но имеет значение, как он действительно уповает на Бога изо дня в день. Ни в одной твари нельзя найти покой, и меньше всего в нас самих. Должен был прийти Он, единственный. И сейчас есть единственный, который пришел, так что мы имеем представление о нем истинном. Но в дни Иова, разумеется, все это было непонятно. "...То поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться", - и так Софар продолжает до конца главы, говоря очень подобающим языком. Но мысли его совершенно неверны, потому что он предполагал, что была какая-то огромная невидимая и неведомая нечестивость. Почему же он тогда предполагал, если это было невидимо и неведомо?
Мы имеем самый примечательный пример, как раз противоположный этому, в Новом Завете. Один из двенадцати учеников оказался бесчестным человеком и был склонен к тому, чтобы предать Господа Иисуса. Господь, который прекрасно знал об этом, никогда не являл того, чтобы подействовать на совесть остальных одиннадцати учеников. Он позволил, чтобы это продолжалось до самого конца, и только когда бесчестный скрылся от них и сам оказался на пути к смерти - смерти от собственной руки, - как и Господь принял смерть от рук язычников и иудеев, только тогда Господь перестал дозволять это. Если бы Господь намеревался осудить Иуду, то Он сделал бы это открыто. Но Он намеревался сделать совсем противоположное, и если бы Он раскрыл это прежде, то Писание не осуществилось бы. Писание возвещало о том, что человек был человеком, чтобы предать Господа, и поэтому так должно продолжаться вплоть до предательства. Поэтому Господь не должен был раскрывать нечестивость Иуды до тех пор, пока его предательство не стало явным для всего мира.
В последующих главах Иов даст ответ (гл. 12 - 14), и несомненно, что он отплатит им той же монетой. "Подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость!" Да, они заслужили такой упрек. "И у меня есть сердце, как у вас; не ниже я вас; и кто не знает того же?" Они произносили лишь банальности, морализированные банальности, которые были известны каждому, кто хоть немного был знаком с Богом. Они ничуть не проясняли такой трудный вопрос, как получилось так, что благочестивый, богобоязненный человек подвергся столь ужасному горю и страданию. Они не внесли и малой толики для прояснения этого вопроса. Они лишь высказали все свои дурные мысли и чувства, и, следовательно, они лишь накапливали гнев, как если бы это был день гнева, но это был день благодати, и Бог смирил их тем, что они стали обязаны Иову за то, что Бог разом не уничтожил их, как того требовала справедливость. "Посмешищем стал я для друга своего [они говорили о том, что он насмехается], я, который взывал к Богу, и которому Он отвечал, посмешищем - человек праведный, непорочный. Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами".
И эта фраза точно описывала их положение; они находились в полном покое, эти трое мужей; с ними ничего не произошло, они, в отличие от Иова, не были взяты Богом, чтобы позволить дьяволу причинять зло, какое он только мог причинить, и в конце концов допустить, чтобы благочестивые люди стали бы людьми, провоцирующими их, как они провоцировали Иова. "Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами", то есть таковым чувствовал себя Иов. Факел необходимо держать очень крепко, а если человек спотыкается ногами, то какая тогда польза от факела? Он раскачивался и падал в грязь, а они все сидели в покое, осуждая его. "Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих". Ничто не могло бы более опровергнуть их аргументы.
Был один сильный зверолов Нимрод, тот человек, который первым начал охотиться на зверей и подчинял людей своим собственным целям, не имея на то власти, данной Богом. И все же Бог допускал это. Нимрод построил большие города и стал великим. Поэтому Иов и говорит: "Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих". Таково нынешнее состояниеземли. И любое состояние земли с тех пор, как человек впал в грех, не соответствует тому, что Бог думает о людях. Осуждение им людей все еще не проявляется. В особых случаях могут иметь место определенные действия Бога как исключение из его обычных путей, когда Он позволяет событиям идти своим чередом. Но именно потому, что все осуждалось не соответствовало Богу, а было так, как они хотели.
"И подлинно: спроси у скота [здесь имеет место очень победоносная вещь], и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе; или побеседуй с землею, и наставит тебя, и скажут тебе рыбы морские", у которых вообще нет голоса и они не могут издать ни одного звука. "И скажут тебе..." То есть все твари, низшие твари на земле, являются доказательством того, что все происходит не соответственно Богу. Разве они не охотятся друг на друга, разве большие не проглатывают меньших и разве человек не является самым главным убийцей зверей, птиц, рыб и всего прочего ради удовлетворения своих собственных потребностей? Я не имею в виду лишь ради пропитания, а для того, чтобы удовлетворить себя любой ценой. Одним словом, происходит не только то, что допускает Бог, но человек совершает это ради собственного богатства, ради чего угодно, кроме Бога. "Кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие?" Он не может отрицать, что Бог предоставил всему идти своим путем. "В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти". И все же Он позволяет им вести себя так беззаконно. "Не ухо ли разбирает слова, и не язык ли распознает вкус пищи?" Не думаете ли вы, что я не могу слышать или различать вкус? "В старцах - мудрость [ здесь он вновь показывает, как мало он осуждал то, где была мудрость], и в долголетних - разум", потому что у них есть опыт, который ничем нельзя заменить.
"У Него премудрость", - говорит он. Иов обращается к Богу, так как в конце концов человек преуспевает в чем-либо лишь в незначительной степени. "У Него премудрость и сила [в то время, как старцы становятся мудрее, сам он становится немощнее]; Его совет и разум. Что Он разрушит, то не построится; кого Он заключит, тот не высвободится. Остановит воды, и все высохнет". В каком ужасном состоянии окажется земля, когда на ней не будет воды! Но все происходит совсем иначе, и Он дает им слишком много воды - "пустит их, и превратят землю". Вода все приносит им. "У Него могущество и премудрость, пред Ним заблуждающийся и вводящий в заблуждение". Таково нынешнее состояние. "Он приводит советников в необдуманность и судей делает глупыми". Несомненно, советники и судьи были людьми, превосходившими других своими знаниями, и предполагается, что они должны быть таковыми благодаря своей мудрости. Но в этом мире всему есть предел, и часто мы находим разочарование в том, на что больше всего полагаемся.
"Он лишает перевязей царей и поясом обвязывает чресла их; князей лишает достоинства и низвергает храбрых; отнимает язык у велеречивых и старцев лишает смысла; покрывает стыдом знаменитых и силу могучих ослабляет; открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную; умножает народы и истребляет их; рассевает народы и собирает их". Но все же нет того, что свидетельствует об установленном суде Бога. Среди людей все находится в постоянном движении, в постоянном течении и изменении, и поэтому не может быть ничего глупее, чем нападки на Иова троих его друзей. "Отнимает ум у глав народа земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути: ощупью ходят они во тьме без света и шатаются, как пьяные". Именно таким образом люди верят в мужей.
А теперь он говорит (гл. 13): "Вот, все это видело око мое [вы хвалились тем, что старцы обладают всем познанием], слышало ухо мое и заметило для себя. Сколько знаете вы, знаю и я: не ниже я вас. Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом". Именно это он и делал. Но как? Он не знал этого. Не было того, кто стоял бы между Богом и человеком, подобно Христу. Так что он не знал, как достичь его. Если бы он только мог найти его; если бы он только мог находиться пред его лицом! Он прекрасно знал, что он нашел бы там верного Бога. Но так или иначе между Богом и его душой были трудности и тайны, которых он не мог понять. Он говорит: "А вы сплетчики лжи". Вы видите, что все их доводы были основаны на человеке и на мире. Верующий опирается на все то, что есть в Боге и что Бог дает и раскрывает. И мы находим это во всем совершенстве во Христе. Ну, а они опирались на человеческий опыт, на человеческие мысли и тому подобное. И далее он говорит: "Все вы бесполезные врачи". Вы пришли, чтобы излечить меня, услышав о моем ужасном состоянии, вы пришли, чтобы лечить и вылечить меня от моей ужасной болезни и страдания; а что же вы сделали? Почему же вы вылили яд на мои раны? Вы не полили ни вина, ни масла, вы не полили бальзамом на бедного страдающего.
"О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость". И когда человек сидит молча и придерживает язык за зубами, то это зачастую является человеческой мудростью. Но когда он прямо начинает говорить о том, чего не понимает, что же тогда? А именно так они и поступили. "Выслушайте же рассуждения мои... Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь?" Именно это они и делали. Они притворялись, что это делалось для Бога. "Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас?" Да, именно это Он и сделал. "Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас". Как примечательно все это осуществилось! "Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите". Именно так они и поступали. Они воспринимали людей неправильно - по внешнему виду. "Напоминания ваши подобны пеплу; оплоты ваши - оплоты глиняные. Замолчите передо мною, и я буду говорить, что бы ни постигло меня". И здесь он готов вынести все, что Бог пошлет на него. Он испытывает страх перед этим, и страх этот лежит на его душе, но он все же здесь, и пусть Бог делает все то, что посчитает нужным. "Для чего мне терзать тело мое зубами моими и душу мою полагать в руку мою? Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться".
В Иове была гораздо более глубокая вера, чем в тех троих вместе взятых или в ком-либо из них. Он не имел в виду "хотя я погиб". О нет, он и не думал об этом. "Вот, Он убивает меня". Он знал, что жизнь на земле не является самой наилучшей, и он познает, что наилучшей будет жизнь, которая наступит. Там все будет соответственно Богу, а здесь все находится в смешении, во всевозможных нравственных отклонениях. "И это уже в оправдание мне [он ничуть не сомневался в этом], потому что лицемер не пойдет пред лице Его!". Он был очень далек от этого. Я не утверждаю, что они были лицемерами, но все же ради благочестивых людей они очень плохо говорили об Иове. "Кто в состоянии оспорить меня? Ибо я скоро умолкну и испущу дух". То есть для него было облегчением выговориться в том мучительном состоянии, в котором он сейчас находился, и он хотел лишь того, чтобы его исправили, если он ошибался. Сейчас он говорит: "Двух только вещей не делай со мною, и тогда я не буду укрываться от лица Твоего: удали от меня руку Твою [внешняя вещь], и ужас Твой да не потрясает меня [внутренняя вещь]. Тогда зови, и я буду отвечать, или буду говорить я [так он и делал], а Ты отвечай мне. Сколько у меня пороков и грехов?"
Разве он сказал, что в нем не было никаких грехов? Он никогда не говорил ничего подобного, он никогда и не намеревался сказать: "В его глазах я чист". Нет, нет, ничего подобного. К сожалению, он скорее полагался на свою чистоту в собственных глазах и в глазах других людей, но ему пришлось познать, что это отличалось от чистоты в глазах Бога. И он начинал познавать это все глубже и глубже. "Для чего скрываешь лице Твое и считаешь меня врагом Тебе? Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь..?" Претендовал ли этот человек на какую-либо силу? "И не сухую ли соломинку преследуешь? Ибо Ты пишешь на меня горькое и вменяешь мне грехи юности моей [может быть, чтобы они постигли его сейчас], и ставишь в колоду ноги мои [делаешь объектом позора перед всеми], и подстерегаешь все стези мои, - гонишься по следам ног моих". О чем можно было подумать, должно было скрываться - "следы ног моих", но нет, все обозначилось. "А он, как гниль, распадается, как одежда, изъеденная молью".
Теперь мы подходим к очень примечательной 14-ой главе. Здесь мы находим, что даже в те дни люди, хотя и были невежественны, были далеки от смешения воскресения неправедных с праведными. В этой главе рассказывается о человеке, восставшем из гроба. Я не говорю - из мертвых. Воскресение из мертвых означает, что кто-то воскрес, а другие остались. Воскресение из гроба состоится тогда, когда воскреснут все святые и для воскрешения останутся только нечестивые. Это и будет воскресение из гроба, а не из мертвых (ибо "из мертвых" предполагает, что останутся еще другие), и в то время уже никого не останется. Произойдут два воскрешения. То, что в общепринятых вероучениях христианского мира называется "общим", является вымыслом; в Писании это не имеет обоснования, и это полностью противоположно самым простым словам Бога. И теперь в мире смешаны вместе праведные и нечестивые. Плевелы произрастают вместе с пшеницей. Но так будет до тех пор, пока не настанет судный день; только до тех пор, пока не придет Господь. А когда придет Господь, тогда состоится отделение праведных, призванных не только из мертвых (остальные мертвые останутся в своих гробах), на небеса, где Он находится сейчас. Они станут подобны ему - "воскресение праведных". Но останется еще огромная часть человечества, и именно это Иов описывает в 14-ой главе. Если позволит Бог, то позже я расскажу немного больше о "воскресении праведных", а здесь имеет место воскресение неправедных. И поэтому вы заметите, как великолепно подходит для описания этого употребление выражения "человек, рожденный женою". Ни слова не говорится о том, кто рожден от Бога. Праведными будут рожденные Богом. А "человек, рожденный женою" (а таковыми являются все) "краткодневен" - имеется в виду человек после грехопадения - "пресыщен печалями".
Если же вы скажете о рожденных Богом, то разве это все, что вы могли бы сказать? Конечно же, нет! Уйти из жизни - это, несомненно, достижение, но жить - еще более достойно, тем более, когда целью является Христос, и такие люди могут сказать в определенной степени, несмотря на свои прегрешения и немощь: "Жить - для меня означает Христос". Да, это преисполнено благословения, а здесь присутствует лишь человек, рожденный женой, и нет рожденного Богом, нет до тех пор, пока мы не подойдем к следующей главе. Ни об одном из них не предполагается, что он был рожден Богом. "Как цветок, он выходит". Так все, когда рождаются, одинаково красивы подобно цветку, и это, несомненно, интересное сравнение, но это сравнение затем развивается дальше до полной ясности. "Как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается". Вы все очень хорошо знаете, мы все это знаем, что среди детей существует большая смертность, именно среди детей наиболее часто и встречается смерть. "И на него-то Ты отверзаешь очи Твои, и меня ведешь на суд с Тобою? Кто родится чистым от нечистого? Ни один". Это не значит, что "ни один человек", а "ни одна вещь". Я сделал это замечание лишь для того, чтобы было понятно. "Если дни ему определены, и число месяцев его у Тебя, если Ты положил ему предел, которого он не перейдет..." Все это остается неопределенным - случайное условие, что касается человека, но все решается Богом.
"Уклонись от него; пусть он отдохнет, доколе не окончит, как наемник, дня своего. Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное. А человек умирает и распадается". Для него нет надежды на земную жизнь, он умирает раз и навсегда. Растение, напротив, может быть уничтожено, и все же оно может вновь пробиться, особенно если этому поможет вода. "Отошел, и где он? Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет". Здесь люди очень часто претыкаются, но не так было с Духом Бога у Иова. Ибо ясно, что здесь он говорит действительно то, что содержится в Писании: "До скончания неба он не пробудится". Очень замечательное выражение. Можно было бы подумать - и чтобы мы легко могли понять это как нечто естественное - "до скончания земли", но человек живет и умирает, и не воскресает - не до скончания земли, а "до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего".
Конечно же, то, что здесь сказано, очень поразительно, что даже человек без Бога, человек, рожденный женщиной, а не Богом, такой человек будет спать до скончания неба. Возьмите, например, последнюю книгу Нового Завета. В 20-ой главе Откровения вы прочтете, что после последнего восстания мира и народов мира в тысячелетнем царствевсе, кто не обратится за тысячу лет, падут жертвами сатаны после его освобождения из бездны, и всех их он поднимет против Иерусалима на земле. (Они не смогут коснуться Иерусалима, который наверху, этого священного города). Но не только лишь это; поразительно и другое - "окружили стан святых". Почему в то время вокруг Иерусалима будет стан святых? Неужели сатана соберет все народы, чтобы предпринять великую попытку погубить праведных, которые затем будут на земле? Все праведные стекаются к Иерусалиму, а так как Иерусалим будет не в состоянии вместить святых со всех концов земли, то они и образуют стан вокруг возлюбленного города , и для сатаны это будет главным признаком. Против этого стана он и намеревается бросить свои войска - всех восстающих в тысячелетнем царстве на земле. И что же произойдет затем? Бог пошлет на них огонь и погубит их всех. А затем? Сатана будет брошен в огненное озеро. После этого больше не будет соблазна, после этого все начнет изменяться. Сатана будет не просто связан, он будет брошен в огненное озеро. Бог больше не находит в нем никакой пользы, которую Он мог бы извлечь из него; теперь он должен быть наказан навсегда. Но и это не все.
Небо и земля исчезнут. А так как огонь уничтожит эти нечестивые народы, то они воскреснут из мертвых, и не только они, а все нечестивые от начала мира. Это будет воскресение неправедных, и они будут собраны все вместе без единого праведного человека среди них. Они будут изменены, так же, как и мы, в пришествие Господа ради нас перед установлением тысячелетнего царства. Однако о них не говорится, нет необходимости говорить об этом. Им никогда не было обещано, что они будут посажены на престол, а нам было обещано. Они всегда наслаждались своей праведностью. Они не будут наслаждаться ничем, кроме покоя, и, следовательно, так как они никогда не страдали со Христом, то они и не будут прославлены с ним. Тем не менее, они должны быть воскрешены, или, лучше сказать, они должны быть изменены, потому что они не умирали. Но, несомненно, они будут изменены.
И этот основополагающий принцип изменения относится ко всем, кто останется в то время живым на земле, - ко всем святым. И мы читаем о них в следующей главе Откровения. "Скиния Бога с человеками". Здесь они являются "человеками", а не скинией. Скинией Бога являются прославленные святые, те, кто уже был с ним и царствовал, - все те, кто был его и, насколько я знаю, составлял собрание. Я не знаю, чтобы кто-то мог предсказать подобное о чем-либо, кроме собрания. И все же все остальные будут благословлены навечно. А скиния Бога остается с человеками, и я полагаю, что этими человеками, о которых здесь говорится, будут святые, которые должны быть перемещены с земли на "новую землю". Вы можете спросить меня: "Как и зачем?" Я отвечу, что Бог не говорит нам, и я вам не могу сказать, так как это будет за пределами того, что я знаю; но все мы должны верить в то, что это будет так, потому что так сказано в Слове. Так что здесь совершенно определенно присутствует скиния Бога. И теперь, когда все они находятся в этом городе, пригодном для вечности, эта скиния опускается, вместо того, чтобы быть в воздухе. Это не значит, что она смешивается с другой, но она есть. Она соизволила быть в тумане; сам Бог присутствует здесь; здесь будут также все те, кто находится в особой близости к Богу, и все блаженные жители тысячелетнего земного царства будут здесь, как люди, с которыми затем будет эта скиния. Таким образом, очевидно, как это соотносится со словами Иова. Нечестивые останутся в гробах до скончания земли, не просто до скончания века, а до полного скончания не только земли, но и небес, и поэтому сказано: "До скончания неба". Ибо можно подумать, что в начале тысячелетнего царства земля подвергнется значительному изменению, и она изменится, но не тогда. Этого не произойдет "до скончания неба", этого никогда не произойдет до полного окончания всех божественных домоустроений, и только тогда все нечестивые от начала и до конца тысячелетнего царства будут воскрешены для суда. И это полностью согласуется с 5-ой главой евангелия по Иоанну. Вы вспоминаете эту очень примечательную часть главного принципа жизни и осуждения нашим Господом Иисусом. Он есть источник жизни и исполнитель наказания. Давая жизнь, Он имел общение со своим Отцом. "Ибо, как Отец воскрешает мертвых и оживляет, таки Сын оживляет, кого хочет". Но судить будет Он, и только Он один. И в результате Он осуществляет также суд над живыми, "оживленными" или "живыми". Однако к тому времени все его враги будут мертвы, все нечестивые от начала мира, и поэтому они будут приговорены к тому, что будет продолжаться до тех пор, пока не перестанет существовать мир, когда не будет ничего, кроме нового неба и новой земли, где будет лишь праведность. Тогда они встретят свой рок. И мне кажется, очень приятно, что тех, кого Бог любит, Он приведет к благословению задолго до того, как осужденные встретят свою участь, и они все вместе встретят эту участь.
И, говоря о тех, кто останется, когда Господь придет ради своих святых, конечно же, состоятся главные исполнения суда, но тогда они останутся (как основной закон) до окончания всего - пока не истечет тысяча лет и пока полностью не изменятся небеса и земля. Поэтому я хотел бы, чтобы это запомнилось вам как показывающее, что Иов обладал очень хорошим представлением об этой благостной истине, обладал гораздо большим представлением, чем нынешние теологи. В основном все они сходны в своем заблуждении; не имеет значения, кем они могут быть. Они могут быть государственной или негосударственной церковью, они могут быть, как они называют себя, свободной церковью или могут быть ритуалистами, римскими католиками или кем-либо еще; но все они едины в своем главном заблуждении: они соединяют вместе праведных и неправедных в том, что они называют общим осуждением, общим воскресением, то, что не находит подтверждения ни в одном писании. И, более того, это осуждается всем светом Слова, как в Ветхом Завете, так и в Новом.
И теперь мне не нужно говорить более, ибо Иов отвернулся от этой чрезвычайно важной сферы, которая занимала его разум, чтобы обратиться к Богу, говоря: "Воззвал бы Ты, и я дал бы Тебе ответ, и Ты явил бы благоволение творению рук Твоих". Его сердце начинает обретать некоторое мужество. "Ибо тогда Ты исчислял бы шаги мои и не подстерегал бы греха моего; в свитке было бы запечатано беззаконие мое, и Ты закрыл бы вину мою. Но гора падая разрушается, и скала сходит с места своего; вода стирает камни; разлив ее смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь". Но Бог не оставил Иова до тех пор, пока не увидел, что тот был не только лишь человеком, но человеком, взиравшим на Бога и знавшим любовь Бога, которая избрала его и наказывала, чтобы он мог стать более благословенным, чем когда бы то ни было прежде. Такова главная цель книги Иова.
В 15-ой главе мы читаем о втором споре между друзьями Иова и им самим. Если Господь позволит, то я в основном рассмотрю значительную часть этого. Хотя Елифаз и был самым серьезным и влиятельным из всех друзей, но все они тем не менее были подвержены одному и тому же заблуждению. Для наших душ это очень важно. Почему это должно быть так? Разве мы настолько отличаемся от других? Разве мы не склонны к этому? Вы должны помнить, что это практическая, а не только догматическая ошибка. Здесь не идет речь о лжеучении какого-либо рода; речь идет о применении истины для души, и для нас очень важно, что Бог дал нам эту раннюю книгу. Возможно, ее автором был Моисей, так как люди, о которых идет речь, жили задолго до Моисея. Мы видим это по возрасту Иова и по другим обстоятельствам. Здесь нет никакой ссылки на закон Израиля, на избавление Израиля из Египта. В книге постоянно говорится об определенно более раннем времени. Главным ее моментом является отношение Бога с человеком, и особенно с людьми веры. Рассматривается не только неверующий человек - с ним дела обстоят всегда одинаково. Его вина может быть усугублена, и, действительно, я не сомневаюсь, что сейчас нет такого ответственного человека, как те, кто слышал евангелие, кто был знаком с христианством, представленным живыми людьми. Они более виноваты и определенным образом достойны сожаления. Несомненно, в джунглях Африки еще могут быть неизвестные племена, а это очень древняя цивилизация, и ее правителям удалось полностью прекратить доступ света из всех источников, чтобы преследовать свои собственные цели, которые приведут к их гибели. Но Бог не допустит, чтобы это продолжалось дальше, и тем не менее мы не можем искать большего в нынешнем состоянии; многие могут пойти туда по причине торговли, возможно, из-за политики или из-за притязаний любого другого рода; и все же и среди них могут оказаться чада Бога, которые смешаются с ними и, по крайней мере, смогут передать послание от Христа.
Как бы то ни было, я обращаю ваше внимание на то, что представляет собой интересный характер этой книги как откровения для нас (и, конечно же, для ветхозаветных святых задолго до нас), как Бог обращался с благочестивыми людьми и что было во благо для их душ, прежде чем появилось какое-либо написанное божественное откровение; ибо книга Иова была одной из первых написанных книг, как я уже упоминал. Иногда люди забывают, что, хотя книга Иова и появилась довольно давно в Библии, она является первой поэтической книгой - прозаические книги появились прежде книги Иова, относя нас к вавилонскому пленению, а затем возвращая обратно; и лишь тогда мы возвращаемся к поэтическим книгам, первой из которых является книга Иова. Поэтому она во многом соответствует книге Бытие: то, чем является Бытие в начале Библии, соответствует книге Иова в последующей ее части. Затем мы имеем книги пророков, но это - первая поэтическая книга, которая не входит в книги пророков.
Христиане различаются между собой не только в нынешние времена. Мы видим это здесь изначально, это относится к человеческому духу и может иметь очень хороший источник, потому что мы, как, несомненно, и ветхозаветные святые, чувствуем себя инстинктивно заботящимися друг о друге. Друзья Иова были чрезвычайно обеспокоены из-за человека, на которого все они взирали и который считался самым праведным из всех людей их окружения, и не удивительно, что Бог провозгласил его таковым. Они не знали этого. Очень важно сделать замечание, что мы находимся в совершенно ином положении, ибо слышим все эти споры от самого Иова. Как же мало Иов знал о том, что все постигшее его было следствием происходящего на небесах в присутствии Бога! Все сказанное на небесах о чаде Бога касалось даже его наказания! Это должно было быть особое наказание, и все это было решено там; Иов ничего не знал об этом. Набеги халдеев и тех, кого мы называем бедуинами, и все подобное этому происходило естественно; но, несомненно, была тенденция к тому, чтобы рассматривать это лишь как наказание праведного человека и его семьи из естественных источников. Нет, возлюбленные друзья, это не только лишь естественная причина для верующего - он пребывает под оком Бога. Он всегда был под наблюдением ока Бога, и даже еще более сейчас. Сейчас мы приведены к самым тесным отношениям с Богом. Мы поставлены на место его собственной семьи, мы являемся его детьми, да, сынами Бога, ибо это последнее свидетельствует о более высоком положении перед другими, то есть мы больше не являемся новичками, не являемся младенцами, как это было с верующими в иудействе. Они не достигли этого возраста. А христианин сейчас, если он знает, что значит быть христианином (большинство, слава Богу, это знают, ибо они считают себя в большей степени старыми верующими, хотя это и не так), обладает гораздо большими привилегиями; и одним из самых важных средств сатаны является препятствие к пониманию людьми места, которое им предназначено, а следовательно, к пониманию их ответственности. Как бы то ни было, здесь мы имеем тех несомненных святых, которые все были в море этого ужасного несчастья, удара за ударом, потрясения за потрясением, унесших все, в чем Иов когда-то так преуспевал. Ибо Бог испытывает наслаждение в благословении своего народа не только в духовном, но и там, где мы можем вынести его. Вы помните то слово апостола Иоанна, где он изъявил желание, чтобы Гаий мог преуспевать так, как преуспевала и его душа. Если душа не преуспевает, то наступают несчастья как великая милость, но там, где душа преуспевает, нам может быть дозволено почувствовать, и Бог испытывает наслаждение, показывая свою благосклонность во всем, если это происходит ради его слова, и Он выступает судьей этого. Но здесь происходят такие явления, которые тем или иным образом, по божественной премудрости, запрещены.
Однако сейчас я рассматриваю не это; здесь мы сталкиваемся с тем фактом, что в Иове великолепно сочетались две вещи: на земле не было больше другого такого человека, как Иов, на которого Бог взирал бы с большим наслаждением, и не было другого человека, которого постигло бы такое наказание от Бога. Иудеям было очень трудно понять это. Они желали установить, что Иов был вымышленным лицом, потому что им казалось очень странным, что после Авраама, Исаака и Иакова вне Израиля мог быть такой человек, о котором Бог был такого высокого мнения, и к тому же он был не иудеем! Да, это было тяжелым ударом по их гордыне и ограниченности. Неужели все они действительно были несведущими в этом? Казалось бы, что, с одной стороны, они имели отношение к колену Авраама, но они не относились к избранному колену. Вы знаете, что у Авраама были и другие дети, и они, по-видимому, происходили также из колена Авраама, но были вне особого завета; и у нас нет никаких оснований предполагать, что они имели знамение и залог того завета, который, конечно же, имели израильтяне.
Нет, речь идет об отношениях Бога с человеком, с человеческим сердцем и совестью. И, более того, это происходило не из-за какого-то особого зла. Речь Елифаза, которую я прочитал, содержала изначальное заблуждение. Мы не можем избавиться от мысли о том, что Иов казался тем, что было приятно для наших глаз или для чьих бы то ни было глаз, и он был благословен Богом весьма необычным образом. Ибо, как сказано, он был самым великим человеком в этой части Востока. И вот теперь это полное изменение! Это повержение его из того, что, казалось бы, было его достоинством! Как могло случиться такое, если Бог был справедливым Богом? Здесь, должно быть, была какая-то ужасная нечестивость. Так, он также чувствовал, что была нечестивость, и должен был осознавать это, и все же от Иова не исходило ни одного слова, ни малейшего признака, что он стыдился самого себя или что в нем было то, что подлежало осуждению! В Иове был грех, но ничуть не похожий на тот, который они ожидали найти в нем. Грех Иова состоял в том, что он был слишком хорошего мнения о себе и что ему очень нравились те, кто так высоко ценил его. Я спрашиваю: "Есть ли подобное в ком-либо из нас?" Боюсь, что это явление очень распространено. И именно этого люди чаще всего не замечают. Они не познают, они слишком мало понимают это удивительное отражение Слова. Они не понимают, что все это относится и к ним.
Тем не менее я, возможно, и предвосхищаю события. Но мы узнаем, какой яркой была речь Елифаза - мягкого, рассудительного и серьезного человека, ибо он, несомненно, был таковым. Нам не следует рассматривать троих друзей, как будто они были какими-то очень необычными. Они действительно были вполне обычны. Необычен был, скорее, Иов, и вполне определенно необычен; и именно это сделало пример Иова таким подходящим для божественного намерения. Человек, по своему мнению, может быть совершенно непорочен, человека могут уважать по заслугам, и человек может быть таковым, как и Иов, то есть благочестивым, богобоязненным, любимым, ценимым и превозносимым; но когда он воспринимает это как свою заслугу, то Бог становится ревнивым, и Он не допустит подобное. А почему нет? - Человек есть грешник. Иов, хотя он и был верующим, имел в себе грех, и ему недоставало самоосуждения. Если бы самоосуждение осуществлялось должным образом, то Иову не нужно было бы это наказание. Но в этом есть и другая сторона: когда Бог посылает наказание, то самым главным призванием человека является подчинение этому наказанию безо всякого сомнения, без вопросов, полностью доверяясь Богу в том, что нет незаслуженного наказания. А здесь же произошло наоборот: Иов очень много думал об этом и даже обвинял Бога, полагая, что Бог обходится с ним действительно очень сурово. Таким образом, это значит, что то, как рассматривалась иногда эта книга в течение 1500 лет (а возможно, и более), было совершенным заблуждением.
Я имею в виду то, что Иова считали образом Христа в его страданиях. Ничего подобного, как раз наоборот. Посмотрите, например, псалмы 39 и 40. Здесь мы читаем не лично о Христе, а о духе Христа в израильтянине, но это осуществится в будущем, когда будет остаток иудеев, отмеченный духом Христа, который появится после того, как мы будем взяты на небеса. Они пройдут через ужасное испытание, и остаток будет иметь этот дух Христа. И псалмы пророчески описывают этих иудеев. Несомненно, все это было написано для нас. Вся Библия была написана для христианина и для его пользы, благословения и наслаждения. Но все это не о нас. Ошибка, которая совершается многими людьми, заключается в том, что они считают так: коль все это написано нам во благо, для нашего духовного наслаждения, то мы являемся теми людьми, которые здесь имеются в виду! Но это не так. Именно и фальсифицировалась попытка найти в этом пример Христа, в то время как сама суть противоположна тому, что показано сопротивляющимся духом Иова. Иов обвиняет Бога в том, что Он является ему врагом, что разрывает его на части и низвергает, превращая его в объект насмешек для всех. Иов вменяет это Богу в вину. Да, несомненно, Бог допустил все это, без этого нельзя было обойтись. Но это была ошибка не Бога, а Иова, и именно Иов испытывал самое мучительное чувство из-за этого, потому что он не мог вынести позора. Он прекрасно выносил все муки до тех пор, пока на месте действия не появились его друзья. Человек может вынести это, когда он один, но когда есть люди, не проявляющие сочувствия и понимания, то человек дает волю своим чувствам и может высказаться совершенно неподобающим языком о своих друзьях, хотя, возможно, они это заслужили, но они, конечно же, не Бог. И его друзья осознавали это. Они видели, что Иов неподобающим образом говорил о Боге, так что он сам себя поставил в неудобное положение.
"Станет ли мудрый отвечать знанием пустым [ибо они были совершенно уверены в том, что в сказанном Иовом было нечто очень искусное, и они называли это пустым знанием] и наполнять чрево свое ветром палящим [несомненно, он был крайне не прав], оправдываться словами бесполезными и речью, не имеющею никакой силы? Да ты отложил и страх и за малость считаешь речь к Богу". Но теперь он не делал ничего подобного. Иов всегда был привержен Богу, всегда взирал на Бога, но все же сказал, что не не может найти его, что Он изгнал его, навлек на него это несчастье, которое он теперь переносит, так что не может достичь его. И если бы только мог добраться туда, то нашел бы милость и благоволение. Несомненно, все это было очень противоречиво; но такое всегда происходит с бедным человеком, когда он находится не в присутствии Бога. Это был один из самых важных моментов. Иов был живым человеком, ибо человек веры бывает слишком хорошего мнения о других, а также и о себе самом. Именно в этом он совершенно ошибался. И именно в этом Христос и христианство ставят нас на наше подлинное место, если мы верны, то есть нам приходится встречаться лицом к лицу с враждебным миром; но это могут быть даже и христиане, которые неверны и поэтому враждебно настроены против людей, которые верны, что служит упреком им самим. Нам приходится выносить это, и, следовательно, здесь мы познаем истину страдания со Христом, то есть то, от чего страдал Христос.
Сейчас я не говорю о страданиях ради Христа. Страдание ради Христа имеет место там, где совершается решительный прорыв. Допустим, нас по ошибке бросили в тюрьму, или нас ошибочно сослали, или казнили как убийц и тому подобное, то это и есть страдание ради Христа. Но христианину присуще и другое страдание - страдание со Христом. Предположим, что английская принцесса встала на место христианина. Что же тогда произойдет с принцессой? Конечно же, только страдание. Почему? Потому что все, что теперь ее окружает, противоположно тому, что присуще ее душе и подобает ее положению. Но почему так происходит? Потому что это от мира, от мира в его самых грандиозных формах, и, следовательно, это должно означать противоречие. Каково же место христианина? - Он не от мира. И насколько же он не от мира? - Как и Христос. Как Христос поступал с миром? Где Христос внес хотя бы незначительную долю в то, что мир любит и ценит? Христос, казалось бы, был самым бесполезным из людей для мира. Он никогда не произносил речей о науке, Он не внес ни единого урока в обучение или литературу. Он никогда не голосовал, если я вообще могу говорить о голосовании или о чем-либо подобном, - Он никогда не делал ничего подобного; Он даже никогда не судил и не выносил решения, даже когда люди хотели, чтобы Он неформально рассудил их, и, следовательно, еще никогда не было человека более отстраненного от мира, а лишь проходящего через него. В таком положении и находится христианин. Я говорю это потому, что чем более высокое положение в мире вы занимаете, тем труднее для вас быть верными. А это и есть страдание со Христом. Есть люди, у которых все получается легко. Но этим не стоит восхищаться, это является некоторого рода успокаивающим средством - постоянное успокоение самого себя наркотиками, чтобы заглушить чувство и воспринимать все очень спокойно, не имеет значения, что именно, и совершенно теряя из виду тот факт, что нам не следует принадлежать к тому, в чем мы принимаем участие.
О, возлюбленные друзья, разве это выход. Наше призвание заключается в том, чтобы принимать активное участие ради Христа и согласно Христу. Предположим, что загорелся дом нашего соседа, и наш долг - немедленно предпринять все возможное, чтобы помочь спасти и жизнь, и имущество. Я знаком с теми, кто называет себя "сторонниками пассивного сопротивления", но я не понимаю этого выражения. Они являются сторонниками активного сопротивления закону, и если бы они обладали каким-либо чувством собственности, то они спокойно бы заплатили свои деньги или позволили бы людям спокойно взять свое добро и, таким образом, положили этому конец. Я упоминаю об этом лишь для того, чтобы показать, как чада Бога полностью потеряли чувство того, что значит быть христианином. Сейчас я говорю с практической точки зрения, но можно развить эту мысль и дальше. Я придерживаюсь того мнения, что христиане потеряли представление о том, что значит быть христианином. Это не значит, что существует определенный стандарт, из которого мы черпаем знание о том, что значит быть христианином, и что практически мы разбираемся в этом. Но мне кажется, что они ошибаются насчет образца, равно как и практически. Однако я могу утверждать относительно себя искренне и честно лишь одно: то, что занимало меня всю жизнь, - это приверженность тому, что, как я выяснил, представляет собой христианский путь и долг, и стремление помогать другим увидеть истину и блаженство этого и поступать соответственно этому. Я уверен, что во мне есть много того, за что я должен осуждать самого себя, но я благодарю Бога за каждое наказание и за все то, что превращает меня в ничто. И именно это Иов должен был познать для самого себя. Он не знал, что Бог делал это все в его же благо, допуская даже то, что было так неприемлемо для Бога, - болезнь и гибель семьи. Все это было деянием дьявола, но Бог допустил это во благо Иова, а Иов не имел никакого представления об этом. Но если бы Иов понял исход происходящего и понял бы начало того, что было до наказания, то он не получил бы значительной части благословения; но почему? Потому что тогда, как и сейчас, чадо Бога должно ходить верой. Люди часто любят судить по внешнему виду, и именно это основное заблуждение лежит в основе всех речей трех друзей Иова. Они смотрели на него, они смотрели на то, каким он был, а теперь они смотрят на то, каков он в этом ужасном повержении в прах; в результате они сказали, что Бог есть справедливый Бог, и если бы за всем этим не скрывалось нечто ужасное, то он никогда не допустил бы этого. Они полностью были не правы в этом, а Иов был относительно прав, когда говорил, что знает, что это не так; и их разговоры не могли отвергнуть того, что есть самые нечестивые люди, которые являются самыми благополучными, и есть в этом мире благочестивые люди, которые чрезвычайно страдают. Почему такое могло произойти? Потому что здесь активно действовал сатана, потому что люди следуют за сатаной, сами не зная того. Они являются рабами и пленниками дьявола, а те, кто не являются таковыми, становятся объектом их упреков и ненависти. И Бог не устраняет этого; Он все еще не повергает сатану, ему дозволяется идти своим путем. И никогда не было большего доказательства этому, чем побуждение сатаной мира и иудейского народа к распятию их собственного Мессии, Господа славы. Было ли в этом какое-либо прегрешение? Здесь вы имеете решительное доказательство этому. Ведь был совершенно безгрешный и никогда не было такого страдающего.
И тогда получается, что вся теория троих друзей была заблуждением от начала и до конца. Но ведь именно так и думает большинство людей до нынешнего дня. Они представляют себе, что должно быть очень большое прегрешение там, где они видят, что людям приходится проходить через глубокие воды. Но было и то, чего Иов не имел, и это служило мерой ему самому перед лицом Бога, и Бог не прекратил этого, пока не привел его в свое присутствие. Он вмешивался очень примечательным образом, но мне не следует опережать события. Елифаз после того, как резко нападал на Иова, теперь возвращается к очень распространенной мерке, которая была ему особенно присуща. Елифаз твердо настаивал на большом значении опыта. Вы знаете, что есть люди, которые очень ценят опыт и, соответственно, значимых и хороших людей, живших прежде. Является ли это нормой? Никто не станет отрицать той чести, которой достойны старики, по крайней мере, этого не станут отрицать люди, которые придерживаются правил приличия. Но Елифаз использовал это совершенно неправильным образом, и поэтому он спросил Иова, почему тот идет против всего того, чего придерживались самые лучшие люди. Разве он первый человек; разве стар так же, как и эти холмы, раз он так говорит, как будто бы знает все лучше самых выдающихся людей, которые старше даже его отца? И он встал на этот путь! Да, в течение некоторого времени он продолжал это и пришел к тому, что должно быть. "Тем больше нечист и растлен человек, пьющий беззаконие, как воду. Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел". В частности, здесь он имел в виду Иова. "Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел, что слышали мудрые и не скрыли слышанного от отцов своих". Поэтому он обращается к древнему опыту, и опыту лучших людей, когда люди были еще не настолько плохи, как в его время. Ибо это совершенно верно: человек становится все хуже и хуже, и даже он заметил это. Известный поэт, которого я часто читал в детстве - языческий поэт, - говорит то же самое. Он говорит, что не было еще такого плохого поколения, как нынешнее, которое родит детей еще более плохих, чем их отцы. По крайней мере, они не так плохи, как люди, которые думают, что мир становится лучше, ибо эти люди ошибаются в большей степени. Но наступят значительные изменения, и эти изменения будут вызваны не проповедниками, не трактатами, не книгами, не образованием, и даже не Библией, хотя она является Словом Бога. Библия требует большего. Она требует того, чтобы люди были рождены Богом; но даже в том случае, если они рождены Богом, они, тем не менее, призываются к тому, чтобы осуждать себя, даже если они подобны Иову, самому лучшему среди них. Именно к этому его и подводили, именно к этому он шел так медленно. Поэтому все эти доводы были крайне неуместны, и большая часть главы представляет собой описание того, что когда человек продолжает таким образом, то, должно быть, он всегда боится грядущего. Елифаз ошибался относительно этого. У Иова не было подобной мысли. Иов был совершенно уверен, что если бы он только мог найти Бога, то все было бы прекрасно, и Он поговорил бы с ним и сделал бы все во благо. Но Иов знал, что тем или иным образом Бог причастен к тому, что случилось, и допустил, чтобы с ним произошли такие ужасные вещи, но почему - он этого не знал, и с какой целью - это тоже ему было неведомо.
И теперь мы подходим к тому, что ответил Иов (гл. 16): "Слышал я много такого; жалкие утешители все вы! Будет ли конец ветреным словам? и что побудило тебя так отвечать? И я мог бы так же говорить, как вы, если бы душа ваша была на месте души моей; ополчался бы на вас словами и кивал бы на вас головою моею; подкреплял бы вас языком моим и движением губ утешал бы. Говорю ли я, не утоляется скорбь моя". Несомненно, Иов говорил совершенно искренне. Он был бы утешителем для страдающих, он был бы врачом без лекарства. Они положили яд на его раны вместо того, чтобы уменьшить боль. Он сказал: "Перестаю ли, что отходит от меня? Но ныне Он изнурил меня. Ты разрушил всю семью мою. Ты покрыл меня морщинами..." И вновь он говорит о себе самом. "Гнев Его терзает и враждует против меня". Он не говорит, что это был Бог. Я полагаю, что будет даже чрезмерно предположить, что он имел в виду это; но он все же подразумевал, что Бог это допустил, и поэтому он эвфемистически говорит: "Он". Но именно Бог дозволил, чтобы дьявол - его враг - совершил это, иначе было бы ужасающее несоответствие с остальной речью, которую мы не должны рассматривать более, чем чрезмерное несоответствие. Но это не главное. "Предал меня Бог беззаконнику". Он очень наглядно описывает свое крайне бедственное положение. Так, в 17-ом стихе мы видим, как Иов жалуется на то, что сдерживается его молитва: "При всем том, что нет хищения в руках моих". Это он мог сказать совершенно искренне. Речь и не шла о хищениях; речь шла о слишком большой уверенности Иова в самом себе. "И молитва моя чиста. Земля! не закрой моей крови, и да не будет места воплю моему". Он считает себя жертвой всей той враждебности, которая была проявлена по отношению к нему. "И ныне вот на небесах Свидетель мой". Вы нигде не читали, чтобы подобное говорили другие. Они не знали столько о небесах, как Иов; они не знали Бога так, как Иов, - ни один из троих не знал так Бога. "И Заступник мой в вышних!" Это уже начало слабого света, который начинает пробиваться через облака. "Многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое. О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим!" Как же сердце Иова готово было страдать именно за то, что должен сделать Христос!
В 17-ой главе Иов продолжает речь и возвращается к своему ужасному состоянию. Это пока еще не было решенным делом - это был всего лишь слабый луч света. "Дыхание мое ослабело; дни мои угасают; гробы предо мною. Если бы не насмешки их [конечно же, имеются в виду трое его друзей], то и среди споров их око мое пребывало бы спокойно". Если такое происходило с тремя людьми, которые являлись его друзьями, то каково же было чувство людей, окружавших его? Вы можете положиться на него, но может получиться так же плохо, как и с тремя друзьями, а может, даже и хуже. Нам не следует предполагать, что такое чувство было свойственно только им. Таково естественное умозаключение душевного человека, уверенного в своей мысли, что нравственное управление Бога осуществляется как раз сейчас, вместо того, чтобы знать, что Бог, напротив, ожидает своего непосредственного управления, когда будет править Христос, единственно способный держать власть и управление. Поэтому даже когда была образована церковь, то и она была неспособна в совершенстве судить мир, и примером этого служит папство. Они сделали попытку управлять миром; и что же из этого вышло? Почему это стало наиболее нечестивым явлением на земле в глазах Бога? Нет ничего более нечестивого, чем папизм. Вы можете рассказать мне обо всех ужасах язычества и буддизма. Да, но они не смешивают Христа или Петра и Павла со всеми остальными. Сторонники папизма достаточно знают о христианстве, чтобы быть виновными за подобное смешение. Боготворить деву Марию более нечестиво, чем боготворить Юнону или Венеру, потому что одни были совершенно невежественны под тьмой дьявола, а другие боготворят Марию после того, как пришел Христос, после того, как воссиял подлинный свет. Нет ничего более греховного, чем то, что люди называют христианским идолопоклонством. Боготворение мессы - что это значит? Теперь это уже не ограничивается только сторонниками папства, теперь это совершается неприкрыто, я не хочу сказать - протестантами, но людьми, которые выдают себя за духовенство. Не слишком ли это суровое выражение для них? Но в то же время им полностью свойственно заблуждение папистов, и даже если они пока еще не признают папу, в их душах есть вся ложь папизма. Итак, Иов серьезнейшим образом оплакивает свое нынешнее состояние и сравнивает его с тем, каким оно было когда-то. "Он поставил меня притчею для народа и посмешищем для него". И теперь он был притчей во языцех не только для троих друзей, но и народа! "Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень. Изумятся о сем праведные, и невинный вознегодует на лицемера. Но праведник [вы видите, что речь зашла о хорошем] будет крепко держаться пути своего". Именно туда он обращал сейчас свой взор. Его заступник был на небесах, его свидетель был наверху, а сам он оставался верным Богу. "Он убивает меня, но я буду надеяться". Таковы были настроения Иова, таков был его дух. У него было гораздо больше веры, чем у кого-либо из троих его друзей.
А в следующей, 18-ой, главе мы встречаем еще одного человека, савхеянина Вилдада, который говорит еще более сильно, чем Елифаз: "Когда же положите вы конец таким речам?" У него вообще не было никакого чувства по отношению к Иову, никакого понимания. "Обдумайте, и потом будем говорить. Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле, и скале сдвинуться с места своего?" Это было ударом, и очень тяжелым ударом для бедного Иова. "И не останется искры от огня его. Померкнет свет в шатре его, и светильник его угаснет над ним". Именно так он рассматривал Иова. "Сократятся шаги могущества его, и низложит его собственный замысел его, ибо он попадает в сеть своими ногами и по тенетам ходить будет. Петля зацепит за ногу его, и грабитель уловит его". Это был всего лишь плод его воображения! И в таком духе он продолжает до конца главы. Я не буду касаться всего этого, чтобы мне перейти к ответу Иова. Ибо все это было заблуждением.
"И отвечал Иов и сказал: доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами? Вот, уже раз десять вы срамили меня и не стыдитесь теснить меня". И теперь он продолжает на основе того, что допускает, что согрешил не зная об этом и совершил что-то неприятное Богу. "Если я и действительно погрешил, - говорит он, - то погрешность моя при мне остается. Если же вы хотите повеличаться надо мною и упрекнуть меня позором моим, то знайте, что Бог ниспроверг меня". Такова была его вера. Он воспринимает это все как исходящее от Бога, даже не зная того, что происходит на небесах. Он был избран для того, чтобы пройти через тяжелейшие беды; но человек, который вошел в пословицы за свое терпение, разразился крайним нетерпением. И произошло окончательное падение даже благочестивого человека, а не просто какого-либо человека, и не только лишь Адама, ибо Адам совершил грехопадение; не Адам был рожден после Иова, а Иов рожден после Адама; и все же в конце концов даже человек, отличающийся терпением, непременно совершает грехопадение, когда он подвергается испытанию! В Христе же мы имеем противоположное. Именно в этом люди и ошибаются, делая такого человека образом Христа. Нет, это есть грехопадение лучшего из людей, и грехопадение человека, рожденного Богом. Нам нужен Христос, и мы не можем обойтись без Христа. Такова истинная мораль книги Иова.
"Знайте, что Бог ниспроверг меня". Это совершенно верно, ведь все это должно было быть дозволено Богом. "Вот, я кричу: обида! и никто не слушает; вопию, и нет суда. Он преградил мне дорогу, и не могу пройти, и на стези мои положил тьму. Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей". Все это он ощущал очень глубоко. Какое же право на венец есть сейчас у верующего? Какое право имеет сейчас верующий на славу? Разве он не обладает злой природой, чтобы быть осуждаемым постоянно, каждый день? Разве такой человек заслуживает венец? или человек, обладающий такой сущностью, с которой необходимо бороться, разве заслуживает венец? День, когда мы будем повенчаны, наступит тогда, когда у нас не будет ничего, кроме того, что от Христа, и погибнет все, что было свойственно ветхому человеку. Именно поэтому Иову необходимо было познать так много. "Кругом разорил меня, и я отхожу; и, как дерево, Он исторг надежду мою. Воспылал на меня гневом Своим [но в этом он ошибался] и считает меня между врагами Своими. Полки Его пришли вместе и направили путь свой ко мне и расположились вокруг шатра моего. Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня". Вы знаете, что это значит для души человека, если вы испытали это на себе. "Покинули меня близкие мои [теперь он приближается к сути], и знакомые мои забыли меня. Пришлые в доме моем и служанки мои чужим считают меня; посторонним стал я в глазах их. Зову слугу моего, и он не откликается". Как это достойно сожаления! Он опустился очень низко и позвал своих близких друзей, чтобы они пожалели его, а у них не было ничего, кроме подозрения к нему, которое задело его за живое. "Зачем и вы преследуете меня, как Бог, и плотью моею не можете насытиться?" Этим он хотел сказать: "Разве я не достаточно страдал, чтобы удовлетворить вас? " И далее: "О, если бы записаны были слова мои [то есть не дословно записаны в книге, а высечены на камне или каким-либо иным способом, известным в те дни, имея в виду долговечность]... резцом железным с оловом, - на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха". Это представляет собой удивительное выражение веры и боли, когда мы сравниваем это с тем, что мы читали в 14-ой главе о воскресении человека, не воскресении праведного, а воскресении человека. Вы помните, что Иов начинал так: "Человек, рожденный женою". Ни слова не сказано о ком-либо, рожденном Богом. Человек без Бога, человек без Христа; и каков же будет конец всего этого? Дерево, срубленное под самый корень, может прорасти, но не человек; и как бы долго ни продолжался сон, этот человек не проснется и не произойдет воскресение человека "до скончания неба".
Разве это относится к воскресению праведного? Нет. И здесь он говорит именно об этом: "А я знаю, Искупитель мой [единственный, кто возместит несчастья народа Бога на их врагах, единственный, кто позаботится о них перед лицом любого врага и в любой трудности] жив, и Он в последний день восставит из праха". Возможно, здесь имеется в виду Он "последний", а не "последний день". Он является тем, кто появится тогда, когда все исчезнет. "А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха" как "последний" на земле. Последнее слово также имеет очень большое значение. "Прах" совершенно отличается от небес, которых более нет. Тогда уже не будет праха. И небеса, и земля распадутся, и тогда речь уже будет идти о все уничтожающем огне, как нам сказано не в одном писании, и особенно апостолом Петром. Все распадется до последней частицы. Тогда вообще не будет никакого праха. Но над этим восстанет Он; его власть может достичь этого; и, насколько я могу судить, это относится к праху его народа. Он намерен воскресить их. Но это слово, по меньшей мере, не ясно; и мы не должны ожидать большего, чем лишь лучика света, известного в те дни.
"Распадающуюся кожу мою сию", то есть после того, как будет разрушена его кожа, представляющая собой все тело. Но лучше опустить, чем добавить слово "тело". "И я во плоти моей узрю Бога". Иными словами, будет полное воскресение, а не только лишь "плоти и крови"; но вспомните, что когда воскрес Христос, то это был действительно Он сам. Он просил их почувствовать и познать то, что были "плоть и кости", но не "плоть и кровь", которые являются сейчас естественной жизнью человека. Когда наступит воскресение, тогда все еще будет существовать плоть, тогда будет существовать кость, и вместо крови источником жизни будет дух, тогда будет уже божественный характер существования. Пока есть жизнь, кровь может быть пролита, и человек умирает. Пролитие крови представляет собой главный образ насильственной смерти, и Господь знал все это и прошел через все это. Но, воскреснув из мертвых, тело становится осязаемым телом и может быть оставлено, и, хотя это должно быть не всегда, в данной форме есть сила изменения; и я не сомневаюсь, что это же будет истинно для любой силы. И здесь есть сила. Но сейчас мы все ограничены, так ограничены, что любой человек может быть остановлен дубовой доской толщиной в пару сантиметров - она останавливает его. И, конечно же, гранитная стена может остановить кого угодно. И когда должен будет наступить этот день, то мы пройдем через все, что пришлось испытать Господу. Наш Господь преднамеренно входил, когда двери были закрыты. Вы можете мне сказать, что камень мог быть отодвинут от гробницы, но это не значит, что это позволило исчезнуть Господу, - это позволило ученикам увидеть, что Он ушел. Что для него вся толща земли? У прославленного тела есть своя собственная сила, и оно может пройти через что угодно.
Но этого не происходит с человеком сейчас. Он весьма ограничен в своих возможностях и немощен; незначительная вещь может остановить или даже убить его. Но все происходит не так, когда тело воскрешено в силе, непорочности и славе; и тогда придет Господь, чтобы провозгласить и восставить прах. Конечно же, это является образом отношений с более низким состоянием. Тело разрушено, и не только лишь кожа, - все принадлежащее человеку в его естественном состоянии. И что затем? "И я во плоти моей узрю Бога". Иов должен был быть воскрешен и должен был жить вновь, чтобы жить в славе, непорочности и силе. Узрю его сам. Да, он ничуть не боялся Бога. Он любил думать о нем и, несомненно, искал его участия. "Мои глаза, не глаза другого". Как это противоположно тому, что говорил Валаам! Валаам не мог ничего видеть иначе как пророчески самого себя. А Иов, имевший участие и жребий, знал это великолепно. "Истаивает сердце мое в груди моей!" Что не воспрепятствует этому?! Итак, затем мы видим, что это было воскресение праведного, и поэтому небес больше нет. И хотя земля существует, она будет существовать даже тогда, когда будет находиться в гибельном состоянии и даст место некоему изменению, которое окажет влияние не только на тела святых тысячелетнего царства, но и на состояние самой земли. А тем временем вся тварь ожидает избавления от рабства тленности, от которого сейчас она очень страдает. И это осуществит Христос, ибо это является его делом. И поэтому никому не следует удивляться, что когда наступит тот день, то на земле установится управление праведных. Никому не следует удивляться, что сатане не будет дозволено иметь власть. Он будет заперт, и ему не будет позволено обманывать до того момента, пока не наступит конец тысячи лет, а затем начнет действовать некоторого рода решето, чтобы отделить рожденных Богом от тех, кто не являются таковыми. Сатане будет дозволено сделать это, а затем он будет брошен в огненное озеро. Праведные будут царствовать в течение тысячи лет, тогда как земля продолжит свое существование. И здесь вы видите огромное значение этого и Господа, сходящего на землю, которая находится в таком низком состоянии, к какому только возможно было прийти под властью сатаны.
Возлюбленные друзья, пусть наши сердца полностью опираются на Него! Давайте же будем верны Господу сейчас и будем помнить, что Господу необходимо служить и возвеличивать его искренней верой изо дня в день. Обращайтесь к нему за каждой малостью и с полной и безоговорочной верой в него и осуждением самих себя.
Иов не был нечестивым человеком. Софар, этот яростный и опрометчивый человек, сильно заблуждался в этом; ибо эти черты были совершенно явственно присущи ему самому. Он не так много внимания обращал на большой опыт Елифаза: то было его сутью - большой опыт. Опыт является достаточно важной вещью, но все же он может и не соответствовать помыслу Бога. Он может быть правильным или неправильным; но в данном случае он был неправильным, потому что наказание Иова носило особый характер. Бог ни с одним другим человеком не поступал таким образом, каким был испытан Иов, и в этом заключается причина того, почему вся книга посвящена ему. Ни один человек, за исключением Господа Иисуса, не подвергался таким испытаниям, как Иов. Испытания нашего Господа были гораздо сильнее. Но в нем не было ничего, кроме совершенства, а почему? Потому что, в первую очередь, в нем не было никакого греха, а в Иове он был, и Иов не думал о грехе, который был в нем. Иов не имел никакого представления о том, что Новый Завет называет "ветхим человеком". Он отвернулся от сатаны, от своих грехов к Богу, он был подлинным, истинным святым Бога. Но он не имел представления, как и любой из ветхозаветных святых, об определенном понятии того, что представляет собой наша злая сущность. Эта истина стала известна только после того, как пришел Христос. Именно Христос все разъяснил, а до того, как пришел Христос, все было неясно. Было вполне достаточно света для того, чтобы вести, и поэтому все трое друзей были набожными людьми, а особенно таковым был Иов, и по причине всего этого Иов должен был постичь, что он слишком гордился плодами веры в своей душе. Иов был слишком хорошего мнения о себе самом.
Но такое нередко присуще христианам и сейчас. Я знаю немало людей, которые не расположены думать слишком плохо о себе, но я совершенно уверен, что мне нечем хвалиться, и я желаю осознавать, что я собой представляю. Необходимо признать, что зачастую мы склонны забывать об этом. Речь не шла о кончине Иова, речь не шла ни о чем, кроме того, что Бог принял бы его и уже принял его по духу, и поэтому в Иове не было страха смерти - он спокойно смотрел на нее и даже желал смерти, но смерть испортила бы такой великий урок. Бог позволил, чтобы Иов подвергся сплошным испытаниям, но Он не позволил сатане мучить Иова до такой степени, что привело бы его жизнь к концу; это сделало бы напрасным урок, который Иов должен был постичь через мучения, страдания и подозрения своих собственных друзей, своих ближайших друзей, тех, которые более других уважали его. Все они отказались от него и думали, что за ним скрывалось нечто очень плохое, - не могло быть так много дыма без огня.
Именно это и говорят в настоящее время люди, когда видят нечто особое. Должно быть, в Иерусалиме самыми порочными были те восемнадцать человек, на которых упала силоанская башня ! "Нет", - сказал Господь. У Бога свои собственные удивительные пути, о которых мы ничего не знаем. "Но, если не покаетесь, все так же погибнете", то есть худшей гибелью, чем падение башни. Мы находим, что человека держали не безгрешным - от этого он был далек, а совершенно свободным от всего скрытого зла, которое вменялось ему из-за его ужасного страдания, которое полностью отвратило сочувствие друзей; и вместо того, чтобы получить хоть крупицу сочувствия, он получил множество презрения и подозрения в том, что в нем было что-то очень порочное.
Всем этим и были проникнуты их речи. И они постепенно становились все хуже и хуже, особенно одна из них, а именно последняя речь Софара, которую он изверг настолько неистово, что так или иначе побоялся выступить вновь. Мы узнаем, что Елифаз и Вилдад все же продолжили, но Иов опроверг их обоих. Они были совершенно поражены доводами Иова, и причина этого заключается в том, что в Иове была правдивость, которой в них не было, хотя Иову нужно было так много познать. Поэтому появляется Елиуй - новое действующее лицо в этом деле, а после этого - и сам Господь. Таковы фактические события. Это не является вымышленной историей. Действительно был такой человек по имени Иов, которому пришлось пройти через все эти испытания, и были трое его друзей, был также и Елиуй; и далее Бог раскрыл свое присутствие и свой помысел и разрешил это дело, вызволив Иова изо всех его несчастий, и благодаря ходатайству Иова простил троих друзей за все их плохие и безосновательно подозрительные чувства по отношению к Иову.
И вот сейчас выступил Софар: "Размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их". Да, именно в этом и коренится поспешность. Так легко говорить тому, кто не находится в бедственном положении, и подозревать человека, который находится в глубине несчастий, - подозревать в каком-то зле. И именно в это впал сей молодой человек, ибо он действительно был моложе остальных. "Разве не знаешь ты, что от века, - с того времени, как поставлен человек на земле [разве ты единственный человек, которому ведомы помыслы Бога?] - веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна?" Неужели это все, что Софар когда-либо узнал? Разве он не знал о деяниях Бога ради наказания и блага его детей здесь, на земле? Разве не думал о наказании нас Богом даже еще до того, как стало известно и даровано нам его отеческое отношение? Ибо сейчас нам предоставлено привилегированное место - мы являемся детьми Бога. Таковыми были и ветхозаветные святые, но они не знали этого. Они были святыми Бога и прекрасно знали, что были выделены для Бога, что были не такими, как мирские люди. Они прекрасно знали об этом, ожидая единственного, кто разрешил бы все вопросы и раскрыл бы все явления. Даже самаритянка знала это: "Когда Он придет, то возвестит нам все". Он должен разъяснить все трудности. Но для Софара не было никаких трудностей. То же самое, в основном, происходит и с теми людьми, которые знают слишком мало; они воображают, что знают все. Поэтому Софар и считал, что есть главный факт: справедливый Бог наверху, неправедные, нечестивые люди на земле и постоянные отношения с ними Бога. Но в действительности это было не так. Большей части мира Бог всегда дозволял преуспевать в зле, и причиной этого было то, что еще не наступило время суда. Могут происходить и суды, могут быть и исключительные отношения с нечестивыми, так же, как и случай с Иовом был довольно исключителен в суровости его наказания, в том, как сатана был призван Богом совершить самое худшее; и Бог хранил все это в тайне от Иова, даже когда Иов начал обвинять Бога, думая, что Он был чрезмерно суров по отношению к нему, допуская все это. Но он находился в таком состоянии не столько во благо самому себе, сколько во благо нам. И теперь у нас есть книга и нам предназначено извлекать из нее пользу для себя и для других людей. "Хотя бы возросло до небес величие его, и голова его касалась облаков, - как помет его, на веки пропадает он; видевшие его скажут: где он?"
Софар отнюдь не испытывал недостатка в силе выражений. Он был, что называется, красноречивым человеком; фактически все они были красноречивы. Все они умело защищали свою точку зрения, разве что при этом присутствовала недальновидность. Они не видели того, что все это исходило из божественной добродетели и в благословение самого Иова, - то, что Бог заставил Иова признать свою ничтожность, а также зло, которое было внутри и которого он никогда не замечал; признать как грех против Бога то, что он слишком хорошо думал о самом себе, пользуясь тем, что произведено благодатью. Ибо я не отрицаю, что благодать довольно много сделала для Иова. Благодать создала прекрасный характер, полный благожелательности, и высокой нравственности намерения. Да, но почему Иов опирался на себя и слишком много думал о себе? Почему Иов считал себя гораздо выше других? Все эти мысли были в голове Иова, и они должны были быть раскрыты. Для Иова это был главный урок, который необходимо было познать, и все это проявилось в очень суровой цене наказания и страданий Иова. "Как сон, улетит, и не найдут его; и, как ночное видение, исчезнет". Это было истинно для некоторых случаев. Но где были глаза Софара, где была его проницательность? И это было все, что он видел из происходившего в мире?! Это был слишком узкий взгляд на деяния Бога. "Глаз, видевший его, больше не увидит его, и уже не усмотрит его место его. Сыновья его будут заискивать у нищих". Он предполагает, что Бог все еще будет поддерживать семью и будет иметь отношения с детьми и что им надлежит вернуть некоторые из сомнительных благ, которые приобрел их отец.
На все это было указано Иову, но в этом не было и доли истины. Это было не что иное, как злые подозрения. Так, он описывает его случай в очень сильных выражениях, которые мне не следует повторять, - описывает все его внутреннее несчастье и то, что он вынужден был отказаться от всего, что поглотил. "Не видать ему ручьев, рек, текущих медом и молоком!" То есть Софар признает, что Бог наслаждается творением добра. Да, Он наслаждается, но не только праведными, но и неблагодарными и злыми. Значит ли это, что Он доволен ими? Как раз наоборот, но из-за своей доброты Он заставляет светить солнце как над добрыми, так и над злыми, и Он посылает свой дождь как на праведных, так и на неправедных. Как просто и великолепно наш Господь изложил нам все это! Да, человек является чрезвычайно нечестивым, самым большим врагом Бога, живущим на земле, который пользуется всеми этими благами и вообще не думает о Боге. Так, он является совершенно бесчувственным, более бесчувственным, чем, может быть, животное. Здесь присутствует еще меньше благодарности, чем даже у бедного неразумного животного, которое признает доброту и заботу своего хозяина. И в человеке это являет собой действительно нечто ужасное. Вы можете встретить высокообразованных людей с наивысшими способностями, которые становятся подобными скале или камню перед добротой Бога. Это вы и имеете сейчас. Но появился Новый Завет и все нам разъяснил. Все это определяется одним словом - неверие. Начало доброты Бога начинается в человеке тогда, когда тот приходит к осознанию своей порочности, а это осуществляется только верой. Именно с ее помощью Бог и движет им. И Слово Бога является основой и средством, с помощью которого человек выводится из тьмы на свет и из смерти к вечной жизни. А почему? Потому что Слово Бога раскрывает Христа. И верующий обретает Христа по божественному свидетельству. А теперь большая часть людей предается либо неверности, либо суеверию. И то и другое развивается в них гораздо значительнее, чем истина в настоящий момент. Бог, несомненно, обращает души, но если несколько душ и обращаются, то как много отступает? И зачастую как раз из тех семей, где любят Господа! Так происходит уже на протяжении нескольких столетий. Так было в начале, так остается и сейчас. Некоторые верят тому, что сказано, а некоторые - нет. И когда одни обретают безграничное и вечное благословение, другие впадают в абсолютную погибель. И здесь мы видим всестороннюю важность познания нами помысла Бога. В этом не могут помочь ни опыт, ни традиция. Вилдад был привержен традиции так же, как Елифаз - опыту; а Софар, насколько я представляю, был гораздо более уверен в себе. И именно эта самоуверенность делает человека еще более подверженным влиянию, нежели придавание слишком большого значения мудрости или традиции старцев, живших до нас. Нет, у Бога свое собственное Слово, и мы чтим Бога тем, что принимаем его Слово и применяем его Слово не столько по отношению к другим людям, сколько по отношению к самим себе. И все проистекает из следующего -"я верю". Именно в этом и терпит неудачу все человеческое познание. Человеческое познание, например, наука, полностью основывается на том, что происходит перед нашими глазами, или на том, что нам удается постичь, даже если это недоступно нашим глазам, - иногда с помощью микроскопа, иногда с помощью телескопа, но, как бы то ни было, все основывается на том, что находится перед глазами человека или перед его разумом.
А божественное благословение полностью основывается на божественном свидетельстве. Вы чтите Бога, верите в Бога вопреки самому себе, верите в Бога вопреки своим грехам и, веруя в Бога, принимаете его свидетельство о его собственном Сыне. Но у Бога в сердце достаточно любви, чтобы возложить на Господа Иисуса все наши грехи, и Он в совершенстве познал божественный помысел относительно этого. Таково христианство сейчас, так было, конечно же, и в дни Иова. Было вполне достаточно света - немного отдаленный луч света, просвет в облаках, показывающий, что должен прийти Мессия, и это было все. Было некоторое возрастание света в Псалмах и еще в большей степени в книгах пророков; но никогда не было полного света до тех пор, пока Он не пришел. И тогда это был уже не просто луч, и это было не только лишь обетование - это был Он сам. Это был Сын Бога, и вечная жизнь в Сыне должна была быть дана каждому, кто уверует в него. Говоря это, я не имею в виду лишь условное согласие. Нет, возлюбленные друзья, мы можем быть приведены к истине всегда только через нашу совесть. Не будет никакой божественной связи до тех пор, пока совесть не признает нашу греховность и не отдает себя в вере Господу Иисусу. Итак, сейчас мы не находим ничего подобного в Софаре; все устремлено лишь к тому, чтобы осудить нечестивого человека. Ему никогда не приходило в голову осуждать праведного человека, а это дело было вполне реальным. Так, он описывает Иову ужас всего того, что произойдет с человеком, который продолжает пребывать в нечестивости и может только лишь умело скрывать это. И действительно, именно так он и думал об Иове и никогда не смог бы понять этого до тех пор, пока Бог не поверг каждого из них в прах. Все они были обязаны Иову за то, что избежали сурового наказания. Он заканчивает, говоря: "Вот удел человеку беззаконному от Бога и наследие, определенное ему Вседержителем!" Здесь нет и малейшего осознания того, что Бог может наказывать и тех, кого Он любит в течение всего этого времени странствий. Именно это Бог и совершает. Именно это Он осуществляет ныне по отношению ко мне и к вам. Апостол Павел сразу же упоминает об этом еще в начале своего первого послания, то есть, будучи рожденными Богом, мы вступаем с ним в отношения как с Отцом. Каждый судит о нас по нашим делам. Он не будет осуждать нас сразу же - предстоящее осуждение полностью находится в руках Христа; и особо сказано, что Отец все это вверил своему Сыну; и именно как Сын и как прославленный человек воссядет Господь на великий белый престол, где все зло неправедных станет окончательно осуждено. Это будет последним актом, который будет иметь место как раз перед тем, когда появятся новые небеса и новая земля, где и будут жить праведные. Отец не имеет к этому отношения, но Отец во всем имеет отношение к созерцанию за нашими прегрешениями, к подрезанию виноградника, каждой ветви виноградника, и именно это происходит сейчас. Отец является виноградарем, и Он подрезает ветви, чтобы мы приносили больше плодов; а если вообще нет плодов, то Он уничтожает такой виноградник.
И теперь, в двадцать первой главе, Иов отвечает: "Выслушайте внимательно речь мою". Для испытываемого человека возможность выговориться приносит большое облегчение. Ему совершенно не удалось вызвать сочувствие к себе, и все же Иов предпочел просто высказаться и не испытывал никаких трудностей в восприятии того, что они говорили. "И это будет мне утешением от вас. Потерпите меня, и я буду говорить; а после того, как поговорю, насмехайся". Это было сурово, но не более сурово, чем они того заслуживали. "Разве к человеку речь моя?" Посреди всего этого он обладал глубоким чувством взаимодействия с Богом, а это и является подлинным благочестием. "Как же мне и не малодушествовать?" Иными словами: "Я не понимаю этого, а именно того, что делает это таким ужасным". И далее: "Посмотрите на меня и ужаснитесь, и положите перст на уста. Лишь только я вспомню, - содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое". Но что же его так пугало? Почему он видел как раз противоположное тому, что видел Софар?
Софар ограничивается просто лишь исключительными случаями наказания Богом особо нечестивых людей. И такие случаи то и дело происходят. Человек тщетно призывает имя Бога и клянется в откровенной лжи - возможно, воровстве или каком-либо ином нарушении, и после этого он падает замертво. Да, это очень необычный случай. Другие люди клянутся в этом, сохраняя свои деньги, и пытаются сохранить свой характер, но тем не менее они накапливают гнев на день гнева. Что же сейчас заставило Иова дрожать, когда он увидел, что процветает нечестивый? И, как он здесь говорит, "почему беззаконные живут..?" Он говорит, что не может пока этого понять; он может великолепно понять то, что Бог повергает нечестивых, они только этого и заслуживают; но такого не происходит с большинством подобных людей, и создается впечатление, что они пока процветают в своей нечестивости. "Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? Дети их с ними перед лицем их". Все это вовсе и не исчезало, как обычно, подобно сну (как представлялось Софару); скорее, все происходило как раз по-другому. "Домы их безопасны от страха". Дома многих набожных людей подвергаются нападениям разбойников, дома многих набожных людей загораются над их головами, и при этом могут быть нечестивые люди наихудшего характера, которые совершенно не попадают в такие беды!
Но их ожидает ужасный конец, подобный концу богача. "Сказал безумец в сердце своем: нет Бога". Это было очень серьезно; но именно Господь описал нам такую картину. Никто не мог сказать ничего определенного, пока не пришел Господь. Но это не является описанием того, что произойдет после воскресения; это будет иметь место непосредственно после смерти. И то был не нечестивый человек, каким он показался иудеям, и то был не пьяница, или вор, или разбойник, или кто-либо еще подобного рода. Он был высокоуважаемым человеком, он был человеком, отличавшимся снисходительностью к самому себе. Мы не слышим никаких проклятий, мы не слышим никаких насмешек. Таков он был, и он признавал отца Авраама даже среди всех своих мучений, и именно Господь является тем, кто все это описывает. Богач очень беспокоился о душах своих пяти братьев, он очень тревожился о них. Иначе говоря, он был человеком, который среди людей слыл весьма уважаемым, но при этом не было веры, не было покаяния, не было взирания на Бога, не было ожидания Мессии. Он испытывал удовольствие, наслаждаясь всем своим богатством, а что касается бедного Лазаря, то он мог бы позавидовать и собакам богача.
"Домы их безопасны от страха, и нет жезла Божия на них". Да, но жезл на них найдется. "Вол их оплодотворяет и не извергает, корова их зачинает и не выкидывает". Все процветает. "Как стадо, выпускают они малюток своих, и дети их прыгают". Все улыбаются и счастливы. "Восклицают под голос тимпана и цитры и веселятся при звуках свирели [пожалуй, это весьма серьезно - обнаружить то, что все это относится к таким плохим людям; это очень серьезная проверка для тех, от кого отказались]; проводят дни свои в счастьи и мгновенно нисходят в преисподнюю. А между тем они говорят Богу: отойди от нас". Слова Иова гораздо более серьезны и более истинны, чем неистовство, описанное Софаром. "Не хотим мы знать путей Твоих! Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? и что пользы прибегать к Нему?" Этим не подразумевается, что они говорили это какому-либо человеку; их поведение говорило это Богу.
То, что мы читаем, имеет очень большое значение. "Сказал безумец в сердце своем: нет Бога". Возможно, он ни разу в жизни не произносил этого. "Бога нет", - это говорит его сердце. Бог читает язык его сердца. И злой слуга говорит в глубине своего сердца, что его господин медлит со своим приходом. Возможно, он проповедовал то, что люди называют "вторым пришествием", но совершенно другое говорило его сердце. В действительности он вообще не ожидал Христа; он был рад, что Христос не приходил. С ним никогда не была связана молитва: "Приди, Господь Иисус". Так что очень важно то, как Господь воспринимает коварных и как читает в их сердце. И поэтому чрезвычайно важно, чтобы мы осуждали самих себя, взирая на Господа, чтобы мы могли иметь самого Христа перед нашими душами так привычно, чтобы наполниться его разумом, быть направляемыми его любовью и ведомыми Святым Духом, который дает необходимую силу и благодать тем, кто взирает на Христа.
"Видишь, счастье их не от их рук. - Совет нечестивых будь далек от меня!" Иов отстоял дальше от подобных людей, чем трое его друзей. Вполне возможно, что этим троим очень нравилось быть в хороших отношениях с людьми, которые так процветали, ибо это представляет собой вполне распространенную ловушку. Людям нравится быть, как они говорят, "в хорошей компании" и нравится быть уважаемыми теми людьми, которые снискали уважение в этой жизни. Но где же Христос во всем этом? Наши сердца призваны быть с тем, что ценит Христос, и с теми, кого Христос любит. Я не говорю, что мы не должны испытывать сострадающую любовь к самым худшим среди человечества; конечно же, но эта любовь совершенно иная. Это любовь семьи Бога. Это выше, чем любовь необращенной жены, выше, чем любовь наших детей, если они не приведены к Богу. Семья Бога находится ближе к нам, и ради вечности мы рады ходить сейчас в этой вере и любви. "Часто ли угасает светильник у беззаконных [здесь он касается другой стороны, о чем все они и твердили постоянно, лишь взглянув на это], и находит на них беда..?" Подобные случаи имели место, он видел и знал о них, и никоим образом не оспаривал этого. Вы видите, что давление Софара и остальных представляло собой лишь часть истины. А половина истины никогда не освещает. То, что вы оставляете, может иметь такое же, а может быть, и более важное значение, и как раз в этом и заключается различие. Несмотря на все свои недостатки, Иов все же был привержен истине, и он взирал на нее, вкладывая гораздо больше сердца и обладая более испытанным сознанием. Есть люди, изрекающие нравоучения или проповеди, но это исходит у них не из души, это представляет собой лишь правильные речи, основывающиеся на их мыслях. Эти речи вообще не были подлинным языком веры. И язык Иова был таковым, несмотря на все его пороки. "Они должны быть, как соломинка пред ветром и как плева, уносимая вихрем. Скажешь: Бог бережет для детей его несчастье его. - Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал. Пусть его глаза увидят несчастье его [он допускает, что такое может произойти в семье], и пусть он сам пьет от гнева Вседержителева. Ибо какая ему забота до дома своего после него, когда число месяцев его кончится?" То есть эгоистичность является основой всех нечестивых людей, которые процветают в этом мире. И даже их дети никоим образом не могут быть предметом сравнения с числом их месяцев. Они хотят только одного - жить как можно дольше.
"Но Бога ли учить мудрости [теперь он возвращается к нему, чтобы защитить его], когда Он судит и горних? Один умирает..." Вы видите, что он рассматривает это с двух сторон. Этот самый человек говорит об истине как состоящей из двух частей; но это был всего лишь разговор, это не было воплощено в жизнь. Это был мудрый взгляд, но это была лишь апофегмата, не являющаяся истинным выражением его чувств и жизни. И Иов обладал реальным представлением о Боге. "А другой умирает с душею огорченною, не вкусив добра. И они вместе будут лежать во прахе". И беспечный мир идет к своим могилам и полагает, что здесь все в порядке. Именно это и называется "осуждением с милосердием" - милосердным осуждением! Они полагают, что все отправляются на небеса, если только они не очень плохи, не явно нечестивы! Но каково же осуждение сообразно Богу? Один умер за всех, когда все были мертвы. Таково состояние человека. А здесь речь вообще не идет об их состоянии, об их кончине. Он умер за всех, за все человечество. Все они не подлежат извинению. И смерть Христа приводит их к еще худшему состоянию (если они не верят), чем если бы Христос вообще никогда не приходил и не умирал. Он умер за всех, чтобы они, живущие, - о! здесь есть разница - больше не жили для самих себя. А именно это все они и делали. Мертвые, духовно мертвые, живут не иначе, как только для самих себя. Это может быть и почетом, это может быть и снисканием уважения человечества и мира, но они живут для самих себя, а не для него.
А христианин, верующий, живет для него, того, который умер ради нас и вновь воскрес. Но не сказано, что это будет для всех. Воскресение Господа есть залог того, что Он вскоре будет судьей тех, кто не верит. Воскресение для верующего есть свидетельство от Бога о том, что все его грехи устранены. Ибо единственный, который стал ответственен за его грехи, сошел в гроб, и Бог воскресил его, чтобы показать нам, что наши грехи больше не существуют. Это - для всех тех, кто верует, и ни для кого более. А что же для других? Воскресший человек является единственным, кто все осудит. Именно это и провозгласил апостол афинянам. Они не были верующими, и поэтому он не говорил об оправданных, но он рассказывал им, что воскресение Господа есть доказательство и залог, данный Богом в том, что Он намерен осудить весь населяемый мир с помощью того человека, которого Он воскресил из мертвых. Важность и такую серьезность придает этому то, что в гроб его положил человек; именно человек убил его. А Бог воскресил его. И воскресший человек будет судить всех, кто живет, весь населяемый мир. Но здесь нет белого престола для суда; Господь будет судить населяемый мир, когда вновь появится в облаках небес. Здесь не говорится о том, что будут взяты все его, а говорится о его пришествии для суда над всеми, кто таковыми не являются.
"Знаю я ваши мысли и ухищрения, какие вы против меня сплетаете". Вы видите, что здесь он возвращается к их заблуждению по причине узости их видения и неуместности дозволения людям подозревать без малейшего на то основания. Нет, мы призваны жить на основе того, что знаем; мы призваны говорить о том, что знаем, а там, где мы не знаем, мы взираем на Бога. "Где дом князя, и где шатер, в котором жили беззаконные? Разве вы не спрашивали у путешественников и незнакомы с их наблюдениями, что в день погибели пощажен бывает злодей..?" Это и является причиной того, почему они процветают. Он, главным образом, подчеркнул истину, очень важную с нравственной точки зрения: "В день гнева отводится в сторону". Ни единого слова о нынешнем времени! Его друзья принимали во внимание лишь то время как соответствующее доказательство того, что Бог думает о людях: если Он считает, что все мы поступаем правильно, то мы процветаем, а если мы попадаем в беду, то это значит, что мы плохие люди. Такова была их совершенно неправильная и порочная теория. "Кто представит ему пред лице путь его, и кто воздаст ему за то, что он делал? Его провожают ко гробам и на его могиле ставят стражу. Сладки для него глыбы долины [обращается внимание лишь на внешний вид], и за ним идет толпа людей, а идущим перед ним нет числа. Как же вы хотите утешать меня пустым? В ваших ответах остается одна ложь".
Итак, теперь мы вновь приступаем к Елифазу (гл. 22). Елифаз отвечает, говоря: "Разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому". Да, Елифаз, но разве человек не может угодить Богу? Благочестивый человек подчиняется Богу и слушается Слова Бога не ради пользы, а для того, чтобы угодить ему; а почему? Потому что любит его. Это совершается не ради какой-то пользы. Именно так и поступал впоследствии иудей. "Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен?" Да, было удовольствие. Он полностью ошибался относительно этого. Бог был доволен Иовом, именно тем человеком, по отношению к которому они поступили так предательски и которому они вменили всевозможное зло. Как вы помните, в начале книги Бог обратил внимание на то, что на земле не было другого человека, который был бы подобен его рабу Иову; и все же оставалось то, что Бог намеревался раскрыть, о чем Иов не имел никакого представления, то есть то, что он никогда не признавал как неправильное. "Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание, пойдет судиться с тобою? Верно, злоба твоя велика, и беззакониям твоим нет конца. Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что [вновь проявляются все подозрения к нему во зле] и с полунагих снимал одежду. Утомленному жаждою не подавал воды напиться".
Елифаз представляет все то, что мог совершить Иов и за что он теперь страдает. "А человеку сильному ты давал землю [Иов сам был "сильным" человеком], и сановитый селился на ней. Вдов ты отсылал ни с чем и сирот оставлял с пустыми руками. За то вокруг тебя петли [вы видите, что все доводы совершенно ошибочны], и возмутил тебя неожиданный ужас, или тьма, в которой ты ничего не видишь, и множество вод покрыло тебя. Не превыше ли небес Бог? посмотри вверх на звезды, как они высоко! И ты говоришь: что знает Бог?" Это было не то, что говорил Иов, а как раз противоположное. "Может ли Он судить сквозь мрак?" Да, несомненно, он не был насмешником. Ничего подобного. Он был набожным, но недальновидным человеком, и существует очень много таких людей. "А Он наполнял домы их..." Далее чувствуется некоторая нежность к Иову. "Сблизься же с Ним - и будешь спокоен; чрез это придет к тебе добро. Прими из уст Его закон [Елифаз, конечно же, не был похож ни на Софара, ни на Вилдада] и положи слова Его в сердце твое. Если ты обратишься к Вседержителю, то вновь устроишься". Так это и было. Как мало он знал, к своему стыду, о том, что возвращение должно было вот-вот стать явью. "И будешь вменять в прах блестящий металл, и в камни потоков - золото Офирское". Так это и произошло самым великолепным образом, и гораздо раньше, чем того ожидал Елифаз. "Когда кто уничижен будет, ты скажешь: возвышение! и Он спасет".
В английском переводе в стихе 30 допущена очень грубая ошибка: слово "остров" употреблено неверно {Прим.ред.: имеется в виду авторизованный перевод английской Библии, где написано: "Избавит и остров невинных..."}. В еврейском языке это слово означает не только "остров", но и "не", "нет". Чтобы проиллюстрировать это, возьмем, к примеру, слово "Ихавод"; "и", употребленное как наречие, передает отрицательное значение, так как "Ихавод" означает "нет славы" или "бесславие" - "отошедшая слава". Такое имя дала бедная жена Финееса своему сыну, когда была уже при смерти. Итак, здесь мы имеем подобное слово, и переведя отрицательную частицу, вы получите подлинное значение этого выражения - "небезвинный". "Остров" лишает это выражение всякого смысла. Никто не смог бы объяснить это выражение в той форме, в какой оно дано в авторизованном варианте; ни один человек не сделал этого, и даже не принимался за это; и самое удивительное, что все остается по-прежнему. Я полагаю, что в исправленном варианте все правильно; но об этом следует знать, потому что я осмелюсь сказать, что вы с большим удивлением обнаружили выражение "остров невинных". Вы знаете, что в Европе есть небольшой уголок, который называется "островом святых", но "остров невинных" звучит более необычно. Такого никогда не было. Человек потерял свою невинность, которая никогда не будет восстановлена. Человек обретает святость верой во Христа, но нет восстановления невинности. "Избавит и небезвинного" - в этом заключается суть.
Да, Бог сделал это. А кем же были они - Елифаз, Вилдад и Софар? Они были людьми, которые не невиновны, - они были виновны, они были "небезвинными". Так что в этом варианте скорее всего грубо смешаны два слова. Подлинное значение заключается в следующем: "Избавит и небезвинного". И это было подтверждено в случае с тремя друзьями Иова скорее, чем этого ожидал Елифаз. Бог счел их виноватыми перед их дорогим братом, о котором у них сложилось превратное мнение и которому они вменяли в вину всевозможное скрытое зло, сделав его как лицемером, так и непослушным человеком. И здесь Елифаз неосознанно произнес слова, которые казались ему истинными. Иногда мы слышим слова, сказанные христианином случайно (возможно, они не имели представления о том, что когда-либо будут оправданы), и насколько мне известно, слышим от очень искренних душ, возможно, только от какого-то бедного брата, который не может писать, или от бедной сестры, которая умеет делать очень мало, разве что штопать носки.
Так, здесь мы находим, что эти слова были истинны. Бог имеет отношения в большей степени с добрыми словами, которые произнесены, чем мы это вообще осознаем. Елифаз, хотя он и был так не прав, тем не менее позволял говорить слова, которые удивительно истинно относились к самому Иову. "Избавит и небезвинного [вот соответствующее слово], и он спасется чистотою рук твоих". Именно Бог и заставил их почувствовать то, что Иов был более праведен, чем они, что его руки были чище, чем их руки. Они осквернили свои руки, напав на Иова так жестоко и неистово, и они были обязаны Иову за то, что им сохранили их жизни.
В следующей, 23-ей, главе Иов отвечает, и его ответ мы и будем рассматривать. "Еще и ныне горька речь моя: страдания мои тяжелее стонов моих. О, если бы я знал, где найти Его..!" Да, это было сердце благочестивого человека, хотя он ощущал и испытывал жестокую боль от своих ужасных страданий. Он был так занят прежде, что не мог обрести Бога, хотя и пытался сделать это задолго до испытаний. "И мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне". Теперь он желал именно этого. Он не боялся того, что сказал бы Бог. Он был уверен, что это были бы добрые слова, потому что Он любил и потому что Иов знал, каким Он был. "Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною?" Именно так они и думали. "О, нет! - говорит он. - Пусть Он только обратил бы внимание на меня". Дал бы силы - это было бы уже слишком. Скорее, "Он только обратил бы внимание". "Тогда праведник мог бы состязаться с Ним, - и я навсегда получил бы свободу от Судии моего". Иначе: "Я знаю, что все бы уладилось, если бы я только услышал его. Если бы я мог подойти к нему ближе, то Он выслушал бы меня".
"Но вот, я иду вперед - и нет Его, назад - и не нахожу Его; делает ли Он что на левой стороне, я не вижу; скрывается ли на правой, не усматриваю. Но Он знает путь мой". И теперь вы видите, что его сердце всегда было обращено к центру внимания - к Богу. Под тяжестью горя он мог бы и отклониться подобно стрелке компаса, которая отклоняется, но всегда возвращается к полюсу. "Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступал". Он был совершенно уверен в том, что у него чистая совесть. Но она не была таковой, и это ему предстояло познать. Бог должен был показать ему это, потому что дело касалось не только какого-то внешнего бесчестия, которое было бы замечено всеми. А люди думают именно так.
Мне приходилось бывать у смертного одра христиан, и мне жаль говорить о том, что из их уст я слышал одну принципиальную вещь: "Вспоминаю мою долгую жизнь в приверженности Господу Иисусу". Если бы Иов сказал: "Я вспоминаю щедрую милость и долготерпение Бога и его постоянную поддержку, чего я никогда не заслуживал", - да, тогда все было бы правильно. Возможно, мне следовало бы добавить, что те, кого я слышал, говорили так, как будто они никогда не слышали евангелия, как оно знакомо всем нам. И все же я не сомневаюсь, что они были христианами, но уклонившимися с истинного пути под воздействием плохих учений. "Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступал; глаголы уст Его хранил больше, нежели мои правила. Но Он тверд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его. Так, Он выполнит положенное мне.". Иов допускал его полное превосходство, допускал его абсолютную власть. "Так, Он выполнит положенное мне, и подобного этому много у Него. Поэтому я трепещу пред лицем Его". Он был обеспокоен тем, что между ним и Богом что-то было, то, к чему у Бога возникал вопрос, но какой - этого он пока не понимал. "Размышляю - и страшусь Его. Бог расслабил сердце мое, и Вседержитель устрашил меня. Зачем я не уничтожен прежде этой тьмы, и Он не сокрыл мрака от лица моего!"
Глава 24 завершает ответ Иова Елифазу, который мы начали рассматривать. Иов вполне ясно объяснил, что все сейчас находится в ненормальном состоянии и что нельзя судить об отношении Бога по степени преуспевания человека здесь, на земле; ибо праведные чаще всего подвергаются гораздо большим испытаниям, и это не является доказательством того, что в них есть что-то плохое, напротив, Бог подвергает их испытанию, чтобы показать, что они действительно являются его. Покорность сердца - именно к этому мы и призваны под судом и для совершенной уверенности в Боге. И все же мы обладаем преимуществом, которым не обладали ветхозаветные святые и которое они не могли иметь до тех пор, пока не пришел Христос, - не только лишь пока не осуществлено было дело Христа, но и пока не воссиял его свет. У них не было такого преимущества. Это происходило еще прежде, чем был дан закон. Тем не менее мы ясно видим, что было достаточно света для тех, кто уповал на Бога, и что, несомненно, тогда была тьма, впрочем, как и сейчас, для тех, у кого не было веры в Бога. Наконец, главным полезным уроком книги является различие между верующими и ответ, почему такая разница существует. Между Иовом и его тремя друзьями была большая разница, и я осмелился указать на то, в чем заключалась эта разница. Какой бы ни была ошибка Иова и каким бы ни был его гнев от того, что его считали лицемером (если нам когда-либо было известно нечто подобное, то мы могли бы познать всю горечь этого), нет такого удара, который чувствовался бы настолько глубоко и сильно, как удар от тех, кто признается в любви к нам. И все же дьявол всегда действует и пытается обмануть детей Бога.
Итак, здесь мы обнаруживаем это в крайней форме. Есть большая разница между историей Иова и других людей. Они знали об этом только в определенной степени, но Бог показал это очень выразительно на примере Иова, который подвергся большим испытаниям, чем другие. Я не имею в виду, что Павел, Петр и другие не могли подвергаться испытаниям своего рода и что их жизнь была в их руках. Такого не было в случае с Иовом. Речь не шла о жизни, речь шла о терпеливости. Его жизнь не должна была быть затронута; если бы Иов умер, то это повредило бы повествованию, но Бог позаботился о том, чтобы, какими бы ни были страдания Иова, его жизнь была сохранена для того, чтобы пройти через такое испытание, какого, возможно, никогда не было с тех пор, как начался мир; и все же оно привело к несравнимой пользе. Именно это Бог и показывает здесь.
Сатана никогда ничего не делает во благо, но всегда во зло. Однако в данном случае сатана потерпел полное поражение, и это совершил Бог, и совершил именно неверием и бездуховностью троих друзей Иова. В этом заключается основная мораль книги. Только после этого Иов начал проклинать свой день, чего никогда не делал прежде. Он сносил все, что посылал на него сатана, сносил это с мужеством и с уверенностью в Бога. Но когда трое его друзей начали приписывать ему скрываемую нечестивость, лицемерие, то для Иова это было уже слишком: он не мог вынести этого. И поэтому он разразился множеством слов, крайне неподобающих, но Бог допустил все это, потому что в основном Иов был привержен Богу и, что бы его ни постигло, желал принять это от Бога. Он не мог понять - почему, но все же он оставался приверженным Богу. И теперь он сам излагает свою историю.
"Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его? " То есть сейчас времена зла, но как же так происходит, что тот, кто является управителем нравственности, кто замечает всякое зло, даже слова людей, раскрывающие тайны сердца, - как же так происходит, что Он позволяет, чтобы все это происходило, и что нет дня возмездия? Да, мы очень легко можем ответить на этот вопрос - все это сохраняется для Христа. Отец не будет судить ни одного человека - это не является тем, что будет делать Отец. Он проявляет любовь, потому что Он - Отец; Он проявляет любовь, потому что Он - Бог, потому что Бог есть любовь, равно как и свет. И посему это сохраняется для Христа, и причина очень проста. Христос был единственным, кого ненавидели без малейшей на то причины, безо всякой вины. Ненавидели как его, так и Отца, и поэтому для Господа Иисуса сохраняется право на исполнение суда. Весь суд был совершен над Сыном, потому что Он есть Сын человека, и его ненавидели именно как Сына человека; отвергалась его божественность, и Он рассматривался как один из нечестивых. Его считали самаритянином, и даже демоном. Для человека не было ничего плохого в том, чтобы говорить так и чувствовать.
И эти люди не были язычниками. Как таковые, язычники не были так плохи. Народ Бога, находящийся в плохом состоянии, является худшим, чем кто бы то ни было. Именно поэтому многие не могут понять и не верят. Здесь они стучат в свои барабаны и дуют в трубы в христианстве, как будто все хорошо. О, они действительно созрели для суда даже в Англии, а не только лишь на Камчатке или в центре Африки. Если люди не верны, то чем больше есть света, тем они хуже. И поэтому наш Господь был очень ясен, показывая, что иудеи были людьми. Речь не шла о Содоме и Гоморре. Они рассуждали об отвратительности Содома и Гоморры. Господь говорил, что они хуже, чем те. В день суда отраднее будет Содому, Гоморре и Тиру - все эти места считались особенно нечестивыми, - а Хоразину, Вифсаиде и Капернауму будет гораздо хуже. Капернаум был тем местом, где Он жил. Этот город считался его городом в Галилее, но отвергал его свет и любовь. Поэтому чем вы ближе к благословению, если благословение ваше, тем больше вы виновны. А затем проявляется другая очень важная вещь, а именно: пока нет самоосуждения, пока нет постоянного осуждения, происходящего изо дня в день, мы попадаем в сложное положение, теряем благодать истины, теряем ее силу в своих душах и, таким образом, можем быть очень самодовольны, потому что знаем, что мы веруем. И именно в таком состоянии находились друзья Иова. Так им было очень удобно, с ними не происходило ничего плохого, с ними было все в порядке, а Иов - он, должно быть, был очень плохим. Таково было их совершенно неправильное суждение. И теперь Иов сталкивается с вопросом: как же так, раз времена так плохи, то почему же не наступает день расплаты? Мы не видим этого. Но он грядет, этот день ожидает лишь единственного, кто может в совершенстве справиться со злом.
Мы все склонны быть очень пристрастными. Иногда мы видим зло, которое представляется нам чрезвычайно явным - особенно в глазах человека. Некоторые люди очень сильно пьют. Да, но эти же люди совершенно не подвержены жадности. Тем не менее я предполагаю, и никто не будет отрицать, что дух алчности является для души гораздо более ослепляющим и причиняющим вред, чем даже унижение человека пьющего. Несомненно, пьющий человек является объектом презрения тех, кто воздерживается от этого, и именно они выносят ему самое суровое осуждение; именно в этом на них совершает свои нападения дьявол. "О нет, я никогда не пью, я ни капли в рот не беру, я хороший человек, а они - очень плохие, очень порочные". Да, я ничуть не сомневаюсь в том, что они плохи, но я утверждаю, что те, кто о себе высокого мнения, еще хуже их. Нет такого, чтобы у Бога пьющий человек вызывал большее отвращение, чем тот, кто высокого мнения о себе; но как бы ни были возвышенны его мысли, он является всего лишь бедным, погибшим грешником, и если в нем нет какого-то одного зла, то, возможно, в нем есть другое зло, такое же или еще большее. Я говорю это не для того, чтобы найти чему-то оправдание.
Есть много других способов, с помощью которых люди показывают, что они не имеют ничего общего с Господом Иисусом и что они вообще ничего не знают о Боге. Но именно Господь будет непогрешимым судьей. Именно Господь никогда не встанет ни на одну из сторон. Однажды все, что противоречит Богу, встретит самое суровое его осуждение, и потому, что люди не видели в нем Бога, а видели только человека, и именно поэтому Он как человек и будет судьей всего человечества. Весь суд отдан в руки Сына, потому что Он есть Сын человека. Далее Иов описывает три отступления от закона, которые происходят сейчас. Он говорит: "Межи передвигают". Это вовсе не является чем-то необычным. Мы имеем свидетельство всего этого как происходящего сейчас {Прим. ред.: это и описанные ниже события относятся к началу ХХ века} вокруг нас в Лондоне. Есть люди, которые вторгаются, забирая общую землю этого самого Блэкхэза. И в разных местах вы видите, что люди так или иначе вторгаются, овладевая тем, что им не принадлежит. Но это длится уже так давно, что закон их даже и не трогает. Здесь они преобладают, и мы знаем, что в глазах законников это очень трудное дело и совершенно противоречит самому закону, но они не могут их задеть. И подобные отступления постоянно продолжаются, даже перед лицом всего закона. Если бы мы были в Корнуэлле или на юге Ирландии, то никто бы не удивился: происходит очень много отступлений от закона; это же происходит перед нашими глазами в Лондоне.
То же самое происходит и в других сферах помимо захвата земли. И это относится к очень старой уловке плохих людей, особенно людей высокого ранга и им подобных, которым обладание землей дает возможность украсть еще немного. Так же происходит и с царями. Они видят, что есть за пределами Франции красивая провинция, которая стала бы хорошим дополнением к империи, и постепенно эта провинция крадется. То же самое повторяется в разных вариантах: Германия видит, что определенная часть земли дает доступ к морю, которого у Германии нет, и она крадет эту часть и находит повод для войны, чтобы захватить то, что принадлежит Дании или какой-нибудь иной стране. И в наши дни имеют место оба явления. Так было всегда, и таково лицо не только закона, такие вещи совершаются и людьми, имеющими отношение к церкви, часовне или чему-либо подобному, и являющимися христианами. И все это люди, которые по своему положению ответственны за соблюдение закона, тем не менее они являются виновными во всей этой нечестивости.
То же самое происходит в более низких слоях общества. Здесь этому способствует недостаток; но тогда какова же главная причина недостатка? Почему же в основном мы имеем дело с беспечностью, когда дело касается исполнения долга? Люди теряют свое место. Они не могут стать состоятельными, они берут деньги, не принадлежащие им, и попадают под общественное осуждение. Подобное постоянно происходит как в более низких, так и в более высоких слоях; и так будет на земле до тех пор, пока не придет Иисус, единственный, кто исполнит суд и будет царствовать справедливо. Ничто не будет пропущено, ни у кого не будет преимуществ, но все будет осуществлено в соответствии с Богом, однако никак не раньше.
Существует абсолютная справедливость, и не только она, но и активная доброта. И есть Бог, заботящийся о своих. Он заботится о них там, где есть то, чего они не видят, потому что Он любит их; ибо очень часто есть то, чего люди не видят. Иногда мы страдаем за наши прегрешения. Но этого не должно происходить. Мы должны страдать за праведное, а не за неправедное, потому что "и Христос... однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных", тот, кто нам так бесконечно дорог. Тем самым мы подходим к христианской основе.
И теперь Иов просто обсуждает то, что происходит вокруг него. "Угоняют стада, и пасут у себя. У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола; бедных сталкивают с дороги". Этими людьми были те, кого называют "уважаемыми людьми" общества, у которых есть и стада, но они желают иметь еще больше. "Все уничиженные земли принуждены скрываться". Да, теперь мы видим иной класс людей, мы видим бедных и униженных здесь, на земле. "Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое". Они являются людьми, у которых ничего нет, а теперь - это "массы", у которых нет квалифицированной работы, но которые живут тем, что изнурительно трудятся, и живут во всех тех опасностях и страданиях, которые приносит их изнурительный труд. "Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу [еще до рассвета, но добыча не является тем, что они имеют, а могут лишь поймать]; степь дает хлеб для них и для детей их".
Подумайте о том,что бесплодные пески пустыни - это единственное, что у них есть. Но почему? Потому что у них не было своей собственной земли. "Жнут они на поле не своем [это урожай богатого человека] и собирают виноград у нечестивца". И таких называют не "богатыми", а "нечестивцами". "Нагие ночуют без покрова" - вот что делали c людьми эти богатые нечестивцы. У них не было жалости к бедным, они использовали их для работы на себя. "Нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже; мокнут от горных дождей [по-прежнему описывается нуждающийся класс, у которого едва ли есть постоянная работа] и, не имея убежища, жмутся к скале; отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог; заставляют ходить нагими, без одеяния, и голодных кормят колосьями". При сборе урожая на полях оставались колосья, вот эти колосья они и ели. "Между стенами выжимают масло оливковое". Их нанимают для создания изобилия - они выжимают масло, но для себя они не могут взять ни капли этого масла - "топчут в точилах и жаждут". Для них нет вина. "В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того". Бог не замечает ничего этого, и причина этого в том, что Он ждет определенного дня.
И, наоборот, какая удивительная любовь для тех же самых людей, которым было проповедано евангелие! Евангелие было проповедано "бедным", они были особой целью Господа Иисуса. С тех пор, как стоит мир, такого еще никогда не было. Никто никогда не делал их своей целью, а особенно навечно. Но Иов не мог ничего знать об этом. "Есть у них враги света, не знают путей его и не ходят по стезям его". И затем он описывает еще более худший класс. Это люди, независимо от занимаемого ими положения, - люди насилия, убийцы. Человека, который нашел повод для вражды, ничто не может удовлетворить, кроме жизни его жертвы. "С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором". Растленный человек. Насилие и растленность - две главные характеристики человеческого зла. "И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня, - и закрывает лице. В темноте подкапываются под домы, которые днем они заметили для себя; не знают света. Ибо для них утро - смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени". Они не выносят того, чтобы узнали, кто они такие и что ищут. Иов далее, вплоть до конца главы, описывает эту ужасную картину, показывая, что присутствует внутренняя тайна и виновная совесть, ибо это было удивительным деянием Бога.
Когда человек был еще только сотворен, он ничего не знал о добре и зле. Он не знал, в чем заключается разница между ними, потому что не существовало таких явлений. Человек был сотворен совершенно без какого-либо зла. Когда Бог пустил человека из своих рук, тогда в человеке не было зла. Но как только он впал в грех, то сразу же обрел власть судить о том, что есть зло, а что добро. Это и есть совесть. Когда все было хорошо, то не было необходимости в совести, оценивающей, что хорошо, а что плохо; но как только человек совершил грехопадение, он начал судить о добре и зле. Однако в совершенстве судить об этом может только Бог, а человек делает это неудачным, жалким способом. Так происходит потому, что он не знает, что есть внутри того, что он воспринимает только извне, и выносит осуждение. Но человек не становится лучше. И теперь, если человек является необратившимся в веру, он продолжает пребывать в подобном жалком состоянии, а применение им добра и зла выглядит следующим образом: есть другие люди, которых он считает такими же плохими, как и он сам, или еще хуже, и на основе этого он извиняет сам себя, и все так продолжается снова и снова. Но если человек является обратившимся, то совесть устремляет свой взор на самого человека. В этом заключается причина того, почему раскаяние неизгладимо и с самого начала было связано с верующим во Христа. Вера и раскаяние связаны между собой, и принятие нами Христа побуждает нас осуждать самих себя, а не только лишь указывать на зло других людей или находить себе оправдание.
Вы видите это в случае с бедным мытарем. Фарисей говорил: "Боже! благодарю тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь". И был бедный мытарь, к душе которого обращался Бог и который вместо того, чтобы искать тех, кто так же плох, как и он, или еще хуже, мог только сказать: "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" И не только лишь "ко мне грешнику". В течение многих и многих лет я был поражен красотой этого выражения. "Боже! будь милостив ко мне грешнику". Был ли такой когда-либо еще? Я знаю о своих грехах, и они так велики, что я уже не думаю о других. Боже, будь милостив ко мне, грешнику, только ко мне. И этот человек, скорее всего, вышел более оправданным, чем другие. Это не является тем, что называется "оправданием верою", но это правильное чувство, которое всегда происходит в душе обратившегося, - самоосуждение пред Богом. И это производится именно светом Христа, который определенным образом проникает в душу. И поэтому сейчас, когда дело Христа уже совершено, Он вознесен, чтобы принимать покаяния и прощать грехи тем, кто взирает на него.
Так что покаяние является благодатным делом, противоположным самодовольству людей, имеющих нечистую совесть. По крайней мере, это был человек, имевший совесть, правильно настроенный на осуждение самого себя. Но этого он пока не знал. Он не знал, что устранение его грехов является последствием искупления. Этого не могло произойти до тех пор, пока не осуществилось дело Христа. Могло быть только предвидение Христа и его дела. Некоторые уверенно надеялись на то, что Господь должен устранить их грехи, но они не знали, каким образом. Однако теперь евангелие является провозглашением со стороны Бога - тем, что ясно и полностью разъясняет это. "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха". И мы рады верить в то, что "от всякого греха". Если не удалены все наши грехи, то не удален ни один. Это может быть сделано только через Христа, а Христос никогда ничего не делает наполовину или скупо, как это делает человек. Нет, Он все делает полностью. Здесь же Иов просто смотрит на ужасное состояние тех, у кого нечистая совесть, а затем продолжает вплоть до своей смерти; и здесь для червей начался праздник - вот все, что он мог сказать об этом. Если нечестивые и вознесены, то только для того, чтобы пасть еще больше.
Итак, теперь мы вновь встречаемся с Вилдадом (гл. 25). Вилдад только лишь начинает свою речь; в действительности она оказалась довольно краткой и никоим образом не относилась к Иову. Они, очевидно, вынуждены были уступить, и Вилдад, второй из них, начал теперь воспевать славу Богу. Все это совершенно истинно и окончательно установлено. В том, что сказал Вилдад, было много прекрасного, правда, это не имело никакого отношения к делу. "Держава и страх у Него; Он творит мир на высотах Своих!" Да, но Иова волновало то, чтобы на своем низком месте он мог иметь хотя бы мир. Он находился в ужасном состоянии унижения и страдания и не мог сказать - почему. "Есть ли счет воинствам Его?" Все это действительно так, но было ли для Иова какое-либо утешение или какой-либо ответ на вопрос? "И над кем не восходит свет Его?" Да, под этим, возможно, подразумевалось то, что в Иове все было порочно, раз он не наслаждался светом, а Вилдад наслаждался. В действительности же он был совершенно спокоен, он не испытывал на себе никакого наказания и поэтому мог говорить так рассудительно и оставаться совершенно спокойным, но он абсолютно не понимал Иова.
"И как человеку быть правым пред Богом..?" Именно это Иов и сказал в девятой главе: так что он только лишь повторил то, что было сказано Иовом гораздо лучше. Иов раскрыл эту мысль полностью и так ярко, что он даже упомянул о необходимости посредника, то есть ходатая за людей пред Богом. Иов обладал гораздо большим духовным светом, чем кто-либо из них. "И как быть чистым рожденному женщиною?" Это вновь представляет собой то, чему учил Иов. "Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его. Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль".
Иов отвечает (гл. 26), и, конечно же, с достаточной страстностью: "Как ты помог бессильному, поддержал мышцу немощного!" Он был подобен бедному сборщику налогов, мытарю. "Какой совет подал ты немудрому и как во всей полноте объяснил дело! Кому ты говорил эти слова [он говорил в воздух], и чей дух исходил из тебя?" И теперь он показал, что вступил в державу Бога гораздо более полно и глубоко, чем это признал Вилдад. "Рефаимы трепещут под водами, и живущие в них. Преисподняя обнажена пред Ним, и нет покрывала Аваддону. Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем [очень примечательное предвидение современного открытия]. Он заключает воды в облаках Своих, и облако не расседается под ними [то есть будь это сильный или слабый дождь, тем не менее, все находится под наблюдением Бога]. Он поставил престол Свой..." "Вот, это части путей Его [они являются лишь краями его путей, которые дали бы мысль]; и как мало мы слышали о Нем!" Сейчас мы слышим только лишь шепот. "А гром могущества Его [это сохраняется для судного дня] кто может уразуметь?"
Итак, в следующей, 27-ой, главе наступило время для Софара, и если Вилдад мало что мог сказать, то Софару было совершенно нечего сказать. Он полностью остался в стороне от споров, и мы обнаруживаем, что Елифаз вообще не возвратился. Весь этот спор предоставлен сейчас Иову, и, в соответствии с этим, он высказывает то, что мог бы ответить Софар; но Софара, который мог дать ответ, здесь не было, он молчал. Они почувствовали, что теперь они были несостоятельны и потеряли свою силу. Они начали очень решительно, с полной уверенностью в том, что их суждение было здраво, но Иов полностью ответил на все их глупые разговоры, и теперь они молчали. Это, правда, не значит, что они убедились в своей неправоте, но они сделали то, что делает в таком случае большинство, - они молчали и все же оставались при своем мнении. Но Бог не позволил бы, чтобы на этом все успокоилось. Бог вывел их из их укрытий и все высказал им, что было сделано через Иова, чтобы, как мы это вскоре узнаем, они были спасены как от ужасного наказания, так и от самой смерти.
"И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал: жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою, что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих, не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!" Он по-прежнему придерживался того, что все их воображение было ложно. Теперь он говорил более серьезно, чем когда-либо прежде; это была некоторого рода клятва - "жив Бог", или "Бог запрещает, чтобы я оправдывал вас". И обращаясь к ним, он говорит, что преступники они, а не он. "Доколе не умру, не уступлю непорочности моей. Крепко держал я правду мою, и не опущу ее; не укорит меня сердце мое во все дни мои". Они же, напротив, в большинстве речей вменяли то, что для него было очень плохо. "Враг мой будет, как нечестивец, и восстающий на меня, как беззаконник". Тем самым он говорил: именно вы выступаете в роли нечестивцев, сами того не зная; это вы беззаконники, а не я. "Ибо какая надежда лицемеру, когда возьмет, когда исторгнет Бог душу его? " Это свидетельствует о том, что он испытывал к этому сильное отвращение, такое же, как и они, даже большее. "Услышит ли Бог вопль его, когда придет на него беда?" И он вплоть до конца главы как бы вопрошает, что неужели они полагают, что таким образом он намеревался сражаться против Бога.
"Будет ли он утешаться Вседержителем [именно это и делал Иов] и призывать Бога во всякое время?" Он призывал Бога даже в таком ужасном несчастьи. "Возвещу вам, что в руке Божией; что у Вседержителя, не скрою. Вот, все вы и сами видели; и для чего вы столько пустословите?" Это означало: "Вы прекрасно знаете, что я верен Богу; вы слышали мое исповедание; и почему вы вменяете мне лицемерие?" "Вот доля человеку беззаконному от Бога, и наследие, какое получают от Вседержителя притеснители". И даже если они так и будут продолжать и у них будут рождаться дети, то в конце это приведет лишь к более глубокому страданию. "Если умножаются сыновья его, то под меч; и потомки его не насытятся хлебом". Не имеет значения, что ему может быть присуще (и так до конца стиха 19). Все это полностью противоположно разумным доводам, и Иов, скорее всего, таким образом одержал победу над ними. "Как воды, постигнут его ужасы; в ночи похитит его буря. Поднимет его восточный ветер и понесет, и он быстро побежит от него. Устремится на него и не пощадит, как бы он ни силился убежать от руки его. Всплеснут о нем руками и посвищут над ним с места его!"
В следующей, 28-ой, главе, рассмотрение которой мы завершим в этой лекции, имеется примечательное дополнение - одно из самых поразительных в книге Иова. Оно кажется весьма неожиданным. Теперь он отворачивается от человека в его плохих путях, от признания тех, кто действительно взирает на Бога, и рассматривает общее состояние человечества, а не какого-либо отдельного злого или праведного класса.
"Так! у серебра есть источная жила, и у золота место, где его плавят". Золото не находится в жилах, подобно серебру, оно находится совершенно в иной форме - чаще всего в форме песка, а иногда и в самородках. Но серебро находится в больших и богатых жилах. "Железо получается из земли; из камня выплавляется медь". Там, где мы читаем "медь", чаще всего это "красная медь" - так в основном это подразумевается в Библии. "Человек полагает предел тьме". Теперь он представляет нам замечательное описание изыскания в те ранние времена. "Человек полагает предел тьме и тщательно разыскивает [в поиске этих драгоценных металлов: золота, серебра и тому подобного] камень во мраке и тени смертной", то есть он опускается за ними до глубины земли. "Вырывают рудокопный колодезь [при этом вода заключает в себе опасность, так что самое главное - безопасно избавиться от нее, высушить или отвести ее в сторону, чтобы можно было производить раскопки] в местах, забытых ногою [там есть воды, которые не доходят до людей; не реки или речушки и тому подобное, а воды, находящиеся в глубине земли], спускаются вглубь, висят и зыблются вдали от людей". И чтобы проводить раскопки дальше, применяется осушение.
"Земля, на которой вырастает хлеб, внутри [то есть глубоко] изрыта как бы огнем. Камни ее - место сапфира [ драгоценные камни, а также металлы], и в ней песчинки золота". Они не доходят до таких глубин, они поднимаются вверх и проходят по всей поверхности земли, но птицы не отваживаются проникать туда, куда опускаются люди, производя эти раскопки. Не отваживаются даже коршуны. У коршуна очень зоркий глаз, насколько это нам известно, особенно хорошо видящий мертвое тело; и вот здесь они - естественные санитары Бога для этого бедного мира смерти. "Не попирали ее скимны, и не ходил по ней шакал. На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы; в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его". Они обладают очень чутким пониманием того, что драгоценно, не с помощью того, что они всегда правы. Иногда горняки выкидывают как мусор то, о чем и не размышляли; но, как правило, они знают, что представляет собой ценность. "Останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет. Но где премудрость обретается?" В этом вообще нет мудрости. Во всем этом есть только сам человек. Это обогащает человека, это приносит деньги и, возможно, отличие от других; но в чем же находится премудрость? И где находится понимание? Да, мудрость находится не на земле и не в тех раскопках темноты, где человек так стремится следовать за тем, что так ценит. Но где же она находится? "Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых".
Как же это важно! Настоящая мудрость и настоящее понимание вообще не обретаются на земле! Они исходят с небес. Это есть только во Христе, а Христос еще не пришел, и далее это более всего проявляется отвержением Христа и смертью Христа. "Бездна говорит: не во мне она". Серебро и золото находятся в глубине, равно как и другие подобные вещи и драгоценные камни. "И море говорит: не у меня ... Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена". Она не находится на небесах, хоть они и открыты для глаз. "Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней". Да, именно это и было. Это было сообщение о единственном, кто сам есть мудрость и кто дает мудрость неразумным. Это было совершено смертью, которая пришла к нам, но они не знали этого.
"Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли, и видит под всем небом. Когда Он ветру полагал вес [прошли сотни, тысячи лет, прежде чем человек обнаружил, что у атмосферы есть вес; но тогда это не входило в философию философов, они ничего не знали об этом; здесь же упоминается вес ветра] и располагал воду по мере [так что не имеет значения, что произойдет, - море никогда не бывает слишком полным; круговорот воды происходит постоянно: вода поднимается в виде испарений, ибо солнце своей силой воздействует на воды, и ежедневно испаряются тонны воды; в божественном помысле для всего этого была отведена своя мера], когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной, тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее и сказал человеку [это мудрость о человеке]: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла - разум". Именно это происходит как раз тогда, когда душа обратилась. Она не может знать более этого, она верит, так как находится почти во всем зле, и она отделяется от него. Подлинного созерцания Христа достаточно для того, чтобы сделать это Духом Бога и страхом Господа. Именно следующее и происходит, когда души не заняты своим злом и не говорят о нем, - страх Господа и отход от зла.
Но это не то же самое, что евангелие, это не то же, что знание того, что все наше зло уже осуждено в личности Христа на кресте, что наши грехи уже полностью устранены и что мы введены, как дети (белее, чем снег), через кровь Христа пред очи Бога. Это и есть евангелие; после принятия слова истины человек получает Святого Духа, чтобы наслаждаться в этом и быть свидетелем этого. Здесь речь не идет о других людях; о, нет, это не самое первое. Однако именно так чаще всего и рассуждает тщеславная молодежь. А между тем следует наслаждаться этим с благодарностью и восхвалением Бога и в поклонении ему; именно к этому мы и пришли. Таково подлинное влияние действия Духа Бога. А затем чаще всего проявляется много энергии, и люди более заняты нуждами других людей, чем неизменной благодатью и божественной истиной.
Глава 29 открывает начало последнего довода, приведенного Иовом. Друзья молчали, теперь он делает заключительное опровержение; хотя в действительности это представляет собой скорее призыв, чем аргумент, ибо он поднялся над всем тем, что они вменяли и возвещали. В главах 29 - 31 он дает нам очень интересное излияние своих чувств. Первая из этих глав освещает прежние дни его преуспевания, и мы можем заметить очень большую уверенность, которая была свойственна ему во всем и которая была произведена в нем благодатью. Но присутствовала и другая вещь, которой при этом не должно было быть. Он наслаждался своим добром и хорошим характером. И поэтому по духу он был очень схож с фарисеем: "Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди". Это означает, что в Иове пребывала щедрая благодать, что и придавало ему этот удивительный характер; но почему же ему понадобилось говорить об этом? Почему он думал об этом? Почему же он не подумал об источнике благословения? Почему же он не хвалился в Боге вместо того, чтобы хвалиться самим собой? Именно в этом Бог и сталкивался с противоречием. И мы видим, что вплоть до этого времени Иов не опустился до того, что искал Бог. Сатана совершенно исчез. Он всегда терпит поражение от детей Бога. Он может появиться, чтобы развязать битву, но борьба всегда оборачивается против него, и это отмечено в случае с Иовом.
Вторая из этих трех глав рассматривает его падение. Это является главной темой, то есть здесь оплакивается его ужасное состояние, и вплоть до настоящего времени он не мог изменить выражение своих мыслей о том, что Бог не обращал на него внимания и был своеволен. Он ни в малейшей степени не мог постичь его путей и не мог постичь тех молитв, которые были присущи Богу. Одним словом, он не постиг Бога, потому что не справился с самим собой. В этом и заключается вся тайна.
И следующая глава - последний его призыв - представляет собой самое бесстрастное раскрытие себя пред Богом и осуждение самого себя. Его совесть была совершенно чиста, и он преодолевает все разнообразные ловушки для человека, а особенно для человека, занимающего такое положение и имеющего такое состояние, как он сам, потому что это всегда увеличивает опасность и всегда создает трудности. Нет большего заблуждения, чем предполагать, что в бедности наиболее трудно служить Богу. Напротив, это труднее делать, когда люди уже не бедны и больше не чувствуют необходимости в непрерывной зависимости от Бога, когда они становятся независимы, ибо мир не стыдится называть это так. Мне печально говорить о том, что христиане даже перенимают язык и дух мира. Иов выносит себе самые серьезные осуждения, глядя на всевозможные уловки так, как если бы он был виноват в том или ином, или в третьем и так далее, а исходом всего этого было следующее: "Слова Иова кончились".
Теперь мы видим, что Иов уже не защищает самого себя. Мы встречаемся с весьма интересным новым оратором, о котором я скажу несколько слов, рассматривая последующую главу. А сейчас (гл. 29) Иов в первую очередь говорит: "О, если бы я был, как в прежние месяцы". Когда люди оглядываются назад, желая там остаться, то это всегда является недобрым знаком. Разве люди не должны расти? Разве чада Бога должны быть заняты только огромным его расположением? Совершенно истинно то, что кого-то вырвали из зубов сатаны ясным познанием Бога. Это очень значимо для нас, но разве познание Бога не имеет неизмеримо большее значение, чем только лишь действие божественной благодати в избавлении бедного погибающего грешника? И для грешника всегда замечательно чувствовать это, но печально, когда он оглядывается назад как к самому великолепному, что было в его жизни. Это значит, что он вообще не делает никакого прогресса, это означает, что все эти годы он оглядывался назад как на божественный момент. Конечно, божественная жизнь должна быть все возрастающим наслаждением, и тем более в большей мере, так как вы знаете о Христе и о Боге. Разумеется, сейчас я обращаюсь к христианам.
Но даже по отношению к Иову Бог не оставлял себя без свидетеля, и Бог всегда встречал души, которые действительно ходили с ним. Кто может сомневаться, что Енох ходил с Богом, и разве вы предполагаете, что Енох оглядывался назад на то время, когда он впервые увидел Бога, и мог сказать, что тогда он больше знал Бога? Нет, далеко не так; и позор всем тем людям, которые говорят таким образом. Я не отрицаю, что так выглядит язык многих христиан, и сейчас самое печальное то, что христиане забывают, что значит быть христианином. Они думают только о моменте становления христианином и, по-видимому, полагают, что это самое главное. Несомненно, это переходит границы, но это, конечно же, не постижение сияния за ними. А где праздник, где радость Отца, где лучшие одежды и все остальное, надлежащее для праздника? Разве ничего этого нет? Итак, это было потом. И именно это образно представляет нам определенное положение благословения. Благодать, в которой мы пребываем, - это не только благодать, избавляющая нас, но благодать, в которой мы пребываем. Это постоянное пребывание в благодати, которой мы наслаждаемся более и более по мере того, как все больше узнаем о Боге и осуждаем самих себя. Но именно в этом Иов и совершил падение. Он восхищался самим собой. И поэтому он оглядывается назад. "О, если бы я был, как в прежние месяцы". Бог намеревался сделать гораздо лучше. Верно, что Иову пришлось пройти через очень жестокое просеивание, но все это было во благо ему, и, более того, это совершалось во благо вам и мне, и во благо всякому верующему, чтобы он когда-либо извлек пользу из книги после того, как она была написана Богом. Она была предназначена для благословения всех, и не предполагалось, что, возможно, будет и другой человек, которому предстоит пройти через такие же испытания. У Бога есть запас добра, Бог имеет источники благодати, Богу благоугодно, когда человек обладает широкой спиной, чтобы выносить наказания. Мы слышали о терпении Иова, но именно этого он и не выдержал, так что в конце концов стал нетерпелив даже с Богом. А причина заключалась в том, что он все же не был окончательно поверженным человеком ; он был побужден к тому, чтобы познать самого себя.
О, как же редко можно встретить святого даже сейчас, такого, каким должен быть каждый святой Бога! "Как в те дни, когда Бог хранил меня, когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы; как был я во дни молодости моей". Это очень странно - "во дни молодости моей". Никакого продвижения с Богом в его зрелости или в старости! О чем же говорил Иов? "Когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня". Разве после Он не был с ним? Именно этого он не видел или не знал. "Ибо кого любит Господь, того наказывает" - это один из главных уроков книги Иова. Я признаю, что это было ужасное наказание. И именно в этом были не правы друзья. Наказание было настолько ужасно, что они подумали, что это было карающее наказание и что для человека невозможно было страдать до такой степени, если только он не был крайне нечестив. А усугубляло положение дел то, что он казался таким хорошим, и потому они думали, что он был лицемером. И в этом они были полностью не правы; вследствие этого они опустились еще ниже, чем Иов, так что Иову пришлось молиться за них, чтобы их пощадили. И он молился за них. Но тем самым я предвосхищаю то, что мы будем рассматривать в следующий раз.
"Когда пути мои обливались молоком [конечно же, не в буквальном смысле], и скала источала для меня ручьи елея!" Вы видите, что нефть известна миру издревле! "Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, - юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли". Все это было чрезвычайно приятно Иову. И мы тоже склонны думать так - они говорят, что нет ничего, что имеет такой успех, и нет более ужасного утверждения или другого такого совершенно противоположного Богу, ничего, что более этого отрицает, что ныне мы занимаем место страдания, являемся отверженными и презираемыми ради Христа. Но это является мирским утверждением, и это как раз то, в чем мир испытывает наслаждение. Люди будут восхвалять вас, если вы преуспеваете, если вы удачливы и если вам везет, если вы устраиваете прекрасные приемы и так далее. "Князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои".
Но одной из самых положительных черт Иова было то, что он не выдавал себя за благородного и не стремился быть князем. Он был подобен царю по благородству своего характера, каким и должен быть царь, он поистине был благороден в своих путях, и все это было бы восхитительно, если бы он не сказал или не подумал об этом, ибо это представляет особый момент. "Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая". Это не значит, что другие люди знают это, но неправильно то, что наша левая рука знает, что делает наша правая рука, то есть нам не следует об этом думать. Это делается для Бога, это всего лишь незначительная плата ради чудесной выгоды, ради духовной выгоды, которую Господь отдал в нашу власть. А здесь вы видите, что это не так. Иов был крайне доволен, и ему нравилось, что мир так много думает о нем. "Ухо, слышавшее меня, ублажало меня", - теперь он обращается к тому, что вы можете назвать объектом его доброты и любви. Ибо в Иове была как доброта, так любовь. "Око видевшее восхваляло меня". Он ссылался на людей, которых выручал в их всевозможных несчастьях. "Потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного". Это было действительно так. Бог испытывал наслаждение в Иове; все это было правильно, и в конце концов тот обнаружил, что Бог действительно наслаждался в нем, но не мог обнаружить этого, пока его не постигло наказание. Он был поднят и вознесен над обычными занятиями людей тем уважением, которое ему оказывалось, и признанием его чрезвычайной доброты. И все это вознесло его. Да, это вполне естественно, но это не духовно; и именно это Бог жестоко подавил в нем, и в еще большей степени, чем в любом другом человеке, стоящем гораздо ниже. Самые жестокие наказания Бог применяет по отношению к самым сильным, к тем, кто способен их вынести. Те, которые знают больше о его путях, привлекаются для этого.
"Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость. Я облекался в правду, и суд мой одевал меня [это было совершенно верно, и он также взирал на свое облачение], как мантия и увясло". Да, Иов был очень доволен. "Я был глазами слепому и ногами хромому; отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное. И говорил я: в гнезде моем скончаюсь [но нет, Бог намеревался разрушить это приятное гнездо, в котором было так тепло и уютно], и дни мои будут многи, как песок". Как же, теперь он очень страстно желал, чтобы Бог сократил число его дней, ибо это было единственное избавление, как ему представлялось, от всех тех бед, через которые он проходил. "Корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих; слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей. Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моем. После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них. Ждали меня, как дождя, и, как дождю позднему, открывали уста свои. Бывало, улыбнусь им - они не верят [это слишком уж хорошо, чтобы быть правдой]; и света лица моего они не помрачали. Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих".
Не удивляйтесь, что иудеи были первыми рационалистами; они были высочайшими критиками прежних дней. Они не верили тому, что это была правдивая история . Философствующие иудеи не верили этому. Насколько сильно это проникло в синагогу, мы не можем сказать. Я полагаю, что были и доверчивые сердца, которые полностью верили в каждое слово. Но самой главной причиной того, почему иудеи не приняли эту историю, стало то, что Иов не был иудеем. "О, этого не может быть, все они собаки, каждый, кроме иудея, есть собака" - мысль о том, что Бог не сказал этого ни об Аврааме, так как он был настолько честен, как никто другой на всей земле, ни об Исааке, ни об Иакове! Нет, этому они не могли поверить. Они знали, что то был патриарх тех дней, и поэтому они совершенно не допускали такую возможность, чтобы Бог превозносил того, кто не принадлежал к избранному роду, одной из семей или народу, имевшему обетование.
Но что же делает людей суровыми критиками? То, что Слову Бога они предпочитают свои собственные мысли. Именно это и значит быть неверующим, и если это осуществляется в той или иной степени, то вы являетесь неверующим, вы - погибший человек. Я полагаю, что эти же иудеи полностью придерживались других книг Библии. Можно предположить, что это действительно так. Возможно, что им и не нравились другие книги. Я могу понять, что им нравилось пророчество Ионы в языческом городе не более, чем то, что Ионе нравилось быть посланным в этот город. Он сделал все, чтобы не отправиться туда; когда Бог велел ему идти на восток, он пошел на запад. Когда ему было сказано идти в Ниневию, он поплыл на корабле в Иоппию, чтобы прийти на запад, то есть выбрал совершенно противоположное направление.
В следующей, 30-ой, главе мы видим совершенно иную историю. Иов говорит: "А ныне смеются надо мною младшие меня летами"- можно предположить, как это было болезненно для человека, который долгое время жил, видя такие великие деяния и имея высокое мнение о себе, - низшие классы, находившиеся на одном уровне с вельможами. А в те времена любили проводить строгие разграничения. "Которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих". Иов - и вы можете быть резкими, вы можете глубоко ранить, если так склонны к этому, - не поместил бы отцов с псами своих стад! Только подумайте об этом! И он даже объясняет это, говоря: "И сила рук их к чему мне? " Иов был мудрым человеком, и если у него были слуги, то они могли исполнять свои обязанности. Но как это очень часто происходит с самыми жалкими людьми мира, они бывают самыми немощными и неспособными хорошо исполнять ни дневную работу, ни почасовую. Что бы они ни делали, они делают это так, что это побуждает людей определенно смотреть на них. И так он говорит: "Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую; щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника - хлеб их. Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров". Они были самыми неуважаемыми, и Иов ни одного из них не считал годным для службы себе. Он очень хотел бы дать им пищу, если бы они были голодны; если бы у них не было одежды, то он, конечно же, дал бы им ее в избытке. Но он очень сильно чувствовал, что эти люди насмехаются над ним и делают все для того, чтобы посмеяться над его страданиями. Это происходило не только с такими людьми, но и молодые люди пытались поставить подножку его запинающимся шагам! Ибо вы знаете, что подошвы его ног нестерпимо болели, ведь не только с ног до головы были оголены все нервы, но и черви начинали одолевать его, пока он был жив, через все открытые раны. Это было ужасно.
А что же может сравниться с духовными страданиями? Неужели вы предполагаете, что апостол Павел не страдал гораздо сильнее от чего-либо иного, кроме как от телесной боли? Он очень много страдал из-за лжебратьев. И я думаю, что он очень часто страдал и от истинных братьев, возможно, даже больше, но иным образом. "Чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов. Ревут между кустами [он даже не допускает, что они разговаривали - они ревели], жмутся под терном. Люди отверженные, люди без имени, отребье земли [то есть дети отцов, у которых не было имени]! Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их. Они гнушаются мною". Задумайтесь над этим - эти слова были совершенно истинны. "Удаляются от меня". Они не могли смотреть на него, на страдание, на ужаc ран на его теле. Они не могли приблизиться к нему. "И не удерживаются плевать пред лицем моим. Так как Он развязал повод мой". И в конце концов было то, что огорчало бедного Иова более, чем что-либо иное. Это был Бог. Он не имел в виду дьявола, это был не дьявол. "Так как Он развязал повод мой и поразил меня..." И так до конца 16-го стиха.
Вы видите, что сейчас нет упоминания о его трех друзьях. Он обращает внимание только на это огромное испытание, которое причиняло боль его телу, что и раскрыло его для такого проявления неуважения и презрения со стороны самых низших тварей, живущих на земле. "Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя. С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня". Обратите внимание на боль, которая была причиной всего. "Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел. Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне [однако Бог внимал ему; но была причина, почему Он не отвечал], - стою, а Ты только смотришь на меня. Ты сделался жестоким ко мне [здесь он был совершенно не прав], крепкою рукою враждуешь против меня. Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня. Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти [здесь он опять был не прав: Бог приготовил для Иова много доброго] и в дом собрания всех живущих. Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении? Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?" Он опять возвращается к этому. "И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя - голосом плачевным".
Итак, третья по счету - 31-я глава, к рассмотрению которой мы сейчас приступаем, причем она отличается от двух предыдущих, представляет собой последнее обращение Иова к Богу. Все это было сказано не столько друзьям, сколько Богу. Иов все еще вспоминает прошлое в начале нескольких глав, затем постоянно говорит о своем жалком нынешнем состоянии, а теперь серьезно обращается к Богу в присутствии всех их.
"Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице. Какая же участь мне от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес?" Никто, кроме тленного человека, не ищет выгоды от другого. "Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть? Не видел ли Он путей моих [Иов был глубоко благочестивым человеком], и не считал ли всех моих шагов? Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, - пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность". У него была совершенно чистая совесть, но этого было недостаточно. Существует еще и важный принцип самоосуждения, существует важный принцип полного подчинения Богу и признания того, что Он во всем прав и мудр, и не только в том, что делает, но и в том, что дозволяет. Все это совершается во благо. Со стороны других это может быть и очень плохо, но для Иова у Бога во всем было благое намерение.
"Если стопы мои уклонялись от пути..." Совершенно ясно, что Иов был абсолютно невинным человеком в своем поведении, и даже по состоянию своего сердца. "Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей [теперь он приступает к рассмотрению других обязанностей], когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему?" "Полагал ли я в золоте опору мою [теперь он обращается к третьему виду ловушек] и говорил ли сокровищу: ты - надежда моя? Радовался ли я, что богатство мое было велико [а как много людей поступает именно так], и что рука моя приобрела много?" То есть богатство было не только лишь унаследовано, но и обретено его собственным трудом и особым божественным благословением.
И теперь он совсем иначе рассматривает еще одну вещь. "Смотря на солнце, как оно сияет, и на луну, как она величественно шествует", то есть в восхищении перед великолепием луны или солнца, что представляло собой дневную форму идолопоклонства. Мы не слышим о поклонении Ваалу, какому-либо другому постыдному тщеславию или нечестивости, языческим предметам поклонения. Здесь было дело Бога высшей сущности, но не приверженность этому каким-либо образом. "Прельстился ли я в тайне сердца моего, и целовали ли уста мои руку мою?" - даже самая незначительная форма признания твари! "Это также было бы преступление, подлежащее суду, потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего". Здесь мы имеем очень здравое учение. "Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его?" Для народа это очень распространенная ловушка - люди, пожалуй, довольны, когда их враги огорчены или попадают в беду. "Не позволял я устам моим грешить проклятием души его. Не говорили ли люди шатра моего: о, если бы мы от мяс его не насытились? Странник не ночевал на улице; двери мои я отворял прохожему. Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои, то я боялся бы большого общества". Вы видите, что он был хорошо знаком с очень интересной и полезной историей грехопадения Адама. Здесь нам представлено то, что видит каждый, оглядываясь назад со светом Христа. Это был великий грех Адама. Вместо того, чтобы смирить себя пред Богом и направиться, чтобы встретить Бога и рассказать ему, как он обесчестил себя, Адам скрылся, и одежды, в которые он был облачен, свидетельствовали о том, что он не был больше невиновен.
"О, если бы кто выслушал меня!" И далее следует последний призыв Иова: "Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне [Иов хотел услышать в ответ его голос], и чтобы защитник мой составил запись. Я носил бы ее [если бы кто-то пожелал ложно обвинить его] на плечах моих и возлагал бы ее, как венец [потому что он был уверен, что обвинение было ложно]; объявил бы ему [то есть Вседержителю; могло бы показаться - "защитнику"] число шагов моих, сблизился бы с ним, как с князем". Я полагаю, что это относится к Господу. "Если вопияла на меня земля моя и жаловались на меня борозды ее; если я ел плоды ее без платы и отягощал жизнь земледельцев, то пусть вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь. Слова Иова кончились".
Это было весьма замечательно, как будто это было оправдание его самого. Это было большим заблуждением касательно тайны отношений Бога с Иовом, и, соответственно, появляется новый собеседник. Мы не слышали о нем ничего. Это особое обозначение изначальных привычек и чувств. Он был молодым человеком. Это отсутствие любого упоминания о нем как раз в духе древних традиций. И он показывает, что полностью понимает это и никоим образом не жалуется. Елиуй был человеком, представленным Богом, чтобы свести на нет гордыню века и опыт, наблюдения и обряды. Ибо здесь вы видите то, что свойственно этим троим друзьям. Они были пожилыми людьми и очень гордились своим положением. А Елифаз, насколько нам известно, был человеком, который строго прислушивался к суждению общественного мнения, несомненно, набожных людей, но все же это было лишь мнение людей. А один из удивительных божественных путей заключается в следующем: никакая традиция не может соответствовать современным обстоятельствам. Могут произойти такие же события, но они будут в ином свете, и обстоятельства значительно изменят их, что и должно приниматься во внимание.
И кто же тогда пригоден для подобных вещей? Наша пригодность исходит от Бога. И если нет необходимости зависеть от Бога, вы, таким образом, не сможете накопить мудрость для божественного. Все это очень истинно в науке, знаниях, искусстве, литературе или в других подобных областях, но ничто в божественном. Софар кажется более уверенным в самом себе, чем в ком бы то ни было. А Вилдад занимал промежуточное положение - он был человеком очень наблюдательным и обладал силой выражения. Но, как бы то ни было, все преткнулись, и теперь появляется Елиуй.
"Когда те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих [такова их мысль, и в этом была доля правды], тогда воспылал гнев Елиуя, сына Варахиилова, Вузитянина из племени Рамова"(гл. 32). Он принадлежал семье Нахора, брата Авраама. Собственно, он не принадлежал избранной семье, но был тесно связан с ними подобно Лавану и другим. Он принадлежал другой ветви. "Воспылал гнев его на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога". Да, это было действительно так. Иов оправдывал самого себя. Последняя прочитанная нами глава представляет собой от начала и до конца самооправдание. Фактически это было совершенно верно, но совершенно было неуместно при рассмотрении отношений Бога и причин того, почему его постигло это несчастье. "А на трех друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, а между тем обвиняли Иова". Но что же препятствовало им понять его? - То же самое, что мешало и Иову, - свое "я". Сам себя он не осуждал, что и является одной из самых больших трудностей на пути христианина, на пути ветхого грешника, и эта трудность все еще сохраняется среди христиан.
"Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что они летами были старше его". Да, это было вполне уместно. "Когда же Елиуй увидел, что нет ответа в устах тех трех мужей, тогда воспылал гнев его". Почему? Это было совсем не ради самого себя. Он был недоволен ими ради Бога. "И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы - старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение. Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости". Так это и должно быть. "Но дух в человеке" есть нечто более высокое, чем опыт, и это есть самая высшая часть человеческой сущности. Тело является внешним сосудом, а душа есть то, что делает человека человеком. Каждый человек обладает своим духом, но душа является тем, что не может быть общим для людей. Например, Иоанн креститель пришел духом и властью Илии. Он не мог прийти душой Илии. Каждый приходит своей собственной душой, которая и является вместилищем имени. А дух является человеческой способностью. Вы можете встретить десятки людей с подобной способностью, и мы иногда говорим: "Этот человек говорит, как Лютер; тот писал, как Кальвин; этот человек был в своем деле так же серьезен, как Джон Уэсли; а этот человек так же неустанен в проповедовании, как и Чарльз Сперджен". И так далее. Дух этих разных людей мог быть одинаковым в других людях, но именно это дает им особую силу (или характер). Однако душа и дух настолько тесно связаны, что ни один человеческий разум никогда не сможет провести различие между ними - настолько они взаимосвязаны между собой по своей духовной сущности. Когда умирает человек, то возносится его душа и также дух; и то и другое возносится, они обязательно возносятся вместе.
Таким образом, из этого мы можем понять, что в человеке есть дух. Дух является выражением духовной способности, и эту способность нельзя измерить опытом. Молодой человек может обладать гораздо большей духовной способностью. Так было и с Елиуем. И он говорит: "И дыхание Вседержителя дает ему разумение". Именно Бог вдыхал в человека дыхание жизни, и это дыхание жизни было не только душой, но и духом; и в этом заключается причина того, почему только лишь человек обладает бессмертной душой, ибо Бог никогда не вдыхал жизнь в лошадь или в собаку, или какое-либо другое животное на земле, а вдыхал только в человека, поэтому душа и дух человека бессмертны. Но она может быть бессмертной в аду или благостно бессмертной на небесах! Это не может лишить человека того, что он грешник, и не лишает последствий этого, а с другой стороны, это еще меньше лишает получения вечной жизни от Господа Иисуса. Затем ему дается другая жизнь. "Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду. Поэтому я говорю: выслушайте меня, объявлю вам мое мнение и я. Вот, я ожидал слов ваших, - вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что сказать". Он ни разу не осмелился прервать, он до сего времени не проронил ни слова.
Иногда люди удивляются, увидев, что появляется этот молодой человек, после чего замолкают не только трое друзей, но и сам Иов. Затем он начинает говорить, произнося извинения в словах, которые я сейчас прочитаю. "Вот, я ожидал слов ваших, - вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что сказать. Я пристально смотрел на вас, и вот никто из вас не обличает Иова и не отвечает на слова его". И это было совершенно верно. "Не скажите: мы нашли мудрость". Он видел, что это было дело Бога. Они никогда не представляли истинного Бога, каков Он есть на самом деле. "Бог опровергнет его, а не человек". Именно так и сказал Иов. Так что Иов был в гораздо большей степени прав, чем трое его друзей. "Если бы он обращал слова свои ко мне..." Тем самым он говорит, что находится в таком положении, когда можно говорить бесстрастно. И здесь он говорит за Бога, пусть даже такой молодой. "То я не вашими речами отвечал бы ему". Они были совершенно бессильны. "Испугались, не отвечают более; перестали говорить". Он был полон негодования потому, что они продолжали обвинять Иова и не могли уличить его в чем-либо неправильном. Они совершенно сбились со своего пути. "Поговорю, и будет легче мне; открою уста мои и отвечу. На лице человека смотреть не буду и никакому человеку льстить не стану, потому что я не умею льстить: сейчас убей меня, Творец мой". А теперь давайте на некоторое время остановимся. Если пожелает Господь, то мы рассмотрим оставшуюся часть восхитительного обращения Елиуя, в котором он впервые затрагивает истинные первопричины данного вопроса, является истолкователем, одним из тысячи, как он сам говорит о себе, хотя и не прямо.
Примечательно то, насколько мирские умы не любят Елиуя. Это очень старая история. Она берет начало от нескольких известных иудеев и продолжается вплоть до нынешних дней. Они считают его выдвинувшимся молодым человеком, а также полным самомнения, за которым ничего не стояло. И ничто не может свидетельствовать в большей степени о разуме, не знакомым с Богом, поэтому Елиуй занимает самое значительное место в этой книге. Именно он впервые показывает благословение несчастья, обратившегося в пользу для души. Впоследствии это было не очень известно даже в Израиле, ибо в Израиле Бог явил свое управление народом, но это совершенно отличается от того, что мы встречаем в книге Иова. Елиуй показывает нам управление душ, и сейчас это продолжается даже больше, чем когда бы то ни было в христианстве.
Об этом же мы читаем в 15-ой главе евангелия по Иоанну: "Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой - Виноградарь". И что же делает Отец? "Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода". Он очищает одной рукой и отсекает другой. Если есть совершенно бесчувственные люди, то Он их отсекает, особенно если они ложно носят его имя. Но тех, кто приносит плоды, Он очищает, чтобы они могли приносить еще больше плодов. Так и произошло с Иовом. Так и Петр рассматривает это. Он знал, что это такое. Сатана хотел просеять его, как пшеницу. Но Господь молился за Петра, не только за вас, но и за Петра. А почему? Потому что Петр должен был умереть. Петр был поднят так же, как и Иов. Петр был совершенно уверен в своей огромной любви к Спасителю, и он верил в свою собственную любовь, а не в любовь Христа к нему; в любви ко Христу, в каком бы трудном положении он ни оказался, он будет верен! Напротив, когда он пренебрег словом Господа, которое предупреждало его об опасности, той же ночью еще до рассвета он отрекся от него, то есть не выдержал там, где, как он думал, это было возможно.
Так сделал и Иов. Иов проявил себя самым снисходительным человеком в богатстве и самым терпеливым человеком в несчастьи; и если бы испытание здесь закончилось, то Иов был бы доволен собой более, нежели когда бы то ни было; ибо что могли бы мы ожидать более, чем то, что человек должен быть чрезвычайно добр и, как полагают люди, смирен, и всегда должен быть занят благотворительной деятельностью и сочувствием страдающим, когда он сам ни от чего не страдает. Но когда он пострадал более, чем кто-либо иной (сначала он потерял свое состояние, затем - своих детей, физическое здоровье и был превращен в самого несчастного из страдающих), то он был настолько несчастен, что был бы рад умереть, но это не соответствовало бы планам Бога. Бог намеревался, чтобы Иов жил, и, следовательно, тот должен был принять от него наказание; но Иов не понял этого. Несомненно, хотя его жена и не способствовала тому, чтобы ее муж попал в беду, но, как это зачастую делают жены в настоящее время, она посоветовала ему проклясть Бога и умереть, то есть положить всему этому конец. Женщины бывают иногда очень нетерпеливы; таковой была и она и потому дала плохой совет. Он не принял этого совета, как и не смог вынести обвинений со стороны своих друзей. И так как я уже касался этого прежде, то у меня нет необходимости останавливаться на этом сейчас. Но здесь мы подошли к торжеству Иова над его друзьями. Они просто молчали. Эти пожилые люди, мудрые и опытные, не поняли того, что происходит, равно как и Иов. А причиной этого было то, что Иов в большей мере осознавал благодать Бога, которая и является подлинным ключом всех божественных отношений. Они полагали, что все должно быть мелким, а не поверхностным, но тем не менее они были подлинными святыми.
Мы должны познать в качестве одного из главных уроков этой книги, что мы не можем прославиться в святых - мы можем прославиться только в Боге. Все же всем им недоставало этого. Даже Иов, хотя он легко смог опровергнуть их доводы (и, по-видимому, ему доставило значительное удовольствие заставить замолчать всех троих по порядку), еще не дошел до сути дела, что наиболее коварным злом была незначительная уверенность в самом себе; а суть дела можно было познать только в присутствии Бога. Но ныне для нас нет извинения, потому что самой целью смерти Христа является не только то, что мы должны быть прощены и сделаться счастливыми, но то, что мы должны ходить в самоосуждении, а также в вере в Бога; и эти две вещи не удавались Иову, и мы также находимся в подобной опасности. Давайте ненадолго остановимся , обращаясь к сердцу и совести, когда они разбужены, чтобы почувствовать, что есть грех. Но это всего лишь порог, это всего лишь путь, каким мы входим в благословение, и благословение есть, должно быть представлено Богу. Несомненно, Богу должно быть представлено многое, и мы представлены Богу удивительным способом, которого я сейчас не буду касаться, потому что мы рассматриваем сейчас не это.
А что касается Елиуя, то он впервые поднимает завесу с проблемы, которую никто из них не мог решить - ни Елифаз, ни Вилдад, ни Софар, ни даже Иов. Последними словами Иова было то, что он не отказался бы от своей честности, пока не вырастет куколь вместо ячменя, то, что, разумеется, никогда не произойдет. Он намеревался всегда придерживаться этого, и он был совершенно уверен в том, что все они ошибались, полагая, что в нем было нечто неправильное. И все же оно было, и, конечно же, совсем не так, как они думали. Это было наслаждение, которое он испытывал в той благодати, которой Бог наделил его, произвел в его путях. В этом не было никакого сомнения. Но почему же он думал об этом? Почему он не думал о Боге? Почему он не был наполнен божественным чудом, производившим то, что было благом в такой ужасной твари, как падший человек? И вот появляется Елиуй, и ему, очевидно, было очень трудно держать свой язык за зубами. И он проявил свое великое смирение, потому что мы не должны были знать о том, что он здесь. Он неожиданно появляется в тот критический момент, когда молчали не только эти трое, но и сам Иов. Ведь было очень трудно заставить замолчать Иова, ибо он был великолепным оратором и имел многое сказать, что было очень верно; но он не знал себя таким, каким он должен был быть согласно намерениям Бога, какими и мы должны быть по его намерению. Причина того, почему нам дана эта книга заключается в том, чтобы познавать себя не человеческими путями посредством наших мыслей, а божественным образом посредством божественного света, который обнаруживает все так, как ничто иное.
Итак, Елиуй хранил молчание. Он был молод по сравнению с остальными и обладал очень сильным чувством соблюдения приличий, и, соответственно, он не мог подумать о том, чтобы прервать разговор или вмешаться в него, даже когда все остальные умолкли. Он мог бы тогда начать говорить, но нет! Он подождал до тех пор, пока все не завершилось пламенной речью Иова, в коей тот проявил свое доброе мнение о самом себе, которое было довольно велико; и даже после всего того, что Бог сделал с ним, это не снизило его мнения о самом себе. Именно это и заставило подняться Елиуя. Он был в негодовании, хотя его не могли видеть остальные. Он видел достаточно ясно, что Иов не был подчинен Богу и что Иов говорил о Боге совершенно неподобающим образом. Хотя впоследствии он говорил правильно. Вы не должны предполагать, что когда Бог сравнивал его с тремя друзьями, то это было сделано для подобных речей. Нет, нет, Иов обладал неправильным духом, в то время как они говорили, и чрезвычайно негодовал от того, что другие так плохо думали о нем. Но разве это делает человека плохим? А каково мнение другого человека? Что он знает об этом? Итак, если человек смирен пред Богом, то он может позволить себе воспринять все совершенно спокойно. Это очень плохо для других, но это ничуть не делает его хуже. Иов, тем не менее, не познал этого; он не выдержал как раз в том, что касается терпения. И все же мы наслышаны о терпении Иова. В этом не было никого, подобного ему, но он не выдержал как раз там, где был склонен гордиться более всего.
Елиуй очень извиняется, а этого не делает никто из горделивых людей. Они являются людьми, пораженными гордыней человеческого сердца, и ученые - даже наученные в Библии, образованные люди в писаниях - склонны увлекаться мыслями о собственной важности так же, как и другие люди. Именно это и является ключом ко всем пренебрежительным взглядам Елиуя. Они ничего не знали о Боге. Они были красноречивы относительно чудес человеческого разума и, возможно, внешних деяний Бога - все это может быть, но они ничего не знали о божественных отношениях. Существуют тысячи людей, размышляющих о писаниях, но никогда не замечающих своей греховности пред Богом, никогда не приводящих себя к измерению в присутствии Бога. И, соответственно, все эти люди ненавидят Елиуя и говорят о нем с крайним презрением не только как о молодом выскочке, который был наполнен самим собой, но также и о том, что он говорил, совершенно умаляя таким образом значение сказанного им. Хотя он и очень извинялся, что вынужден был говорить, у него совсем не было желания выдвигаться вперед, но он, вопреки всем своим намерениям или желаниям, был вынужден говорить от имени Бога против того, что, как он чувствовал, было так недостойно даже в Иове. И, действительно, он много говорил о других. Они молчали, они ушли так же, как и сатана до этого. Сатана исчез, и мы не слышим о нем впоследствии в этой книге; он был повергнут, и затем остальным троим пришлось отказаться от своих слов и уступить - им нечего было больше сказать. Они и так сказали уже слишком много.
И теперь настал черед Елиуя, и, кроме того, Иов так и не сказал того, что было правильно. Итак, здесь он начинает говорить. Предыдущая, 32-я, глава была только лишь предисловием, повествуя о его собственных недостатках и в то же время о его полном убеждении в том, что он видел истину, которую не видели ни Иов, ни трое друзей. И он должен был высказать это.
"Итак слушай, Иов, речи мои и внимай всем словам моим. Вот, я открываю уста мои [он слишком медлил сказать это], язык мой говорит в гортани моей. Слова мои от искренности моего сердца [то есть все подлинные и искренние, чтобы ни говорили эти ничего не значащие враги, эти высочайшие критики], и уста мои произнесут знание чистое". Так он и сделал. "Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь. Если можешь, отвечай мне и стань передо мною. Вот я, по желанию твоему, вместо Бога". Иов, так как его сердце стремилось к Богу, боялся, что это будет слишком общее, и все же он хотел найти его, хотя и боялся. Он желал иметь того, кто мог бы разговаривать с ним человеческим языком, кто мог бы говорить вместо Бога. Итак, Елиуй делает это по мере своих сил. Елиуй является наставником, одним из тысячи, и поэтому он говорит вместо Бога, чего и желал Иов, только очень близко от великого наставника, очень близко от того, кто является главой пророков, кто есть Бог пророков, а также и пророк. Действительно, очень близко от Христа! И присутствие Елиуя является свидетельством верховной благодати; оно предназначалось для того, чтобы низвергнуть гордыню более старших. Елиуй почувствовал это, и все же он извинялся перед ними, ибо он в действительности пришел с большой неохотой, чтобы поправить их и исправить глупость, которая исходила от них. Он, скорее, был занят Иовом, и это является его характерной чертой. Он не говорит о Елифазе, Вилдаде и Софаре и не показывает, насколько они были неправы, но главное по-прежнему еще только должно быть решено.
Пока не было разрешения загадки. Елиуй лишь в первый раз приступает к этому. Но раскрывает это не полностью. Необходим был Бог, и Бог появился, но я не говорю, надолго ли. Я не говорю, что Он принял образ человека, как Он это часто делал в Ветхом Завете. Мы не видим здесь ничего подобного. Это был лишь голос в буре. Но когда мы дойдем до рассмотрения данной части, то увидим, что это был божественный голос, и относительно этого не может быть заблуждения. Итак, Елиуй - это человек, и, как он сам говорит, молодой человек. "Я образован также из брения; поэтому страх передо мною не может смутить тебя, и рука моя не будет тяжела для тебя..." Иов сетовал на руку Бога. Он слишком хорошо думал о самом себе и обвинял Бога. И именно это совершенно ясно выражено здесь Елиуем: "Вот в этом ты не прав, отвечаю тебе, потому что Бог выше человека. Для чего тебе состязаться с Ним? Он не дает отчета ни вкаких делах Своих". Иов был совершенно лишен почтительности, подобающей Богу, он совершенно забыл о безмерном расстоянии между Богом и человеком, о величии Бога, и поэтому вместо обвинения самого себя в подобных недостатках он обвинял Бога. Он не понимал полностью его пути. И теперь он должен был оказывать почтение, хотя и не понимал эти пути. "Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз". И он раскрывает тот факт, что Бог осуществляет свой удивительный путь среди всего в погибшем беспорядочном мире, где сатана празднует победу и является князем мира и богом этого века, как показывает Писание, по крайней мере, в Новом Завете, хотя пока они слишком мало понимали это. Но нам следует это знать. Итак, Бог среди всего этого осуществляет свой удивительный путь, как осуществлял его таким образом еще до того, как появилась Библия. Вы должны помнить, что когда имели место эти события, тогда еще не было написано Откровение. Книга Бытие и книга Иова были написаны приблизительно в одно и то же время. Здесь не содержится ссылки на закон, в книге Иова нет упоминания об освобождении Израиля из Египта, и хотя страна Иова и Египет находились на определенном расстоянии друг от друга, все же книга Иова свидетельствует о том, что он был хорошо знаком с основными характерными особенностями Египта. В этой книге содержится великолепное описание Египта и многие другие вещи, которые показывают, что Египет и люди, жившие там, были хорошо знакомы Иову. Он жил на границе с пустыней и поэтому немного к востоку от святой земли, возможно, на северо-востоке, но по крайней мере это было в той части страны, а Елиуй, скорее всего, жил в другой части. Он был сыном Варахиила, вузитянином из племени Рама. "Рам" является тем же словом (только в другой форме), что и "Арам", то есть Сирия - часть Азии к северу от святой земли. Поэтому он принадлежал к роду, имевшему отношение к святой земле, но не принадлежал строго ей, и именно следующий факт делает книгу интересной: Бог и человек. Это вовсе не Израиль, это преднамеренные отношения Бога с человеком, отношения Бога с человеческой душой. Это гораздо более важно, чем то, что душа должна быть праведной, что наиболее ясно показано в данной книге. Иову предоставлено наилучшее благословение, какое он когда-либо знал, хотя он все еще находился под воздействием своего наказания, а внешнее благословение еще не было дано, но последовало сразу же, как только он смог выдержать наказание.
И, как говорит Елиуй, потому-то Бог и действует зачастую в ночном видении (ст. 15). Я осмелюсь сказать, что некоторые из вас имели подобные посещения. Это происходит не для того, чтобы хвалиться ими, но, я полагаю, чтобы осознать, что Бог шептал мне кое-что обо мне самом и советовал мне быть осторожным относительно того, что я намеревался сделать, побуждал меня осуждать самого себя так, как я никогда не делал прежде; и я убежден, что так же было и в данном случае. Здесь нет вовсе ничего чудодейственного. Возможно, мы можем и не считаться с Богом, и, несомненно, мы совершаем прегрешение как раз в том, что не придаем значения тому, что нам следует делать, когда это происходит, хотя мы и имеем его Слово. Но все же Бог есть живой Бог, и таким образом Он поддерживает отношения с каждым из нас. Здесь не может быть сомнения в том, что Елиуй говорит об этом как об очевидной вещи для тех дней; но почему этого не может быть в наши дни - я не знаю. Я полагаю, что представление о том, что это не так, является заблуждением. Главный момент заключается в том, что это подчинено Слову. Именно в этом мы обладаем главным преимуществом, а все те прекрасные люди, представшие перед нами в данной книге, такового не имели. О, нет, Писание обладает огромным значением, и мы показываем отсутствие веры в себе тем, что не оцениваем этого, но превращаем в самый главный момент повседневной жизни - познавать Бога больше и лучше посредством его Слова, особенно сейчас, когда мы имеем Христа, который является не только лишь истолкователем, "одним из тысячи", но одним над всеми, кем бы они ни были: над Моисеем, Илией. Да, "во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей". Это не является видением духа, как видел Елифаз. Я не претендую на это. Это никогда не было моей участью, и я полагаю, что и вашей тоже. Здесь имеется в виду совсем иное. Это происходит во сне; это сон, простой, ясный, определенный факт, но все же это Бог соблаговолил помочь нам. А Он любит делать это таким образом, что мы невсегда можем это воспринять, но Он всегда делает это так или иначе, за исключением того случая, когда Ефрем стал привержен своим идолам. Какое это ужасное слово! "Тогда Он открывает у человека ухо" . Именно это и показано в данной главе. Имеются в виду не только верующие люди, это делается с любым человеком, чтобы он мог уверовать. И все же когда мы не ведем себя, как святые, то можем получить несколько слов, которые покажут нам, кем мы являемся, что мы поступаем как люди, как сказал апостол. "Чтобы отвести человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость [вы видите, что это тот, кто никогда не был сломлен], чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом". Он находился на прямом пути к этому. "Или он вразумляется болезнью на ложе своем [такие отношения происходят не только с душой, но и с телом; здесь он касается как раз случая с Иовом] и жестокою болью во всех костях своих, - и жизнь его отвращается от хлеба и душа его от любимой пищи. Плоть на нем пропадает [как это подходило к Иову!], так что ее не видно, и показываются кости его, которых не было видно. И душа его приближается к могиле и жизнь его - к смерти. Если есть у него Ангел-наставник [именно им и был Елиуй], один из тысячи, чтобы показать человеку прямой путь его", то есть то, что станет с ним. А что же подобает человеку? - Самоосуждение. Он является падшим человеком. Он может быть верующим человеком, и все же он есть человек, как мы можем сказать, с плотью, и эта плоть может действовать очень сильно, как она действовала в Иове, а также и в других. "Бог умилосердится над ним". Человек склоняется, являя подчиненность Богу, то есть праведность. Именно это и происходит тогда, когда человек обращен, а значит, он склоняется пред Богом; но когда человек отклоняется, подобно Петру, то также можно сказать: "Когда ты обратишься..." Ибо возрождение человека очень сходно с его обращением. Он опять возвращается к Богу. Он начал забывать Бога, а теперь возвращается и вспоминает его. Точно так произошло и с Петром, то же самое иногда обнаруживаем и мы. "Бог умилосердится над ним и скажет: освободи его от могилы; Я нашел умилостивление".
Я не думаю, что во всем остальном Ветхом Завете вы сможете найти подобное описание отношений Бога, как здесь, с душой неправедной или которая стала неправедной. Я не помню такого же наглядного и такого же подходящего описания; да и в Новом Завете будет трудно найти подобное описание, за исключением тех мест, где Господь рассказывает притчу о блудном сыне. Здесь, я должен признать, мы имеем великолепную картину. Здесь мы не могли видеть всего того, что показал Господь в блудном сыне, но это является удивительной вещью, имеющей особую ценность в ранние дни. Однако это не значит, что умилостивление уже было предложено, но это соответствовало слову из послания Римлянам; отпущение грехов - устранение, а не прощение, ибо это не могло быть истинно для ветхозаветных святых. Прощение является тем, что особенно относится к Новому Завету. Но было и отпущение, устранение их Богом. Это было подобно плохому должнику и кредиторам, которые говорят: "Это бесполезно, мы должны это пропустить, нам не следует чего бы то ни было ожидать". Именно это и сделал Бог. Присутствовало и долготерпение Бога. Но теперь имеет место вовсе не долготерпение, и это не отпущение. Теперь это прощение. Это явно показанная божественная справедливость: Христос вынес наши грехи, и поэтому было вполне справедливо их устранить. Это не значит, что было просто лишь сказано: "Бедняга, он не может заплатить". Есть тот, кто заплатил, и заплатил самым славным образом, и это более великолепно, чем то, если бы совсем не было греха, более славно для Бога и более благостно для человека. Потому что, напротив, это был лишь отказ от нас как от плохого дела, где было только лишь долготерпение и отпущение, но теперь это стало победой.
Вы вспоминаете те примечательные слова, которые, я думаю, воспринимаются неправильно, - "лишены славы Божией" (Рим. 3, 23)? Относятся ли они к верующему? Нет, ни один верующий не лишен славы Бога. Но как же так? Да потому, что есть единственный в славе, кто понес мои грехи на кресте, - тот, кто пребывает в славе Бога, является моей жизнью и моей праведностью. Итак, это значит, что мы, верующие, не лишены славы Бога. Был великий свершившийся факт, а не только лишь величественное дело на кресте, но было и то, что Господь связал это дело со славой Бога и дал нам удивительный импульс и силу познания того, что мы не лишены этой славы. Было то, что не могло существовать с самого начала. Этого не могло быть не только без прощенного греха, но и без Христа, прославившего Бога над грехом и, следовательно, вознесшегося в славу Бога, и таковым является наш Спаситель. Но здесь мы этого не находим, совершенно ничего подобного этому, а просто: "Я нашел умилостивление".
"Тогда тело его сделается свежее, нежели в молодости; он возвратится к дням юности своей. Будет молиться Богу, и Он - милостив к нему; с радостью взирает на лице его". Здесь мы ничего не читаем о двух естествах. Этого ветхозаветный святой никогда не понимал. Ни в одной части Ветхого Завета не было ничего подобного познанию этой великой истины. И человек неспособен овладеть ею или понять ее до тех пор, пока не увидит Христа верой, пока не увидит Сына и не уверует в него. Теперь мы способны это сделать. Теперь мы приведены к тому, чтобы понять это просто и полностью. "Он будет смотреть на людей и говорить: грешил я и превращал правду, и не воздано мне". Вы видите в этом как раз то, что говорит раскаивающаяся душа. Здесь это не названо покаянием. Так будет сказано в книге пророка Иеремии. Иеремия в 31-ой главе великолепным образом покажет это прежде, чем будет представлен новый завет, а здесь мы имеем само явление покаяния, хотя это слово и не упомянуто. "Он освободил душу мою от могилы, и жизнь моя видит свет. Вот, все это делает Бог два-три раза с человеком". Весьма утешительно думать, что Бог делал именно это, и было известно, что Он делал так в те дни, потому что в те дни евангелие еще не было проповедано. Несомненно, тогда было драгоценное откровение "семени женщины", которое должно быть поражено и которое должно было жалить сатану, и все же, хотя это и было наиболее удивительное слово, и сейчас оно остается не менее удивительным, чем когда бы то ни было. Но и тогда это было почти что все из того, что они имели.
Вместе с Ноем появилось еще несколько образов - потоп и человек, выживший в нем, а затем - Авраам, как избранный, и семя, которое принадлежало той ветви, потому что все знали, что когда-то должен быть Мессия. Все верующие иудеи были совершенно уверены в том, что семя Авраама, представленное Исааком, должно быть Мессией. И как же великолепно это было подтверждено Исааком, явившемся тем, кто образно был принесен в жертву и был принят из мертвых, так как Бог запретил Аврааму убить его! Он находился под смертным приговором в течение трех дней, а затем в самый критический момент был спасен!
Но так не было с Иисусом. Здесь все было совершенством. Все было осуществлено во всей полноте благословения, и это не могло быть ни в ком ином, кроме как в Иисусе. Так, Елиуй призывает Иова (ст. 31) внимать всему этому и слушать, а затем, если ему есть что сказать, он с удовольствием его выслушает, потому что он хочет оправдать его. И вы видите, что есть большая разница между Елиуем и всеми остальными. Остальные хотели осудить Иова. Они были совершенно уверены, что было что-то плохое, и они хотели это выявить. Поэтому они прилагали все усилия, чтобы проверить и раскрыть, что же это могло быть; и так они все более и более злились на Иова, потому что вместо признания он сказал им, что они были плохими работниками. Вместо того, чтобы стать лекарями, представляющими собой хоть какую-то ценность, они были лишь растяпами, и с их стороны все было заблуждением и слепотой, и неудивительно, что они были очень злы.
Итак, Елиуй продолжает (гл. 34), и теперь он вновь обвиняет Иова. "Выслушайте, мудрые, речь мою, и приклоните ко мне ухо, рассудительные! Ибо ухо разбирает слова, как гортань различает вкус в пище. Установим между собою рассуждение и распознаем, что хорошо. Вот, Иов сказал: я прав". Он и был таковым в том смысле, в каком отрицали это его трое друзей; но он не был прав в прославлении Бога. Нет, он обвинял Бога: "Я прав, но Бог лишил меня суда. Должен ли я лгать на правду мою? Моя рана неисцелима без вины". Итак, он говорит, что это невыносимо; такой язык крайне не уместен. "Есть ли такой человек, как Иов, который пьет глумление, как воду [ибо в Иове проявлялась огромнаягордыня его сердца], вступает в сообщество с делающими беззаконие". Иными словами, он говорит, что для верующих людей очень плохо говорить нечто подобное; а ты - Иов. "Итак послушайте меня..."И теперь он обращается к Иову. "Кто кроме Его промышляет о земле? И кто управляет всею вселенною?" Кто же тот, кто сделал что-либо, чтобы управлять всем миром? Кто сделал это ради Бога? "Если бы Он обратил сердце Свое", то есть ему осталось лишь покинуть человека, и тот погибнет.
Вы видите, что Елиуй не имел ни малейшего представления о том, что сейчас знают все благочестивые люди: весь мир существует по закону всемирного притяжения. Да, нет никакого сомнения в том, что Бог дал толчок всем небесным светилам, и земля находилась в их числе. Он задал им движение, и сохраняет это движение именно Бог. Люди относят это ко второстепенным причинам, но не в смысле движения, которое является вечным. Все это представляет собой большое заблуждение, подобное не имеет места; и именно Бог поддерживает все в движении, и если Бог на некоторое время прекратит непосредственное воздействие своей силой, то все придет в упадок. И именно этому учит здесь Елиуй. "Если бы Он обратил сердце Свое к Себе и взял к Себе дух ее и дыхание ее, - вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах. Итак, если ты имеешь разум, то слушай это и внимай словам моим. Ненавидящий правду может ли владычествовать?" То есть он показывает чудовищность Иова, обвиняющего Бога. "И можешь ли ты обвинить Всеправедного?" Он говорит: "Можно ли сказать царю..." То есть царь может иметь ошибки, но его звание требует почтительности от людей. Мы должны не только бояться Бога, но и почитать царя. И здесь вы это имеете. Он был тем, кого в наши дни люди называют "либералом". "Можно ли сказать царю: ты - нечестивец..?" Когда Бог то и дело позволяет это, то каковы же бывают последствия? - Революция. Люди не знают, почему так происходит, но когда они громогласно требуют изменений или чего-то нового, то Бог допускает, чтобы это произошло, и они получают то, чего требуют. Именно этого они и не хотят, потому что почти всегда развязывание революции и выступление людей против правительства заканчивается приходом к власти еще худшего правительства. И в то же время есть настоящий деспот, льстящий народу и одновременно извлекающий выгоду любыми возможными путями. "Потому Он уже не требует от человека..."
Затем он показывает другую сторону, когда Бог дарует и тишину. Бог, несмотря на неизменную нечестивость дьявола, все же всегда находится выше - не только человека, но и сатаны и всей его власти. "Дарует ли Он тишину, кто может возмутить? скрывает ли Он лице Свое, кто может увидеть Его? Будет ли это для народа, или для одного человека, чтобы не царствовал лицемер к соблазну народа. К Богу должно говорить: я потерпел [именно это он и вынуждал Иова сказать], больше не буду грешить" . Иов говорил очень неосторожно. "Иначе он ко греху своему прибавит отступление, будет рукоплескать между нами и еще больше наговорит против Бога".
Далее мы подходим к следующей ступени (гл. 35). "И продолжал Елиуй и сказал: считаешь ли ты справедливым, что сказал: я правее Бога?" Это не только по отношению к Богу, но и о самом себе. "Я правее Бога" - именно это он практически и подразумевал, хотя и не сказал. Но Елиуй указывает на это место. "Ты сказал: что пользы мне? и какую прибыль я имел бы пред тем, как если бы я и грешил? Я отвечу тебе и твоим друзьям с тобою: взгляни на небо и смотри; воззри на облака, они выше тебя". Сможете ли вы вынести это, чтобы говорить против того, кто находится выше всего этого? Ибо человек не может увидеть солнце в лицо; кто же тогда он такой, чтобы смотреть в лицо Богу? "Если ты грешишь, что делаешь ты Ему?" Так что будь это порицание Бога или выдвижение себя вперед - в обоих случаях Иов был не прав.
Итак, Елиуй все еще продолжает (гл. 36). "И продолжал Елиуй и сказал: подожди меня немного, и я покажу тебе, что я имею еще что сказать за Бога. Начну мои рассуждения издалека и воздам Создателю моему справедливость, потому что слова мои точно не ложь: пред тобою - совершенный в познаниях. Вот, Бог могуществен и не презирает". Какое удивительное высказывание! Люди могли бы подумать, чточем значительнее величие Бога, тем меньше Он замечает незначительные вещи на земле. Но происходит как раз иначе. И Бог проявляет свое могущество своей способностью охватывать все, замечать все и проявлять свою заботу даже о самом маленьком насекомом. "Он не поддерживает нечестивых [предметом его заботы является человек, но Он следит за всем] и воздает должное угнетенным; Он не отвращает очей Своих от праведников...". Это является главным моментом данной главы. В 33-ой главе был "человек", а здесь - праведник, на которого Он обращает особое внимание. Наказание, которое Бог осуществляет над человеком, чтобы завоевать его для себя, бывает гораздо суровее для праведных людей, чтобы сохранить их праведными. "Но с царями навсегда посаждает их на престоле, и они возвышаются. Если же они окованы цепями и содержатся в узах бедствия [цари подвергают себя подобным вещам довольно часто], то Он указывает им на дела их..." . Это не связано только лишь с праведными, но особо относится к царям. "Но лицемеры питают в сердце гнев и не взывают к Нему, когда Он заключает их в узы; поэтому душа их умирает в молодости и жизнь их с блудниками". Он же испытывает наслаждение в следующем: "Он спасает бедного от беды его и в угнетении открывает ухо его. И тебя вывел бы Он [он относит это к Иову] из тесноты на простор, где нет стеснения, и поставляемое на стол твой было бы наполнено туком". Это должно было осуществиться строго в соответствии с тем, как разъяснил Елиуй. "Но ты преисполнен суждениями нечестивых: суждение и осуждение - близки". Иов еще не был праведен. Под влиянием Елиуя происходил определенный процесс, который и был показателен тем, что Иов не прерывал Елиуя. Есть небольшое доказательство, что Елиуй видел признаки того, как Иов намеревался начать говорить, но тотчас прервал его. Мне нет необходимости сейчас останавливаться на доказательстве этого.
Затем он говорит: "Да не поразит тебя гнев Божий наказанием!" Бог безгранично выше наших представлений о нем. "Он собирает капли воды". Елиуй доказывает это божественной властью над внешними вещами. И если так происходит с такой незначительной вещью, как дождь, то насколько значительнее должно быть с такой великой субстанцией, как душа человека, душа, которая своим существованием обязана дыханию самого Бога? "Они во множестве изливаются дождем: из облаков каплют и изливаются обильно на людей. Кто может также постигнуть протяжение облаков, треск шатра Его?" Оратор принимает ту же цепочку рассуждений, что и Бог, когда Он будет высказываться в вихре в последней части этой книги. "Вот, Он распространяет над ним свет Свой..." Скот очень чувствителен к грому, и для животных это является очень серьезным испытанием; и есть люди, которые только отягощают самих себя. Здесь Елиуй высказывает свое последнее слово, и он очень занят описанием грома. Ибо он обладал соответствующими мыслями о Боге даже в делах внешнего порядка.
"И от сего трепещет сердце мое..." (гл. 37). То есть это отличается от инстинкта домашних животных. Но животные иногда обладают большим чувством, чем некоторые люди. "От юга приходит буря..." Тем самым он показывает абсолютную верховную власть Бога. Но если это верно для явлений природы, то не в большей ли степени это присуще вещам духовным? "Он повелевает им идти или для наказания [то есть то, что он говорил об отношениях с Иовом], или в благоволение, или для помилования. Внимай сему, Иов; стой и разумевай чудные дела Божии. Знаешь ли, как Бог располагает ими и повелевает свету блистать из облака Своего [что вы знаете обо всем этом?] ? Разумеешь ли равновесие облаков, чудное дело Совершеннейшего в знании?" То есть мы знаем лишь частично даже то, что происходило с теми людьми. Даже сейчас присутствует огромная тьма. "Будет ли возвещено Ему, что я говорю?" Он говорит, что испугался бы, если бы происходили подобные вещи. Он говорит перед лицом Бога. Именно в этом и заблуждался Иов. Он обладал мудрым сердцем, и он восхищался плодами благодати, но все это совершенно не соответствовало тому, что подобало Богу. На этом Елиуй заканчивает. И тут же мы обнаруживаем, что в разговор вступает Бог; но рассмотрение этого я оставляю на следующий раз.
Последние три стиха главы 38, собственно говоря, относятся к следующей главе, так как там мы проникаем в живую природу. А все то, что мы читаем в данной главе, относится к неживой природе, которая составляет часть его творения так же, как и живая природа. Последняя же превосходит все, что лишено жизни. Ибо жизнь является удивительной вещью: даже в животном, каким бы оно ни было маленьким, жизнь отличает его от всего того, что никогда не имело жизни. И здесь начинает говорить Бог и на горе Синай говорил именно Бог, так, как подходило для закона. Потому что закон Бога, если он был дан человеку, грешному человеку, каковым он и является в действительности, должен был стать служителем смерти и осуждения. Это происходит из-за ошибки в человеческом законе, которого плохой человек всячески избегает, и потому чем лучше закон, тем больше уверенность в том, что он затронет того, кто заслуживает быть наказанным им. А закон Бога совершенен для того, кому Он дал его, а это, как правило, - падший человек на земле. Он был дан, чтобы обуздать и сдержать его, а если его нельзя будет обуздать и сдержать таким образом, то тогда - осудить, что обычно заканчивается смертью.
Но здесь была совершенно иная причина, почему Бог заговорил: потому что был конец для тех, кто веровал, чтобы знать, что Бог заботится о них, и это также совершенно независимо от Израиля и особых отношений Бога с избранным народом. Око Бога и его рука всегда воздействуют на каждую тварь, живущую на земле. И не имеет значения, какая эта тварь - маленькая или большая, воинственная или мирная, Это не имеет значения, ибо все они твари Бога. И Бог имеет с ними дело, как Он показывает это здесь. Для Иова то былочень большой урок. Он забыл о том, что Бог повелевает каждым волосом на нашей голове, ибо все они сосчитаны, и ни одна птица не упадет на землю без его ведома. Но Бог воспринимает это соответственно своему величию, а оценить его величие - это за пределами человеческих возможностей; и целью было показать безрассудство Иова, осмелившегося судить о деяниях Бога, осмелившегося порицать их или даже обвинять его в какой-то момент. Из предыдущих глав книги вы, возможно, помните, что Иов пожелал, чтобы Бог только лишь устранил свою сущность и позволил Иову приблизиться к себе, чтобы он смог оправдать себя и защитить себя пред Богом. И здесь на это был дан ответ. Мне нет необходимости говорить, что это есть ответ каждому человеку, каждому, кто имеет страх пред Богом во все века. Ценность данной книги отнюдь не преуменьшается светом Христа. Напротив, мы должны понять эту книгу гораздо лучше благодаря этому свету.
И вот здесь мы встречаемся с Богом. Заметьте, что это имя не появлялось после 2-ой главы (исключая гл. 12, 9) в исторической части. А теперь до того, как закончится собственно история (последняя глава представляет собой завершающую историю книги), Он появляется вновь. Мы видим, что Он говорит соответственно своему отношению, и именно это и означает понятие "Иегова" {Прим. ред.: в русском переводе Библии - Господь}. Это не только лишь Бог в абстрактном понимании, а Бог в отношении к человеку на земле. И вот Он отвечает Иову. Бог отвечал Иову "из бури". Подразумевалось, что должен быть упрек и что Иов действительно должен был ощутить это и извлечь из этого урок. Это очень странное положение, когда Бог не упрекает ни одной души на земле. Что же это значит? Это означает постоянное осуждение раз и навсегда. Те, которые при жизни вступают в отношения с Богом, познают его вмешательство, то есть имеют не только факт того, что они вступили в такие отношения, но и доказательство этого. И Он освещает великим светом то, как это действует; и каковым должен был быть Иов, если он не понимал этого? Он должен был быть осторожен с вынесением осуждения Богу. В данных главах Бог низвергает именно это.
"Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?" Тем самым Он не имел в виду, что Иов вообще не знал его, Он не имел в виду, что его знание было ограничено, а лишь то, что он не обладал соответствующим знанием о божественных отношениях. "Препояшь ныне чресла твои, как муж [то есть подобно герою]: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне". Это было очень примечательное слово. Бог намеревался задать Иову несколько вопросов. Иов задавался вопросами касательно божественных отношений. И теперь Бог отвечает ему на его обвинения; теперь Он говорит, что намеревается ответить, а тот, если сможет, пусть ответит ему как человек. "Где был ты, когда Я полагал основания земли?" Какой это всеобъемлющий вопрос! Что Иов знал об этом? "Скажи, если знаешь". Он не знал. "Кто положил меру ей, если знаешь?" Он не знал. "Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее..?" Есть две вещи, истинные для земли, - постоянство во времени, то есть то, что упоминается и говорится об основаниях; и в этой же книге дается и другая точка зрения, то есть это то, что относительно. Но это пришло кому-то на ум совершенно недавно. Даже ученые люди только что пришли к этому. Однако еще до них об этом уже было сказано в Писании. Это не обладает большой стабильностью и упорядоченностью в своем ходе, ибо так прочны заложенные основания; но, с другой стороны, проявляется могущественная власть Бога, потому что то, что не зависит ни от одной твари, полностью зависит от его власти.
"При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости..." Ангелы были созданы прежде земли, но на это совершенно нет ссылки в 1-ой главе книги Бытие, и причина этого проста. Главная цель отрывка Быт. 1, 1 - показать прежде всего сотворение всего мира там, где ничего не было. Я не говорю: совершенно ничего не было. Бог создал мир, небеса, землю и все свое воинство, но совершенно в другом состоянии в отличие от того, в каком они находятся сейчас. Следующий стих показывает полную гибель, которая произошла как следствие того, что люди называют хаосом; язычество всегда начиналось с хаоса, а мы начинаем с Бога - Творца. Но такое беспорядочное состояние было очень важно для человека, когда он должен был быть создан на земле. Ибо как же тогда человек смог бы достичь недр земли? Как должен был он узнать, что есть залежи золота, серебра, драгоценных камней, мрамора, сланцев, гранита и всех остальных полезных вещей, которые были созданы Богом? Они находились глубоко в земле, и единственный способ, каким человек мог хотя бы заподозрить об их существовании и удостовериться в этом, а следовательно искать их, - это только смешение, которое выявило некоторую часть того, что было так сокрыто. Так что все раскопки основываются как раз именно на этом факте проявления божественной власти, которая способствовала выявлению внутреннего содержания земли, по крайней мере, коры земли. Ибо никто не может сказать, что находится глубоко в ней, - ни один человек не может сказать. Человек никогда не проникал в недра земли, разве что не очень глубоко; я полагаю, что не глубже, чем на толщину корки апельсина по сравнению со всем апельсином. Поэтому люди не знают того, что наполняет ее. Они могут лишь выдвигать гипотезы, а на доводы одного человека другой может привести совершенно противоположные. В действительности же они этого не знают, и именно это Бог заставлял понять Иова, то есть его полнейшее невежество.
И какое же воздействие это производит на благочестивого человека, который действительно верует в Бога и его водительство? Каковы последствия осознания того, что наше невежество постоянно и велико? - Доверие Богу. Была очень важная вещь, в которой Иов совершил прегрешение, начав роптать и обвинять. Он не мог понять этого. Он мог бы поверить и должен был поверить, и именно в этом мы также находим свое прегрешение, ибо мы всегда готовы возроптать и приводить свои доводы, как и Иов. Итак, теперь Он совершенно ясно говорит о твари и продолжает это в последующих стихах.
"Кто затворил море воротами..?" Он смотрел на землю, а теперь смотрит на море. "Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева, когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его..?" Итак, это было оченьсмелое чадо, эта новая неуправляемая тварь, которая обрела свое существование! И потому Он говорит об одеянии и покрытии этой твари пеленой. "И утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим..." Ибо кто может управлять океаном? "Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру..?" Теперь Он рассматривает смену дня и ночи, как бы говоря тем самым: "Разве это был ты, кто все это сотворил, или ты знаешь что-нибудь о том, как это было создано?" "Давал ли ты когда в жизни своей приказание утру и указывал ли заре место ее, чтобы она охватила края земли - то есть когда поднимается солнце и освещает ее, и стряхнула с нее нечестивых [так как тьма ночи является тем, что дает возможность действовать убийце, вору и всем остальным мошенникам среди людей], чтобы земля изменилась, как глина под печатью", так как когда земля находится во тьме, как раз подобно такой, то уже нельзя больше обнаружить того, что глина прежде была отмечена печатью. Но в тот момент, когда это появляется, вы видите ее устройство и ее великолепие, какие Бог придал ей; однако во тьме ничего нельзя увидеть. "И чтобы отнялся у нечестивых свет их и дерзкая рука их сокрушилась?" Затем Он вновь обращается к морю, но уже иным образом. Он рассматривает не стремительные потоки вод, управляемые своей властью, а источник. "Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны?"
И теперь Он опускается еще глубже, потому что шеол, или ад, то есть место принятия отошедших духов, представлен здесь, по крайней мере, образно, и в самом деле вполне возможно, что это является сердцем земли. Это не одно и то же, что и огненное озеро; здесь мы имеем тюрьму для тех, кто умер. "Отворялись ли для тебя врата смерти..?" Теперь Он принимается за поверхность земли. "Обозрел ли ты широту земли? " Что вы знаете о ней? "Объясни, если знаешь все это. Где путь к жилищу света..?" И Бог показывает, что у него есть хранилища, о которых человеку ничего не известно и которые вызываются к действию тогда, когда это угодно Богу. "Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града, которые берегу Я на время смутное, на день битвы и войны?" Обратите внимание на историю с аморреями, которые пали от каменного града, посланного на них Богом. И вновь Он посылает огненный и каменный дождь на обычные города, но уже в других случаях. "Кто проводит протоки для излияния воды и путь для громоносной молнии, чтобы шел дождь на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека [итак, Бог все же думает о животных, Он думает даже о насекомых, Он думает о тех местах, где нет человека, и там Он имеет cвои мысли, cвои намерения и cвою благость], чтобы насыщать пустыню и степь и возбуждать травные зародыши к возрастанию?" Весьма примечательно то, как много приходится делать дождю. Люди страдали от неимоверно сильного ливня, о котором мы прочитали ранее. Но я видел записи специалиста по этому поводу, который считает, что если Богу угодно дать хорошую весну, то тогда будет исключительно богатый урожай. Плоды этого урожая будут такими, каких не было уже множество лет. Все это находится в руках Бога. Я не намереваюсь тем самым сказать: "Пусть люди отвоевывают это". "Есть ли у дождя отец? или кто рождает капли росы? Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, - кто рождает его?"
Затем Он взирает на всевозможные звезды и созвездия. Он спрашивает теперь, какие отношения Иов имеет с ними, знает ли он что-нибудь о том, как они появились и как они были поставлены. "Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль? " Скорее всего, это узысозвездий Плеяд и Ориона. "Можешь ли выводить созвездия в свое время..?" Говорят, что здесь имеются в виду знаки зодиака, но нет полной уверенности в том, действительно ли это так. "Можешь ли... вести Ас {Прим.ред.: созвездие,соответствующее нынешнему названию Медведица} с ее детьми? Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?" Условия оказывают огромное влияние на землю. Все обладает воздействием либо вредного, либо полезного характера. И кто же установил все это? Был ли это ты, Иов? "Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя? Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы? Кто вложил мудрость в сердце, или кто далсмысл разуму?" И теперь речь заходит о человеке. "Кто может расчислить облака своею мудростью и удержать сосуды неба [все это очень просто для Бога, и Бог распоряжается каждой малейшей частью этого], когда пыль обращается в грязь и глыбы слипаются?" Итак, теперь мы переходим к живой природе. Совершенно очевидно, что три стиха (39 - 41), скорее всего, должны быть началом 39-ой главы. "Ты ли ловишь добычу львице..?" Тем самым говорится, что именно Он это делает, Он ловит добычу для львов и для молодых львов, "когда они лежат в берлогах или покоятся под тенью в засаде", то есть Он не позволяет им умереть из-за отсутствия необходимой им пищи. "Кто приготовляет ворону корм его..?" И к Богу взывает не только большой лев, но и сравнительно маленький ворон, когда кричат его птенцы, то есть они кричат к нему. Они не ропщут, они кричат. Они говорят о своей нужде, и Бог дает им. Это крик, и Бог слышит этот крик, направленный ему самому. "Когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи".
"Знаешь ли ты время, когда рождают дикие козы..?" (Гл. 39). Как правило, они совершенно недоступны для человека. Они обитают высоко в горах. "И замечал ли роды ланей? можешь ли расчислить месяцы беременности их? и знаешь ли время родов их? Они изгибаются, рождая детей своих, выбрасывая свои ноши; дети их приходят в силу [и хотя на них охотятся, а человеку нравится питаться ими, все же Бог заботится о них], растут на поле, уходят и не возвращаются к ним. Кто пустил дикого осла на свободу [это животное также избегает человека], и кто разрешил узы онагру..?"
Таким образом, сначала мы читаем о диких козах, о диком осле, а затем - о "единороге". Я не знаю, почему этому животному было дано такое имя. Есть лишь одно животное с одним рогом - индийский носорог, который живет только лишь в Южной Азии, а здесь это, должно быть, был дикий бык. "Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде..?" В 1-ом стихе была дикая коза, в 5-ом - дикий осел, в 10-ом - дикий бык. Они следуют один за другим попеременно. Каждое последующее животное сильнее предыдущего. Имеет место поднятие на весах. "Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою? Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?"
Итак, теперь мы подходим к довольно интересному выражению. В действительности вообще ничего не говорилось о павлинах. Это ошибка. В первый раз мы находим упоминание о павлинах в дни Соломона. Они были привезены из Индии или с Цейлона, и весьма любопытно то, что название павлина, употребленное в книгах Царств и Паралипоменон, является не еврейским, а взято из санскрита - языка Индии, древнего классического языка Индии. Но это совершенно иное дело. Следует читать: "Ты ли дал красивые крылья страусу и перья и пух аисту?" (Ст. 13). В действительности в первой части стиха должен быть страус, а во второй - аист. Страус со своими красивыми перьями и в то же время с тупым безразличием к своим птенцам противоположен аисту. Аист является самой любящей птицей из всех созданных Богом. Нет другой такой птицы, которая бы проявляла такую огромную заботу о своих отпрысках, и по этой же причине в мире есть люди, которые охраняют их и относятся к ним с уважением, и ни одна душа не должна причинять им вреда под страхом наказания. Я знаю, что в Голландии аисты по сей день располагаются на зданиях любой высоты и им позволяется гнездиться не только на елях в лесу, но зачастую они строят свои гнезда на дымоходных трубах и тому подобном, а также на любых возвышенных местах; и люди настолько уважают этих птиц, отличающихся любовью к своему потомству, что не позволяют никому отстреливать их или причинять им какой-либо вред.
Итак, эта птица противопоставлена страусу. Страус же, напротив, бросает свое потомство на выживание, откладывает свои яйца в песок и оставляет их там, чтобы они развились в птенцов или же погибли. Страус не заботится о них. И именно это и имеется в виду: "Он оставляет яйца свои на земле, и на песке согревает их, и забывает, что нога может раздавить их и полевой зверь может растоптать их; он жесток к детям своим, как бы не своим, и не опасается, что труд его будет напрасен; потому что Бог не дал ему мудрости". Но кто же будет спорить с Богом? Богом, который одну птицу наделяет таким замечательным качествомлюбви и совершенно отнимает это чувство у другой - птицы огромной силы, обладающей большой скоростью, так что аист на некоторое время мог обогнать страуса, однако тот, "когда поднимается на высоту, посмеивается коню и всаднику его".
И теперь Он подходит к самому коню, в особенности к военному коню. "Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою?" Какое вы имеете к этому отношение? "Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его - ужас". Да, это действительно прекрасное описание, но все это сделано с целью обличить Иова в его безрассудном намерении рассуждать о Боге. И теперь Он рассматривает ястреба, и особенно орла. "Твоею ли мудростью летает ястреб..?" Кто же тот, кто придал всем этим животным и птицам такую особую силу? "По твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое?"
И в этот момент Бог вновь обращается к Иову: "Будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему". "И отвечал Иов Господу и сказал: вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои". Бог повторяет то, что сказал прежде: "Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? (Гл. 40). " Именно это и сделал Иов. "Такая ли у тебя мышца, как у Бога? " Иначе: "Кто ты такой, чтобы говорить Богу о нем, как ты сделал это?" "И можешь ли возгреметь голосом, как Он? Укрась же себя величием", божественным величием, если сможешь. А Иов, бедный удрученный горем человек со всей своей порочной плотью и с червями, питающимися им еще до того, как он умер, находился в самом жалком, какое только возможно, физическом состоянии. "Укрась же себя величием и славою... излей ярость гнева твоего, посмотри на все гордое и смири его". Почему же ты не повергнешь всех плохих людей в мире? "Взгляни на всех высокомерных и унизь их". Но он полностью полагался на Бога.
Такова оборотная сторона. Бог в последней части своего разговора берет для сравнения двух животных, которые были земноводными. Они, собственно говоря, не относились к животным, живущим на земле, но и не были небесными птицами. Они представляли собой смесь животных, которые могли ходить по земле, но также могли и обитать в воде. И они описываются под именем "бегемот" и"левиафан".
Под бегемотом подразумевается гиппопотам. Его нельзя назвать только морским конем, что, собственно, и означает имя "гиппопотам". Это - морской бык. Он, скорее, походит на быка, чем на коня, конечно же, со своими собственными отличительными чертами, которые довольно специфичны. И все же он в гораздо большей степени походит по своему внешнему виду и повадкам на быка, чем на коня. И эти две твари были хорошо известны, особенно в водах Нила, а в Аравийской пустыне, к которой в той или иной мере принадлежали все говорящие, в пустыне, край или начало которой примыкали там, эти животные были известны по рассказам, если только не благодаря собственному посещению Египта. Они были знакомы с этими животными, которые были совершенно неправильно поняты учеными мужами, дававшими им всевозможные названия. Например, многие считали, что "бегемот" означает "слон", но когда вы прочтете это описание, то увидите, что оно совершенно не похоже на описание слона, за исключением того, что это такое же огромное животное с неимоверной силой, но помимо этого больше нет никакого сходства.
"Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя". "Он ест траву, как вол [поэтому у меня есть основание сказать, что это морской бык, а не морской конь]; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его". Я полагаю, что выражение в 19-ом стихе означает, скорее всего, не то, что он сделал багор, чтобы приблизиться к бегемоту и убить его, но означает, что тот, кто создал его, сделал ему и багор - сделал ему косу, ибо это, скорее всего, коса, а не багор, и это гораздо больше соответствует клыку гиппопотама. Он обладает большой силой для всевозможных прокалываний и разрезов. "Горы приносят ему пищу [он может пойти к горе, если пожелает, быть поблизости от нее], и там все звери полевые играют; он ложится под тенистыми деревьями [то есть там, где ему нравится лежать], под кровом тростника и в болотах".
А дальше идет еще более длинное описание левиафана, и, насколько я полагаю, это должен быть крокодил. Крокодил является очень грозным животным. Он не боится людей и даже, напротив, пожирает мужчин, женщин и детей, если ему удается их схватить. Посему он гораздо более страшен, чем бегемот, о котором мы только что прочли.
"Можешь ли ты удою вытащить левиафана..?" {Прим.ред.: в английской Библии Д.Н.Дарби этот стих (ст.20, гл.40) является первым стихом главы 41} - ты, делающий такие чудеса, можешь ли говорить о Боге, можешь ли судить о Боге и находить в нем недостатки?! Что ж, можешь ли ты поймать левиафана удочкой? Ты должен бы уметь сделать это. Проколешь ли иглой его челюсть? Опомнись! Не сражайся с ним. Надежда тщетна. Копья и стрелы для него ничто, и даже мушкетная дробь не сможет проникнуть сквозь кожу крокодила. Он - царь над всеми сынами гордости, потому что имеет не только лишь огромную силу и противостояние любому оружию, но у него есть и уверенность в самом себе.
Таким образом, на этом мы можем сегодня остановиться. Достаточно показать, что Бог произнес, чтобы сокрушить Иова в его самоуверенности, и как велико было его невежество, как очевидно его бессилие и отсутствие мудрости даже для того, чтобы понять внешние деяния Бога. И все же, о чем говорил Бог? - О земных вещах. Каждая из них является всего лишь природным явлением и представляет собой только то, что обозримо, то, что зримо и временно. И если Иов совершенно не способен ответить ни на один из этих вопросов, то в действительности они остаются без ответа и по сей день, несмотря на все достижения науки; а если подобное происходит с земным, то что же тогда с небесным? И что же тогда можно сказать о вечных вещах? Здесь мы абсолютно и полностью зависим от Бога. Мы не знаем ничего, кроме того, что Он говорит нам, и все это является нашим благословением, чего мы и ожидаем, - невидимым и вечным, а следовательно, все люди должны быть зависимы, должны взирать, надеяться и веровать.
Если будет на то воля Господа, то я надеюсь завершить рассмотрение книги и скажу также немного об общем ее характере помимо того, что необходимо сказать о самой 42-ой главе.
И теперь мы узнаем о великой божественной цели. Для Иова было бы не очень хорошо, если бы он услышал это прежде; он должен был ходить очень просто и учиться верить в Бога, быть совершенно уверенным в том, что Бог никогда не перестанет быть верным и благосклонным. И все же наказание было очень сурово, и мы знаем, что Иов не выдержал, как и все, начиная с сотворения мира, за исключением самого Господа. И, действительно, очень поучительно противопоставлять то, что Христос говорит о своих страданиях, с тем негодованием, которое проявил такой удивительный человек, как Иов. И теперь мы знакомы со всеми обстоятельствами этого случая, и ничего не может быть прекраснее, поразительнее и поучительнее, чем книга, рассматриваемая как единое целое.
Вы увидите, что только в заключительной главе описывается история проявления Бога в отношениях с Иовом. Нет никакого сомнения в том, что Бог ответил Иову, и нам это также раскрывается, но уже ближе к завершению книги. В предшествующих частях книги мы не имели ничего подобного, за исключением первых двух глав. Здесь Бог предстает перед нами как нравственный правитель, и не только по отношению к народу, но применительно к одной отдельной душе; и несомненно, что и другие люди подвергались испытаниям и приводились к благословению, или, по крайней мере, по отношению к ним была проявлена милость, как в случае с тремя друзьями. Но мы узнаем из этого то, что каждый рассматриваемый человек, за исключением Елиуя, должен был поистине смириться. Елиуй занимал особое положение, потому что он не принимал в этом участия, и нам не следовало даже знать, что такая личность присутствовала; но он появился неожиданно тогда, когда замолчали трое друзей Иова и Иову больше нечего было сказать, ибо когда Елиуй говорил, Иов молчал, он не мог отвечать. В его душе не все еще совершилось до тех пор, пока не появился Бог.
И теперь весьма поразительно видеть, что в этой книге мы имеем все основные составные части, которые входят в остальные книги Ветхого Завета. Из этой книги мы не должны были узнать что-либо о существовании Израиля. Мы не имеем никакой ссылки на закон, данный Моисеем, и ничего не знаем об особом месте, которое было предоставлено сыновьям Авраама. Основная цель этой книги - показать, что Бог остается Богом и, более того, что Иегова (заветное имя Бога) показывает, что Он находится в близких личных отношениях с благочестивым человеком, а в данном случае с тем, кто был избран Богом для этого великого наказания, - самым верным человеком из тех, которые когда-либо впоследствии жили на земле. Даже Иаков не был тем, кто подходил для такого наказания, если предположить, что Иаков и Иов были современниками. Хотя и было много того, что проявилось великолепно, когда Иаков возрос так, что очень многое необходимо было отстоять, было все же слишком много и того, о чем он сожалел и за что он подвергался наказаниям в различные периоды своей жизни, с самых ранних и до последних ее дней. Так что Иаков не был таким подходящим для этого человеком, каким был Иов.
Могло показаться, что Иов был человеком, прикрытым (если я могу так сказать) Богом, так что он слишком мало знал о тленности, которая была вокруг него в мире из-за похоти. А что касается его, то он казался преуспевающим так, как немногие из людей, ибо, хотя он и был благочестивым человеком и потому не подвергался влиянию нечестивых людей того поколения, каковыми обычно бывают такие люди, все же он действительно был князем среди людей. Но печально было то, что Иов слишком много думал об этом, чрезмерно восхищался собой и, более того, любил свое "гнездо". Он надеялся, что его гнездо никогда не будет потревожено и что он умрет в своем гнезде, как он сказал. Но Бог намеревался дать ему весьма суровый урок, прежде чем это должно было произойти. Фактически он стал более благословен, чем прежде, и здесь мы в значительной степени опираемся на основу Ветхого Завета. У него были большие стада крупного и мелкого рогатого скота, его также любили. Никто не смог бы сделать для него больше, чем когда он обрел богатство. Такова особенность этого мира и такова особенность друзей Иова. У него было больше верблюдов, больше лошадей, больше скота и дочери его были красивее в конце, нежели в начале. Все это находится вне того, что мы знаем.
Одним словом, мы не видим страданий со Христом, страданий ради Христа на протяжении всего Ветхого Завета. И это не был обычный способ, каким действовал Бог. Как раз сегодня утром я читал небольшое письмо, пришедшее из Испании, и главным предметом обсуждения того человека, написавшего письмо, было то, что пути Бога всегда одни и те же. Именно в этом наша добрая сестра и ошибается. Пути Бога очень различны, пути Бога в раю совершенно отличаются от его путей вне рая, и после потопа они отличаются от тех, которые были до потопа, в Израиле они опять-таки отличались от тех, которые были до того, как был дан закон, и они еще более отличаются теперь, когда пришел Христос и осуществилось искупление. Я предполагаю, что тем самым люди имеют в виду, что характер Бога всегда непреложен. Конечно же, все это совершенно верно, Бог неизменен, но Бог в своей верховной мудрости предпринимает различные пути в отношениях с каждым из нас. В то же время есть основные пути, которые существуют в определенные времена. Сейчас есть более глубокие пути, чем когда бы то ни было с тех пор, как пришел Христос, и предполагается, что мы постигнем пути Бога, а также его наставления, которые впервые нам здесь раскрываются. В ветхозаветные времена ничего не знали о небесных наставлениях. Тогда знали о намерении Бога для земли, частично знали о том, как все происходит в мире и как начали появляться обычные пророки, которые писали свои пророчества. Но пути Бога всегда соответствуют тому, чем Он сам занят сейчас и что Он в основном делает. И в то же время Он осуществляет нравственное управление каждым из нас, так что мы имеем с ним отношения.
Иов должен был познать то, что существовало нечто неведомое для него и несовместимое с присутствием Бога. Этоне значит, что он сомневался в Искупителе, он полностью верил в него; было нечто другое. Люди и сейчас могут верить в Спасителя и все же могут быть никогда не приведенными лично перед лицо Бога. Это совершенно другое дело, как говорят философы, "объективно" отличающееся от того, что должно сделать его нашим собственным "субъективным" делом. Именно в таком положении и оказался Иов. Он не обладал субъективным познанием этого, он не приспосабливал это к себе. Он наслаждался божественной благодатью. Он был верующим человеком. Мы говорим, что он поступал, как священник, а не как царь, и нам дается это более славным образом в конце книги, чем в ее начале, потому что мы узнаем, что он определенно боялся за своих сыновей и дочерей, но когда он прошел через все, то у него больше вообще не оказалось страха. У него больше ничего не осталось, он не боялся вообще ничего из того, что могло его постичь. Но он был подвергнут самым тяжелым страданиям, каким только мог быть подвергнут человек. Сначала его страдания были такими же, как и у многих людей. Довольно часто случается, что очень богатый человек становится очень бедным. Это не является чем-то необычным, когда человек теряет все свое состояние. Это может произойти не только в результате грабежа, но и вследствие других причин: иногда из-за недостатка мудрости или из-за того, что другие люди пользуются своим более выгодным положением, и так далее; существует множество способов, когда может быть довольно плоха другая значительная сторона, и, к тому же, человек, который отличался цветущим здоровьем, неожиданно может превратиться в самого несчастного и больного человека, какой только может быть.
Но я не называю духовные страдания, потому что они довольно известны людям. Такое могло бы произойти и с необратившимся человеком; но с Иовом произошло нечто особое, о чем он сначала и не знал, и Бог позволил сатане совершить над ним все эти дела. Надежда и наслаждение сатаны заключались в том, чтобы запутать ноги Иова и повергнуть его, чтобы он проклял Бога. Именно это сатана и стремился осуществить. Бог позволил сатане иметь свой путь, но только не убивать Иова, так как это было бы желанно для Иова и не выявило бы главную мораль сей истории, а именно что благословение было принесено в его душу тем, что, казалось бы, было против него, а не только лишь тем, что он испытал. Когда он начал обвинять, то ему пришлось познать, что Бог был именно тем единственным, кто никогда не мог бы отвернуться от того, кто был таким совершенным, и что во всем этом Он имел целью благословение для Иова. И не только лишь для его внешних благословений временного характера, но для благословения его души.
Все это так удивительно видеть в столь ранней книге Ветхого Завета. Ибо нет никаких оснований для сомнения в том, что эта книга такая же древняя, как и книга Бытие, и, возможно, что она была написана тем же человеком. И я не колеблясь утверждаю, что она была написана раньше, чем книга Исход. Я не могу с уверенностью сказать, следовала ли она за книгой Бытие. Они могли быть написаны сравнительно в одно и то же время. Что касается данной книги, то она могла быть написана и до книги Бытие, но она весьма древняя и была написана еще до того, как началась история Израиля как народа. В данной книге ничего не говорится о выходе из Египта, о переходе через пустыню и о пришествии в землю, нет даже малейшего указания ни на одно из этих событий. Если бы эти события уже имели место, то упоминание было бы вполне уместно, но здесь нет ничего подобного.
И все же в этой книге мы находим те составные части, которые можно найти и в остальных книгах Ветхого Завета. Место жертвы - вы знаете, как издревле это стало иметь место, - было со времени грехопадения, и первый значительный поступок сыновей Адама был предопределен верой или отсутствием веры: Каин сделал приношения, которые подошли бы только после жертвы и свидетельствовали о полном отсутствии чувства греха и о том, что подобало для Бога. Авель же, напротив, принес свою жертву; между ним и Богом была внесена смерть, что предвещало смерть Христа. Но теперь я говорю не только лишь о жертве; вера Авеля принесла такую жертву. И теперь это соответствует смерти Христа. Любая попытка предстать сейчас без этого пред Богом свидетельствует о том, что я не обладаю соответствующим чувством греховности или божественной святости. Я также не знаю ни себя, ни его, и, к тому же, мне, несомненно, необходимо посмотреть на ту великую жертву, которая дополнила и завершила все остальные, - на жертву Христа. И вновь мы с самого начала видим еще одну очень важную истину, а именно: связь небес с человеком на земле и то, что должно иметь место в человеке на земле, устроенное на небесах прежде, чем оно достигнет самого человека. Итак, это истинно сейчас и все еще продолжается. Мы видим то, что было осуществлено впоследствии. Мы видим это в Давиде. Следующая фаза - противостояние сатаны в последней главе 2-ой книги Царств (и в 1-ой книге Паралипоменон), и затем мы находим продолжение в 3-ей и 4-ой книгах Царств. Но книга Иова была написана за сотни лет до этого. Так что в случае Иова все это было впервые. Еще долго после этого не было описано ничего подобного в какой-либо другой книге. И здесь мы встречаем другой страшный персонаж, а не только лишь ангелов, находящихся перед лицом Бога, рассказывающего им о том, что должно произойти на земле; мы находим дьявола - главного врага человека, и в то же время - совершенное превосходство Бога в своей любви и в своей власти. Он представляет перед сатаной случай Иова, и Он прославляется в Иове перед дьяволом, а дьявол, конечно же, восхищается от каждого проявления противления и ревности, и Бог позволяет, чтобы все это происходило дальше, прекрасно зная об этом, но всегда действуя своей благодатью, дабы в надлежащее время все упорядочить. Это, возможно, потребовало бы его личного вмешательства, что и является одной из главных особенностей книги Иова.
Однако мы находим подобное в книге Захарии, самой поздней книге Ветхого Завета: Бог говорит с Иисусом, а сатана сопротивляется. Так что здесь мы видим, что Иов обладал этой же великой истиной в более раннем времени, в начале книги Ветхого Завета по сравнению с истиной в ее конце. Ибо Захария родился как раз до Малахии, но фактически они могли быть и современниками. Они относились к пророкам после пленения. И затем наступает великое наказание. Примечательно прежде всего то, что сатана потерпел полное поражение. Сатана ничего не смог сделать с Иовом. Он сделал все самое худшее, и в то же время Иов показан в самом наилучшем виде.
Но в сердце Иова было то, что должно было быть выражено каким-то образом. И примечательно, что этому способствовали именно друзья Иова, а не враги. У Бога был очень смиряющий урок для них, у него был смиряющий урок и для Иова. Они получили этот урок сполна. Как оказалось, друзья Иова были менее сведущи в путях Бога, чем Иов, и они очень плохо восприняли то, что произошло с Иовом; когда это происходит с хорошим человеком, то всегда существует такая опасность. Может быть, и есть то, что Господь должен наказать, но очень часто те, которые пытаются сделать это, показывают тем самым лишь свою поверхностность, а также то, что они очень бездуховны, и не понимают помысла Бога относительно этого. Это и произошло с тремя друзьями Иова. Я не сомневаюсь в том, что они были очень уважаемыми и считали себя действительно благочестивыми людьми. Я не сомневаюсь в этом. Но благочестивые люди должны находиться на уровне своего благочестия.
Так и было с Иовом и его тремя друзьями, и продолжается большой спор; они бездействовали, хотя пришли утешать, и их созерцание его и рассматривание того состояния, в котором находился Иов, закончилось тем, что им нечего было сказать, и Иов не смог понять этого. Если бы их здесь не было, то он смог бы это вынести. Иногда одни мы выносим то, чего не можем вынести в присутствии других людей, что и произошло с Иовом. И, соответственно, Иов, терпя семь дней и ночей их сидение перед ним с серьезным видом, постоянное осуждение ими и все это время без единого слова сочувствия, не выдержал и разразился словами, которые, конечно же, были совсем не в его обычае и не являлись тем, что могло прославить Бога. А затем появились их сомнения в нем, которые становились все сильнее и сильнее, пока они не начали думать, что он, должно быть, очень нечестивый человек. Они опирались на то, что происходившее полностью соответствовало характеру Бога.
Но это совершенно не так. Если бы все происходило соответственно помыслу Бога, то не было бы ничего подобного войнам - тому, что люди пользуются своим болеевыгодным положением, чтобы властвовать над другими; не было бы ничего подобного грабежу или пьянству или другим подобным порокам. Однако наступит день, когда не будет ничего подобного, когда положение вещей на земле будет соответствовать помыслу Бога на небесах. Именно это выражено в том, что называется "молитвой Господа": "Да будет воля Твоя на земле, как и на небе". Но такого никогда не произойдет до тех пор, пока не будет царствовать Господь. А эти люди обладали совершенно наивным представлением о том, что ни один благочестивый человек, поступающий подобающим образом, не может страдать и что если человека постигло такое несчастье, то лишь потому, что он великий грешник, а если об этом никто не знает, то он, должно быть, и лицемер.
Со стороны друзей Иова это было "дружеским" или "любовным", или как бы вы это назвали, "самоуверенным" осуждением с огромным незнанием как Бога, так и человека. Итак, он сопротивлялся этому и возмущался этим, и, соответственно, он очень просто сказал им, что они были совершенно беспомощными врачами, что они вместо того, чтобы дать ему утешение, напротив, углубили его раны и лишь воспалили их. Фактически они были совершенно бесполезными утешителями, но в то же время они думали, что были мудрыми людьми. И тогда он начал им возражать: на каждое произнесенное ими слово он отвечал еще лучшим словом, что в конце концов вынудило их замолчать. Затем мы читаем о Елиуе, который появился, когда для этого представился удобный случай, и это весьма прекрасно для духовного человека, который смог понять это, ибо он был молодым человеком, а они - пожилыми людьми; но он хранил молчание до тех пор, пока не наступил момент, когда им нечего было больше сказать, и не только этим троим друзьям, но и самому Иову, ибо он подошел к концу своей длинной речи. Вплоть до этого случая Елиуй ни разу не раскрывал рта. Но когда он сделал это, то просто сказал им, что хотя он довольно молод, но уполномочен говорить за Бога. Он сильно негодовал прежде всего из-за того, что трое мужей совершенно неправильно истолковали случай Иова и что Иов неправильно понял Бога. Поэтому Иов заслуживает упреки, и Елиуй должен просто рассказать ему, где он был не прав. Сделав все это, он исчез. Так что здесь он играет роль наставника, "одного из тысячи". Именно этого и хотел Иов в самом начале, потому что ужасался, когда думал о величии Бога; он хотел, чтобы рядом с ним был такой же, как и он, созданный из праха. "Я образован также из брения", - говорит Елиуй. Иными словами: "Во мне тебе нечего бояться, и поэтому я расскажу тебе правду: ты говорил неподобающим образом для святого. Ты позволил себе быть охваченным и воспламененным горькими упреками других и излил это на Бога, а тебе подобало помнить, что Бог осуществляет свое наказание и что Он делает это даже с необращенным, и еще в большей степени с обращенными, чтобы они могли поступать подобающим образом". Именно это Он и делал с Иовом. Иову же следовало осудить самого себя и подчиниться Богу. Да, это было действительно так. А затем сам Бог вмешался в это дело. Он задает Иову множество вопросов, на которые не смогли дать ответа даже самые ученые мужи, когда-либо жившие на земле.
Немцам более остальных удалось преуспеть в одном деле - нет, это не касается Библии, здесь они не представляют из себя ничего особенного; но среди них было несколько очень одаренных людей в последние годы, и возможно, в мире еще не было более великого оракула в науке и познаниях, чем знаменитый барон Александр Гумбольдт. Слова Бога поразили и удивили его, и он признал, что Иов не мог ответить на те вопросы, на которые до сих пор не могут найти ответа ученые мужи. Для них это слишком всеобъемлющие вопросы, ибо хотя мужи науки и обладают исчерпывающими познаниями о второстепенных причинах, но они всегда останавливаются перед основополагающими причинами. Они никак не могут добраться до сути, и они не хотят знать ее. А причина этого заключается в том, что никто никогда не познает Бога знанием или мудростью. Мы познаем Бога нашим желанием его. Мы познаем Бога, когда являемся бедными грешниками, охваченными в своих душах. И кто может помочь нам, кроме Бога? Поэтому покаяние и совершается всегда пред Богом; покаяние означает, что я занимаю только место грешника, и никакое другое, ибо Бог проявляет ко мнемилость, и Он показывает это в Господе Иисусе. И хотя Иов не знал и не мог знать Господа Иисуса, как мы знаем его, но он ожидал его. Это другая главная истина, которая показана здесь.
Несомненно, Иов уповал на Господа как на Спасителя рода, который должен быть также и мстителем врагу. Да, и это вполне естественно. Семя женщины будет поражать змея в голову. В этом и заключается основная мысль Ветхого Завета. Но пока он не мог понять этого. Эта мысль была раскрыта значительно позже. Есть очень примечательный псалом Давида - псалом 22, в этом смысле самый примечательный во всей книге Псалмов. Но он не единственный; 102-ой псалом составляет ему пару. И есть еще один псалом, который в большей степени упоминает о мстителе, - это 69-ой псалом; и есть еще два других, но о них я сейчас не буду упоминать. По крайней мере, это подтверждает то, что в Ветхом Завете говорится о том, кто придет для мщения. И поэтому Израиль ожидает пришествия Господа, ибо тогда будут погублены их враги, а они в то же время будут спасены. Но это вовсе не представляет собой нашу веру во второе пришествие Господа. Мы ожидаем вознестись на небеса, как вознесся Господь. Для земли это будет безразлично, и хотя люди не увидят этого, но так или иначе они узнают, как они знают это о Господе, что мы ушли.
Таково было девятидневное чудо, и оно вскоре было забыто. Так будет и потом. Можно подумать, что на мир это должно будет произвести огромное впечатление, но то будет день, когда они откажутся от твердости сердца и когда их постигнет нравственная слепота, так что Бог не будет даже воздействовать на них, чтобы разбудить их души. Он пошлет с помощью необратившихся иудеев вечное евангелие для язычников, и будет иметь место очень большое собрание обратившихся как иудеев, так и язычников, но это произойдет в то время, чтобы мы поднялись на небеса, прежде чем появится Господь.
Образ Спасителя, умершего ради нас, и, следовательно, придание значения всем жертвам - все это в значительной мере было сокрыто от ветхозаветных святых. Ведь даже апостолы не понимали этого до тех пор, пока Господь не вознесся. Они не имели об этом никакого представления и даже не верили, что Он должен будет умереть; хотя я очень сомневаюсь в том, что Иуда обманывал самого себя, когда брал деньги за предательство Господа, убеждая себя, что Господь сможет ускользнуть из их рук; но когда он обнаружил, что Господь должен был умереть, то совершил самоубийство. Он полностью предался отчаянию и отдал себя дьяволу. В 53-ой главе книги пророка Исаии нам дается очень ясное пророчество. Да, для нас сейчас это весьма ясное пророчество, но каким же оно представлялось в дни пророка Исаии? Очень сомнительно, чтобы кто-либо из них понял его. Посмотрите на того доброго царедворца, который пришел, чтобы поклониться Богу в Иерусалиме, читающего эту же главу и не понимающего, что это значит. Вполне возможно, что царедворец услышал о смерти пророка назаретянина, но совершенно не связывал это с тем, что написано в данной главе. И, как я уже сказал, сами апостолы никогда не имели об этом ясного представления до тех пор, пока это не произошло. Только после того, как был дан Святой Дух, появилась какая-то сила для провозглашения этого, и после того, как Господь дохнул на них, они, по-видимому, поняли это в течение тех сорока-пятидесяти дней, пока Господь был с ними, и за десять дней до того, как был дан Святой Дух. И насколько все это отражено в образах Писания, настолько мало человек может соединить все вместе и настолько мы обязаны Святому Духу за то, что Он дает нам понимание писаний.
И сейчас я ссылаюсь на это потому, что нам вновь, позвольте мне заметить, раскрывается другая примечательная вещь, которая показывает, как далеко они зашли, - два воскресения: 14-я глава, как я уже отмечал, является указанием на воскресение человека; и это произойдет только тогда, когда не будет больше небес. А в 19-ой главе книги Иова описывается воскресение святого и показан Искупитель, стоящий на прахе земли, что произойдет прежде, чем не станет небес. Вы видите, что это полностью соответствует двум воскресениям, описанным в 20-й главе Откровения: воскресению святых, пока еще продолжает существовать земля, и воскресению нечестивых, когда полностью постепенно исчезнут земля и небеса, и должны будут появиться уже новоенебо и новая земля. Но Иов не говорит об этом. Исаия говорит об этом только применительно к Израилю. Он рассматривает это очень сужено - ему не дано было увидеть это в полной мере. А вот в 3-ей главе 2-го послания Петра это изложено уже полностью в качестве учения, и апостол Иоанн в 21-ой главе Откровения описывает небесное видение, все раскрывающее для нас и все нам разъясняющее.
Итак, Бог ошеломляет Иова, но даже Он не говорит о жертве Христа. Иов признает свою несостоятельность, сокрушается о своем невежестве в отношении всезнания Бога, ибо он претендовал на понимание того, что Бог еще не раскрыл ему. Это было еще не раскрыто. Это произойдет позднее. Но что же должен делать человек, когда он не понимает? Как что?! Во- первых, взирать с надеждой на Бога и, во-вторых, осуждать самого себя за то, что допустил неверные мысли. Иов был не прав и в том, и в другом, но полностью исправился, ибо эти удивительные вопросы Всемогущего впервые повергли Иова в прах. Бог остановился в середине речи и обратился к самому Иову, и даже тогда Иов сказал: "Вот, я ничтожен". Теперь он пришел к пониманию самого себя. Это значит не только то, что "я был ничтожен до того, как узнал что-либо о тебе, а несмотря на все то, что Ты значишь для меня, несмотря на всю проявленную ко мне благодать, я вынужден прийти к тому, что я ничтожен; и что же я смогу тебе ответить? - конечно же, совершенно ничего". И это тот самый человек, который так прекрасно отвечал другим и был особенно красноречив, когда говорил о самом себе! В 31-ой главе данной книги есть великолепное описание удивительного святого, которое вы можете прочесть. Но, к сожалению, так говорил о себе сам Иов. Очень хорошо красноречиво описывать добродетели других людей, но это не очень хорошее дело в отношении самого себя. Именно это и выдало Иова. Он находил огромное наслаждение в мыслях о том, какое ему оказывалось большое уважение, и как знатные не смели говорить тогда, когда держал слово Иов, и как каждый склонялся перед ним. И теперь произошло вот это! Он был предметом насмешек, а мальчишки постарше пытались связать его ноги и свалить его; и все подобные нечестивые действия этого порочного мира в точности являются тем же самым, что происходит сейчас, когда люди видят важного человека, оказавшегося в лохмотьях на улице, когда тело его представляет собой гниющую массу!
О, это ужасное состояние, это невыносимо! Но как прекрасен результат! Итак, теперь он говорит: "Руку мою полагаю на уста мои". На те уста, которые так великолепно говорили! "Однажды я говорил, - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду". Это был уже один хороший признак. И теперь Бог полностью показал, что в основном Он опирается на две вещи - на свое превосходство и на свою силу, сопровождаемую очень нежной заботой не только о хороших животных, таких, как овцы и ягнята, но и о таких, как львы и львицы, которые, конечно же, являются очень грозными и опасными. А орел - более того; Он избрал и страуса, хотя страус не летает, а просто очень быстро бегает, и он мог бы значительно обогнать скаковую лошадь. Но кто сделал это? Неужели ты, Иов, смог сделать все это? Неужели это ты заботишься о них, обеспечиваешь их всем? Фактически Иов был полностью сражен во всем и охвачен чувством собственного невежества и предвзятости в рассуждениях о гораздо более удивительных путях Бога в отношении с человеческим сердцем, человеческой душой и обстоятельствами нынешней жизни. Бог не высказал ничего об этой последней части. Именно Бог прославил свое величие, силу, мудрость и добродетель во внешних вещах. И если это было верно о Боге, то не в большей ли степени это проявлялось в духовном? Именно этот главный урок необходимо извлечь из книги Иова.
"Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено". Нет ни слова, что он говорил неправильно. "Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея?" Ведь это был он сам, он признает это. Это является его главным признанием. "Я слышал о Тебе слухом уха [то есть я знал это объективно, но теперь я сделал это своим собственным, применил это к своей душе, к обстоятельствам своей жизни, к своему состоянию]; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле". Это была великая духовная победа, которую Бог одержал перед лицом сатаны, перед лицом троих друзей Иова и перед лицом самого Иова. Ибо то, что он сказал, могло бы спровоцировать кого угодно, кроме Бога. И, таким образом, мы видим удивительную добродетель Бога среди всего этого.
"И было после того, как Господь сказал слова те Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину". Но почему Он сказал это ему? Он заметил, что ни один из троих друзей не сказал ни слова. Они не извлекли из этого пользы, подобно Иову. Если бы они соответствующим образом поняли это, то присоединились бы к Иову и сказали бы: "О, Боже, прости нашу глупость, мы согрешили не только против тебя, мы согрешили и против нашего дорогого друга Иова". Но нет, они держали свои языки за зубами точно так, как делают многие люди, когда они не правы. Они ничего не говорят. "Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов". Но когда это было, чтобы Иов говорил правильно? Первое утверждение, которое я привел вам из 40-ой главы, сделано после того, как первым заговорил Бог, и затем второе утверждение, добавленное Богом. Это не были его великолепные речи. Это не представляло собой то, что ценил Бог. Это было его смирение самого себя и занятие им подобающего места. И Бог поставил остальных на свои места. Они не смирились. Но Бог пригрозил им и сказал, чтобы они сейчас не говорили, ибо они уже все сказали. "Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов. Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас". Он должен был стать ходатаем за них. "Ибо только лице его Я приму".
И теперь все стало совершенно ясно. "Дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов". И теперь они склонились и, соответственно, сидели в осуждении перед Иовом, заняв место оскорбителей Бога, и смотрели на Иова, чтобы тот попросил за них у Бога. "И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих". Здесь имело место возмещение добром за зло. Он помолился за своих друзей. "И дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде". Затем мы читаем о том, что все к нему вернулось (ст. 11). "И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота", вдвое больше прежнего. И теперь это осуществится - то, что соответствует всему этому, - на земле.
Это вовсе не является небесным возмещением, но именно так произойдет с человеком на земле. Ветхий Завет не отнимает у вас этого основания, и даже в Иове, который не был иудеем, мы находим то же самое. Время, когда будет благословлен Израиль, станет временем благословения и других народов. Израиль является первенцем народов, и они придут в подчинение иудеям. Но это время еще не наступило, оно будет совершенно противоположно нынешнему времени. Наше положение во Христе такое же, как, образно говоря, человечество было в Адаме, явившимся отцом всех нас. А ныне есть другой глава, и мы говорим о пребывании в нем, во Христе. Истинно и другое - "в тот день узнаете вы". Главная истина послания Ефесянам заключается в том, что мы находимся во Христе ради благословения нас всех, а послания Колоссянам - что Христос в нас для того, чтобы мы могли осуществить нашу обязанность проявления того, кто находится в нас. Так что если одна истина является большим утешением для христианина, то другая - серьезным напоминанием. "Ты во Мне". Ты можешь рассчитывать на меня, чтобы исполнить свою ответственность на земле. Здесь мы не видим ничего подобного, но мы имеем все, что только могло бы пожелать сердце здесь, на земле. Иов стал гораздо более великим человеком, чем прежде, если вы пересчитаете то, чем он стал обладать; и, далее, он особым образом был благословлен в своей семье.
"После того Иов жил сто сорок лет". Я не имею в виду и не думаю, что этими словами выражено то, что Иов прожил еще сто сорок лет после всех этих событий, но что продолжительность всей жизни Иова была сто сорок лет - очень преклонный и уважаемый возраст. Авраам или Иаков не жили так долго, и это даже больше, чем возраст Моисея. Это произошло до Моисея, который в своем псалме 90 говорит нам, что "дней лет наших - семьдесят лет". По-видимому, автором этой книги был Моисей. Он и Авраам не достигли возрастав сто сорок лет, а Иов достиг. И если предположить, что он прожил восемьдесят лет прежде последующих упомянутых ста сорока, то он оказался бы гораздо старше всех остальных патриархов. Я не имею в виду кого-либо из старейшин, живших до потопа, но после потопа люди не доживали до такого возраста. Таким образом, книга заканчивается восстановлением Иова в весьма преклонном возрасте.