Предисловия нет
То, что на создание завершающей части Нового Завета Бог вдохновил именно Иоанна, заслуживает самого пристального внимания. Известно, что Бог нередко представляет нам величайшие контрасты посредством одного и того же боговдохновенного автора. Тот, кто выделялся как апостол необрезанных, был назначен свидетельствовать о Христе перед иудеями. Последнее послание благодати (которое имеет решающее значение), призывающее иудеев оставить все земные связи и обратиться ко Христу на небеса, было написано не Петром и не Иаковом, а именно Павлом. А свидетельство благодати и истины, явившееся через Иисуса Христа, было, по его мнению (которое вряд ли совпадает с мнением человека), наиболее подходящим средством для откровения грядущих судов Бога. Истинная причина этого кроется в следующем принципе: если Христос отвергнут как объект веры и единственное средство передачи благодати, то Он становится вершителем суда. Это явствует также из формы и содержания евангелия по Иоанну (гл. 5). А в наши дни, когда благодать и истину чуть было полностью не уничтожили, Иоанн более других соответствует тому, чтобы показать нам торжественные видения, в которых Бог мстит за попранные права своего Сына. Эта месть начинается с предварительных судов и заканчивается пришествием самого Христа, лично исполняющего суд. Следовательно, хотя по форме, теме и основному содержанию евангелие по Иоанну и Откровение весьма отличаются друг от друга, на личность Иисуса Христа как на объект заботы Бога и как на средство укрепления его чести делается упор в обеих книгах. Поэтому даже те, кто не смог постичь основной смысл его пророческих видений, всегда находят несказанное утешение, читая о различных проявлениях Христа, представленных в этой книге; особенно это касается периодов испытаний, отверженности и гонений. Кто из тех, кто знаком с евангельской историей, кто осведомлен о нынешнем состоянии душ, не знает о том, что святые Бога, будучи совсем не просвещенными людьми, черпали огромные силы и находили исключительную поддержку в Откровении, в то время как ученые мужи превратили его в сухой календарь? Предлагаемая к рассмотрению книга - это "откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог". Даже в евангелии, благоухающем божественной любовью, часто (если не сказать постоянно) слышится указание на то примечательное положение, которое занимает Христос. Словом, Он внимательно рассматривается как человек, живущий на земле, и как некто, посланный Отцом, при этом в евангелии Он - как человек на земле, а в Откровении - как человек (верность которого бесспорна) и на земле, и на небесах. В евангелии сказано, что Бог даровал его для того, чтобы жить в нем. Ничто другое, пожалуй, не может так хорошо объяснить тот факт, что Он с таким долготерпением принял место человека, до которого снизошел, и то, что Он говорил, всегда соответствовало этому месту. В нем была жизнь, ибо Он олицетворял вечную жизнь, которую Отец знал еще до сотворения миров. Тем не менее, став человеком в божественной благодати, Он говорил соответственно тому низкому положению, которое занял. И, будучи в славе, Он говорил так, как показано в рассматриваемой нами книге. "Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим..." Сейчас уже не время для выведения людей (независимо от того, являются они его рабами или нет) из свойственного им ужасного (а то и ужаснейшего) состояния и для наделения их правом занять положение детей Бога. Это характерная черта евангелия, потому что оно, безусловно, является откровением благодати через Иисуса Христа, единородного Сына Бога. В Откровении же Бог говорит о том, что Он собирается сделать для явления своей славы, будучи отверженным человеком. Поэтому Он собирается показать нечто "рабам Своим", и это определение подошло бы сейчас не только христианам, но и тем, кто составит другую форму общения с ним после того, как все мы будем взяты из этого мира. Поэтому очевидно, что это всеобъемлющее определение употреблено здесь воистину с божественной мудростью, "чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре". Цель апостола состоит не в показе того, что было во Христе до появления всех миров, а в раскрытии смысла тех великих событий, во время которых Бог стремился укрепить славу своего первенца, когда ввел его в этот мир. "И Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну". Нет нужды говорить о том, что ангел упоминается в связи с откровениями Бога далеко не случайно. В евангелии мы читаем о вечной жизни в Сыне, которая даруется верующему через благодать Бога. Святой Дух в нем - единственный, кто мог осуществлять благодать и содействовать ее распределению соответственно планам Бога, а также направлять его любовь. Здесь же мы имеем дело с видениями - видениями о деяниях Бога, связанных с судом, и о поступках человека, ведущих его к суду из-за его все возрастающей порочности. Поэтому "Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну". В этом заключается еще одно весьма характерное отличие Откровения от евангелия. В евангелии Иоанн волен говорить как тот, кто видел Господа и кто лично располагает доказательством всему, о чем бы ни сказал. Он крайне редко упоминает себя, и так упорен в этом, что появилось множество людей, сомневающихся в том, был ли он "учеником, возлюбленным Иисусом". Это заключение, безусловно, ошибочно, и мы не вправе обвинять автора за то, что он пишет в такой манере. Это очень важное обстоятельство, особенно, если оно касается посланий, которые рассматривают группу христиан, семью или друга и стремятся к достижению одной цели: через Христа ввести детей Бога в непосредственное общение с ним. Боговдохновенный апостол, безусловно, тоже преследует эту цель, и многочисленные члены семьи Бога, а также рабы Господа занимают положенные им места и принимаются им самим. В то же время очевидно, что именно Он и есть Бог и Отец, научающий, утешающий и наставляющий своих слуг. В Откровении же мы встречаемся с посредничеством: Бог дает откровение через Христа, Иисус же передает его своему ангелу, или, вернее, с его помощью своему слуге Иоанну, а затем Иоанн посылает его другим рабам. Таким образом, мы видим цепь с многочисленными звеньями. Но почему именно так? Ведь это нечто такое, с чем мы раньше не сталкивались, особенно в Новом Завете. Почему Бог представляет свое слово сначала Иисусу, затем от него, через ангела, - слуге, а от него - остальным рабам? Почему здесь у нас нет непосредственного общения с ним, почему мы лишены того прямого обращения, которое всегда было характерно для него? Причина этого насколько серьезна, настолько и поучительна. Здесь, конечно же, угадывается связь с Ветхим Заветом, потому что в нем Бог никогда не обращается к своему народу прямо. Правда, в самом начале Он делал это, как, например, в случае с десятью заповедями, хотя впоследствии к ним все равно примешалось посредничество, причем весьма специфическое. Однако обычно Бог направлял в Израиль своих посланников - даже тогда, когда действовали пророки. Сначала к народу его именем мог обратиться каждый. Слово Бога к народу посылалось как к народу Бога. Но какая впечатляющая перемена произошла впоследствии! Настало время, когда послание уже не направлялось людям непосредственно. Оно передавалось избранному свидетелю, хотя, безусловно, предназначалось народу, но дано было, например, Даниилу; и так происходило всегда. Все это подготавливает нас к правильному пониманию значения заметного отличия Откровения от остальных книг Нового Завета. Когда сыны Израиля вероломно предали Бога, когда их отступничество стало явным для него (причем отступничество не только первой отколовшейся части - десяти колен Израиля, но даже и остальных двух), когда все застыло и эта неподвижность казалась вечной, когда не только Иуда, но даже и дом Давида, помазанного царя, последнего надежного связывающего звена между Богом и его народом, предал его, тогда, как мы обнаруживаем, Бог стал обращаться уже не к народу, а к одному избранному им верному слуге как к своему свидетелю. Это послужило верным знаком того, что в отношении непосредственности общения между Богом и его народом все кончено. Бог больше не мог признавать его своим. Не имеет ли это огромного значения для нашего времени и обстоятельств, окружающих нас? Я никоим образом не сомневаюсь в том, что Бог верен всегда даже в самые тяжкие минуты. Было бы крайне неверно предполагать, что Даниил и три его товарища, а возможно, и остальные не были так приятны Богу, как Давид. Разве в своей благодати Он не смотрел с глубоким удовлетворением на того слугу, который понимал его чувства, касавшиеся его народа, и не отвечал на них? В определенном смысле занимать положение Даниила посреди руин лучше, чем находиться на высоте и преуспевать в период, когда все выглядит прекрасно. Верность Даниила более убедительна тогда, когда она сохраняется в период всеобщего неверия, а не тогда, когда ее поддерживают в минуты благополучия. А щедрость благодати всегда пропорциональна степени трудности. Весьма важно понять, что кризис, касающийся собрания Бога здесь на земле наступил уже тогда. Иоанн занимает положение, сходное с положением Даниила: он становится объектом для передачи сообщений Господа Иисуса, который уже не носил на земле имя Господа. Тем не менее благодать Господа действенна, и хотя Он может воодушевлять и предупреждать, но обращается непосредственно к своему слуге Иоанну, а не к собранию; и даже призывы, предназначенные собранию (которые мы находим в главах 2 и 3), обращены не прямо к ним, а к их ангелам. Очевидно, что все остальное призвано к достижению этой же важной цели. Поэтому Иоанн, как сказано самим апостолом, "свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа". Однако здесь есть ограничения: эти слова не означают ни истину вообще, ни благовествование в частности, хотя мы не можем сомневаться, что Иоанн и проповедовал евангелие, и питал собрание Бога через проявления его истины; однако это не предмет рассмотрения Откровения и не тема наших рассуждений. Весь смысл сказанного апостолом ограничивается тем, "что он видел". Это очень важно для того, чтобы правильно понять смысл данного отрывка и суть всей книги. Мы со спокойной душой можем вычеркнуть второй союз "и", если уважаем авторитетные источники. В этом случае смысл будет заключатся в том, что Иоанн "свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа". Что же в таком случае означает "слово Божие"? Все ли это Слово Бога или только часть? Что именно подразумевается в связи с этим под "словом Божиим и свидетельством Иисуса Христа"? Ответ становится ясным из последнего придаточного предложения, если убрать союз "и": это - явившиеся ему видения, которые он записал в своей книге, то есть все то, "что он видел". Таким образом, дополнительно к тому, чем апостол располагал в своих обычных отношениях с христианами и в своем длительном пребывании в должности служителя Христа, он узнал новую сущность как слова, так и свидетельства. В соответствии с этим, апокалиптическими видениями может пренебречь только невежественное безверие, ведь они подобны евангелию или посланиям и названы здесь "словом Божиим и свидетельством Иисуса Христа". Видения вводятся осторожно, причем в такой пророческой манере, которая в нравственном отношении была наиболее приемлема: они представляются Иоанну постепенно. Это в значительной степени усиливает впечатление. Кроме того, данный метод явно предназначен для действенного противостояния тенденции (которая, однако, чрезвычайно распространена) к рассмотрению Откровения как книги, ценность которой сомнительна, а источник не авторитетен. Но это не так! Откровение даруется Иоанну Иисусом как слово Бога и как его свидетельство. Известно, что очень и очень многие ученые осмеливались оскорблять эту книгу, и делали они это из-за своей неразумности, и мне думается, они заслуживают самых справедливых упреков за оскорбительность своих слов. И тем не менее Откровение - это "слово Божие и свидетельство Иисуса Христа". Оно является таковым, даже если не заключает в себе непосредственных уроков для научения христианина, занимающего свое положение, а только имеет целью косвенно объявить участь тех, кто презирает Бога и творит свою волю перед лицом его откровений. Тем не менее это - "слово Божие и свидетельство Иисуса Христа", хотя оно целиком состоит из видений.
Для того, чтобы верующие (как сейчас, так и в любое другое время) лучше поняли это, следует отметить, что мы располагаем и еще одним словом, которое добавлено к вышеупомянутому весьма примечательным образом, но находится вместе с тем вне торного пути Господа. Разве не напрашивается предположение о том, что оно призвано к достижению весьма важной цели: благодатному воодушевлению его слуг и предупреждению сомнений и предубежденности неверия? "Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем".
Причина, которая указывается ниже, тоже должна быть оценена по достоинству, и следует это сделать не из-за того, что люди часто предполагают, что мы должны находиться в предопределенных обстоятельствах, и не из-за того, что христианин или собрание должны пройти через испытания, которые здесь описаны; исходя из этого здесь подразумевается не слово, а указывается совершенно другая причина. Другими словами, поскольку сама книга говорит о том, что собрание окажется на небесах, вознесясь над своими многочисленными бедами и наложенными на него судами, то причина, указанная во вступлении, имеет абсолютно святую сущность и соответствует тем, кто ходит верой, а не своим видением и кто свободен от всяческих соображений, "ибо время близко". Это не означает, что упомянутое время на самом деле пришло и что мы должны пройти через все или почти все испытания; нет, но это "время близко". Бог, следовательно, пишет для утешения, наставления и благословения всех нас во всем, в чем бы оно нам ни потребовалось. Он как должное принимает то, что мы заинтересованы во всем, что Он хочет сообщить нам, "ибо время близко". Следовательно, ошибочно считать, что мы можем извлечь пользу только из того, в чем заинтересованы сами, и из того, что предполагает наше нахождение в описанных обстоятельствах.
Затем следует приветствие. Здесь все так же необычно, как в остальных частях книги, которую мы начали изучать: "Иоанн семи церквам, находящимся в Асии..." Ни в одной другой книге мы не найдем ничего подобного. Кое-где нам приходилось читать о святых. Обращение могло также адресоваться собранию или нескольким собраниям, находящимся в одном месте (см. Гал. 1). Здесь же, в отличие от всех прочих книг, имеет место обращение к определенному числу собраний, в частности таким явным и символическим образом он обращается к семи собраниям. Несомненно, что там, где налицо такое необычное обращение, подразумевается нечто, выходящее за привычные рамки. Здесь перед нами символ семи, используемый в пророческих писаниях. Однако он не относится только к пророчеству; сила его воздействия сохраняется везде, где бы он ни использовался. В типичном писании и пророчестве "семь", как правило, служит знаком духовной полноты. Кто же, кроме лишенных знания умов, может усомниться в том, что Господь подразумевал нечто большее под теми семью собраниями Асии, к которым Он обращался? То, что послания были написаны для действительно существовавших собраний от Ефеса до Лаодикии, представляется бесспорным фактом, но я не могу усомниться в том, что они были избраны и что обращения к ним были облечены в такую форму для того, чтобы с ее помощью послания дошли до тех, кто имеет уши и слышит, и представили им законченный круг свидетельства Господа здесь на земле, свидетельства, которое оставалось бы верным, пока существует нечто, имеющее (если не полностью, то хотя бы от части) сущность собрания. Все может быть до нельзя разрушенным, все может стать непристойным и лживым (так оно и было в нескольких собраниях), но исповедание Христа все-таки продолжалось, хотя оно и касалось только его суда. После 4-ой главы речь о служении уже не идет, потому что описанное состояние больше не наблюдается. Господь прекратил общаться с нами подобным образом тогда, когда такая форма взаимоотношений перестала подходить для выражения ответственности человека. Словом, эта форма обращения приемлема только до тех пор, пока существует ответственность собрания здесь на земле.
Итак, апостол говорит: "Семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет [ здесь не сказано: "От Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа"; приветствие исходит от Бога в его сущности, от того вечно живущего, который "есть и был и грядет", что, несомненно, связывает его настоящее существование с будущим, а также с прошлым], и от семи духов, находящихся перед престолом Его". Здесь мы вновь видим описание Святого Духа, которое решительно отличается от того, с которым мы встречаемся в большей части Нового Завета. Можно провести параллель с 11-ой главой книги пророка Исаии, где мы находим семикратную силу Святого Духа в период управления в связи с личностью Мессии и его царством: "И почиет на нем Дух Господень". Представляется, что эти слова взяты за основу и применены в соответствии с целями апокалиптического пророчества, только в гораздо более широком смысле. Это замечание, безусловно, окажется верным и для всех прочих случаев использования в Откровении цитат из Ветхого Завета. Ссылки на закон, псалмы и на пророков делаются постоянно, однако они не просто повторяются, как считают некоторые буквоеды. Если бы и мы считали так, как они, то лишили бы Откровение смысла, не поняли бы его и не извлекли бы для себя никакой пользы. Если кто-либо отождествляет Иерусалим Исаии с новым Иерусалимом Откровения или пытается объяснить Вавилон Откровения, опираясь на значение Вавилона Иеремии, то очевидно, что этот человек попросту упускает из виду то особое учение, которое дал нам Бог. Такие попытки являются на сегодняшний день главным источником путаницы в понимании Откровения. И в то же время если мы не начнем с ветхозаветных откровений, касающихся Вавилона или Иерусалима, или с учения, выработанного всеми пророками, то у нас не будет должной подготовки для правильной оценки и даже понимания Откровения в целом. Таким образом, полностью отрывать Новый Завет от Ветхого, равно как и видеть в Новом Завете только повторения Ветхого - это почти одинаковые ошибки. Между Заветами есть божественная связь, поскольку ум Духа заложил в них скрытую аналогию; Откровение представляет понятия Ветхого Завета в несравненно более широком диапазоне и раскрывает их сущность гораздо глубже. В Откровении рассматривается состояние, возникшее после того, как Святой Дух занял свое место в христианине и в собрании на земле, причем преимущественно после того, как пришел Сын, явивший Бога Отца, и совершил на земле дело искупления. Следовательно, для того, чтобы до конца понять смысл Откровения, необходимо принять во внимание божественный свет во всей его яркости, свет, исходящий от личности и дела Христа. Поэтому я полагаю, что "семь духов" относятся к Святому Духу, действующему в сферах управления. Семь духов - это полнота силы Святого Духа, как верховной власти, и значение духов зависит от контекста, в котором они употреблены. В 3-ей главе они относятся ко Христу, решающему вопросы собрания, в 5-ой главе они упоминаются в связи с его отношением к земле, но как бы они ни употреблялись, они всегда означают полноту Святого Духа в его управлении и силе, а не его единство в образовании собрания как одного тела. Об этом уже шла речь в посланиях апостола Павла, в которых место, надлежащее христианину как члену тела Христа, рассматривается особо (причем рассматривается только там). Следовательно, Бог представляется соответственно духу и сути Ветхого Завета и в то же время - применительно к теме Нового Завета; таким же образом представлен нам и Святой Дух. Так же обстоит дело и с нашим Господом Иисусом, в чем мы убедимся чуть позже. Здесь, разумеется, ничто так не бросается в глаза (особенно если мы помним, кто автор), как отсутствие таких взаимоотношений Бога со своими детьми, каких больше всего мы ожидаем. Чего нет в этой книге, так это откровения благодати. Иисус Христос представлен здесь как "свидетель верный". Очевидно, что это говорит о том, каким Он был на земле. Иоанн развивает эту тему в манере, отличной от общепринятой. Мы можем проследить, как Он восходит на небеса, где Павел созерцает его прославленного; однако цель Иоанна - показать Христа с той стороны, с какой Он предстал здесь, на земле. Даже если Иоанн говорит о нем как об Агнце на небесах, то непременно указывает на то, что Он был отвергнутым мучеником на земле: "Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных". Последнее проявилось тогда, когда Он сошел с небес на землю и стал первенцем из мертвых. Но о том, каков Он на небесах, не говорится ничего. Перед нами чрезвычайно осторожное исключение небесного положения Иисуса Христа из круга его взаимоотношений. Даже то, что соединяет его с христианином, - его ходатайство за этого христианина пред Богом - обойдено здесь молчанием, хотя я не сомневаюсь, что в 8-ой главе мы видим его как ангела - первосвященника по отношению к другим. Следовательно, Господь Иисус намеренно представлен здесь как человек, занимающий самое последнее место. Было объявлено, что Бог есть вечная сущность, Святой Дух - полнота управленческой силы, а Господь Иисус - тот, кто связан с землей, несмотря на то, что Он воскрес из мертвых, и этому его положению отводится последнее место, потому что Он рассматривается исключительно с земной точки зрения. Но при всем этом голос христианина был услышан сразу же, и этот факт еще более примечателен потому, что он представляет собой одну из немногих удивительных загадок, которые пересекают плавное течение повествования книги как в ее начале, так и в конце. С подобными случаями мы сталкивались и раньше, но все-таки они совсем не то, что мы можем получить, правильно поняв смысл видений. Христианин был услышан еще до того, как начались эти видения, равно как невеста была услышана после того, как они закончились. Здесь одного имени Иисуса достаточно для того, чтобы сердце встрепенулось и высказало сладостные, славящие слова, которые Он заслуживает. Можно не описывать его отношение к нам, но Он тот, которого мы любим, и поэтому "Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков"! И поскольку мы видим здесь излияние из сердца радости от упоминания Иисуса, то в следующем стихе нам представлено предупреждающее свидетельство, соответствующее духу книги, - чтобы не ослабла сила воздействия имени Иисуса на тех, кто не находился в непосредственной близости к нему: "Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные". Все это не имеет ничего общего с его пребыванием на земле, когда Он умер за нас; но после того, как мы возрадовались и возблагодарили Иисуса, после песни хвалы, которая, я бы сказал, невольно вырвалась из нашей души при упоминании его имени, после этого весьма кстати следует свидетельство, обращенное к другим. Именно Христос грядет и несет с собой суд. Его увидит каждая душа - и если между ними будет какая-либо разница, то заключаться она будет в том, что самые величайшие муки претерпят те, кто пронзил его (то есть иудеи). "Ей, аминь. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель". Тот, который есть начало и конец, охватывающий своим умом все, с чем бы Он ни имел дело, понимающий все, что только может относиться к человеку, - именно Он говорит здесь, вечно живой Бог. Он с самого начала подкрепляет данную книгу своим свидетельством. Далее Иоанн говорит о себе так, как того требует свидетельство, которое он призван представить: "Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа". Духовно обращенному уму должно быть ясно, как точно здесь все соответствует тому, что должно пройти впоследствии. Вся книга проникнута предположением о страданиях святых во время тяжких испытаний, причем в тот период, когда их духовный опыт сформировался благодаря их связи по царству Христа, а не по членству его тела - собрания, хотя страдания они терпели, безусловно, за слово Бога и за свидетельство Иисуса. Это подчеркнуто с особой силой для того, чтобы мы заметили эту особенность. Не то чтобы самому Иоанну не хватало ощущения полноты собрания или христианских взаимоотношений - нет, но здесь он выступает как представитель остальных людей, и нас в том числе. В то время как он располагал всем, что по праву принадлежит христианину, он обладал совершенно особыми связями другого характера - связями со святыми, которые последуют за нами в конце этого века. Таким образом, он предстает здесь не как один из участников обетования Бога, которое по благовествованию исполнится через Христа, но как тот, который во Христе разделяет его царствование и терпение. Это верно и в отношении всех нас. Однако данное положение Иоанна соответствует положению мучеников последних дней, а не тому состоянию, которое каким-то особым образом связывает его с христианами и собранием. Другими словами, место, занимаемое им, - это, безусловно, место христианина, но упор здесь делается на другое: на то, что связано с теми людьми, которые не могли находиться в таком же корпоративном положении, как мы. В то же время мы видим здесь чрезвычайно тщательно продуманное предупреждение, исключающее возможность предположения о том, что он не наслаждался всем своим существом пребыванием во Христе. Мне думается, что это одна из причин, по которой Богу угодно было представить в данной книге видения дня Господа. "Я был в духе в день воскресный". Этот день особенный для христианина, потому что он отмечен рождением его явного благословения; он, безусловно, должен доставить его сердцу особую радость, не меньшую в тот первый воскресный день благодати и нового творения, чем в седьмой день от появления тварей и закона. В тот день Святой Дух наделил боговдохновенного автора Иоанна своей силой для того, чтобы он воспринял, а потом передал другим представленные ему видения. "И слышал позади себя громкий голос, как бы трубный". Мне кажется весьма важным то, что голос был позади его. Главная цель всего пророчества состоит, казалось бы, в его выдвижении вперед. Однако перед тем, как Дух Бога мог бы надлежащим образом ввести его в мир видений будущего, Иоанн должен был бросить взгляд в прошлое. На него был ниспослан дух для того, чтобы исключить всякое влияние всего внешнего и чтобы ввести его в сферы, которые собирался открыть ему Бог. Но мы должны понять, во-первых, то, что это происходило в день Господа - первый день недели, и, во-вторых, то, что перед предъявлением ему прошлого он должен был обернуться на голос позади него и узнать, как Господь оценивал то, что носило его имя на земле. Пропустите последующие слова и начните читать с предложения: "То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии". Голос позади упомянут исключительно в связи с семью собраниями. Перед тем, как перейти к другой теме, этот же голос, как бы трубный, разговаривая с ним, сказал: "Взойди сюда". Теперь уже и сомнений нет в этом голосе позади. Апостол идет вперед, чтобы заглянуть в будущее. Но для этого он должен иметь представление о прошлом, исходя из чего Господь объявит свой приговор тому, что носило имя христианства на земле. "То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию. Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников". Чуть позже мы узнаем, что они означают. Затем он увидел кого-то, подобного Сыну человека, "посреди семи светильников", которые, как объясняется в книге, представляют собой семь собраний, рассматриваемых, однако (в соответствии с мнением Господа о них), как мерило божественной праведности. Вот почему они золотые. Этот принцип не только общий и неизменный, но это отличительная черта всех посланий Иоанна. Например, для христианина образцом является отнюдь не закон (как было с иудеями), но сам Христос; если это не так, то христианин очень много теряет. "Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так..." Как? как израильтянин? Отнюдь, христианин должен помнить, что он "должен поступать так, как Он [Христос] поступал". Христианин не подчиняется закону - он пребывает в благодати. И это понятно, потому что хождение, к которому мы призваны, всегда соответствует тому месту, которое мы занимаем, и отношениям, которые мы имеем. Ничего не может быть проще. Если я слуга, то и вести себя должен, как слуга. Если я господин, то поведение, свойственное для слуги, для меня будет неприемлемым. Смешивание отношений является ошибкой, и от их недооценки мы многое теряем, а их отрицание ведет к гибели. Ибо любое положение, в котором мы находимся (неважно, какое оно и где оно), всегда предполагает благодатную силу Бога, которая является для нас источником силы и призвана поддерживать человека в хождении, соответствующем тем отношениям, которые было угодно установить с ним Богу. Мы не говорим сейчас о чем-либо светском. Жизнь во Христе, предполагающая наличие у человека духовно развитого ума, полностью освобождает его от мирской суеты. Это, наверное, уместное замечание, потому что христианин может сказать: "Поскольку я джентльмен, я должен поступать так, как положено джентльмену, а теперь, когда я обрел Христа,- еще лучше". Но если вопрос касается Христа, то такие рассуждения никуда не годятся. Разве Он так поступает? А ведь мы должны ходить, как Он. Имея вышеупомянутые мысли, не опускаетесь ли вы просто-напросто до мирского уровня? Не пользуетесь ли вы своим земным положением для того, чтобы избежать того удела, к которому призывает вас Христос? Хорошо известно, с какой готовностью сердце может оттолкнуть то, что на самом деле является благословенностью свидетельства, которое Господь даровал нам. Разве здесь есть Христос? Следовательно, мы говорим о том, что уготовил нам Христос, а не о природе, ее желаниях и чувствах. Если у вас есть только то, что от природы, то вы не разумны; но если вы увидели Сына Бога и уверовали в него, если благодаря благодати вы живете так, как Он, причем истина жизни у вас такая же, как и у него, то как христианин вы примите только один образец для подражания - самого Христа. Именно в таком плане следует понимать значение семи золотых светильников. Все, как и полагается, было оценено с точки зрения разума Бога и в соответствии с тем местом, в которое Он поставил собрания. Согласие с ним как проявленным во Христе Богом - вот их правило. Поэтому они и предстали в образе золотых светильников. Но "посреди семи светильников" Иоанн увидел "подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир". Подир здесь не является символом деятельного служения. Вопреки мнению большинства, он не означает плотно облегающую рясу. Иоанн видит Сына человека, облеченного в длинное, до пят одеяние, "по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей". Необходимо отметить, что Христос здесь представлен как судья. О нем говорится как о Сыне человека, а это качество, как мы знаем, позволяет ему вершить всякий суд. Это же учение явствует и из евангелия по Иоанну (гл. 5). Наряду с этим есть и еще одна особенность, которая указывает на характер восприятия Иоанна и удивительно соответствует его авторскому стилю. Те черты, которые упоминаются им при описании Сына человека, на самом деле явно свойственны "Ветхому днями". Даниил смотрит на "Ветхого днями" с одной точки зрения, а на Сына человека - совершенно с другой. Иоанн же видит Сына человека как того, который обладает свойствами "Ветхого днями". Он человек, но этот человек, видимый там-то и так-то, является божественной личностью, самим вечным Богом. И сейчас я спрашиваю всех тех, чей ум свободен от предубежденности: "С чьим стилем гармонирует отождествление Христа с природой, согласно стилю автора той книги, которую мы сейчас читаем?" С точки зрения нравственности Он, безусловно, должен вершить суд, но Иоанн не теряет из виду его божественную славу даже тогда, когда речь идет о суде и о его царстве, установившемся в мире. При изучении того, что здесь сказано, обращает на себя внимание и другой факт. Проявляется троякая слава Христа: личная, относительная и, наконец, публичная. Однако здесь есть и нечто большее. "И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний". Только такие слова приемлемы для описания того, чья сущность божественна. Первый - это, разумеется, Бог; а если Он - первый, то, будучи Богом, является и последним. Все это Иисус говорит о себе, и, более того, Он добавляет: "И живый; и был мертв". Эта фраза весьма впечатляюще выражает великий смысл. Он не просто умер - Он говорит сейчас не об этом, хотя факт его смерти отражается во всех книгах, причем весьма правдиво. Нет, Он говорит, что Он "был мертв". Это означает его желание умереть, поскольку Он, безусловно, обладал тем, что было не свойственно его сущности и что казалось абсолютно не совместимым с только что описанной преславной личностью. Данный смысл передается особым подбором слов: Святой Дух тщательно сохраняет славу Христа даже в тех случаях, когда говорится о глубине его унижения. "...И был мертв, и се, жив во веки веков". Слово "аминь" мы здесь пропустим - оно звучит неестественно и только искажает смысл. Я надеюсь этого достаточно, чтобы вы поняли, что это представляет собой достаточное и неизменное основание говорить об этой книге на основании древних и авторитетных источников. Существуют веские причины (чрезвычайно убедительные и уважительные) того, что время от времени в писаниях встречаются различные вставки, пропуски и видимые противоречия. Не думайте, что это некое произвольное новшество. Настоящие любители новшеств - это те, кто по ошибке или по собственной воле отошел от слов Духа, а произвольность всегда появляется там, где нет авторитетного источника. Там же, где авторитетность последнего очевидна, произвольности нет места. Следовательно, ошибка состоит не в том, что мы стремимся найти большую обоснованность в тексте, а в том, что идем на поводу у традиции и позволяем запутать себя в дебрях современных (и, безусловно, развращенных) толкований. Мы должны во всем подчиняться лучшим источникам. Ниже следуют такие слова нашего Господа: "И имею ключи ада и смерти". Это не просто фраза, но здесь подразумевается истинный порядок: никто не попадает в ад до того, как умрет, при этом смерть имеет отношение к телу, а ад - к душе. "Итак напиши [и это, несомненно, истина], что ты видел, и что есть, и что будет после сего". Из этих слов становится очевидным и понятным для каждого читателя, что книга Откровение явно разделена на три части. "Что ты видел" - это слава Христа, описанная в первой главе, которую мы уже рассмотрели. "Что есть" представляет собой длительное состояние, описанное в обращениях к семи собраниям. Это выражение весьма примечательно, потому что в нем вполне естественно подразумевается, что собрания должны существовать продолжительное время. Причина этого ясна. Вполне вероятно, что в тот период жизни Иоанна, когда писались послания, "что есть" особо не выделялось, но поскольку такое состояние продолжается с тех времен и по наши дни, то мы видим, какую огромную силу приобретает в связи с этим данная фраза. В то же время существует другой подход к выражению "и что есть". Считается, что это также относится к тому, что уже отошло в прошлое. Я не сомневаюсь, что Бог это подразумевал и что перед нами - двоякое значение книги. У меня нет намерения детально рассматривать собрания как нечто навсегда ушедшее, а пророчество - как то, что возникло сразу же после этого; нет, я упомянул этот подход только потому, что считаю своим долгом назвать его наряду с первой точкой зрения, согласно которой то, "что будет после сего", означает период, когда описанного состояния собрания уже не будет. Слова "что будет после сего", передают истинный смысл выражения, употребленного в оригинале. Если бы было сказано "впоследствии", то значение фразы стало бы размытым, выражение же "после сего" заключает в себе точный, ясный и буквальный смысл. "Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семь звезд суть ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей". В каждом из посланий к собраниям Господь обращается к "ангелу". Кто он и что он собой представляет? В обычной классификации званий, отраженной в Новом Завете, такое иерархическое звание, как ангел, никогда не встречается. Однако нет ничего удивительного в том, что мы видим его здесь - в книге, в которой много необычного. Определение "ангел" весьма уместно в такой пророческой книге, как Откровение. Означает ли оно привычный для нас образ ангела как существа? Я полагаю, что это не так: при описании собраний имеются в виду совсем другие ангелы. Услышав об ангеле огня во времена Откровения, мы сразу же понимаем, о чем речь; даже читая об ангеле Иисуса Христа как Господа, мы не столкнемся с непреодолимыми трудностями в понимании его значения. Однако ангел того или иного собрания - это нечто совершенно другое. Конечно, мы можем понять упомянутого здесь ангела как реальное существо, выполняющее роль средства общения Господа со своим слугой Иоанном, но было бы грубой ошибкой полагать, что его слуга Иоанн пишет послание Христа и обращает его к ангелу в буквальном смысле этого слова. В этом заключается трудность для тех, кто считает, что здесь имеются в виду ангелы-существа. Я же так не думаю. Мне представляется, что поскольку "ангел" употреблено здесь в значении "представитель" (независимо от того, существо это или нет), то в обращении к собраниям Господь воспользовался этой общей истиной. Здесь имеется в виду ангел, функция которого заключается в представительстве (человеческом или нет); он является идеальным представителем каждого собрания. Известно, что в определенных случаях представительство имеет место и в буквальном смысле: например, когда Иоанн креститель посылал своих учеников, имело место представительство людьми его сознания. Ученики ходили и передавали другим людям мысли того, за кем они следовали. Однако это приобретает совершенно другую форму, когда вопрос касается собраний, которые, как мы знаем, вообще не посылали никаких посланников. Следовательно, рассмотрев абсолютную сущность ангела собрания, что мы можем сказать о значении этого слова? Мне думается, следующее: Господь не имел в виду, что ангел - это непременно пресвитер или непременно учитель; Он подразумевал того, кто мог бы быть одним из вышеназванных или объединял бы в своем лице обоих: того, кто в его данных стал бы истинным представителем собрания и нес особую ответственность за его состояние. Кем бы ни был этот представитель (один или вместе с другими, себе подобными), именно он подразумевался под ангелом.
"Ангелу Ефесской церкви напиши: так говорит Держащий семь звезд в деснице Своей, Ходящий посреди семи золотых светильников"(гл. 2,1). Очевидно, что теперь мы оказались в сферах весьма обширных. Описание носит здесь общий характер. В первом послании - к ангелу ефесского собрания - состояние христианского свидетельства представлено в чрезвычайно общей форме. Оно, как я полагаю, описывается начиная с дней апостола Иоанна. Соответственно этому, Господь представляет себя с такой же широтой: "Держащий семь звезд в деснице Своей". Таково его положение - положение и пастыря, и священника; в этом проявляется его отношение к ангелам, то есть к тем, кто представлял собрания его оку, равно как и его - собраниям. Звезда - это то, что действовало от имени собрания. Очевидно, что она - сосуд для света Господа для поддержания состояния святых Бога. Если свет недостаточно ярок, если к нему примешалось зло, то это скажется и на состоянии собрания. Если же он ослепительно сияет, то собрание в нравственном отношении возвысится. Я считаю, что именно это имеется здесь в виду. Тогда в том, кто держит все собрание в своей деснице и ходит среди семи золотых светильников, мы видим Христа, который не просто крепко держит этих идеальных представителей, но и проявляет живой интерес к самим этим собраниям. Словом, это Христос в самом широком и общем понимании его священства и пастырства, рассматриваемый, разумеется, в соответствии с идеей книги. Описание состояния ефесского собрания носит такой же общий характересть: "Знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы". Там процветало неверие, питаемое нечестивостью, которую сатана старался насадить всеми силами. Апостолы уходили со сцены - никого из них не осталось, кроме Иоанна. Я, разумеется, не настаиваю на этом, однако вполне естественно предполагать, что когда апостолы уходили и присоединялись к Господу, сатана прилагал все усилия, чтобы чем-либо заполнить освободившиеся места и завоевать право на преемственность, которой он страстно желал. Собрание в Ефесе испытывало этих лжеапостолов, в частности их проверял ангел, который в значительной мере помог членам этого собрания через благодать Господа. Звезда, как нам здесь говорится, пока действовала в собрании во благо. После испытания они обнаружили недостаток в тех, кто назывался апостолами. Однако здесь есть и нечто большее. Твердость веры и преданность все еще оставались в Ефесе характерными чертами. "Ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал. Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою". Такова причина недовольства ими со стороны Господа. Очевидно, что то был первый шаг на пути к отступничеству и самый главный признак начала падения. Все, что наносит ущерб и в конце концов мертвит, всегда находится внутри, а не снаружи. Напрасно сатана пытается уничтожить тех, кто, опираясь на любовь Христа, почитает его как предмет своей любви и считает ориентиром в мирской и духовной жизни. Разве не так обстояли дела, например, в послании Ефесянам? Разве не оставили они свою первую любовь? Сейчас же все было не так, как тогда. Они допустили ошибку. Они расслабились, однако на их поступках это не отразилось. Мы знаем, что свои дела верующие продолжали вести с усердием и прилежанием. Были и дела, и труд, и терпение. Но куда девалась работа веры? труд любви? терпение надежды? То, что вызвало великие последствия, перестало быть действенным, да и не могло уже быть таковым. Последствия оставались, источник иссяк. Их первая любовь остыла. Для них все было бы кончено, если бы они, конечно, не осудили себя и если бы Христос силой Святого Духа не занял вновь своего места. "Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься". Любое описание, будь то представление Христа, состояние собрания, обвинение в грехе, предложение какого-либо средства, угроза суда или послание обетования, - любое описание носит чрезвычайно общий характер. Так твердо придерживается Бог величайшей, исполненной общего смысла темы в послании к ангелу собрания в Ефесе. "Впрочем то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия". Здесь снова налицо всеохватность. Возможно ли что-либо более всеобъемлющее от древа жизни, которое посреди рая Бога? В обращении к ангелу смирнского собрания мы видим совершенно другое состояние. Оно уже носит довольно специфический характер в отличие от той обобщенности, которую мы только что видели. После того, как люди запятнали чистоту имени апостола и, что самое главное, потеряли свою первую любовь, Господу было угодно послать им скорби. Он сделал так, что на долю его народа выпали всяческие испытания, позволив сатане проявить свою силу и использовать злобу языческих гонителей. Это и явилось поводом к написанию обращения к ангелу смирнского собрания. "И ангелу Смирнской церкви напиши: так говорит Первый и Последний, Который был мертв, и се, жив: знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское". Заметьте, что здесь уже не говорится об испытании лжепророков. Появляется новое зло. Пока на земле жили истинные апостолы, сатана никак не мог добиться того, чтобы в собрании Бога признали иудаизм. Совет в Иерусалиме решительно освободил язычников от ига закона. А апостол Павел показал, что если бы закон, введенный либо для оправдания, либо для принятия его как жизненного правила, был навязан христианину, то это стало бы равносильно уничтожению Христа и лишению благодати. Что касается оправдания, то вышеуказанный результат очевиден; по отношению же к жизненному правилу он несколько завуалирован, хотя в действительности следование закону как правилу является самым что ни на есть отрицанием евангелия. Если для христианина правило жизни - Христос, а для иудея правило смерти - закон, то из этого следует, что замена одного другим ведет христианина к отступничеству. На раннем этапе истории отцы подверглись иудейскому влиянию, и с тех пор эта закваска все еще продолжала действовать. Следовательно, занимать положение иудея - значит, быть одним из тех, "которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское". Господь рассматривает здесь именно таких людей, творящих зло (к которому пришли все ярые сторонники дел) и образующих отдельную группу. Мы видим не только попытки сатаны ввести иудаизм, но и, как Он говорит, "злословие [поношение, клевету] от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они таковы, но сборище сатанинское". Они были сплочены, поэтому их можно назвать сборищем. Их сплоченность - простая тенденция к объединению, свойственная отдельным личностям. Она существовала всегда, но здесь мы видим нечто большее. Перед нами сформировавшаяся и хорошо известная группа с величайшими притязаниями. Она образовалась для того, чтобы в своей сомнительной праведности и святости возвыситься над остальными - над теми, кого они объявили вне закона, потому что те пребывали в истинной благодати Бога. Но они, сами не ведая того, были развратниками и разрушителями христианства. Обманутые сатаной, они выполняли роль послушных орудий в его руках, при этом они сами безбожно обманывали других, потому что их честность и искренность исходили от плоти. Представляется, что рассматриваемая здесь группа шла за партией тех, кого обычно называют "отцами церкви". На них лежит ужасное, позорное пятно: попытка внедрить иудаизм в собрание Бога. Они стремились к этому на протяжение многих веков, и именно за это Господь Иисус Христос заклеймил позором их организацию как систему. Оскорбляя его, они полностью противопоставили себя благодати. Сущность их ясна. Они вырвали христианина из сферы его небесных связей и навязали ему отношения, свойственные лжеиудею. И, что еще более важно здесь, они утратили истину подлинной жизни, дарованной нам во Христе. Таким образом, будь то развращение душ или создание по земному образцу сект из тех, кто, согласно Павлу, обладал небесной сущностью, будь то их отрыв от жизни во Христе и от хождения, свойственного ему, или навязывание им иудейских заветов - все это, боюсь, числится в послужном списке отцов и является, как это ни печально, их отличительными чертами как класса, о котором говорит здесь Господь. Когда человек жил по иудейскому образу и подобию, то красота и назначение собрания Бога в основном были разрушены. Однако интересно то, что следования и обряды определились как система как раз к тому времени. Это чрезвычайно важный факт, о котором не говорится в богодухновенном послании, но подтверждение которого можно найти среди доникейских отцов. Мне кажется, что Господь заметил последствия такого образа жизни, и Бог использовал тех, кто оставался верен ему во времена гонений со стороны язычников. Уже тогда сатана начал действовать, стремясь образовать свое сборище из "тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы". Христос же сказал, обращаясь к терпящим страдания: "Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять". Испытание налагалось на них не навеки; Господь определил условия их спасения: "Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни". "Побеждающий не потерпит вреда от второй жизни". Сначала они будут страдать, но потом уже ничто не может причинить им вреда. Таков принцип веры в Бога. Претерпев много скорбей, мы должны войти в царство.
Послание "ангелу Пергамской церкви" существенно отличается от предыдущих. Оно тоже носит специфический характер. "Так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч: знаю твои дела, и что ты живешь там [это очень важно - где и как мы живем], где престол сатаны". Как же это получилось? Было бы понятно, если бы они пытались вырваться из сфер его влияния, но то, что они спокойно жили в этих сферах, вызывает особый интерес. Может быть им нравилось находиться рядом с престолом и жить там, пусть даже это престол сатаны? Может быть они любили блеск и тени человеческой власти? И все-таки то, что есть благо, всегда принадлежит Господу. "...И что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей". Примечательно, что даже после великих гонений, когда христианство, вернее, когда большинство христиан было принуждено принять покровительство мира, - даже тогда сохранялась истинная верность Богу, которая придавала людям огромные силы, исключавшие возможность их отречения от Христа и его божественной сущности. Под предводительством того же самого Константина, которому довелось сыграть роль средства защиты христианства миром, было проведено и выиграно сражение с арийским недругом. Именно его властью и именно по его призыву в Никее собрался тот знаменитый совет, который официально утвердил троичный символ веры. Я, разумеется, не хочу сказать, что в такой защите не нуждались христиане, но подчеркиваю, что христианству она не требовалась. Таким образом, символ веры, который обычно называют никейским и в основе которого лежало утверждение о божественной единосущности Христа, был провозглашен уже тогда. И у меня не могла не зародиться мысль о том, что на состояние дел того времени делается ссылка и здесь: "И что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа". Какой глубокий смысл имеет это сочетание, заключающееся в тесной близости между престолом сатаны, лишенным милости Бога, и самой этой милостью, которая вопреки всему поддерживает основополагающую веру в личную славу Христа! "Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама". А там, где есть учение Валаама, сразу же зарождается клерикализм. Власть мира установила земные ценности - священство превратилось в клир, в более или менее прибыльную профессию. Создателями этой системы явились "держащиеся учения Валаама". Их деятельность, разумеется, сопровождалась заключением с миром всякого рода компромиссов. Неверно используя Писание, духовенство одобряло всевозможные торговые сделки с греховным миром, и он, как уже сказано, "научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали". Я не сомневаюсь, что в этих словах символически выражено все вышесказанное. Однако тому, чья совесть еще жива, подспудный смысл этого ясен. И неудивительно, что там, где существует такое зло, там, где исчезло то, что удерживает собрание от греха как непорочную деву, обрученную со Христом, - неудивительно, что там подобные прегрешения понимаются неверно. В собрание внедрился мир, он все еще остается в нем, и - увы! - его влияние даже покрывается теми, кто своим профессиональным статусом обязан этому ужасному и развращающему влиянию. Его поддерживает тот же дух неверия, который позволил рже разъедать собрание, который и сейчас, как и тогда, отрицает истинное назначение обоюдоострого меча. Христиане были ослеплены мирской силой и славой, которые в то время, безусловно, выдвигались как средства защиты не только их самих, но и всей христианской веры. Однако при этом они роковым образом скомпрометировали Христа тем, что соединили его с миром, после чего они вернулись к миру и полностью отдались ему. Однако через благодать собрание будет отнято от него для того, чтобы соединиться с Христом во славе. "Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу". Ангелу ефесского собрания упоминались "дела Николаитов", однако сейчас их нечестие (которое можно, наверное, определить как антиноминализм) превратилось в учение. "Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих". Как видим, Господь уже не борется в защиту своего народа и не использует ненависть и гонения врага для того, чтобы обрезать ветви или вырвать корни зла, расцветшего махровым цветом. Такой метод мы только что рассмотрели. Ныне же пробил час более тяжкого испытания. Ибо - увы! - состояние тех, кто носил его имя, стало таким, что Он был просто вынужден обращаться с ними жестоко. "Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну". В условиях, когда собрание искало земной славы, сокровенная манна была поддержкой для веры. Пусть хотя бы отдельные люди остаются верными Господу Иисусу, даже если это не ценит никто из окружающих. Я не сомневаюсь, что некоторые святые оставались преданными его имени, несмотря на то, что в то время они еще не занимали положения остатка, и вопреки тому, что вопрос об их отмежевании от общественных организаций еще не стоял. Силы веры, возможно, и не хватило бы на то, чтобы отойти от этих организаций, но в любом случае верность Христу имела место; и там, где это было, "побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает". Истинно верующему сердцу достаточно лишь ободрения, которое сладостнее всех побед, одержанных над вселенной, вместе взятых.
Затем следует послание к последнему из этих четырех собраний: "И ангелу Фиатирской церкви напиши [ я ни минуты не сомневаюсь, что в этом послании с помощью событий, происходящих в данный период, сделан (насколько это возможно) набросок картины, отражающей события средних веков]: так говорит Сын Божий, у Которого очи, как пламень огненный, и ноги подобны халколивану [теперь Христос появляется не только как всевидящая сила нравственного суда, но и как судья, готовый бороться со злом, - "ноги подобны халколивану"]: знаю твои дела и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых". Период средневековья отличался чрезвычайной преданностью, несмотря на тьму и невежество, преобладавшие в области учения. Но те, кто любил Господа, выражали свою любовь тогда не столько знанием его путей, сколько беспощадным и привычным для него самоотрицанием. Я сейчас говорю не о том, что было сделано из-за предрассудков как по отношению к Марии, так и по отношению к собранию, когда и то и другое было сделано своего рода bona Dea, а о последствиях бесхитростного взгляда на Христа. "Но имею немного против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезавели". Это новое проявление зла. Теперь это уже не просто клерикализм и не только приверженность учению Валаама, это признание положения дел, которое обычно представляется через образ женщины. Проанализируйте использование образа женщины с точки зрения символики, и вы убедитесь, что именно его и необходимо было использовать: мужчина - это тот, кто идет вперед, а женщина - это то, что получено в результате его деятельности. Следовательно, Иезавель сейчас и представляет собой такой символ, равно как раньше таким символом являлся Валаам. Духовенство развернуло бурную деятельность по заключению самых низменных компромиссов с миром и продало честь Христа за серебро и золото, за удобства и почести. Чуть позже во всем этом мы увидим Иезавель. Таково было состояние в период средневековья, терпимое там, где упоминалось имя Господа. Далее сказано: "Ты попускаешь жене Иезавели, называющей себя пророчицею". Это не что иное, как одно из притязаний так называемой церкви, заключающееся в уверенности в собственной неизменной непогрешимости и в утверждении себя как своего рода богодухновенного авторитета, могущего основывать учения и именем Бога управлять всем и вся. Разве не именно так поступает католицизм? А если так, то не напоминает ли он Иезавель, называющую себя пророчицей, чтобы "учить и вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное"? Все это, несомненно, явилось последствием того, что произошло ранее, причем плоды зла достигли своей зрелости. "Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась. Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью". Иезавель, конечно же, была матерью - святой матерью, как утверждают обманщики и обманутые. Но что сказал Господь? Что сказали те, кто предпочел "скорбь великую" прелюбодейству с ней? Мы знаем, что чудовищное, развращающее соединение церкви с миром стало вполне устоявшейся организацией. Это уже не было ошибкой, черной тучей проходившей мимо. Это превратилось в систему, занимающую самое высокое положение в мире, в царицу, претендующую на высочайшую духовную власть, в так называемую пророчицу, которая прочно обосновалась в христианстве, принося самое разнообразное потомство нечестия - "детей ее". Но Бог, очи которого как "пламень огненный", сказал: "И детей ее поражу смертью, и уразумеют все церкви, что Я есмь испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим".
"Вам же и [явно следует опустить союз "и"] прочим, находящимся [лучше перевести "оставшимся"] в Фиатире..." Здесь ясно виден остаток. Так мы и должны читать текст и переводить его. Современный перевод текста, вызывающий новые версии толкования, сильно искажает истинный смысл написанного. Именно к "прочим, оставшимся в Фиатире, которые не держат сего учения", и обращается Господь. Давайте еще немного поразмышляем над этими словами. Здесь мы впервые встречаемся с формальным признанием святых, не включенных в церковь в ее мирском состоянии и все же не выделенных так явно, как это было сделано позднее. Но в духовном смысле они представляли собой свидетельствовавшую группу людей, стоявшую отдельно от той группы, которая претендовала на высочайшее положение, а на самом деле с головой погрязла в общении с Иезавелью, которую человек называл "нашей матерью, святой католической церковью", а Господь осудил и заклеймил позором: "Вам же прочим, оставшимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас иного бремени". С такой необычайной нежностью Господь говорит о тех, кто был верен его имени. Он не ждал от них великих свершений. Я ничуть не сомневаюсь, что здесь имеются в виду те, кого обычно называют вальденсами и альбигенсами, и прочие, имевшие ту же сущность. Они веровали искренне и горячо, но если измерить их знания веским и достоверным свидетельством, которое впоследствии представил Господь (и мы увидим это в следующей главе), то окажется, что свет их знания был недостаточно ярок. В конце главы Господь дает обещание, которое Он выполнит при одном условии: "Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками". Нечестивая Иезавель не только преследовала истинных святых Господа, но и стремилась к владычеству над вселенной: к господству над душами всего мира. Господь увещевает их не иметь с ней ничего общего, и тогда, т.е. после того, как Он обретет истинную власть, Он даст ее и им. Если они согласны претерпеть ради Христа великие скорби, которые должны выпасть на их долю, то они должны оставаться смиренными. "Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, и будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего". Верные разделят власть с Христом по его пришествии и будут общаться с ним в его царстве. Но даже этого недостаточно для благодати. "И дам ему звезду утреннюю". Звезда - это связь с Христом не только через его царство на земле, но и через то, что принадлежит ему вне мира. Небесное упование на то, чтобы быть рядом с Христом, неразрывно связано с упованием на участие в его царствовании. И здесь можно заметить нечто, значительно отличающееся от предыдущего. Призыв к имеющему ухо следует за обетованием, вместо того чтобы предшествовать ему. Причина заключается в следующем. К тому времени сформировался остаток. Он существенно отличался от церкви того времени, занимавшей мирское положение. Поэтому Господь и ставит обетование на первое место, ибо теперь, как стало очевидным, уже нет смысла ожидать принятия этого обетования церковью в целом. Призыв обращен к побеждающему, в связи с чем он и ставится впереди призыва к слушающему. В предыдущих трех обращениях к собраниям данный призыв стоит на первом месте, потому что Господь все еще говорит с обобщенным сознанием собранию. Теперь эта форма общения оставлена. Есть только остаток, который побеждает врагов, и обетование, данное ему. Господь просто отмечает все это в своем призыве. Что до остальных, то для них все кончено.
Исходя из выше сказанного, разделение следующей (третьей) главы представляется весьма целесообразным. Обращения к последним трем собраниям разительно отличаются от посланий к первым четырем. Основанием для такого мнения служит то, что в обращении к "ангелу Сардийской церкви" указывается на привнесение Господом нового состояния и на начало его развития. Прежняя экклесиастическая, или католическая стадия разложения собрания завершилась в Фиатире, характерной чертой которой является то, что она ознаменовала конец мирского состояния собрания и начало того состояния, которое сохранится до пришествия Господа. Я не сомневаюсь, что в образе Фиатиры мистическим образом представлен римский католицизм. По крайней мере, едва ли можно отрицать то, что его олицетворяет Иезавель. Остаток же состоит из тех, которые, не будучи протестантами, образовали свидетельствующую группу, которая (несмотря на то, что протестантизм еще не сформировался) стояла отдельно от папства. Однако в начале третьей главы представлено состояние, проникнутое духом протестантства. Таким образом, мы рассмотрели общее состояние собрания, опускающегося все ниже и ниже, ранние гонения со стороны язычников, власть мира, опекающего церковь, и, наконец, римский католицизм, который (как видно из ссылки на пришествие Христа), по всей вероятности, продержится до конца века. "И ангелу Сардийской церкви напиши: так говорит Имеющий семь духов Божиих и семь звезд..." Здесь сразу вспоминается представление Господа ефесскому собранию. При описании общего мирского состояния собраний Ефес следовал первым. Сардис же положил начало новому состоянию, которое может и не быть связанным со священством, ибо Господь действует через представление свидетельств, а не через проявление власти. Поэтому сказано, что Он ходит среди семи светильников: ведь это носит сугубо характер власти. Он имеет семь духов Бога. Он - Бог. Вся сила, вся несокрушимая мощь сосредоточены в его руках, и семь звезд - это те средства, с помощью которых Он воздействует на собрание. "Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв". Таков протестантизм. "Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим". Вину протестантов усугубляет то, что они располагали более веским свидетельством Бога по сравнению с теми, кто погряз в обыкновенном священническом формализме средних веков. Слово Бога не доходило тогда до сознания людей, потому что оно и клир абсолютно несовместимы. Результатом действия клерикальных принципов всегда являлись (и будут являться) подмена власти Господа властью (в той или иной мере) человека, ослабление силы непосредственного воздействия Духа на сознание с помощью Слова Бога и затруднение доведения последнего до совести людей. Я вовсе не имею в виду отдельных духовных лиц и говорю о клерикализме во всех его проявлениях - будь то католицизм или любое другое вероисповедание (национальное или сектантское). Однако протестант придерживается совершенно других принципов. Конечно, люди могут нарушать принципы и делают это довольно часто. И все же одной из основных целей, к которой стремились сторонники Реформации (несмотря на все ее издержки, осуществление этой цели стало завоеванием протестантизма), заключалась в том, чтобы человек с открытой, честной и чистой душой обратился к Библии. Слово Бога должно было говорить с совестью человека. Я не имею в виду оправдание верой, потому что даже Лютер, как мне думается, так и не постиг истину Слова до конца. И если католики были жестоко обмануты, то протестанты до сегодняшнего дня не понимают смысла оправдания. Они обладают истиной лишь частично, и это не помогает им освободить свои души от бремени или привнести в них свободу, мир и силу Духа. Даже у Лютера никогда не было мира в душе, который соответствовал бы тому устойчивому состоянию, в котором он пребывал. Многие из нас знают, с какими проблемами он сталкивался, причем не только в начале своего пути, но и в конце. Я не имею в виду конфликты с церковью, я говорю о противоречиях, раздиравших его душу. Нет нужды цитировать его обширные сочинения, которые доказали бы, как жестоко его терзали внутренние противоречия неверия. Из его трудов видно, как далек он был от спокойного наслаждения миром благовествования, однако ошибочно полагать, что это объясняется не отсутствием четкого представления о благодати, а какими-либо другими причинами. Человека в таком состоянии может тревожить все - особенно если он не может чувствовать себя спокойным и не спросив о чем-либо Господа (независимо от того, насколько он талантлив и почитаем). Я убежден, что Лютер - это тот человек, у которого есть чему поучиться, чье мужество, верность, самоотверженность и стойкость можно взять за образец для подражания. И в то же время нельзя отмахнуться от того, что, несмотря на всю свою энергию в беззаветном служении Богу, он был весьма и весьма далек от понимания и собрания, и благовествования. И все же, несмотря на все свои недостатки, протестантизм отстоял открытую Библию - как для детей Бога, так и для человека. Однако впоследствии это же и ухудшило состояние, к которому пришел протестантизм, потому что, несмотря на то, что все люди читали Библию, вряд ли у кого-либо возникла мысль о построении на ее основе всей своей жизни и о подчинении ей своих поступков. Ничто так широко не распространено среди протестантов, как мнение о том, что какое-либо событие или явление можно считать абсолютно истинным, потому что о них сказано в Слове Бога, и при этом не иметь ни малейшего намерения брать его за руководство к действию. Может ли это не вызвать самых серьезных опасений? Сторонники католицизма в большинстве своем слишком невежественны, чтобы знать, что сказано в Библии, а что - нет. О Писании они имеют довольно смутное представление, за исключением тех его мест, из-за которых они ведут с протестантами спор, набивший всем оскомину. Скажите им, что то-то и то-то можно найти в Библии, и вы увидите, как они изумятся. Возможно, они не знают ее как нечто цельное потому, что никогда ее не читали, а если и читали (в чем я очень сомневаюсь), то только под давлением и присмотром священника - своего духовника. Протестант же изучает Библию, движимый собственным желанием, что является истинным и бесценным благом. Однако именно по этой причине протестант несет нелегкую ответственность. "Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим. Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать". Это явный намек на то, как Господь придет в мир. Если мы зададимся целью выделить в протестантизме какую-либо одну главную черту, то ею, пожалуй, окажется то, что его сторонники, пытаясь избавить себя от власти священника или церкви, всегда отвергали мир. В этом вопросе они путаются и сейчас. Их ни в малейшей степени не волновало то, что имело какое-то, пусть самое отдаленное, отношение к миру. Я говорю это вовсе не потому, что не вполне симпатизирую им, и не потому, что я хоть сколько-нибудь сомневаюсь в том, что отвергать признание Бога миром - грех. Невозможно предположить, что, например, в основе беззастенчивой поглощенности земными интересами, которую можно видеть в переплетении сектантства с папизмом и язычеством, лежат чистые, святые и бескорыстные побуждения. Бездуховность, скорее всего, можно отнести на счет духа неверия, который разъедает сердце и убивает даже идолопоклонство. Безбожники, безусловно, надеются отстоять свои позиции, равно как и поклоняющиеся идолам стремятся к этому. На самом же деле дьявол занес свою руку над ними обоими, и после того, как он их уничтожит, явится в свой день Господь, чтобы свершить суд над всеми противниками. Поэтому Господь и предупреждает ангела сардийского собрания о том, что если тот не будет бодрствовать, то Он придет, как вор, и ангел не узнает, в который час Христос найдет на него. Совсем не так говорится о его пришествии за святыми. Они ждут его, и их ожидание исключает предположение о том, что Он придет неожиданно, как вор ночью. Может ли его приход быть неожиданным для тех, кто готов к нему? Его пришествие - радость для них, они ждут его с большим нетерпением, чем страж рассвета. Образ вора приемлем только по отношению к миру и человеку, живущему мирскими интересами. Таким образом, тщательно подобранные здесь слова позволяют предположить, что собрание в Сардисе перестало ждать Господа как своего возлюбленного. Все говорит о том, что они пребывают в великом и, безусловно, вполне оправданном страхе пред ним как перед судьей. Они незаметно для себя вошли в мир и стали разделять его страхи и тревоги. Они потеряли ощущение покоя Христа, некогда дарованное им. Они не радуются его пришествию в совершенной любви, цель которого - взять с собой тех, кого Он любит. Но о неожиданности его прихода, как вора, не было бы и речи, если бы они наслаждались прекрасной надеждой на то, что Он, согласно его Слову, скоро явится. Побеждающий будет облечен в белые одеяния, потому что в Сардисе оставалось несколько человек, не осквернивших своих одежд. Они будут ходить с ним в белых одеждах, ибо они достойны этого. В этом всегда заключался великий смысл. Где-то есть прекрасные души, и нашей святой обязанностью является оказание им посильной помощи в познании благодати - не для того, конечно, чтобы облегчить свое пребывание там или те действия, которые они совершают, а просто из такой же бескорыстной любви к ним, какую испытывает к ним Господь. "Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред ангелами Его".
Далее следует Филадельфия. "И ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет - и никто не затворит". Каждое слово в представлении Христом самого себя отличается от его описания, данного в 1-ой главе. Это говорит об ином характере рассматриваемой нами главы - в частности, той ее части, которая сейчас перед нами. В обращении к ангелу сардийского собрания, хотя и созвучном с посланием к собранию в Ефесе, тоже очевидна разница их характеров. Хотя они до некоторой степени аналогичны, в обращении к Сардису есть нечто новое, а именно способ представления в нем Господа. Такая характеристика, как обладание семью духами Бога, существенно отличается от картины, представленной в послании Ефесу, равно как и от предыдущих описаний Господа Иисуса. В обращении к Сардису отражено новое состояние. Но теперь, подойдя к рассмотрению Филадельфии, мы видим гораздо больше свидетельств тому, что все переменилось. "Так говорит Святый, Истинный". В 1-ой главе Господь описывается совсем не так, как здесь, как "имеющий ключ Давидов". То, что сказано о Господе во второй главе, является повторением того, что представлено в видении Иоанна, только что нами рассмотренного. Единственное исключение составляет Фиатира, при описании которой, как уже отмечалось, Он упоминается как Сын Бога. Фиатира носила сугубо переходный характер. Она знаменует собой начало перемены в состоянии собрания. Эта перемена заключается в установлении ответственности собрания, которое, хотя и не обладает истинной силой из-за того, что является священнической организацией, творящей страшные дела перед очами Господа, все-таки имеет остаток, дорогой его сердцу. Но и из этого состояния собрание уже начинает выходить, и это обусловлено пришествием Господа. Как можно заметить, о его пришествии не говорится ни в одном из первых трех посланий. Но в послании к Фиатире оно уже упоминается потому, что его необходимость была вызвана состоянием собрания. Мы не видим пришествия ни к Ефесу, ни к Смирне, ни к Пергаму - о нем лишь отдаленно напоминают угрозы предстоящего суда. В обращениях же к Фиатире, Сардису и Филадельфии о пришествии говорится открыто. В послании филадельфийскому собранию, однако, Господь с особой выразительностью представлен и как личность, и как тот, который окружен нравственной славой. Теперь Он - сам Христос, увидеть которого в его новом прекрасном качестве помогла вера. На такое видение Христа не повлияли явления славы, имевшие место ранее. Сейчас Он предстал в своей истинной сущности - "Святый, Истинный". И, более того, мы увидели Христа в свете величия его славы. Вера указывает нам, что благословенный, святой и истинный - это тот же, кто имеет ключ Давида. Перед нами ветхозаветное пророчество истины домостроения: Он "отворяет - и никто не затворит". В свои права вступила прекрасная свобода: свобода в служении, свобода для каждого, кто принадлежит Господу. "Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее". Верующие Филадельфии, по всей видимости, не отмечены такими значительными деяниями, какие вершило сардийское собрание. Последнее делало великие дела, филадельфийское же собрание не совершало ничего подобного. Друзья мои, согласны ли мы быть незначительными? не иметь веса в обществе? Не обладать ничем, что могло бы удивить и восхитить людей? Я хорошо себе представляю весь диапазон сомнительных ценностей, привлекающих внимание мира. Однако эти ценности не интересны для Филадельфии, которая сформировалась после отвержения Христа. Все мы знаем, как мало с ним считались на земле. Так же дело обстояло и с филадельфийским собранием. Но разве оно не имело ценности в его глазах? "Ты ...сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего". Как Иисус был отмечен тем, что ценил и любил Слово Бога (будучи единственным, кто мог истинно говорить сатане, как и самому себе: "Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих"), так и Филадельфия отличается такой же живой верой. Кому-то может показаться, что не такое уж великое дело - не отречься от имени Христа; но для Господа нет ничего драгоценнее этого. В обращении к пергамскому собранию говорилось о том, что его ангел не отрекся от веры; теперь же речь пошла о нем лично. Главное здесь заключается в том, что Он собой представляет. Здесь недостаточно простого следования основам учения, здесь важно увидеть его личность (хотя и отсутствующую) и окружающую его славу. "Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы..." Не является ли это повторением того страшного наказания, которое поразило одну из первых церквей (а именно смирнскую)? Разве мы не знаем об этом? Разве мы не видели это собственными глазами? И как получилось, что в течение стольких веков люди смогли понять лишь малую толику из того, что было достигнуто отцами, причем и эта толика была, как мы знаем, отвергнута протестантами? Как получилось, что сейчас, когда Бог представляет новое свидетельство, возникает противоположное свидетельство? Сатана возрождает прежний дух иудаизма в то самое время, когда Бог вновь утверждает истинный принцип христианского богатства и, более того, придает Христу исключительное значение в глазах своего народа. Здесь (для того, чтобы мы извлекли для себя урок) показано, что сборище сатаны (то есть тех, которые называют себя иудеями, но таковыми не являются) образуется вновь. Что же мы видим вокруг себя? Как обстоят дела хотя бы, например, в Англии? К сатанинскому сборищу более всего тяготеет так называемый пусеизм, однако это движение наблюдается не только в Англии. Не надо думать, что пусеизм носит чисто национальный характер страны, например, Германии, а также прочих государств. Фактически он наблюдается везде, где существует протестантство и где, с одной стороны, налицо скептицизм, а с другой - истина, осуждающая яркостью небесного света, пусеизм и протестантство. Для того, чтобы защитить себя с помощью религии, люди впадают в систему обрядности и законов. Это, как мне кажется, и подразумевается под сатанинским сборищем. Но Господь добьется признания своего собственного свидетельства. Я не говорю - как, когда и где Он это сделает, но как верно то, что Он подтвердит истину, которую Он даровал, и свидетельство, которое Он представил в свое имя. "Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя". Более того, Господь не только укрепит таким образом то, что ему принадлежит; мы знаем, что грядет ужасное для мира время - година, как здесь сказано, причем година не просто скорби, но и искушения. Я склоняюсь к мысли, что "година искушения" охватывает весь период книги Откровение, то есть это не просто страшный период, во время которого сатана низвержен с высот и объят яростью, а зверь, питаемый им, набирает силу и поднимает голову, нет - здесь речь идет о предыдущем периоде бедствий, соблазнов и суда. Словом, "година искушения", по моему мнению, понятие более широкое, чем период "великой скорби" (гл. 7), и еще более емкое, чем время невиданных бедствий, которые должны пасть на землю Израиля (см. Дан. 12; Матф. 24; Марк. 13). Если это так, то каким щедрым и богатым представляется данное обетование: "И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле"! Напрасны будут попытки людей избежать испытаний! "Година искушения" коснется всех. Осмелюсь напомнить, как некоторые, пытаясь избежать "великой скорби", ожидаемой в империи зверя, улетали в Канаду. Расчеты людей были ошибочны, их побег неразумен. "Година искушения" настигнет их, где бы они ни спрятались. Она обрушится на весь обитаемый мир, "чтобы испытать живущих на земле", где бы они ни находились. Кто же тогда сможет спастись? Те, кто по призыву Христа будут восхищены на небеса. Их не коснется эта година. Следует отметить, что они не только не будут находиться в месте, отведенном для несчастий, - они будут полностью избавлены от этого часа, от этого грядущего испытания. Это их высочайшая привилегия! Именно таковы сила и благословенность обетования, которое Господь дает преданным ему и которое заключается в том, что они будут избавлены от бедствий того времени. Как я понимаю, единственно возможным способом избавления кого-либо от испытаний является удаление его с того места, куда они будут посланы. Ирвингисты обычно говорили о Господе, имея лишь небольшой Сигор. Тем не менее, речь идет не об укрытии их в каком-либо конкретном месте, а о полном изъятии их из того периода, который характеризуется великими скорбями, посланными на обитаемый мир. Как же этого можно достичь, если не удалить их из сфер, предназначенных для испытаний, до их наступления? Я полагаю, что именно таков смысл этого обетования. Благочестивый иудейский остаток, которому грозило особое, чрезвычайно жестокое испытание, просто уходит в горы, чтобы спастись от наказания, и остается там до тех пор, пока не явится во славе Иисус, который повергнет их врагов. Но в отношении христиан все обстоит совершенно иначе. "Се, гряду скоро". Здесь уже ни слова не сказано о том, что Он придет, как вор; напротив, о его пришествии говорится с радостью. Господь возродил истинное упование на свое возвращение. Сейчас мы видим тех, кто должным образом ждет Христа, и это послание, по всей видимости, относится именно к ним. "Се, гряду скоро". Спору нет, они все по-настоящему преданы ему, однако не исключена возможность того, что некоторые христиане могут втянуться в то или иное из описанных состояний, которое к тому же явно изживает себя. Не стоит поэтому пытаться разрушить состояния такого типа - все равно эти попытки будут носить формальный характер, поскольку упомянутые состояния исчезнут только тогда, когда придет Господь. "Держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего. Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое". В день славы Он будет явно отмечен силой так же, как в нынешний период благодати умиротворен слабостью. Нам осталось рассмотреть последнее послание - "ангелу Лаодикийской церкви". Но о нем я скажу всего лишь несколько слов, касающихся последней годины. Состояние лаодикийского собрания явилось, по моему мнению, результатом неприятия и презрения свидетельства, представленного Господом ранее. Людям, пренебрегающим истиной, которой владеют ждущие Господа, грозит опасность оказаться в описанном здесь положении. Христос больше не является для них единственным возлюбленным, у них уже нет ощущения благословенности его пришествия, исходя из которого они бы ожидали его; еще менее заметно их наслаждение своей слабостью, которая дана им силой Христа. Ими владеет одно желание - стать значительными и почитаемыми среди людей, быть "богатыми, разбогатевшими и ни в чем не иметь нужды". Здесь мы видим то, что открывает больше возможности для деятельности человека. Именно поэтому Господь представляется людям как "Аминь" (то есть конец всего, что имеет отношение к человеку) там, где залогом безопасности является вера в Бога. Он - "свидетель верный и истинный". Именно таким должно быть собрание, однако оно не таково, поэтому ему самому приходится занять это место. Так было тогда, когда Он жил здесь, на земле, в благодати; а сейчас Он должен восстановить силу и славу, а также суд, представляющий собой упрек за то, что люди, которые должны были свидетельствовать, довели церковь до ужаснейшего состояния; и едва ли можно представить себе суд более великий и серьезный, чем этот. Кроме того, Он - "начало создания Божия". В этих словах подразумевается отстранение от него человека и всего, что с ним связано; причина того заключается в том, что в лаодикийском собрании прославлялся человек и его источники. "Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих". Люди в Лаодикии нейтральны и в духовной, и в повседневной жизни, потому что отдали Христу лишь половину своего сердца. И я убежден, что нет более благоприятного условия для появления равнодушия вместо незыблемой и истовой веры, чем отсутствие самоосуждения, благоестивости и искренности. Чем увереннее вы занимаете позиции на переднем крае сражения, располагая надежным свидетельством Бога, тем щедрее будут его благодать и истина, окружающие вас; если же ваше сердце и совесть не подчиняются силе Духа Бога и не управляются ею через истину и благодать Христа, то рано или поздно вы, несомненно, опять отступите назад к равнодушию, если не к активной враждебности. Вас не будет волновать ничто доброе, а все ваше усердие (если оно будет) направится во зло. Именно таково состояние Лаодикии. "Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное". Им не хватало всего того, что представляло собой истинную ценность: "золота", то есть божественной праведности во Христе; "белой одежды", то есть праведности святых, "чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы" их; "глазной мази", чтобы помазать глаза и видеть. Они разучились различать, что принадлежит Богу, а что - нет. Святое отделение и благоухание потеряли для них смысл. "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною". Даже в таких условиях Господь показывает, что в своем милосердии Он готов ответить на любые их нужды. Однако в обетовании, завершающем послание, говорится только о царствии с ним, и не более того. В этом нет ничего удивительного. Ибо каждый участник первого воскресения призван царствовать с Христом, равно как и мученики из иудеев, которые будут жить во времена антихриста, рано или поздно будут с ним. Следовательно, было бы ошибкой полагать, что в этом обетовании кроется какая-то исключительная особенность. Оно означает одно: несмотря на неверие, Господь в конце концов восстановит свою истину. Ведь искренность может сохраняться даже тогда, когда ее окружают самые неблагоприятные обстоятельства.
Мы уже поняли значение семи собраний, к которым Богу было угодно обратиться с посланиями, составившими вторую и третью главы. Полагаю, что мы нашли веские причины и вполне убедительные свидетельства (заключающиеся в содержании этих посланий и проистекающие из сути всей книги) тому, что в данных посланиях нам необходимо видеть не просто историческую справку о состоянии асийских собраний (к которым эти послания были прежде всего обращены) в буквальном смысле, а гораздо более глубокий смысл. Конечно, всем известно, что Иоанн обращается к семи собраниям, однако мысль о том, что в посланиях подразумевались только существующие собрания (и не более того), вызывает более серьезные опасения, чем это можно предположить. В числе "семь", а также в разделении этих семи церквей на две части заключено немаловажное значение. К этому же выводу подводят и порядок расположения посланий в соответствии с их содержанием, и значение каждого обращения в отдельности. Кроме того, очевидно, что некоторые периоды существования собраний кратковременны, другие же периоды их существования представляют собой состояния, которые, согласно языку книги, сохранятся до возвращения Христа. Такое состояние наблюдалось в Фиатире, а затем те же черты можно было видеть в Сардисе, Филадельфии и, конечно, в Лаодикии. Начав свой путь одно за другим, они продолжают его все вместе. Примечательно, однако, то, что первые три собрания к ним не присоединились. Из этого я заключаю, что эти три собрания по сути своей отделены от остальных, поскольку, хотя все они в равной степени типичны, только четыре из них играют роль предвестников грядущих, сменяющих друг друга состояний собраний, последнее из которых совпадает по времени со вторым пришествием. Нетрудно уяснить две вещи: то, что перед нами семь различных состояний, сменяющих друг друга и представленных семью собраниями, и то, что из этих семи три собрания прекратили свое существование, сохранив лишь нравственное значение. Остальные же четыре имеют не только нравственный, но и пророческий смысл, и, кроме того, они означают преемственность и с момента своего появления идут по своему пути рядом друг с другом, и это будет продолжаться до пришествия Господа Иисуса.
Однако начиная с 4-ой главы и далее мы замечаем нечто весьма интересное: состояния, свойственного собранию на земле, больше не существует. Это подтверждает ранее высказанную нами мысль. Ведь если бы значение собраний не выходило за пределы их буквального понимания, то как бы мы объяснили их исчезновение? Но если, кроме исторического, они заключают в себе еще и пророческий смысл, то становится понятным, что Господь, хотя и обращался к реально существовавшим в то время собраниям, намеревался с их помощью дать нам представление о последующих состояниях, которые возникнут к концу века, в тот период, когда четыре состояния из этих семи сольются воедино и будут развиваться совместно. Фиатира представляет земную сущность развращенного христианства, в частности той его печально знаменитой формы, которая проявилась через папство. Сардис - это то, что известно как протестантизм, поскольку в нем вполне возможно наличие твердой убежденности, но ни силы, ни подлинной жизни он дать не может. За этим состоянием следует возрождение христианского братства, которое открывает двери и для деяний, и для Слова Господа; в этот период убежденность в пришествие Господа оказывает огромное влияние не только на ум, но и на чувства, ибо они направлены к Господу Иисусу. Все это мы видим в Филадельфии. После этого Лаодикия представляет нам последнее состояние равнодушия, которое возникнет в результате пренебрежения предупреждениями и увещеваниями Господа.
Начиная с четвертой главы Дух Бога ведет пророка к пониманию уже не состояния собрания, а того, что произойдет тогда, когда собрание больше не будет занимать помыслы Господа, то есть когда дело коснется мира причем не без свидетельств Бога, посреди постепенно усугубляющихся проблем; с этого момента его свидетельства предназначены для иудеев или язычников, а не для собрания, как было раньше. Верующие, конечно, остаются: некоторые из них принадлежат к избранному народу, другие - к язычникам, однако о таком состоянии собраний, которое мы видели во второй и третьей главах, уже не упоминается. Одним из самых поразительных примеров того, как привычно игнорируются общеизвестные события в Писании, является то, что на вышеупомянутый факт люди упорно не обращают внимания. Об Откровении написаны сотни, может быть, тысячи книг, и лишь сравнительно недавно эту простую, ясную и чрезвычайно важную особенность начали замечать. Я говорю так потому, что имею некоторое представление о том, что было написано об этой книге начиная со времен отцов церкви и до наших дней. Насколько я помню, ни в одной из даже наиболее талантливо написанных книг, прошедших через мои руки, нет ни малейшего намека на этот неоспоримый и важный факт, лежащий прямо на поверхности пророчества.
Это не делает чести уму человека - как раз наоборот. Тех, кто убежден в необходимости учения Святого Духа, необычайно укрепляет то, что они могут извлекать пользу даже из самого простого, ясного и очевидного. Ни одна книга, пожалуй, не примечательна в этом отношении так, как Библия, потому что ни знания, ни опыт, ни острый ум, ни воображение, не подкрепленные Его силой, никому не помогут постичь истин Библии, насладиться ими и использовать их должным образом. Люди, конечно, могут кое-что воспринять верно, но то, как применять постигнутое ими во благо, они не узнают никогда, если Дух Бога не направит их взгляд непосредственно на Христа. Тот, кто имеет перед собой Христа, быстрее почувствует разницу в отношениях и ее следствиях. У Христа есть особые способы общения с собранием, которые применимы только к нему. Все это завершается к концу третьей главы.
Вывод ясен. Перед Господом, равно как и перед читателем, появляется нечто новое. И теперь, когда, как это ни прискорбно, огромная масса людей, носящих имя Господа, не располагая никакими доказательствами Писания, придерживается мнения о том, что собрание было и всегда будет существовать, пока на земле идет работа по обращению душ, - теперь становится ясным, что такое мнение воздвигает непреодолимое препятствие на пути к овладению истиной. Неудивительно поэтому, что людям, приступающим к изучению Библии на основе принципа, по всем пунктам противоречащего откровению истины Бога, не удается понять Библию, в которой нет и намека на этот принцип. Его не найти ни в одной из книг Ветхого и Нового Заветов. Еще меньше его можно ожидать в рассматриваемой нами книге. Таким образом, мы видим, что в начале книги Откровение собрания существуют, однако они исчезают, когда завершается вводная часть и начинается само пророчество. Состояние собрания не является, собственно говоря, темой пророчества, в котором обычно рассматривается мир и показываются божественные суды, обрушивающиеся на его зло в тот период, когда Бог, согласно своим замыслам, собирается подготовить место для добра. Такова великая тема книги Откровение. Но поскольку в то время существовали христианские собрания, то Духу Бога было угодно предварить эту книгу чрезвычайно примечательным панорамным обзором состояния собрания в период его существования на земле перед очами Господа. Все это, представленное с поразительной мудростью, мы и увидели; причем это показано для того, чтобы отразить соответствующий период в жизни Иоанна и, вместе с тем, потому, что собрание всегда выявляло свои грани постепенно, одну за другой (и их становилось все больше и больше), причем каждую из этих граней Дух обеспечивал светом, достаточным для того, чтобы дети Бога получили полное удовлетворение, общаясь с разумом Господа. В сущности здесь мы видим то же, что и в любой другой книге Писания: никто не может извлечь для себя пользу из Слова (ни из Бытия, ни из Откровения), если в нем нет Духа; а если он сделает это, то укрепит тем самым славу Христа.
Если все это так, то мы сможем понять огромную важность наблюдаемой здесь перемены. Через открытую дверь пророк входит на небеса. Это, разумеется, было только видение. Он смог взойти туда и созерцать представленные ему картины благодаря силе Святого Духа, однако реальным событием это назвать нельзя. Сказано, что он тотчас был в духе; в небесах он увидел престол, который, судя по тому, что его окружало и что вокруг него происходило, являлся судейским престолом. Этот престол вовсе не престол Бога, о котором мы уже знаем и к рассмотрению которого сейчас приближаемся. Мы смело подходим к этому престолу и в минуту скорби находим там благодать, милосердие и помощь. Здесь же мы не найдем ничего подобного - ни в самом престоле, ни в том, что от него исходит. Даже ребенок смог бы понять значение символов, используемых здесь для нашего научения. Что подразумевается под молниями, гласами и громами? Не слишком ли мы мягко выразимся, если скажем, что тот, кто путает назначение престола, показанного в 4-ой главе послания Евреям, с таковым, описанным в 4-ой главе Откровения, обладает, должно быть, исключительно косным умом? Мне непонятно, как внимательный читатель может не заметить эту разницу (я уж не говорю о представленной здесь разнице в духовном смысле). В самом деле, просто диву даешься, как человек в здравом уме может прийти к выводу о том, что эти два описания характеризуют одно и то же. Ведь между ними такой разительный контраст, какой только возможен!
Здесь перед нами престол - но не тот, которому свойственна божественная милость, а тот, который по своей сущности близок к горе Синай: он ищет, находит и уничтожает зло земли. Он, следовательно, представляет собой место и источник суда над безбожниками. Должно признать, что это еще не престол Сына человека, правящего миром. Еще не пришло то время, когда собрание смогло бы царствовать на земле вместе с Христом. В 5-ой главе об управлении землей говорится в будущем времени ("будем царствовать на земле"), а не как о свершившемся факте. Поэтому мы ясно видим, что перед нами - переходный период, который начинается по завершении вышеописанного состояния собрания и заканчивается началом тысячелетнего царствования. Такова очевидная истина, необходимая для правильного понимания Откровения. Пока вы не признаете ее, вы никогда, по моему мнению, не поймете Откровения в целом.
Затем мы читаем о том, что сидящий на престоле подобен камню яспису и сардису. Это, безусловно, не относится к божественной сущности, к которой не может приблизиться ни одно живое существо и на которую никто не смеет даже взглянуть. Перед нами слава Бога, которую ему было угодно сделать видимой для тварей. Поэтому она и сравнивается с теми драгоценными камнями, о которых мы впоследствии узнаем, читая о городе.
Однако есть и другие интересные особенности, связанные с престолом. Сказано, что вокруг престола была радуга, "видом подобная смарагду". Бог подчеркивает здесь то, что Он помнит о твари. Радуга - это известный символ завета, заключенного с тварью, и она не случайно была представлена взору пророка. Различные черты представляются нам так, как их рассматривает Бог, а не так, как их видит человек. Поэтому радуга на земле возникает не в результате ливня. Она - символ бесхитростной истины, и ничего более. Точно так же обстоит дело и с другими явлениями, представленными в видении.
Далее мы читаем: "И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца". Ссылка на двадцать четыре чреды священников очевидна. Следует только отметить, что здесь имеется в виду не полное число (не двадцать четыре класса людей), а только первосвященники из этих черед. Эти двадцать четыре старца, по моему мнению, символизируют глав священства. Довольно важно помнить об этом, поскольку ниже мы встретим упоминание других людей, которых признавали священниками. Эти люди еще не находились на небесах, они, безусловно, были призваны на землю только после этого. Они, несомненно, стали священниками, однако как старцы они не признаются. Никто не включается в число старцев дополнительно - их количество неизменно. Впоследствии священники все же появились - это верно, но глав священства, за исключением этих старцев, не было.
Я не сомневаюсь, что главы священства - это прославленные святые на небесах; и это преславное тело, как я полагаю, составляют святые как Ветхого, так и Нового Заветов. Из этого вы можете сделать вывод, что я весьма далек от недооценки благодати Бога, ниспосланной людям в прежние времена. Мне кажется, что в пророчестве можно найти основания для того, чтобы предположить, что двадцать четыре старца - это не просто собрание (церковь), а все святые, которые воскресли пред Господом Иисусом (как написано, те, кто принадлежит Христу при его пришествии или в его присутствии). Этот факт представляется мне бесспорным. Воскресение из мертвых охватывает всех святых, умерших к тому времени, и в то же время включает, безусловно, ту перемену, которая описана в последней части 1 Кор. 15. По всей видимости, здесь имеются в виду все святые: и почившие, и живущие в то время. Поэтому и ветхозаветные, и новозаветные святые меняются, ведь умершие во Христе вряд ли означают всего лишь тело Христа. Под выражением "умершие во Христе" подразумеваются все те, кто связан с Христом, а не только с Адамом; они умерли не по плоти - они умерли во Христе. Речь здесь идет не о первом Адаме, а о втором; но поскольку один из них олицетворяет все семейство Адама, то другой, как мне кажется, тоже должен означать нечто весьма обширное. Поэтому в число двадцати четырех старцев должны входить и прославленные - независимо от того, жили ли они в ветхозаветные или в новозаветные времена - святые. Это ни в малейшей степени не искажает особую сущность собрания. Ниже мы увидим, каким примечательным образом оно сохранилось и как ярко проявилось в последних видениях. Сейчас же я хочу только констатировать огромное, как я полагаю, значение использованных здесь символов.
Двадцать четыре старца облечены в белые одежды, а на головах у них золотые венцы. Они восседают на престолах. Все это не характерно для ангелов. Ангелы никогда не носили венцов и никогда не сидели на престолах. Нигде мы не встречали ангелов, занимающих такое высокое положение. Силой они безусловно обладали, но властью - никогда; они исполняли волю Бога во внешних вещах, но никогда не управляли с ее помощью наподобие царей. Это удел прославленных святых, то есть избавленных, потому что Христос даровал им имя благодати своей кровью, но не ангелов. Он соделал "нас царями и священниками Богу и Отцу Своему". В 4-ой главе мы видим символы, которые соответствуют, скорее всего, царскому званию, а в 5-ой главе те же, по всей видимости, люди выполняют функции, свойственные священникам. В 4-ой главе Откровения старцы носят венцы и восседают на престолах, в 5-ой главе они держат "золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых". Следовательно, в одном случае подчеркивается их царственное положение, в другом - их священство. К обычным ангелам это, как правило, не относится. Единственный случай, когда ангел действует как священник, описан тогда, когда Господь Иисус принимает сущность ангела-священника (гл. 8); это, разумеется, не означает, что Он стал ангелом в буквальном смысле - просто Богу было угодно по достаточно веским причинам представить его перед жертвенником под звук труб.
Затем мы обнаруживаем, что наше внимание направляется и к тому, что характеризует престол как местопребывание судьи, и к Святому Духу, символическое описание которого как нельзя лучше соответствует всей представленной здесь картине: перед престолом горят семь лампад, или светильников, которые есть семь духов Бога. Святой Дух, таким образом, не пребывает в благодатной силе, характеризующей его отношение к собранию, а правит и судит, ибо сейчас вопрос касается грешного, виновного творения (но не нового).
Итак, мы видим, что перед нами появляются четыре живых существа. "Перед престолом, - говорится в книге, - море стеклянное, подобное кристаллу". Вместо целительного водоема для омовения нечистых нам показано море, заполненное не влагой, а стеклом. Оно олицетворяет застывшую чистоту. Поэтому здесь уже нельзя встретить ничего того, что совершил этот растленный мир. Те, кто имеет отношение к этому морю, уже вышли из сфер ошибок и нужды - сейчас они находятся на небесах, уже окруженные славой. И я могу только еще раз повторить то, что говорил уже неоднократно: все Писание свидетельствует о прославленном теле и ни слова не говорит о прославленных душах. Эти двадцать четыре старца не означают тех членов Христа, которые оказались рядом с ним через свою смерть. Символика этого числа, в сущности, не допускает такой мысли по той простой причине, что, как бы вы ни толковали число двадцать четыре, оно все равно означает абсолютную полноту. Далее, нельзя утверждать, что святые обретут полноту в каком бы то ни было смысле до того, как придет Христос, который переведет всех христиан, живущих в то время, и святых, почивших в нем прежде, на небеса, где они прославятся и останутся с ним навсегда.
Еще не пришло то время, когда можно посмотреть на души умерших, но на земле живут те, кого необходимо присоединить к ним, чтобы их число стало полным. В сущности, Писание далеко от представления состояния отделенности душ как чего-то законченного, и, наоборот, его свидетельство диаметрально противоположно. Собрание рассматривается как нечто, в определенном смысле законченное на земле в данный момент, не потому, что живущие на земле имеют большее значение, чем находящиеся на небесах, а потому, что с небес на землю был ниспослан Святой Дух, который пребывает сейчас на ней. Это составляет причину того, что там, где Он (единственный поручитель собрания), там и собрание. В соответствии с этим, в какой-то определенный момент никогда не может быть законченности в состоянии собрания; это возможно только на земле, причем только тогда, когда придет Иисус. Но когда мы говорим об абсолютной законченности, мы хорошо представляем себе, что ее не может быть до тех пор, пока не придет Господь и не возьмет из мира всех небесных святых, которые уйдут с ним на небеса. Тогда мы и получим завершенность; и именно такое состояние представлено двадцатью четырьмя старцами. Следовательно, мы видим здесь еще одно подтверждение того, о чем мы уже говорили: представленное нам описание предполагает конец прежнего состояния собрания и начало нового. Таков естественный смысл видения благословенности и славы тех, кто жил на земле, а сейчас во славе находится на небесах. Это полнота в истинном значении этого слова; она состоит из глав небесного священства. Им уже не требуется омовение водой Слова. Рядом с ними простирается море - море не воды, но стекла, подобного кристаллу. Это еще более усиливает впечатление от всего вышесказанного.
Далее мы сталкиваемся с ангелоподобными существами. "И вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади". Таким образом, Бог даровал им исключительную способность видеть. Эти живые существа, как я понимаю, являются символами посредничества (причем неважно, что именно представляют собой эти посредники), к которому Бог прибегает в осуществлении своей судейской власти. В результате этого они наделены чертами, свойственными власти и необходимыми для ее исполнения. "И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему". Таким образом, мы видим могущественную силу, долготерпение, ум и быстроту - все, что необходимо для исполнения судов, последовавших позднее.
Возникает вопрос, причем весьма интересный: не что такое, а кто такие эти животные? Мы знаем, какими свойствами они обладают в своем посредничестве; но кто они, эти посредники? Это чрезвычайно тонкий вопрос. И в то же время, мне думается, что тем, кто уповает на Христа, Писание предоставляет достаточно света для того, чтобы понять все, что имеет для нас большую важность.
Следует отметить, что в 4-ой главе (и это весьма примечательно) ангелы не упоминаются. Вы видите престол Бога, вы видите старцев и четырех животных, но ни слова не сказано об ангелах. Животные прославляют Бога - хотя еще не как Всевышнего, но уже как того, о ком говорится: "Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет". И когда они "воздают славу и честь и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков, тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено". Я привел все это место целиком. Здесь с особой силой подчеркивается, что старцы всегда говорят с пониманием. Это в какой-то мере верно даже для иудейского остатка, который будет призван Богом и восхищен на небеса. Этот остаток всегда признавался "мудрым, чтобы разуметь это". Это мы знаем еще из книги пророка Даниила или из других пророков. Однако старцы имеют другую, более возвышенную сущность, потому что они всегда понимают подоплеку какого-либо события. Эта их особенность в высшей степени прекрасна; она, как я полагаю, тоже связана с тем, что они носят звание старцев. Они обладают разумом Христа. Они понимают планы и пути Бога.
В 4-ой главе мы видим, что животные и старцы тесно связаны между собой, но не более того. В пятой же главе мы видим, что они объединяются. Они уже не просто связаны - они объединены между собой, и это совершенно очевидно. Это явствует из того момента, когда Агнец "взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых. И поют новую песнь". То, что представляет собой огромную важность и заслуживает особого внимания, заключается в следующем: в 5-ой главе Агнец впервые представляется со всей определенностью. Даже в 4-ой главе не было четкости его образа, хотя в ней описывалось явление славы Бога как судьи через его разнообразные земные и небесные проявления (исключение составляют лишь его слава в тысячелетнем царстве и, разумеется, его особое откровение как Отца). Собственно говоря, мы знаем, что Сущий в равной степени включает в себя Отца, Сына и Святого Духа. Однако здесь Святой Дух четко представлен как семь духов Бога, то есть скрыт под маской символа; Господь Иисус здесь еще не выделен. Преславное видение сидящего на престоле предполагает, наверное, и Отца и Сына; скорее всего, здесь подразумевается Бог как таковой, а не откровение личности; здесь присутствует основная, или общая идея, а не стремление дать внешнее определение личности. Однако в 5-ой главе мы видим то, что сразу обнаруживает значение, победу и мир Агнца - того святого, отвергнутого мученика, чья кровь приблизила к Богу раздавленных грехом и скорбями. Тогда становится очевидным, что со стороны Бога должно последовать щедрое благословение человека и творения, причем человек будет не только спасен, но и (до того, как спасение придет к нему) приведен к пониманию разума и воли Бога. Христос являет собой как мудрость Бога, так и его силу. Без него ни одна тварь, тем более грешник, не может постичь спасения. Христос нам нужен во всем; и как же мы благословенны, если имеем его в своем сердце! Таким образом, какой бы ни была слава, представленная пророку в 4-ой главе, далее нам представлена чудесная личность и показан путь, по которому человек пришел к пониманию благословения и должной оценке божественных путей и славы.
"И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями". Тварь не могла снять эти печати, как не мог сделать этого вообще никто. Однако сильный ангел произносит свои слова, и, наконец, появляется Господь Иисус, готовый ответить на его вопрос. Он принимает вызов, появляясь после того, как стало очевидным бессилие окружающих. Таким образом, оправдывается спокойствие Иоанна - оно было внушено ему старцем, а старцы всегда все понимают. Он видит, что лев от колена Иуды - это Агнец, презренный миром и вознесшийся на небеса; Он выходит вперед и берет книгу из правой руки сидящего на престоле. И все они - и животные, и старцы - падают пред Агнцем и поют новую песнь.
Поразительно, что после этого нам говорят: "И я видел, и слышал голос многих ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, которые говорили громким голосом: достоин Агнец закланный принять силу". Здесь мы видим ангелов, представленных со всей определенностью. Но как же так? Почему в 4-ой главе не упоминается ни один ангел? И почему мы читаем о них в 5-ой главе? Дело в том, что о чем бы ни говорилось в Писании, это всегда обосновано мудростью Бога. Дух вдохновил нас на то, чтобы мы смиренно задавали вопросы и с доверием принимали ответы. Значение этой картины, мне кажется, заключается в следующем: вручение книги в руки Агнца и его готовность снять печати означают перемену в домостроении. До сего времени своего рода исполнительная власть, исходящая от Бога, была сосредоточена в руках ангелов. Там, где дело касалось судов или каких-либо других деяний с его стороны, средствами исполнения его воли служили ангелы, однако сейчас, мне думается, Дух Бога указывает на значительную перемену; тем не менее их по-прежнему можно использовать в течение периода в семьдесят седмин, о которых говорил Даниил. Пока еще это провидение, а не проявленная слава.
Таким образом утверждается звание прославленных святых. Мы совершенно точно знаем (и это есть предмет учения 2-ой главы послания Евреям), что грядущим миром будут управлять не ангелы, а искупленные. Я полагаю, что здесь пророку позволено увидеть картину, соответствующую учению апостола Павла. Другими словами, мы только тогда увидели, что старцы и животные объединились, воспев новую песнь, когда четко обозначился образ Агнца. Они стали одним целым, восхваляя Агнца. Они поют: "Достоин Ты... ибо Ты... искупил нас..." Таким образом, мы видим, что они соединились по-новому, и, более того, ангелы выделяются теперь совершенно четко. Если, к примеру, предположить, что раньше суды исполнялись ангелами, то легко можно понять, почему в 4-ой главе они не выделялись из среды животных; ведь в сущности эти животные представляли собой средства отправления судов Бога. Из пятой же главы ( если допустить, что в ней отражена перемена в домостроении, и ангелы, являвшиеся исполнителями, уже не признаются таковыми в рамках царства; при этом власть поручается прославленным святым) явствует, что ангелы отступают, заслоненные своими преемниками, и уже не занимают прежнего положения. Если раньше они, как можно предполагать, были включены в число животных, то теперь они становятся просто ангелами и поэтому уже не обозначаются этим символом. Такое, отличное от общеизвестного, предположение может, по всей видимости, по праву служить истинным решением данного вопроса.
Если это мнение верно (в чем я почти убежден), то из него следует, что четыре животных в одно время могут быть ангелами, а в другое - святыми. То, что стоит за этим символом, не столько личности, обладающие правом вершить суды, сколько сущность посредничества, используемого Богом. Писание, однако, дает нам кое-какие подсказки, благодаря которым мы можем решить этот вопрос: прежде всего, это подчеркнутое отсутствие ангелов, которые, как нам известно, являются существами, используемыми Богом в своих предопределенных отношениях с миром (причем как в ветхозаветные, так и в новозаветные времена). Собрание еще только формируется, но когда оно обретет полноту, когда прославленные святые вознесутся и когда первенец будет признан в его звании, тогда и они будут признаны в своих званиях. Ибо, поскольку Господь грядет, чтобы стать видимым главой царства, мы легко можем понять, что перемена в управлении сначала проявится на небесах, а потом уже на земле. Если это верно, то в 5-ой главе отмечается именно эта перемена. Общая картина представлена в 4-ой главе, а приближающаяся перемена предвосхищена в главе 5. Вероятно, это наиболее приемлемый способ объяснения того, что нам здесь представлено. И всякое создание сполна насладится последствиями этого, когда все будет завершено.
После этого мы читаем о том, как были сняты печати. Глава шестая носила бы характер законченности в отношении данной темы, если бы не одно обстоятельство: седьмая печать предваряет глас труб в начале 8-ой главы. Сейчас, однако, мы пока не будем об этом говорить. "И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди..." Должны ли здесь (а также в других стихах, где упоминаются три коня) присутствовать слова "и смотри"? Очевидно, что в лучших источниках они присутствуют во всех трех упомянутых случаях. В каждом из них предложение должно заканчиваться словом "смотри". Разница заключается в том, что "иди и смотри" относится к Иоанну, в то время как, согласно лучшему варианту перевода, {Однако в каждом случае Синайская рукопись дает худший вариант по сравнению с Александрийской и Парижским рескриптом, являющимися лучшими копиями.} со словом "иди" животное обращается к сидящему на коне. В этом, безусловно, заключается большая разница. Когда первая печать снимается, одно из животных говорит: "Иди", и тотчас выезжает всадник на белом коне.
Давайте рассмотрим значение каждого из этих стихов в отдельности. "Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить". Это ответ на призыв. Сущность первого всадника - успех и победа. Все говорит именно об этом. Он символизирует самое раннее состояние, которое, как замечает Святой Дух, возникает в мире. После того, как мы увидели, что в небесах произошла великая перемена, нам указывают, что здесь, на земле, появится великий победитель. Все мы хорошо знаем, как много существует версий, пытающихся раскрыть значение первого всадника. Одни считают, что он означает торжество благовествования, другие - новое пришествие Христа, третьи - приход антихриста и еще невесть что. Но мы с уверенностью можем сделать вывод, что Бог представляет нам победителя, который преодолеет любое препятствие на своем пути.
Он сделает это не обязательно через кровопролитие, которое мы видим после снятия второй печати - в этом случае перед нами кровавая бойня, если не всемирная война. Поэтому всадник уже не на белом коне, представляющем символ победы, - он восседает на другом, на рыжем коне. Он имеет разрешение убивать, и ему дан большой меч. В каждом из этих состояний мира конь означает верховную, всепобеждающую власть, но в первом случае, верховная власть, по всей видимости, подчиняет людей через благословение. Успех при этом безмерен (само слово "победитель" заключает в себе такое значение), потому что в сущности у победы только такой путь - без кровопролития. После снятия второй печати, однако, главной целью становится, "чтобы убивали друг друга". Возможно даже, что здесь имеется в виду всемирная война. Поэтому конь здесь рыжий.
После снятия третьей печати появляется конь вороной - цвет скорби. При этом мы читаем об одном хиниксе пшеницы за динарий и о трех хиниксах ячменя за динарий. Цена здесь означает степень бедности. Мы знаем, что еще совсем недавно обычная цена была несравненно мала, потому что, как известно, за один динарий можно было купить пятнадцать хиниксов пшеницы. Нет нужды говорить, что между обычной ценой пшеницы и ее ценой, в пятнадцать раз превышающей обычную, есть существенная разница. Однако, как бы то ни было, уровень цен, существовавший во времена апостола Иоанна, - это трудно разрешимый вопрос. Цены, разумеется, в разных местах были разные. Развитие цивилизации и другие причины привели к тому, что этот вопрос стал еще более трудноразрешимым. То, что точное определение цен в тот конкретный период представляет известную трудность, явствует из того факта, что несомненно честные деловые люди отстаивали самые разнообразные точки зрения, связывая упомянутую здесь цену и с изобилием, и со скудостью, считая это честной сделкой, удовлетворяющей обе стороны; однако я не думаю, что стоит тратить время, рассуждая на эту тему. Цвет коня, по моему мнению, со всей определенностью показывает, какова сущность этого явления. Скорбь показалась бы странной, если бы тот период был отмечен изобилием или справедливыми ценами, удовлетворительными для всех, ведь вороной цвет соответствует периоду скудости. Кто-то, возможно, удивится, услышав, что у каждой из вышеупомянутых точек зрения были свои защитники. Мы привели здесь только три возможных мнения, однако у каждого из них есть прочное обоснование. Каждое толкование поддерживалось учеными мужами, которые, впрочем, так же склонны переходить с одной стороны на другую, как и другие люди. В них нет никакой определенности. Однако бесхитростному уму Слово Бога все объясняет предельно просто. Неграмотный человек может не знать всех тонкостей, связанных с ценами на пшеницу во времена апостола Иоанна (или в более поздний период), но он сразу поймет, что черный цвет играет огромную роль, особенно если он сопоставляется с белым и рыжим; он понимает, что этот цвет означает вовсе не радость или справедливость, а уныние; поэтому он чувствует, что должен связать этот цвет с другими атрибутами третьего коня и его всадника.
После снятия четвертой печати появляется бледный конь - конь цвета смерти. Соответственно этому, имя всадника "смерть" - за ним следовал ад. Чтобы усилить впечатление, сказано, что ему была дана власть умерщвлять мечом и голодом, и мором (возможно, чумой), и земными зверями над четвертой частью земли.
За пятой печатью мы видим "под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство", которые кричали, взывая к владыке и прося его об отмщении. Они укреплены пред Богом, но должны подождать еще немного, пока другие (их сотрудники и братья) не будут убиты и не присоединятся к ним в преддверии того дня.
Снятие шестой печати сопровождается великим землетрясением; как я предполагаю, это был частичный ответ на тот призыв. Многие считают, что под упомянутыми здесь людьми подразумеваются христиане. Однако если мы вглядимся в эти строки более внимательно, то узнаем, что в них еще раз подтверждается взятие собрания на небеса до этого. "...Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?" Молитва это или желание, согласно благодати благовествования? Едва ли нужно доказывать совершенно очевидную истину. Тот, кто сомневается в ней, понимая при этом общий смысл Нового Завета и особых молитв, записанных Святым Духом для нашего научения, непременно вступит на неверный путь. Вспомните молитву Стефана и нашего благословенного Господа - воплощение всего совершенного. В то же время мы где-то уже встречались с подобным языком, но где? Конечно же, в псалмах. Свидетельство Нового Завета подсказывает нам, что псалмы не являются молитвами, предписанными христианам; свидетельство Ветхого Завета говорит в пользу того, что они были молитвами тех людей, чьи чувства, переживания и желания основывались на упованиях, связанных с Израилем.
Разве все это не совпадает в точности с тем, что мы уже доказали, что прославленные на небесах святые будут изъяты из сферы испытаний и Бог воздвигнет новое свидетельство, которое, разумеется, будет иметь свои особенности? Оно, конечно, не изгладит событий Нового Завета, но лишь весьма своеобразно приведет души святых в открывшиеся сферы прошлого, потому что Бог намеревается до конца выполнить то, что было тогда предсказано. Приближается время, когда Бог примет землю. Как известно, основной темой Ветхого Завета является земля, на которую во время управления небес посылается благословение, при этом Христос является главой и земли, и небес. В этот период и земля, и земной народ Израиля, и язычники вкусят небесные радости здесь на земле. Поэтому души, которые упоминаются в рассматриваемом нами стихе, раскрывают перед нами свое состояние и надежды. Они просят земных судов. Они желают не того, чтобы их враги обратились, а того, чтобы Бог отомстил им за их кровь. Ничего не может быть проще и убедительнее этого соображения. "И сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число".
В этом заключен важный смысл, и мы убедимся в этом, читая Откровение далее. Им сказано, что они не единственная группа верующих, которые будут преданы насильственной смерти, - позднее за ними последуют и другие. До той же поры Бог не появится для осуществления суда, о котором они просят. Они должны подождать грядущего и, как мы знаем, еще более яростного шквала гонений. Только после этого Бог установит отношения с землей. Таким образом, здесь перед нами последний период гонений, который в Откровении представлен так же четко, как и первый. Апостол Павел говорил о своей готовности принести себя в жертву; в видении под жертвенником нам представлены те, кто имеет такую же готовность. Они, разумеется, возрождены, они понимают, что должен сделать Израиль, однако совершенно очевидно, что они не опираются на упование христианской веры и христианского ума, чем обладаем мы. Это, конечно, только видение, но оно все же содержит важные и прозрачные намеки. Они обладали духом пророчества и воздали свидетельство Иисусу. Суды пока задерживаются до тех пор, пока не произойдет предсказанный последний разгул человеческой ярости, идущей от отступничества, после чего Господь явится и уничтожит всех врагов.
В то же время снятие следующей печати, о которой мы вскользь уже упоминали, свидетельствует о том, что Бог не остается равнодушным к просьбе убиенных. Шестую печать можно расценивать как немедленное последствие предыдущего призыва. По ее снятии начинается великое землетрясение, во время которого и вверху, и внизу сотрясается все, что обнаружилось после снятия предыдущих печатей. "И солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих". Это всего лишь внешнее явление, представленное в видении. Мы не должны думать, что когда предсказание сбудется, то земля и небо действительно смешаются. Все это представлено его очам как символы, значение которых мы должны себе уяснить. Вспомнив предыдущие случаи использования этих символов, мы должны понять, что подразумевается под теми изменениями, которые происходят здесь с солнцем, луной, звездами и землей. Результат, разумеется, будет зависеть от того, верно ли мы применяем учение Святого Духа, представленное в Писании.
Затем простым, без образов, языком говорится, что "и цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор". На это стоит обратить внимание; ведь если имелось в виду, что небо скрылось, свившись в свиток, в буквальном смысле, а всякая гора и остров двинулись со своих мест, то спрятаться было бы негде. Таким образом, отвергнуть символический характер данной картины значило бы ввести в противоречие начало и конец. А это лишило бы рассматриваемые стихи истинного смысла. Если даже и предположить, что небеса действительно исчезли, а земля сдвинулась с места, как утверждают те, кто настаивает на буквальном (вернее, псевдобуквальном) значении этого отрывка, то как многочисленные классы людей, объятых ужасом, могли бы сказать горам: "Падите на нас и сокройте нас"? Следовательно, очевидно, что это видение, как и предыдущее, носит символический характер, и, хотя пророк видел, что все небесное и земное, потемнев, перемешалось, значение этой картины следует искать, руководствуясь обычными принципами толкования. По моему мнению, в ней представлено полное смешение всех видов власти (и верховной, и подчиненной ей) и невиданное доселе сотрясение всех классов человечества в занимаемых им средах, в результате чего перевернутся все основы власти и сил мира, а люди поймут, что день суда настал.
Люди, конечно, не в первый раз испытают ужас, но сейчас он будет сильнее, чем когда бы то ни было. Таковы последствия снятия шестой печати, которые проявятся после того, как суд будет исполнен, собрание взято на небеса, а святые, продолжающие наше дело на земле, подвергнутся жесточайшим гонениям. И гонители, и гонимые будут подвергнуты суду, после чего произойдет полное низвержение власти на земле. Правители разучатся использовать свою власть, и произойдет грандиозный переворот. Такой мне представляется суть видения. Увидев полное смешение всего, что установлено властью на земле, люди поймут, что наступает день Господа. Они скажут горам и камням: "Падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?" Ошибочно считать, что их слова - это заявление Бога. Не Он, а они говорят о том, что пришел великий день гнева. Также и другое толкование не выдерживает никакой критики. Это восклицание исходит из уст множества людей, объятых страхом, однако дело в том, что великий день еще не настал - он придет значительно позже, в чем мы убедимся, прочитав Откровение дальше. Суть этого эпизода заключается в том, что люди так встревожены наказанием, обрушившимся на них, что думают о том, что, вероятно, пришел Его день (и не только думают, но и высказывают это). По всему видно, что великий день его гнева еще не наступил, потому что в нашем пророчестве он будет рассматриваться много времени спустя после описанного здесь события. Этот день будет представлен в главе 14 и особенно в 19-ой главе. Когда он придет на самом деле, люди мира будут настолько безумны, что вступят в борьбу с Агнцем, однако Агнец победит их. Сатанинская воля уничтожит их страх, когда обстоятельства будут благоприятствовать этому.
После того, что произошло, день гнева наступит еще не скоро, так что у Бога будет довольно много времени, чтобы свершить великие деяния, проникнутые милосердием, о котором говорится в 7-ой главе (вставке). Первое из них - это запечатление ста сорока четырех тысяч из всех колен сынов Израиля, произведенное ангелом, восходящим от востока солнца. Затем пророку представлена следующая картина - "великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!".
Здесь написано не просто "спасение", а "спасение Богу нашему, сидящему на престоле" ( мы уже знаем, что это престол судьи). Другими словами, такое выражение не могло встретиться до 7-ой главы. Под ним подразумевается огромная перемена, которая уже произошла. Однако эта перемена не является результатом свидетельства, которое воздавалось в течение многих веков. Такая точка зрения - всего лишь плод человеческой фантазии, абсолютно не подкрепленной Писанием. То, что мы видим в 7-ой главе, отнюдь не является изображением избавленных всех времен. Ясно говорится о том, что это - бесчисленное множество язычников, рассматриваемых отдельно от израильтян, причем с точки зрения Бога, отправляющего суд. Значит, этот суд еще не является всеобщим. Язычники явно противопоставляются запечатленным израильтянам. О них говорил один из старцев, который и объяснил пророку, кто они такие, иначе пророку было бы трудно понять их сущность. Если старцы означали прославленных святых, то эти язычники никак не могли быть таковыми. Можно с уверенностью сказать, что не все они являются святыми, потому что сто сорок четыре тысячи израильтян явно отделились от них. Кто же они такие и что они собой представляют? Они - множество язычников, которые в те последние дни будут сохранены милосердной силой. Про них не сказано, что они прославятся; у нас также нет причин сомневаться в том, что они все еще находятся в своей физической оболочке. Если про них сказано, что они находятся рядом с престолом, то в этом нет ничего удивительного, потому что в 12-ой главе, например, мы читаем о женщине, которая тоже находилась на небесах. Однако следует помнить, что они находились там только лишь в видении пророка. Совсем не обязательно считать, что они в самом деле должны быть там; Иоанн видел их, но пребывали они на небесах или нет - это другой вопрос. Здесь нужно призвать на помощь другие соображения; и только из-за отсутствия должного упования на Бога и неумения правильно оценивать окружающие обстоятельства могут возникнуть серьезные ошибки в этих вопросах.
Для меня совершенно очевиден тот факт, что они принадлежат небесам. Я располагаю вескими доводами в пользу этого утверждения. Во-первых, они совершенно определенно противопоставлены израильтянам, которые, безусловно, находятся на земле, поэтому вполне естественно предположить, что эта группа людей тоже находится на земле (то есть одна группа - израильтяне, а другая - язычники). Во-вторых, они пришли от великой скорби. Поскольку они никогда не составляли общее тело, то можно сделать вывод, что эта группа - совершенно особая, хотя и весьма многочисленная, и что в нее входят только те, кого Бог может сохранить и благословить в период великой скорби.
Во время тысячелетнего царства произойдет великое собрание язычников, которые, однако, не являются святыми этого периода. Они взяты от язычников, которые будут призваны к познанию Бога через проповедование "вечного Евангелия", или "Евангелия Царствия", о которых мы читаем как в евангелиях, так и в Откровении. Все мы знаем, что сам Господь говорит ученикам о том, что это "Евангелие Царствия" будет "проповедано... по всей вселенной, во свидетельство всем народам [или язычникам]; и тогда придет конец". Здесь говорится именно о том периоде, который мы сейчас рассматриваем. Совершенно очевидно, что перед нами не обобщенное изложение того, что происходит сейчас; это - описание того, что произойдет, главным образом, непосредственно перед концом, когда людей постигнет великая скорбь. И даже тогда видны плоды божественной благодати среди великого множества язычников, подробности в описании которых совпадают с тем, что мы уже видели, и подтверждают то, что мы уже узнали.
Я уже обращал внимание читателей на то, что они отделены от старцев. Если одни из них означают собрание, то другие - нет; и поскольку все признают, что старцы представляют собой прославленных святых, то вывод, мне кажется, предельно прост и ясен. Одно и то же тело в разное время может быть представлено разными символами, но едва ли оно может обозначаться двумя разными символами одновременно. Мы знаем, что, например, христиане однажды представали перед нами как несколько дев, а в другой раз - как невеста; однако в одной и той же притче, как мы замечаем, предусмотрено все, чтобы избежать какой-либо путаницы. Ни в одном месте Писания нет ничего такого, что было бы несовместимо с его учением. На этот счет не заблуждаются даже здравомыслящие люди, не говоря уже о Слове Бога. Поэтому пророк говорит нам, что один из старцев на свой вопрос: "Сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли?" - сам же отвечает: "Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца". Поэтому очевидно, что они - верующие или святые. "За это они пребывают ныне перед престолом Бога", который, как я полагаю, указывает не на их местонахождение, а на их сущность, которая проявляется через престол и связана с ним. Поэтому значение данного престола, как можно заметить, не общее и не расплывчатое; оно связано с определенным периодом, потому что здесь его назначение отличается от того, которое оно имеет сейчас, а престол тысячелетнего царства будет отличаться от обоих вышеупомянутых. Все говорит о том, что вся сущность этого престола, которую можно назвать апокалиптической, отличается от того, что уже было, и от того, что еще будет.
И вновь мы видим, что речь здесь идет не просто о них самих, но сказано: "Сидящий на престоле будет обитать в них". Не "обитать среди них", но "обитать в них". В этих словах выражены забота и доброта Господа, дающая им кров. Это весьма важно, потому что, хотя Бог и обитает сейчас в собрании в лице Святого Духа (поскольку собрание - это его обитель через Святого Духа), это прекратится, когда язычники будут призваны к познанию его. Появится то, что более всего соответствует их сущности: его защита. В прежние времена у Бога был облачный столп, который служил защитой и кровом для стана Израиля (хотя Он жил также и среди израильтян). Здесь Он тоже, со свойственным ему милосердием, показывает, что его заботой насладятся не только запечатленные израильтяне, но и несчастные язычники. Добавляется, что "они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной". Я считаю, что такое обетование намного больше подходит к народу на земле, нежели к прославленным людям на небесах. Уместно ли обещать прославленным людям, что они не будут уже ни алкать, ни жаждать? Если же это обетование обращено к народу на земле, то утешительное воздействие этого уверения становится понятным, "ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их".
Затем, наконец, следует снятие седьмой печати (гл. 8). Она весьма важна, потому что предотвращает возникновение у нас мысли о том, что шестая печать - завершающая, как считали многие весьма одаренные люди в древние времена (такого мнения придерживаются многие ученые и в наши дни). Совершенно очевидно, что такая точка зрения неверна. После шестой печати непременно должна следовать седьмая. Если во время снятия предыдущих печатей наблюдался определенный порядок, то мы можем допустить, что семь труб, представленных за седьмой печатью, следуют друг за другом в таком же порядке, в каком сменяют друг друга печати. Трубы описываются начиная с 8-ой главы и далее. "И я видел семь ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб". Затем мы наблюдаем замечательное событие, которое уже упоминалось: перед жертвенником появляется Ангел с особенной, величественной сущностью. "И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом". Отсюда следует, что в то время, как на небесах есть прославленные святые, на земле нет недостатка в святых, которые поддерживаются первосвященником - независимо от яркости их света и тяжести их испытаний. Таким образом, здесь явно прослеживается мысль о том, что если на небесах пребывают прославленные святые, то на земле живут другие люди, обладающие телесной оболочкой и уполномоченные быть святыми.
Однако есть и еще одна особенность, на которую следует обратить внимание. Под звуки труб Господь Иисус приобретает сущность ангела. Под эти звуки, впрочем, все проникается ангельской сущностью. Мы уже не слышим, чтобы Он упоминался как Агнец. Будучи Агнцем, Он снимал печати, однако сейчас, когда трубят ангелы, Ангел завета (который есть вторая личность Бога, как его обычно называют) вновь возвращается к способу представления себя, знакомому нам по Ветхому Завету. Он, разумеется, не отказывается от своей человеческой сущности - этого не может быть, а если и представить себе такое на минуту, то это будет противоречить истине. Со времени своего воплощения Сын Бога всегда оставался Иисусом Христом. С того момента, когда Он принял облик человека, соединив его со своей преславной личностью, Он никогда не отрекался от него. Однако это, безусловно, не мешает ему принимать любое обличие, обусловленное пророческим значением какого-либо конкретного случая. Именно это, как я полагаю, и подразумевается здесь при описании труб. Мы можем заметить, что в данной главе язык становится еще более образным. В этой серии видений все становится как бы более отдаленным, чем раньше; даже сам Христос видится более туманно, то есть не в своем четком и реальном образе человека, а в обличии ангела.
Поэтому здесь написано: "И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю". Результатом явились "голоса и громы, и молнии и землетрясение". Читая далее об этой новой группе семи ангелов, мы должны приготовиться к еще более страшным приговорам судов Бога. В 4-ой главе мы уже читали о молниях и гласах, здесь же они усиливаются еще больше. Кроме того, добавляется землетрясение. И воздействие всего этого на человека становится еще сильнее. "Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю". Я расцениваю это как бурное излияние недовольства Бога. На это указывает упоминание града. А огонь, как известно, всегда являлся символом опустошающего суда Бога; к тому же он смешан с кровью. То, что здесь подразумевается, - это уничтожение жизни. Нам необходимо установить: просто ли это физическое уничтожение или конец в каком-то другом, особом смысле.
Следует отметить, что при описании божественных наказаний третья часть представлена особым образом. Каково пророческое значение слова "третий"? Ответ, по всей видимости, дан в 12-ой главе Откровения (то есть под ним, должно быть, подразумевается Западно-Римская империя). Я полагаю, здесь имеется в виду уничтожение на западе Римской империи. Мы, разумеется, не можем себе позволить начать широкую дискуссию, доказывая основательность этой точки зрения. Сейчас достаточно только констатировать то, что можно считать фактом. Если это так, то, по меньшей мере, первые трубы (хотя, однако, только первые) символизируют особое наказание и осуждение Западно-Римской империи. Она была не просто наказана. "И третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела". В этом заключено противопоставление. Наказаны были начальствующие в пределах этой сферы, однако имело место еще и вмешательство во все, что было связано с процветанием людей на земле.
"Второй ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла". Здесь проявилась великая земная сила, которая в период, когда все перевернулось, обрушила на тварей божественный суд, приведший их к гибели. Это происходит с миром не тогда, когда он находится под устойчивым управлением, а тогда, когда он весь или что-либо в нем пребывает в состоянии волнения и беспорядка; и здесь мы наблюдаем те страшные последствия, которые, по всей видимости, кладут конец всем делам людей.
"Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод". Здесь перед нами падение великого сановника или правителя, чье влияние посредством суда стало отравлять все источники и каналы, по которым оно текло к людям. И эти источники, и средства общения между людьми наказаны здесь судом Бога.
"Четвертый ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны", то есть здесь имеются в виду правящие силы: верховная, вторичная и подчиняющаяся им. Все они осуждены судом Бога, и все они находятся на западе.
"И видел я и слышал одного орла, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех ангелов, которые будут трубить!" Ангел - это яркий образ быстро приближающихся судов, при этом слово "ангел" заменяет слово "орел", употребленное в лучших вариантах перевода. Эту замену произвели те, кто не сумел оценить символический стиль данного пророчества.
В 9-ой главе, а также в двух последующих, пятая и шестая трубы описываются с особой тщательностью, поскольку они, безусловно, предвещали бедствия. Остается еще одна труба, объявляющая бедствие, - последняя из семи, которая описывается в конце 11-ой главы и рассмотрением которой мы завершим данный раздел нашей книги.
Пятая труба объявила нашествие символической саранчи. То, что саранчу не следует воспринимать в буквальном смысле, совершенно ясно хотя бы по той простой причине, что здесь сказано, что она питается не той пищей, которую обычно употребляет саранча. Эти насекомые - просто символический образ расхитителей.
Я бы хотел привлечь ваше внимание еще к одному обстоятельству, а именно к тому, что происшедшее после звука пятой трубы как бы противопоставляется запечатлению ста сорока четырех тысяч израильтян, а случившееся после шестой трубы таким же образом противопоставляется неисчислимому множеству язычников. Поскольку кому-либо это противопоставление может показаться туманным и расплывчатым, я попытаюсь объяснить, что я имею в виду. Совершенно ясно сказано, что саранча в видении должна уничтожить всех, кроме запечатленных. Следовательно, здесь мы видим явную ссылку на тех, кого, как описано в 7-ой главе, Бог отделил от Израиля.
С другой стороны, во всадниках с реки Евфрат мы видим гораздо больше агрессивной силы, хотя они тоже несут с собой мучения. Мучения, однако, являются основной отличительной чертой бедствия, вызванного саранчой, поэтому бедствие, несомое всадниками, с еще большей определенностью означает усиление имперской власти, которое описывается в чрезвычайно ярких красках. Они нападают на людей и уничтожают их, но здесь вновь появляется "третья часть". Согласно тому значению, которое мы уже объяснили, эта "третья часть" означает, что бедствие, несомненно, поражает язычников, в частности, Римскую империю.
Кажется также вполне очевидным тот факт, что эти два горя представляют собой то, что будет подтверждено в первых же делах антихриста в Иудее. Первое горе, или нашествие саранчи, несет с собой мучения. Здесь мы видим Аваддона, губителя, который представлен весьма своеобразно - как ангел бездны и ее царь. Он, конечно, не зверь, хотя, судя по его описанию, это вполне можно предположить. Довольно нетрудно, однако, понять, что он символизирует первое проявление зла, которое можно увидеть, как только благодать даст начало всему хорошему, что есть в остатке. Следовательно, здесь мы видим начальные бедствия: во-первых, мучение, постигающее землю Израиля (но не тех, кто запечатлен, будучи выходцем из двенадцати колен Израиля), и, во-вторых, всадников с реки Евфрат, которые выпускаются против Римской империи, поражая язычников, главным же образом, империю как объект суда Бога.
Таково основное содержание 9-ой главы. Что касается изучения подробностей, то сейчас таковое представляется мне неуместным. Более мелкие детали и их значение рассматриваются по другим поводам.
Глава 10, входящая в отрывок описания труб, перекликается с 7-ой главой, вставленной в отрывок описания снятия печатей. Эти вставки имеют большую важность - и та, которая представляет происходящее между шестой и седьмой трубами, и та, в которой говорится о запечатлении между снятием шестой и седьмой печатей. Такова четкая композиция Откровения. Поэтому, как мне кажется, мы опять видим здесь Господа в ангельском обличии. Если раньше Он выполнял функцию первосвященника, то сейчас Он представляет собой ангела с полномочиями царя. С небес сходит сильный Ангел, облеченный облаком, что является особым знаком величия Господа, потому что никто, кроме него, не имеет права быть облеченным в облако. Более того, над его головой - радуга; сейчас она находится уже не над престолом, ибо сделан шаг вперед. Он приближается к земле, Он вот-вот предъявит свои требования на то, на что имеет полное право. "Над головою его была радуга, и лице его как солнце [это означает высшую власть], и ноги его как столпы огненные [этими словами выражается твердость божественного суда], в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, и воскликнул громким голосом, как рыкает лев".
Иоанн хотел было писать, но ему было запрещено. Тайны были пока еще покрыты печатью. "И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет". Времени больше не дано, и Бог раскроет тайну своей нынешней кажущейся бездеятельности в сфере домостроения. Сейчас Он позволяет миру идти по своему пути, лишь слегка сдерживая его. Люди могут грешить; что касается непосредственного вмешательства, то Бог воздерживается от него, хотя в исключительных случаях и прибегает к нему. Однако близится время, когда Бог непременно покарает грех; Он сделает это немедленно - и тогда уже ни одной минуты не будет терпеть того, что противоречит ему. Это благословенный период, которого ждут все пророки. Ангел клянется, что это время близко. Не будет никаких задержек, "но в те дни, когда возгласит седьмой ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия". Тайна эта заключается не во Христе и не в собрании, а в том, что Бог позволяет злу идти своим путем без видимого наказания.
Затем, в конце главы, Иоанну говорится, что ему "надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих". Раскрытие смысла этих слов последует чуть позже. В пророчестве есть нечто вроде приложения, в котором по особым причинам вновь начинает развиваться эта мысль.
А пока я хотел бы обратить ваше внимание на разницу между книжкой, которую пророк здесь берет и съедает, и книгой, запечатленной, как мы видели, семью печатями. Почему книжка, т.е маленькая книга? И почему она раскрыта? Маленькая - потому что в ней рассматриваются сравнительно небольшие сферы; раскрытая - потому что все в ней описывается уже не в мистическом духе, который был привнесен печатями и трубами. То, что здесь происходит, вскоре полностью объяснится.
Ангел продолжает (гл. 11): "Встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам". На переднем плане появляется Иерусалим. Он стоит сейчас в центре, хотя и подвергается опасности нападения со стороны зверя. "И дам {Это слово, вероятно (как и в 3-ем стихе 8-ой главы Откровения), связано с представлением о силе или власти, как заметили переводчики в некоторых текстах.} двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище [выполнение их задачи рассчитано на сравнительно небольшой период: на три с половиной года]. Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли". Свидетелей было двое не потому, что, согласно закону, соответствующее свидетельство могут представлять по меньшей мере два человека. Понимание этого числа в буквальном смысле является, как мне думается, ошибочным толкованием пророчества, в частности Откровения, которое в основном носит символический характер, в какой-то мере свойственный и пророчеству Даниила. Забыть об этом - значит, оказаться в тумане ошибок и заблуждений.
Так, например, иногда можно видеть, как в целях объяснения Откровения кое-кто ссылается на Исаию, Иеремию и других пророков. Мы, однако, должны напомнить, что те пророчества по своей сути не являются символическими, поэтому то, что мы обнаруживаем в книгах пророков Иеремии или Исаии (что касается пророчества Иезекииля, то оно носит отчасти символический, отчасти образный характер), не может оказать решающего влияния на пророчество Даниила или на Откровение. В последних использованы символы, имеющие свое собственное значение. Таким образом, обычное значение числа "два" в символическом смысле означает надлежащее свидетельство - "устами двух или трех свидетелей подтверждается всякое слово". В соответствии с иудейским законом дело не может быть решено при одном свидетеле; для обеспечения всякого доказательства и осуществления суда необходимы по меньшей мере два свидетеля.
Господь показывает нам, что в те дни Он представил необходимое свидетельство. Сколько человек должны свидетельствовать - это другой вопрос, по которому мне почти нечего сказать. Человек может размышлять об этом столько же времени, сколько о двадцати четырех прославленных старцах. Можно ли сделать вывод, что число прославленных должно составлять именно двадцать четыре? И можно ли считать, что должно быть только два свидетеля? Как бы то ни было, те, кто призван свидетельствовать, должны пророчествовать в течение определенного периода. "И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту".
Здесь напрашиваются вопросы. Является ли это свидетельством евангелия? Так ли Господь защищает тех, кто проповедует евангелие его благодати? Выходил ли когда-нибудь огонь из уст священников? Уничтожал ли когда-нибудь учитель своих врагов? Разве этот принцип явился причиной смерти Анании и Сапфиры? Таковы ли пути евангелия? Следовательно, очевидно то, что мы находимся в новой сфере, что перед нами - совершенно другое состояние, отличное от того, которое царило в период существования собрания, хотя уже тогда грех в отдельных случаях приводил к смерти. Я больше не даю никаких доказательств этого, полагая, что таковых было представлено вполне достаточно. "Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их [то есть в них есть нечто от Илии], и имеют власть над водами, превращать их в кровь". В этом плане они напоминают также Моисея. Это вовсе не означает, что они являются в буквальном смысле Моисеем или Илией, но сущность их свидетельства подобна сущности свидетельств этих пророков, а их функции напоминают те, которые Бог в прежние времена даровал этим двум достопочтенным слугам. "И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их". До тех пор, пока они не выполнят свою работу, они остаются живыми, несмотря на неистовство зверя; но как только их свидетельство закончится, зверю будет позволено победить их. Точно также дело обстояло и с Господом: во время его служения на него оказывалось сильнейшее давление. Поэтому мы можем сказать, что их час еще не пришел. Это же самое Он перед своими учениками сказал о себе. Всевозможные попытки уничтожить свидетелей наблюдались уже с давних пор, но все они были обречены на провал, потому что в период, когда они осуществляли свою миссию, Господь защищал их. Это видно из характера благодати, которая наполняла Господа Иисуса и которая свойственна только ему. Здесь мы встречаемся с ветхозаветными карами по отношению к земле. Именно в таком ключе Дух и воздвигает свидетелей. И это неудивительно, потому что в сущности Бог возвращается к тому обетованию, которое Он дал, но пока еще не исполнил. Он собирается выполнить его сейчас. Он не просто стремится собрать народ для небесной славы, Он будет управлять на земле иудеями и язычниками, находящимися в нескольких местах, одно из которых - Израиль - ему ближе всех. У него должен быть земной народ, равно как и семейство на небесах. Когда небесные святые изменятся, Он установит отношения с земными. Он никогда не смешает их вместе. В противном случае произошла бы величайшая путаница.
"...И трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят". Речь идет об Иерусалиме, который символически назван Содомом и Египтом из-за нечестия народа и его царя. Мерзость в этом городе была такая же, как в Содоме, тьма и безнравственность - как в Египте, но самое главное - в этом месте был распят Иисус, то есть этот город - Иерусалим. Итак, свидетели повержены, и люди выражают свое удовлетворение. "И многие из народов и колен, и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною, и не позволят положить трупы их во гробы. И живущие на земле будут радоваться сему и веселиться, и пошлют дары друг другу, потому что два пророка сии мучили живущих на земле". Однако по прошествии трех с половиной дней Бог воскрешает убитых свидетелей, которые на облаке возносятся на небеса; и их враги смотрят на них. "И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному. Второе горе прошло; вот, идет скоро третье горе".
Наконец, мы подходим к описанию седьмой трубы. Она имеет важное значение для правильного понимания композиции книги. Седьмая труба приближает конец в общем смысле. Это абсолютно ясно, хотя часто это обстоятельство упускают из виду. "И седьмой ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его". Нужно перевести эти слова немного точнее, причем за основу взять авторитетный источник. Истинное значение должно быть таким: "Наступило мировое царство Господа нашего и Христа Его". Небесам не просто была дарована сила. "Наступило мировое царство Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков. И двадцать четыре старца, сидящие пред Богом на престолах своих, пали на лица свои и поклонились Богу, говоря: благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что Ты приял силу Твою великую и воцарился. И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой".
Здесь, как можно заметить, предполагается приближение конца века. Об этом говорят не только объятые страхом цари и язычники, но мы слышим и глас тех, кто обладает знанием и обитает на небесах. Более того, пришло время "судить мертвых". Здесь имеется в виду не тот период, когда святые будут восхищены на небеса, а тот час, когда несколько позже гнев его даст "возмездие рабам [его], пророкам и святым и боящимся имени [его]". Здесь ни слова не сказано о взятии на небеса, однако упомянуто возмездие. Ничего, подобного вознаграждению или помощи, не может иметь места до тех пор, пока Господь Иисус Христос не явится всему миру. Взятие изменившихся людей с земли - это еще одна сторона истины. Награду получат все, кто боится имени Господа: и малые, и великие. Он также погубит "губивших землю".
Эти слова - подлинное завершение 11-ой главы. Мне представляется бесспорным то, что, хотя в нашем переводе Библии эта глава заканчивается 19-м стихом, на самом деле он открывает новую тему. Поэтому сейчас я не буду на нем останавливаться.
А сейчас мы приступаем к изучению того, что можно было бы назвать вторым томом Откровения. В этом плане пророческая часть книги распадается на две части. Это разделение - еще одна важная деталь, которой мы не сможем пренебречь, если ознакомимся со структурой книги и ее содержанием. Чрезвычайно важно иметь правильное общее представление хотя бы о построении этой книги, в противном случае мы почти наверняка безнадежно запутаемся, как только попытаемся соединить обе эти части вместе или выработать нечто вроде обобщенной точки зрения на то, что в них заключено. Их смысл уяснится легче, если мы вспомним, что седьмая труба, прозвучавшая в завершающей картине, представленной перед нами, знаменует собой конец в общем смысле.
В этом заключается характерная особенность пророчества; вспомните, например, пророчество нашего Господа в евангелии по Матфею (гл. 24), в котором прежде всего подробно описывается то, что произойдет, а затем, в 14-ом стихе, говорится, что "Евангелие Царствия" будет проповедано по всей вселенной во свидетельство всем народам, и тогда придет конец. Подведя нас, таким образом, к концу в его общем понимании, Господь возвращается назад и описывает конкретный период истории, ограниченный определенными рамками, а именно период с момента появления мерзости запустения в святом месте. Она, безусловно, существовала там некоторое время до наступления конца. Пророчество, разумеется, не обращается к самим истокам истории, оно возвращается всего лишь на определенный отрезок ее развития, чтобы более подробно и точно представить ужасающее состояние Иерусалима до того, как наступит конец.
Точно так же дела обстоят и в Откровении. Снятие печатей и звуки труб, следующие друг за другом, ведут нас через период, когда собрание будет прославлено на небесах, и приводят к тому периоду, когда все заканчивается судами, то есть ко "времени судить мертвых" и ко дню гнева, обращенного на землю. Это, безусловно, конец. Затем - в той части, которая начинается с последнего стиха 11-ой главы, - мы вновь встречаемся с особым пророчеством. Пророку было сказано, что он снова должен пророчествовать перед многими людьми и царями; и я полагаю, что здесь перед нами не что иное, как пророчествование.
Таким образом, сейчас мы видим, что "отверзся храм Божий на небе". Это отнюдь не дверь, через которую мы могли бы увидеть общую картину того, что должно произойти на земле согласно разумению Бога, - Иоанн это уже видел. Теперь же общая картина уступила место более узким сферам. В небесах открылся храм Бога, и в нем явился ковчег его завета. Здесь мы видим восстановление старых связей с древним народом Израиля. И вместе с тем день благословения иудеев еще не наступил. Еще не открылись небеса и для того, чтобы Иисус, сопровождаемый воскресшими святыми, явился для суда над зверем и лжепророком с его помощниками. Пока перед нами переходное состояние. Решив взглянуть вниз и дать нам возможность увидеть ковчег его завета, Бог тем самым доказывает свою верность этому народу. В прежние времена Он дал ему обетования, и вскоре Он выполнит все, что обещал отцам. Ковчег завета - это символ его непоколебимой верности своим обязательствам.
"И произошли молнии и голоса, и громы", и, более того, не только "землетрясение", но и "великий град". В самой первой картине, представленной нам в четвертой главе и изображающей открытую в небесах дверь, тоже были "молнии и громы и гласы", однако никакого землетрясения не происходило. В 8-ой же главе оно имеет место. Теперь, кроме всего прочего, добавляется град. Таким образом, становится очевидным то, что мы приближаемся к видению суда, обрушивающегося с небес на землю, что описывается намного более подробно.
Затем на небе появляется первое знамение (гл. 12). "И явилось на небе великое знамение". Не следует думать, что когда пророчество сбудется, на небесах или где-либо еще непременно появится некая женщина. В толкованиях этих видений такая точка зрения служит источником множества ошибок. То, что она появляется на небесах, говорит не о том, что наверху отражается земная история, а о том, что все происходящее показывается через замысел Бога. Поэтому такое знамение и появляется на небесах. В сущности, то, что символизирует собой жена, есть Израиль, который возродится на земле. Женщина {Прим. ред.: в русской синодальной Библии - "жена".} - это символ избранного народа в целом, находящегося в том состоянии, которое в будущем Бог намеревается утвердить на земле. Она была "облечена в солнце". То есть Израиль уже не находится в состоянии разрушения, будучи попранным язычниками, напротив, сейчас ему дарована высшая власть. "Под ногами ее луна". В этих словах, как мне думается, кроется ссылка на его прежнее состояние приверженности законам и указам, которые теперь уже не управляют им, а полностью подчинены ему - они лежат под ногами. То, как точно образ луны подходит для отражения света закона Моисея, очевидно для каждого мыслящего человека. В тысячелетнем царстве она не будет полностью исключена из поля зрения, как сейчас, в период христианства; она появится вновь, только будет находиться в явном подчинении, что мы можем видеть в пророчестве Иезекииля. "И на главе ее венец из двенадцати звезд". Это свидетельство человеческой власти в системе управления на земле. Короче говоря, какой бы ни была власть человека - высшей, второстепенной или подчиненной, - вся она принадлежит Израилю. Израиль, следовательно, есть явное вместилище всех великих планов Бога, касающихся земли; и Бог так и рассматривает его и таковым представляет его нам. Таким образом, с Израилем происходит такая огромная перемена, какую только можно себе представить. Но это еще не все. "Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения". Радостный и торжественный день осуществления божественной цели еще не настал: тот день, когда она родит на Сионе без всяких страданий, и младенец мужского пола выйдет на свет, не причинив ей никаких мук. Сейчас мы пока еще видим немощь и страдание, однако все уже предопределено и конец предрешен.
Затем появляется другое знамение, а именно "большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим". Это сатана. Здесь он облечен в форму самого решительного и сильного врага из всех, кого Израилю когда-либо приходилось видеть, поскольку, какой бы жестокой ни была тирания Навуходоносора, очевидно, что власть Рима подавила Иерусалим гнетом еще более тяжким и сильным. Исходя из этого, можно почувствовать значение такого двойного символа с еще большей силой. Она еще не родила младенца, но пророк видит ее в замысле Бога. Женщине отведено ее место - ей дана могущественная поддержка с учетом того, что она должна претерпеть до того, как осуществится обетование. Пока же в мятежной природе и отступнической силе нам показан сатана. У дракона семь голов (это означает полноту правящей власти) и десять рогов (что нельзя назвать полнотой, но что во всяком случае является чрезвычайно емкой характеристикой, весьма близкой к полноте по отношению к средствам власти, осуществляемой на Западе). Природа человека никогда не может быть совершенна. То, что Бог дал женщине, мы уже знаем - это двенадцать звезд. У дракона было только десять рогов. Под семью головами, по моему мнению, подразумевается поочередная смена всевозможных форм правления, однако Бог наделит управление характером законченности, свойственной исполнительной власти, даже если это управление исходит от женщины. Все будет приведено в должный порядок, когда Господь Иисус возьмет управление землей в свои руки в грядущем веке. "Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, - в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых". Великая честь наслаждаться особым доверием оказана двенадцати апостолам Агнца.
"Хвост его увлек с неба третью часть звезд". Здесь, по всей видимости, показано, что третья часть звезд находится в непосредственной связи с Римской империей. Впервые мы встретились с упоминанием третьей части во время звучания труб: при первых четырех трубах и при шестой трубе. Я не сомневаюсь, что здесь подразумевается Римская империя; а под Римской империей мы должны понимать собственно Рим, западную территорию, а не то, чем римляне владели в то время, потому что они завоевали большую часть территории, например, Греции, Вавилона и Мидо-Персии. Эти земли простирались далеко на восток, однако истинные владения Рима располагались в западной Европе. Здесь сила дракона чувствуется особенно остро. Он "увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю". "Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его".
Некоторые моменты в этом отрывке требуют объяснения. Прежде всего, я хотел бы отметить, что среди людей широко распространено мнение о том, что женщина- это собрание. Возможно, в наши дни так считают даже некоторые христиане. Мне думается, что достаточно всего лишь нескольких слов, чтобы вывести их из заблуждения. Собрание в Писании никогда не представлялось в образе матери, и уж совсем невозможно представить его в образе матери Христа. Рассматриваемое как женщина, собрание является невестой Христа а не его матерью, в то время как иудейское тело вполне может символически олицетворяться с его матерью. Как человек, Христос по плоти произошел от иудеев. Поэтому понятно, что здесь Он упоминается как человек мужеского пола. Эта же истина явствует и из других книг Писания, например, из псалмов или книг пророков. "Ибо, - говорит Исаия, - младенец родился нам - Сын дан нам". Во втором псалме мы опять-таки читаем о том, что тот, кто не просто является дитем Израиля, но удостоен чести быть признанным самим Богом как Сын, должен править народами железным жезлом. Поэтому не вызывает сомнений тот факт, что младенец мужского пола здесь есть Господь Иисус.
Это соображение, следовательно, является ключом особой и несомненной важности к разгадке значения картины, к рассмотрению которой мы сейчас подходим. В образе женщины, согласно замыслу Бога, представлен Израиль - Израиль как целое.
Еще одно замечание кажется мне справедливым. Хотя под младенцем мужского пола, родившимся в Израиле, подразумевается, безусловно, Христос, некоторые люди не сразу могут сделать вывод, что речь в этой главе идет о Христе. В самом деле, это очень важный вопрос, и он требует решения. Позвольте в таком случае обратить ваше внимание на то, что Дух Бога здесь не пророчествует. Я уже объяснил, что Он возвращается назад. Поэтому нам представляется полная картина всего, что происходило с того момента, в который Он вернулся. Следует учесть и еще одно обстоятельство: в этом отрывке нет даты, с помощью которой можно было бы установить время, когда родился младенец мужского пола. Тогда возникает вопрос: почему здесь говорится о его рождении, ведь всем известно, что Господь родился, жил, умер и вознесся на небеса задолго до этого? Ведь в описании этих событий нет ничего нового. Мы хорошо и уже давно знаем их из евангелий, равно как из устных поучений христианам. Почему же они так странно представляются в этом пророчестве? Причина, мне думается, заключается в том, что Бог таким примечательным образом пожелал повторить эти события в мистическом смысле и никоим образом не намеревался подробно перечислять известные факты. Поэтому Он соединил рождение младенца с его взятием на небеса и приближением к престолу. Здесь есть еще более глубокая связь с восстановлением отношений Бога с иудеями и с окончательным возрождением этого народа. Все это вместе взятое и представлено здесь.
Таким образом, становится очевидным, что Бог представляет эти картины не в плане временной последовательности, а в их связи с Христом, находящимся в их центре. После этого Иоанн намеревается описать заключительные сцены; однако до того, как он это сделает, перед нами раскрываются замыслы Бога, касающиеся Израиля. В качестве злобного противника этих планов появляется дьявол, потому что именно их осуществления он боится больше всего. Сатана всегда противостоял Христу с большим упорством, целеустремленностью, ненавистью и гордостью. Поскольку он знает, что Христос уничтожит его и спасет все творение, между ним и Сыном Бога не прекращается вражда, о которой все мы хорошо знаем. Однако здесь заключено нечто большее: сатана стремится разрушить связь Христа с несчастным и презренным народом Израиля. Тем не менее еще до того, как Бог открыто поддержит часть Израиля, происходит примечательное событие, заключающееся в том, что Христос восхищается к Богу и его престолу. Ни слова не сказано о его жизни, не упомянуты даже его смерть и воскресение. При чтении этого отрывка можно подумать, что Господь восхищается на небеса сразу же после своего рождения. Это говорит о том, какой глубоко мистический характер носит данный отрывок. В нем не описывается история - ни будущая, ни настоящая. Если бы это было краткое описание истории, то те великие события в его жизни, на которые возлагаются все надежды мира, непременно были бы упомянуты. Здесь же все они обойдены молчанием. Причина, полагаю, заключается в том, что нам должно быть показано (как в ветхозаветном пророчестве), насколько тесно соединены Господь и его народ посредством одного и того же символа, а также необходимо было подчеркнуть более сокровенную мысль о том, что сказанное о Христе относится и к христианам.
Исходя из этих соображений, я не могу не заключить, что восхищение младенца мужского пола к Богу и его престолу предполагают и восхищение собрания. Объяснение этого утверждения основывается на истинности того, что Христос и собрание - одно целое, имеющее общую судьбу. Если Он восходит на небеса, то и оно должно быть восхищено. "Так и Христос", - пишет апостол Павел, рассуждая о собрании, потому что будет вполне естественно предположить, что он имеет в виду тело, а не главу. Он говорит не "так и собрание", но "так и Христос". В подобном же духе Иоанн в этом пророчестве показывает нам прежде всего младенца мужского пола, взятого на небеса и укрытого в месте, недоступном для злобных посягательств сатаны. Если это так, то само собой разумеется, что данное событие имеет самое непосредственное отношение к тому, что уже говорилось об этой книге: здесь история начинается вновь, рассматриваемая Святым Духом с особой точки зрения в этой части данной главы. А перед этим Иоанн сначала раскрывает перед нами основную цель Бога, связанную с иудеями.
Композиция книги четко организована. Можно подумать, что более естественно было бы сначала сказать о восхищении младенца, но нет - Бог всегда поступает и пишет чрезвычайно мудро и правильно. Дело в том, что если Христос был рожден Израилем, то первым делом должна подчеркиваться его связь с этой страной. Кроме того, есть еще и борьба дьявола с промыслом Бога и чинимые им препятствия в ходе этой борьбы, из-за чего Господь занимает свое место на небесах, а собрание следует за ним. После этого мы вновь видим стремление Господа проложить путь к осуществлению своих замыслов, касающихся Израиля на земле. Таким образом, первая часть данной главы - это явно мистическое представление отношений Господа с Израилем и его удаление с земли, явившееся результатом враждебности сатаны, однако из нее можно также заключить, что Бог связывает исчезновение Христа с земли и его появление на небесах с тем, что в положенное время за ним последует собрание. Ведь собрание объединено с Христом. В этом смысле восхищение младенца не является всего лишь историческим фактом. Вознесение Христа на небеса упоминается здесь потому, что оно повлечет за собой взятие собрания, которое будет с ним и образует с ним одно тело, одного совокупного человека пред Богом - "полноту Наполняющего все во всем".
Уяснив это, вы поймете и весь вопрос в целом. "И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным". Совсем нетрудно понять, что эти слова относятся к младенцу не как к одной личности, а как к совокупному образу. Это становится более ясным еще и потому, что это же самое обетование было дано собранию в Фиатире, или, точнее, верующим этого собрания. Позвольте напомнить, что в конце 2-ой главы Откровения ясно говорится о том, что тому, кто побеждает, Господь дает власть над язычниками, чтобы пасти их железным жезлом, как и Он получил власть от своего Отца. Не является ли это убедительным подтверждением высказанной нами точки зрения? "А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней".
В 7-ом стихе мы видим новую картину, в которой нам представлены, главным образом, факты - не планы Бога и не принципы, рассматриваемые в его замыслах, а определенные события, которые сначала происходят на небесах, а затем вызывают различные последствия и перемены на земле. "И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак веселитесь, небеса и обитающие на них!" Очевидно, что здесь говорится о людях, живущих в этот период на небесах и глубоко сочувствующих своим страждущим братьям на земле. Это неоспоримый факт; и вскоре после этого сатана лишится доступа к Богу, который он когда-то имел в качестве обвинителя братьев; более того, он никогда не займет вновь то высокое место, которое он к тому времени потерял. Он уже не сможет заполнить небеса своими ядовитыми насмешками и обвинениями святых Бога.
Тем не менее далее говорится: "Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени". Здесь ясно говорится об устранении сатаны с небес в результате последнего конфликта между иудеями и язычниками в конце нынешнего века. На это есть скрытая причина. Почему мы видим такой необычный взрыв гонений? Почему сатана так невероятно активен на земле в течение такого короткого времени: всего трех с половиной лет, оставшихся до конца? Причина этого разъясняется. Сатана больше не может никого обвинять на небесах, поэтому он делает все возможное, чтобы насадить зло на земле. Он сброшен на землю и никогда больше не сможет завоевать себе места на небесах. С земли он тоже будет изгнан и в конце концов брошен, как мы увидим позднее, в бездну. Затем он освободится оттуда на какое-то время, но только для того, чтобы погибнуть навсегда, потому что будет брошен не просто в бездну, а в огненное озеро, откуда никто не возвращается.
Так описывается от начала до самого конца история отношения Бога к главному врагу людей.
Начиная с 13-го стиха события разворачиваются уже не на небесах, а на земле: "Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола. И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия". Таким образом, ей дается сила для побега: средство быстрого избавления от преследования сатаны. Эта сила дана ей не для того, чтобы она могла противостоять сатане и выиграть у него битву, - она дарована для того, чтобы укрыться от его ярости. По всей видимости, именно такое значение имеют два крыла большого орла - образа надежного средства для побега. Яркий образ полета, примененный в данном случае, приобретает чрезвычайную выразительность.
Затем мы видим врага, планы которого рушатся провидением Бога. В результате этого он пытается предпринимать другие меры. "И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою". Здесь он пытается возмутить дух язычников (среди которых, как мне думается, царит смятение), чтобы победить иудеев. Но тщетно, потому что земля (на которой к тому времени установилось управление) "помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей". "И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа". Под этими людьми подразумеваются те иудеи, которые отмечены силой свидетельства. Основная идея, которую призван выразить этот народ, представлена в образе женщины. Прочие от ее семени - это свидетельствующая часть иудеев. Следует помнить, что далеко не все иудеи будут обладать в тот день такой духовной силой. Между ними будет различие. Среди основной массы выделятся люди более разумные по сравнению с остальными. Поэтому сатана спешит, пытаясь уничтожить тех, кто оказался наиболее полезным в качестве свидетеля Иисуса.
Все это приводит к тому, что сатана строит планы для достижения своей заветной мечты: вытеснить не только евангелие и закон, но и свидетельство о царстве Бога на земле. Он использует два особых метода, рассчитанных на то, что к нему в сети попадутся два типа людей, в которых нет недостатка в этом мире; это душевные люди, одни из которых любят власть, а другие - религию. Я не говорю сейчас о тех, кто рожден Богом, ведь понятно, что человеческое сердце влечет либо рассудок и власть, либо религиозный формализм. Поэтому дьявол использует два главных средства, являющихся движущими силами в обществе, всесторонне раскрывающих человеческую природу и полностью удовлетворяющих сердце человека. Таким образом, сатана решил с самого начала утвердить себя в человеке, как Бог. Ибо он тоже хочет действовать через человека, подобно тому, как Бог осуществляет свои чудесные дела и замыслы через человека. Поскольку Господь Иисус не только божественная личность, но и олицетворение божественной славы и благодати и поскольку собрание является объектом его любви в небесной благодати, а Израиль - в земной, то сатана (который не способен породить истину, но может извратить ее и который лжет, оскверняя замыслы Бога путем их имитации) будет действовать с помощью зверей. Это так же несомненно, как то, что Господь действует с помощью Агнца. Это явствует из 13-ой главы. В ней мы видим двух зверей: один представляет собой мирскую власть, а другой - религию, причем и та, и другая носят отступнический характер.
"И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами". Зверь, выходящий из мятежного мира Римской империи, был принят драконом, чтобы помешать осуществиться планам Бога. В 12-ой главе дракон описывался так, как зверь. Оба они обладают признаками власти, характерной для Римской империи. Однако между ними есть и разница - "на рогах его [зверя] было десять диадим, а на головах его имена богохульные". У дракона диадимы находятся на головах, про зверя же сказано более конкретно: он увенчан рогами. Дракон представляет собой врага Христа в форме политического устройства Римской империи, показанного от начала до конца, поэтому сказано, что увенчаны головы (или сменяющие друг друга формы власти), а не рога, сущность которых проявится фактически только в конце истории, как раз перед тем, как варвары готы уничтожат эту западную империю. С другой стороны, в звере, описанном в 13-ой главе, мы видим не просто скрытый дух зла, использующий власть Рима во всех ее формах, а империю в ее последней стадии развития, когда она, будучи смертельно раненной, будет вдруг исцелена, а сатана, воспользовавшись этим, вновь обретет свою силу, свой престол и свою великую власть. Именно в этот момент обретают силу десять рогов, означающих царей (этой силой по-прежнему обладает дракон, показанный в 12-ой главе), поэтому мы видим, что диадимами увенчаны рога зверя, а не головы, как можно было заметить в описании дракона.
Далее зверь описывается в весьма характерных выражениях, которые вызывают в памяти зверей, хорошо известных нам по книге пророка Даниила (гл. 7): "Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва". Здесь мы видим определенные черты, напоминающие нам о трех зверях, впервые упомянутых Даниилом. Хотя сатана ничего не создает, он воспринимает из происходящего вокруг него все, что ему выгодно, и, собрав все свои силы, пытается вывести на поле битвы зверя четвертой империи (ибо преемников у нее уже нет), чтобы в течение этих последних дней подчинить себе все, что было достигнуто до сего времени.
Что же подразумевается под этим зверем? Имперское общество, или империя, отказывающаяся признать Бога в небесах. Человек был сотворен для того, чтобы принять Бога, и, согласно учению Бога, только он может сделать это. Из всех тварей, живущих на земле, только человеку было назначено взирать на того, который в небесах, только он несет ответственность за исполнение воли Бога. Зверь смотрит не вверх, но вниз; у него нет ощущения того, что наверху есть некто невидимый. "Сказал безумец в сердце своем: нет Бога". В принципе это характерно для каждого невозрожденного человека, однако в данном случае эти слова приобретают гораздо большее значение, потому что речь идет об империи, которая должна быть отражением власти Бога, дарованной ей согласно его промыслу. О каждой империи говорится языком символов, но символ зверя затмил все образы, представленные ранее. К тому времени, когда было дано пророчество, четвертый зверь уже существовал, однако пророк был призван наблюдать за ним в период сотрясающих его политических конфликтов как раз перед наступлением последних трех с половиной лет; и поскольку сатана изгнан с небес силой Бога, то этот зверь выходит из моря. Это означает, что в период полнейшего беспорядка поднимает голову имперская сила. Здесь она и описывается: "И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем". Очевидно, что есть все основания полагать, что под раненой головой подразумевается имперская форма власти. Западная империя надолго исчезнет, а потом, в последний день, она, как ни странно, появится вновь. Однако удивление мира вызывает нечто гораздо большее, чем просто возрождение имперской формы власти. Люди думали, что Римская империя погибла раз и навсегда. Они с легкостью могли бы понять появление новой империи, они готовы были признать тевтонское царство, или московское владычество, или любое другое государство с большой территорией и многочисленным населением, однако их поразило именно возрождение Римской империи. Это и подразумевается в данном отрывке. Основания для такого утверждения кроются в 17-ой главе, поэтому сейчас я не могу представить веские свидетельства этому и не хочу забегать вперед; разговор об этом пойдет в следующей лекции, поэтому давайте пока удовлетворимся тем, что я сказал и что считаю очевидной истиной.
Итак, эта империя не просто обладает всеми чертами власти, свойственными предыдущим империям вместе взятым; она не просто отмечена особенностью, заключающейся в ее возрождении в конце века. Нам сказано, что люди "поклонились дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?". Мы видим, следовательно, что перед нами состояние мира, проникнутое отступничеством и идолопоклонством. Люди поклоняются дракону и зверю, а из 2-го послания Фессалоникийцам (гл. 2) явствует, что они поклоняются другому образу, отличному от обоих вышеупомянутых, но связанному с ними, - "человеку греха", который, несомненно, представляет собой религиозную власть. Первый зверь - это политическая организация; глава религии будет находиться вовсе не на Западе, а в Иерусалиме, и будет представлять собой совершенно особый объект поклонения в храме Бога в конце века.
У кого-то данный вопрос может вызвать затруднения, потому что сказано, что этот человек греха не потерпит никакого другого объекта поклонения. Но вы должны помнить, что у всех у них - одна сущность. Поэтому поклоняться одному - это все равно, что боготворить другого; точно так же обстоит дело и в отношении истинного Бога: нельзя поклоняться одной личности Бога без поклонения другим. Тщетны попытки боготворить Отца без почитания Сына; а тот, кто поклоняется Отцу и Сыну, делает это только силой Святого Духа. Когда мы молимся Богу, когда мы говорим "Бог", мы имеем в виду не только Отца, но и Сына и Святого Духа. Это же самое можно сказать и об их противниках: плодах сатанинской силы, хитрости и власти, появившихся в конце. Поклонение дракону и зверю, следовательно, вполне соответствует божественному поклонению человеку греха. Дело в том, что эти трое образуют, как это часто и справедливо отмечается, великую антитроицу - троицу зла, противостоящую Богу. Очевидно, что источник всей ее деятельности - дьявол, проводник ее мирской власти, - зверь, а великий религиозный деятель, выполняющий все ее замыслы и даже творящий чудеса при ее поддержке, - это второй зверь, то есть человек греха.
Таким мне представляется истинное значение и взаимосвязь всех этих образов при внимательном изучении Писания. Я понимаю, что в данном вопросе, как и во многих других, тоже существуют различные точки зрения. Однако любые возражения против вышеупомянутого взгляда не имеют под собой никакой силы. Можно задать только один вопрос: что больше всего соответствует Слову Бога? что наиболее точно совпадает не только с его буквой, но и с его великими принципами? И я убежден, что сколько-нибудь серьезные трудности в понимании того, что три этих разных образа объединены через поклонение им, полностью отсутствуют; в противном случае - если этого не увидеть - смысл и сущность этого эпизода понять невозможно.
Давайте взглянем на другие картины, которые Писание представляет нам. "И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе". Мы вновь убеждаемся, что на небесах живет народ, который свободен от влияния сатаны и мирских средств осуществления его злобных замыслов на земле. Святые живут также на земле. Сатана может хулить жилище на небесах, он может оскорблять тех, кто живет там, но он уже не способен прикоснуться к ним и не в состоянии даже обвинять их пред Богом. Поэтому всю свою энергию он направляет на человека на земле.
"И дано было ему вести войну со святыми [не с теми, разумеется, которые на небесах] и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле". Можно заметить, что между множеством язычников, рассеянных по миру, и "живущими на земле" неизменно подчеркивается разница. Она заключается в том, что первая группа людей - понятие более общее, включающее весь мир в целом, в то время как вторая группа означает более узкие сферы: ее земная сущность выражена более определенно, потому что она знала небесное свидетельство Христа и собрания. Эти люди еще могли сохранять прежнее название, но их отступившие сердца намеренно предпочли землю небесам, поэтому их уделом будет не что иное, как озеро, горящее огнем.
Важно отметить, что именно к этому так стремится христианство: неверие и идолопоклонство неуклонно подталкивают его к такому концу. Что бы ни происходило, состояние бездуховности и безбожности только усугубляется. С тех пор, как началось проповедование евангелия, никогда еще люди не прилагали столько усилий для того, чтобы улучшить землю, постепенно забывая о небесах, думая о них только как о печальной необходимости, связанной с их смертью и уходом из этого мира. И не начисто ли забыли люди о том, что к небесам следует обращаться в надежде получить счастье и ответ на их любовь? Все это подготавливает нас к правильному восприятию того удела, который ждет людей, слышавших о небесах, но сознательно оставивших все надежды и решивших утвердиться на земле. Они были жителями на земле. Остальные представляли собой "всякое колено и народ, и язык и племя", которые слышали о евангелии сравнительно мало. Но дьявол будет стремиться иметь дело с обеими этими группами людей, в особенности же с "живущими на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира".
Будьте внимательны: слова "от создания мира" относятся не к "закланному", а к записи имен. Иоанн не имеет в виду то, что Агнец был заклан от создания мира; он хочет сказать, что от создания мира не были написаны имена в книге жизни Агнца, который был заклан. Сравните это с главой 17 Откровения (ст. 8).
"Кто имеет ухо, да слышит. Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен". Важность этого изречения заключается в удержании самих святых от безусловного захвата власти. Они могли взывать к Богу, они могли просить его осудить землю, но они не должны были бороться за самих себя. Поскольку зверь захватил власть, он претерпит последствия своих действий. Он может увести в плен, но и сам пойдет туда. Он может убивать мечом, но и сам будет убит, и его гибель, безусловно, будет более ужасной. В то же время терпение, подкрепленное разрешением осуществлять возмездие, возводится в основной принцип. К терпению, безусловно, призывались именно святые, которых оно удерживало от ошибок и заблуждений. Я не думаю, что оно было рассчитано на зверя, скорее всего, оно предназначалось для предупреждения святых Бога. "Здесь терпение и вера святых". Из этих слов становится понятным, кто призывался к терпению.
В последней части главы мы видим второго зверя. Этот момент требует особого внимания, потому что при рассмотрении данного вопроса могут возникнуть затруднения и путаница. Следует отметить, что именно второй зверь в своем нечестии больше других напоминает Господа Иисуса в его благости. Но все-таки это "зверь", то есть своего рода имперская власть, хотя, возможно, в меньшей степени по сравнению с первым зверем. Тем не менее он, безусловно, имеет сущность империи. Он зверь, а не просто рог. А те рога, которые он имеет, заключают в себе особое значение. "Он имел два рога, подобные агнчим". В этом проявляется его стремление быть похожим на Мессию. Но он "говорил как дракон". Здесь мы уже видим черты сатаны. "Он действует перед ним со всею властью первого зверя". Поэтому очевидно, что второй зверь в действительности намного деятельнее, являясь действенным орудием зла.
Так происходит всегда, какая бы форма нечестия ни проявлялась в мире. Его пособники - люди, оказывающие влияние на других (иногда скрыто, иногда публично), - являются, как правило, представителями религиозных течений. Религия земли - это обильный источник самого ужасного зла, творимого под солнцем. Дьявол не смог бы осуществить свои замыслы, если бы на земле не существовало такого явления, как мирская религия. Не стоит ли тем, кто имеет хотя бы малейшее отношение к такой религии, серьезно задуматься над этим, ощутив ужас своего положения?
Поэтому второй зверь, напоминающий Христа и занимающий его место, выходит не из воды, или из мятежных народов, а из земли. Состояние дел отмечается большей устойчивостью в момент появления этого зверя, который использует всю власть первого зверя (второй использует ее перед первым и с его разрешения, то есть он не узурпирует власть и ни в коей мере не делает ничего втайне от первого зверя, напротив, здесь сказано, что он действует перед ним) и "заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю [то есть между ними есть взаимопонимание], у которого смертельная рана исцелела". Примечательно то, что во 2-ом послании Фессалоникийцам (гл. 2) не сказано о том, что этот зверь заставляет мир поклоняться первому зверю, однако здесь упомянуто, что он заставляет (или по крайней мере пытается сделать это) поклоняться ему и сам становится почитаем как Бог - он присваивает право на свое обожествление.
Все становится ясным, если мы вспомним, что первый зверь означает Римскую империю и что его местопребывание на Западе. Второй зверь, напротив, находится на земле Палестины и носит иудейский характер. Любой, кто прочитает 2-ю главу 2-го послания Фессалоникийцам, поймет, что там показано то, что происходит в земле Иудеи, а не Рима. Особенно четко представлен храм Бога, где человек греха утверждает себя как объект для поклонения. Мы должны помнить, что Писание следует читать, сопоставляя все его книги. Если я расценю вторую главу 2-го послания Фессалоникийцам так, будто в ней выражено все, что сказано в Библии о человеке греха, то я закрою Библию раньше времени и буду иметь о человеке греха неполное представление. С другой стороны, если мы примем к сведению только то, что сказано в 13-ой главе Откровения, то почувствуем недостаток в некоторых подробностях, наличие которых сделало бы картину законченной. Я считаю, что такое построение Писания обусловлено совершенной мудростью Бога, поскольку Он желает, чтобы мы читали не только какую-либо одну часть его Слова, Он хочет, чтобы мы тщательно изучили его Слово целиком. Мы не поймем святое Писание до конца, если по-настоящему не уверуем в то, что Он представил нам, и не оценим это по достоинству. Поэтому истинную сущность какого-либо вопроса мы поймем только в том случае, если сопоставим различные отрывки Писания и увидим, что сказанное в одном из них проливает свет на упомянутое в другом.
В данном образе мы можем заметить еще одну особенность: у зверя два рога. Я полагаю, что в основе этого лежит все свидетельство Иоанна в целом. Каждый, кто изучал его, знает, что относительно нашего благословенного Господа основная тенденция заключается в показе того, каким он был на земле, а не на небесах. Должен признать, что в писаниях Иоанна есть некоторые места, составляющие исключение из этого правила; но если цель Павла заключается в обращении нас к Христу на небесах и если ею проникнуто все его свидетельство, то Иоанн, напротив, привлекает наше внимание к тому, каким Он был на земле.
Это обстоятельство, мне думается, имеет важное значение и помогает правильно понять смысл образа двух рогов. Господь Иисус, как все мы знаем, был пророком на земле, хорошо известно также то, что Он будет царствовать на земле. Но что происходит в промежутке между этими событиями? Он священствует, но священствует в небесах. Поэтому не Иоанн, а Павел должен показать небесное священство Христа. Насколько я знаю, Иоанн никогда не развивает тему небесных званий Христа. Конечно, он упоминает то, что с ними связано, как, например, в главах 13 и 14, а также 17 и 20 своего евангелия. Однако это только исключения. Основная цель Иоанна - показать Христа, являющего собой Бога, на земле. В учении же Павла центральное место занимает человек, прославленный в небесах.
Это, мне думается, и является ключом к пониманию значения образа двух рогов зверя. Когда антихрист появится, он не займет место священника - его притязания распространятся намного дальше. Он заявит о себе как пророк и царь - царь наподобие того, каковым Христос будет в Израиле. Мы видим не семь рогов, а два: это имитация силы Христа, но не она сама во всей ее полноте. Совершенство силы мы видим в Господе, полноту силы управления мы находим в Святом Духе. У антихриста же есть только притязания на то, что принадлежало Христу, связанному с землей, будучи при этом совершенно лишенным всего того, что принадлежит Ему в небесах.
Между прочим, это является довольно веским основанием для того, чтобы счесть ошибкой отождествление второго зверя в его значении с папством, потому что основная характерная черта папства заключается в его принятии на себя роли живущего на земле представителя священства Христа. Это не что иное, как извращение всего небесного и мессианского. Папство - это скорее антисобрание, нежели антихрист. Именно в этом заключается разница между папством и вторым зверем.
Но когда пророчество 13-ой главы Откровения сбудется, то вопрос о собрании изживет себя - христианское тело больше не будет существовать на земле, святые вознесутся на небеса. Поэтому антихрист не просто прикрывается подложной священнической силой Христа - он еще и занимает на земле его место пророка и место царя. Этот зверь претендует на обладание тем и другим. У него два рога, подобных агнчим, и он показывает чрезвычайно много великих знамений и чудес. Он занят двоякой деятельностью. Во-первых, он перенимает контроль Римской империи, то есть пользуется властью первого зверя. Во-вторых, он творит много дел по своему усмотрению - это те дела, которых римский император не мог осуществить. "И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми". Таким образом, он имитирует силу не только Христа, но и Бога. Он претендует на звание Сущего, Бога Израиля. Поскольку Иисус является и Сущим и Мессией, то и это орудие сатанинской силы будет стремиться повторить то, что сделал Бог с помощью Илии для того, чтобы отвергнуть притязания Ваала. В прежние времена, как мы знаем, с небес сошел огонь и поглотил жертву, тем самым Бог ясно показал, что Ваал не принадлежал Богу. Так и второй зверь будет творить чудеса, но не настоящие, а только видимые. "И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя".
Все говорит о том, что перед нами - антихрист. Первый зверь не делает никаких чудес. Он удивляет мир, возрождая империю, но это совсем другое дело, которое нельзя назвать чудом в полном смысле этого слова. Это событие может поразить (и поражает) людей, однако оно не чудо. Зверь же из земли, гораздо более деятельный и сильный, чем первый, творит великие знамения (несомненно, силой сатаны, но все же знамения), благодаря которым он "обольщает живущих на земле", говоря им, в частности, "чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив". Я не готов сейчас сказать, что это - мерзость запустения, утвердившаяся в святом месте, или что-либо другое. Все это напоминает этого идола и, возможно, здесь имеется в виду именно он.
"И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть".
Многочисленные теории, выдвигающиеся в отношении данного числа, в большинстве своем несостоятельны. Возможно, это число является одной из тех тайн, которые могут открыться только тогда, когда придет некая личность, которая, по меньшей мере, обладает мудростью, чтобы понять ее. Я считаю, что мы вряд ли должны пытаться понять это число сейчас. Какую нравственную пользу можно было бы извлечь отсюда? Конечно, все, что может укрепить и освежить душу, все, что может использоваться Святым Духом для истинного благословения при отделении нас от мира и введении нас на небеса (и, прежде всего, ко Христу), - все это мы увидим в Откровении, если правильно поймем его уже сейчас. Конечно, в этом случае мы поймем очень и очень многое - гораздо больше того, что могут постичь за всю свою жизнь люди, находящиеся в определенных обстоятельствах. Однако существуют более тонкие вопросы, имеющие особое значение, которые Бог в своей мудрости скрывает от праздного людского любопытства. Знание этих вопросов будет иметь ценность только тогда, когда придет время; и я не сомневаюсь, что сейчас мы видим перед собой как раз один из тех случаев, когда Господь не удовлетворяет умы людей в данный момент. Мне не приходилось слышать сколько-нибудь убедительного объяснения вышеупомянутого числа. Многие из предложенных переводов, например, такой, как "отступничество" и подобные ему, не выдерживают никакой критики. "Отступничество" - это не число человека, равно как не является им ни "отступник", ни "римлянин", ни "царство", хотя все они, безусловно, заслуживают внимания. Кроме того, данное число, вопреки широко распространенному мнению, является, по-видимому, числом не антихриста, второго зверя, но числом Римской империи или, скорее, ее императора в его последней схватке с Господом и его помазанником.
Теперь мы подошли к рассмотрению 14-ой главы, в которой мы не увидим ни планов Бога, противопоставленных планам сатаны, действующего сначала в небесах, а потом на земле, ни планов и орудий, с помощью которых сатана стремится разрушить его замыслы. Обо всем этом мы читали в главах 12 и 13. Сейчас же мы вступаем в новую полосу. Что же Бог делает с верными ему? Неужели ничего? Нет, это невозможно! Все должно находиться в действии и служить ко благу. Поэтому Богу угодно показывать нам все разнообразие путей, которыми Он являет свою силу, а также посылать свидетельство и предупреждение, касающиеся данного кризиса, - и все это представляется с исключительной полнотой в семи разделах, составляющих эту главу.
В первом разделе говорится об определенном числе людей, отделившихся от земли и стоящих с Агнцем на горе Сион. Господь Иисус намерен отстоять свои права в самом центре Израиля, а центром царской благодати является, как известно, Сион. Я сказал "царской", потому что Христос утверждает свое звание Сына Давида. Кроме того, это слово определяет понятие "благодать", потому что под ним подразумевается, что Израиль полностью разрушен, а Господь в своем бескорыстном милосердии вновь начинает собирать народ вокруг себя. Это первая форма проявления его действий в последние дни. У дьявола могут быть и звери, и рога, но у Бога есть Агнец; и сейчас мы уже не видим его сидящим на престоле или берущим книгу. Он стоит на горе Сион. Эта деталь, которую нельзя не заметить, говорит о приближении царства, которое нам ясно показано перед концом.
"И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах". О них не говорится так, как будто они осознают какое-либо отношение к ним Бога, ибо речь здесь идет не об их Отце и не о его и их Отце. В Откровении не сказано ничего подобного - там сказано, что "имя Отца Его написано на челах". "И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли. Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники".
Эти святые не осквернили себя и поэтому с ними соединено имя Агнца. С вавилонским нечестием, царившим на земле, они не имели ничего общего - они были чисты, будучи связанными со святым мучеником. "Это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу, и в устах их нет лукавства; они непорочны [слова "пред престолом Божиим" звучат неестественно]". Таково первое деяние Бога. Эти люди представляют собой завершенный остаток; о них не сказано, что они вышли из двенадцати колен Израиля, как в седьмой главе, однако они, безусловно, происходят из иудеев. Они выделились из среды тех, кто был виновен в отвержении Агнца. И на все это нечестие, равно как и на другие его проявления, Бог отвечает теперь тем, что милостиво удостаивает этих людей чести быть отделенными от земли и связанными с Агнцем, который вот-вот займет свое место царя на горе Сион.
В следующем видении представлен летящий ангел. "И увидел я другого ангела, - говорится в этом отрывке, - летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу". Почему евангелие названо вечным? Мы должны помнить, что евангелие, которое проповедуется сейчас, носит особый характер и что оно ни в коем случае не является вечным. То евангелие, которое проповедуется сейчас, никто не слышал до того, как Иисус умер, воскрес и восшел на небеса. Другими словами, идеи евангелия, которое проповедуется в период христианства или вне его, зависят от событий чрезвычайной важности, происходящих на земле; одно из таких событий Бог ожидал более четырех тысяч лет с момента поселения человека на земле - только после стольких лет Он смог и пожелал представить евангелие, зная, что оно найдет отклик у праведных. Поэтому евангелие благодати Бога, как мы знаем, нельзя называть (это, однако, не касается Писания) вечным. Мне кажется, что многие употребляют это выражение, не задумываясь над его истинным смыслом. Называя нынешнее евангелие вечным, они, вероятно, имели смутные ассоциации с вечностью, с которой оно нас соединяет. Может быть, они полагают, что это просто красивый эпитет, смысл которого я затруднился бы объяснить; но те, кто расценивает выражение "вечное Евангелие" именно таким образом, безусловно, как-то его объясняют. Как бы то ни было, любые их толкования, конечно же, ошибочны, тем более если предоставить самому Писанию решить этот вопрос.
Смысл слов "вечное Евангелие" лежит на поверхности. Они означают ту благую весть, которая всегда была истинной и всегда будет таковой: о чем бы Бог ни известил человека, благая весть всегда остается неизменной. В чем же она заключается? Благая весть Бога всегда заключалась в его обетовании благословить человека семенем Иисуса Христа, возвысить его над остальными тварями и утвердить его превосходство над ними через Его образ и славу. В самом начале первой главы книги Бытие доказывается, что именно так Бог был настроен по отношению к человеку. Это же стремление Бога обнаруживается и в конце - тысячелетнее царство будет величайшим тому доказательством. На новых небесах и новой земле человек получит безграничное и вечное благословение.
Я полагаю, что именно это и подразумевается под "вечным Евангелием". В последние дни оно будет способствовать уничтожению лжи сатаны, который отрывает человека от Бога и с радостью удерживает его в этой оторванности; в результате этого Бог, вместо того чтобы благословлять все существующее на земле, вынужден судить человека и в конце концов ввергнуть его в ад. Все это, разумеется, является результатом сатанинских козней. Но есть вечное евангелие, которое представляет Бога благословляющим человека и все творение (что Он непременно и делает). Разумеется, Он благословит не каждого человека, потому что те, кто презрел его милость в Христе, и особенно те, кто, услышав евангелие его благодати, пренебрег им, будут уничтожены навсегда. Я говорю сейчас о том, что всегда было пред ним и всегда находилось перед человеком в его Слове.
Все вышесказанное подтверждается словами Писания: "Убойтесь Бога и воздайте Ему славу [это явное отвержение идолопоклонства], ибо наступил час суда Его [затем последует падение всего, что противодействовало Богу: будут прекращены не только суета язычников, но и те, кто питал и поддерживал ее, чуждую Богу], и поклонитесь Сотворившему небо и землю, и море и источники вод". Очевидно, что это откровение Бога человеку о том, что произойдет с землей, и это откровение связано с его славой Создателя. Серьезная угроза его грядущих судов - это основание для того, чтобы требовать от тех, чья совесть глуха, истинного поклонения ему.
Многие, безусловно, считают, что предоставление Богом такого откровения в период стремительного приближения последних дней - это нечто совершенно необычное. Позвольте мне объяснить, почему у них возникают затруднения в понимании данного вопроса. Это происходит потому, что они строят предположения и составляют свое мнение исходя из собственного положения и отношений. Но ведь мы никогда не сможем дать правильную оценку какому-либо явлению, если рассуждаем и делаем выводы на этой основе. Идя таким путем, мы не сможем понять ни одну из частей Библии, а тем более пророчество в целом. Если речь идет о нашем поведении или долге, то нам необходимо поддерживать надлежащие нам отношения, мы непременно должны оставаться там, куда нас поставил Бог, и покоряться его слову, которое Он нам туда посылает. Можно ли поступать разумно и правильно, как подобает христианам, если мы, зная, что стоит за этим словом, не чувствуем себя христианами? Если же мы просто смотрим на Бога, как дети на Отца, и если святые имеют его в себе как своего Бога, то слава нашего Бога и Отца только укрепляется. Это, разумеется, является истиной. Однако среди живущих на земле христиане здесь не упоминаются - мы видим избранных иудеев, мы видим племена, а также "живущих на земле". То есть перед нами явно предстают отступившие, которых ждет их удел, а также просто общая масса племен, колен, языков и народов. Поэтому представляется, что Бог снизошел к ним на самой низкой ступени своей истины. В чем же это выражается? В том, что они призываются убояться Бога и воздать ему славу; все это они должны сделать потому, что Он - судья, готовый посчитаться со своим миром. Он призывает их отказаться от идолопоклонства, в котором они погрязли, особенно в последние дни.
Я ни минуты не сомневаюсь в том, что в настоящий момент наблюдается действие закваски, которое приведет к идолопоклонству - особенно среди высших слоев общества (если между слоями есть какая-либо разница), которые повлекут за собой и низшие. У угнетенных классов есть другой путь, по которому они через любовь ко всему чувственному и показному придут к идолопоклонству. Однако я повторяю, что среди образованных людей наблюдается активное распространение духа идолопоклонства в более утонченной и изысканной форме, которая, по моему мнению, за считанные годы неизбежно приведет их к поклонению природе. С одной стороны, современная наука и литература проникнуты духом материализма, с другой стороны, снисходительное покровительство, которое было свойственно высшим слоям в давно ушедшие времена, все еще остается. Именно на эти опасные пути становится мир, подталкиваемый всем тем, что вызывает его брожение, в результате которого человек вновь вернется к язычеству, то есть к отступничеству.
Как бы ни расценивал читатель данную точку зрения, он все же должен помнить, что есть и другое основание для ее возникновения - основание чрезвычайно важное по своей природе, к тому же оно совершенно очевидно: как судья Бог собирается излить на христианство суд. Ибо понятно, что Он не только нанесет христианам жестокие удары в качестве наказания, но и предоставит им возможность поверить в ложь, в великую ложь сатаны. Вот в чем заключена истина всех времен: только Бог, только Он, явивший себя сейчас во Христе через искупление, может и должен быть объектом поклонения. Таким образом, нет ничего странного в том, что его откровение, прозвучавшее в рассматриваемом нами отрывке, наиболее приемлемо для человека в том положении, которое он тогда будет занимать, и чрезвычайно точно выражает мудрость и доброту Бога.
В связи с вышесказанным и в подтверждение ему можно высказать еще одно соображение, основанное на содержании 25-ой главы евангелия по Матфею, в которой к Сыну человека, сидящему на престоле, как царю, призываются народы. Следует вспомнить, что Он говорит тем, кого назначил овцами, о том, что поскольку они сделали что-либо одному из его братьев, то сделали это ему, а также что оскорбления, нанесенные им, были нанесены и ему. Их добрые поступки будут приняты Господом. Люди напрасно называют это событие общим судом или судом наших дел. Это не так. В данном отрывке Писания нам представлен следующий принцип: его обращение с язычниками, или с народами, согласно их отношению к его братьям; чтобы поступать правильно, нужна настоящая сила Бога. Давление, оказанное на его посланников, было огромным. Если кто-либо обращался с ними достойно, то это шло от веры. Я вполне допускаю, что вера язычников была слаба и что они не знали, что почитание его братьев на самом деле является почитанием его. И, стоя перед его престолом, как же они будут поражены, узнав, что сделанное с проповедниками его евангелия в последние дни Он будет расценивать как сделанное с ним самим!
Эти язычники, безусловно, были воспитаны божественной благодатью, и все же очевидно, что их нельзя назвать разумными. Как же часто мы должны удерживать себя от придания язычникам слишком большого значения! Как часто мы попадаем в сети бездумного анализа! Люди слишком склонны преувеличивать свою значимость и гордиться своими знаниями. Но Бог, я уверен, всегда особенно высоко ценит внимание, оказываемое самому Господу людьми, в том числе и теми, кого Он посылает. Это всегда было нелегким испытанием. Особенно тяжелым оно будет в последние дни, потому что их миссия будет обращена к народам земли тогда, когда посланники, жалкие и презренные в глазах народов, чрезвычайно довольных собой и возвысившихся над остальными, соберут всех вокруг себя и торжественно объявят о скором утверждении царства и царя, который лично будет судить живых перед судом мертвых. Некоторые, однако, не только отнесутся к этим посланникам по-доброму, но и примут их и их послания. Веру в них им даст только сила Святого Духа. Не кто иной, как сам Бог приблизит к себе их сердца. Поэтому Господь оценит их прием и доброту, сопровождающую это как свидетельство их внимания к нему, представленному в его посланниках.
Все это, по моему мнению, если и не является вечным евангелием, то во всяком случае чрезвычайно похоже на него; только у Матфея оно названо "Евангелием Царствия". Я склонен думать, что "вечное Евангелие" и "Евангелие Царствия" в сущности тождественны; у Матфея оно получило такое название потому, что целью Бога всегда являлось установление царства в мире и благословение человека на земле. И потому, что Христос собирается стать царем, Матфей, основываясь на его замыслах, употребляет выражение "Евангелие Царствия". Иоанн же называет его вечным, вероятно, потому, что местами оно отличается от особых посланий и от всего того, что связано с человеком, живущим на земле. В тот период, отмеченный высшей степенью развращенности, будет послано еще одно послание, и некоторые души через благодать Бога воспримут его.
Таким образом, во втором видении данной главы провозглашается вечное евангелие тем, кто утвердился на земле (народам, коленам и т. д.), в то время как в первой ее части мы видели отделение остатка из иудеев и присоединение их к Агнцу на горе Сион.
В третьей части главы, которую можно охарактеризовать в сравнительно немногих словах, звучит предупреждение о падении Вавилона. Мы видим, как появляется ангел, говорящий: "Пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы".
В четвертой части мы сталкиваемся с предупреждением, касающимся зверя. "И третий ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое, или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми ангелами и пред Агнцем; и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его". Таким образом, все поступки Бога как бы объединены в пары: сначала деятельность среди иудеев, затем - последнее свидетельство язычникам; сначала предупреждение о падении Вавилона, после чего - предупреждение о гибели поклоняющимся зверю. "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божии и веру в Иисуса".
Далее мы подходим к изучению пятой части главы, которая весьма отличается от прочих. Это заявление о том, что "отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе". С этого момента никто из тех, кто принадлежит Богу, не умрет, а те, кто умирает в Господе (то есть все те, кто уже умер в нем), вот-вот получат благословение, причем не через получение личной привилегии, а через первое воскресение и царствование с Господом, которое закончится возобновлением гонений на них и их смертью во имя его. Нечестивые заплатят за свои грехи и погибнут от суда Бога, однако с этих пор никто уже не будет умирать в Господе. Как таковые, умершие в Господе будут отныне благословляться, а не умирать. "И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними".
Поэтому в следующих стихах говорится: "И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. И вышел другой ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата". Здесь не говорится о том, что жатва была собрана. Мы видим Сына человека с золотым венцом как царя праведности, но Он еще не проявился как царь мира.
А затем следует завершение всех видений: "И другой ангел вышел из храма, находящегося на небе, также с острым серпом. И иной ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды". В этом проявилось уже нечто большее. Призыв собрать урожай прозвучал из храма, и этот храм находится на небесах. На землю обрушивается не просто гнев - это гнев, исходящий с небес. Кроме того, иной ангел выходит от жертвенника (то есть от средоточия человеческой ответственности, в котором Бог являет себя грешникам через жертву Христа, благодатью осуждая грех). Поэтому его месть будет еще более жестокой по отношению к тем так называемым верующим, которые презрели крест словом и делом. Этот ангел имеет власть над огнем - символом обличающего и уничтожающего суда. Словом, здесь мы видим жатву и сбор винограда - два великих проявления суда перед концом. При этом жатва есть суд, проводящий границу между справедливостью и несправедливостью, а сбор винограда символизирует страшный гнев, обрушиваемый на отступническую религию, "вино земли", вызывающее у Бога особенное отвращение.
Поэтому понятно, что в данной главе имеются семь совершенно отчетливо видимых разделов, в которых Бог содействует образованию свидетельства, представляет миру предупреждения, посылает утешение своему народу и, наконец, судит результаты поступков живущих на земле.
Однако самое своеобразное видение описано в главах 15 и 16. При его изучении мы уже не сможем ограничиться всего лишь несколькими словами. "И увидел я иное знамение на небе". Оно явно связано с видением 12-ой главы. "И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божия". Вы можете заметить, что эти явления - еще не пришествие Христа. Очень важно, чтобы читатель понял структуру этой части книги. Мы ни в коем случае не должны думать, что семь чаш появляются после того, как пришел Сын человека, чтобы собрать урожай с земли. Позднее мы убедимся, что это не так: это видение относится к прошлому, которое описано не в начале 14-ой главы, а в той ее части, которая приближается к концу. Самая последняя чаша - седьмая - означает падение Вавилона. Этот акт суда соответствует третьему деянию Бога, описанному в 14-ой главе, где первое его деяние - это отделение иудеев, второе - послание вечного евангелия язычникам, а третье - падение Вавилона. Таким образом, последняя чаша означает именно это событие. Поэтому ни в коем случае нельзя предполагать, что чаши символизируют некие события, происшедшие после упомянутых в 14-ой главе - они означают те события, которые упомянуты, по меньшей мере, через ее несколько первых строчек. Это весьма важно, потому что, поняв это, человек сможет выстроить различные части книги в правильном хронологическом порядке. Последняя чаша символизирует также последнее излияние гнева Бога перед тем, как придет Господь Иисус Христос. Поэтому ее появление должно предшествовать последней части данной главы. Как мы уже убедились, это совпадает с событиями, описанными в третьей части из семи рассмотренных, а события, упомянутые в конце 16-ой главы, произойдут не позже третьего деяния, описанного в 14-ой главе. Несомненно, пятое, шестое и седьмое события (а возможно, и четвертое тоже) произойдут непременно после излияния всех чаш.
Но давайте поразмышляем немного о том, что написано в вышеупомянутых главах. "И видел я как бы стеклянное море". Сразу бросается в глаза то, что это описание перекликается с описанием 4-ой главы. В той картине мы видели старцев, сидящих на престолах у стеклянного моря, представляющего молчаливое, но красноречивое свидетельство того, что эти святые навсегда покончили с земными интересами и тревогами; в том видении не было тех, кто нуждался в омовении водами Слова. Все это понятно и даже очевидно. После того, как прославленные святые будут восхищены на небеса, им уже не потребуется ни сосуда для омовений, ни очищающих вод, поэтому и упомянуто стеклянное море - символ чистоты, которую ничто не замутит. Другими словами, они находились вне тех сфер, где для очищения их душ от повседневных осквернений требовалась вода.
Здесь же перед нами не просто стеклянное море - оно смешано с огнем. Чему это учит нас? По моему мнению, тому, что святые прошли через неимоверно тяжелые испытания, которых не пришлось испытать старцам. Отсутствие огня в картине со старцами имеет такое же большое значение, какое имеет наличие огня в картине со святыми, о которых мы сейчас рассуждаем, победившими зверя и лжепророка. Если кто-либо спросит вас: "Должны ли святые пройти через период испытаний?" - то следует ответить вопросом на вопрос: "А каких святых вы имеете в виду? Если тех, которые представлены в образе старцев, восхищенных на небеса при пришествии Христа, то, конечно же, не должны. В Писании все выражено предельно ясно. Но если вы имеете в виду лишь некоторых святых, призванных пройти через испытания этого великого периода, то всякие сомнения в данном вопросе излишни". Словом, от нас требуется одно: уметь отличать одних от других, и тогда все станет ясно. Смешав же эти две группы святых, мы безнадежно запутаемся. Однако как бы ни старался человек, значение Писания нельзя ослабить.
Итак, мы видим стеклянное море, смешанное с огнем. "И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии". Никогда не предсказывалось, что зверя победят старцы; в связи с этим вопросом старцы вообще никогда не упоминались. Перед нами завершающая картина страшных испытаний. Это чрезвычайно важно. Упомянутые победы одержаны здесь в период, когда осуществляются последние планы сатаны. Возможно, они исполнились до того, как пал зверь. Как бы то ни было, точное определение данного периода не играет большой роли. Однако не вызывает сомнений тот факт, что упомянутые здесь победители живут именно в период последних усилий дьявола, действующего через зверя и лжепророка. Следовательно, победители - это, строго говоря, апокалиптические святые, а если точнее, то последняя их группа. Следует вспомнить, что в последней лекции мы рассматривали первых мучеников. Хотя они, возможно, пали под гнетом Римской империи, на самом же деле они победили ее, и сейчас мы видим, что они стоят на стеклянном море с гуслями Бога. Их песнь, восхваляющая Господа, в равной степени относится и к огромным испытаниям, через которые они прошли, чтобы приблизиться к нему.
"И поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца". Отсюда видно, что они не являются христианами в строгом понимании этого слова. Несомненно, они - святые в самом истинном смысле, однако их отношения не совсем такие, какие существуют сейчас: их связь с Богом отличается от той, которую установил Святой Дух, пребывая в тех, кто ныне связан с Христом. Этот тип связи обладал такой исключительностью, что те, кто ранее был связан с Моисеем, перестал общаться с ним, ибо у них не было другого владыки и главы, кроме Христа. Однако те души, о которых мы здесь читаем, все-таки сохраняют свою связь со всем иудейским, хотя они, вне всяких сомнений, служат Богу и Агнцу. Поэтому о них сказано: "...Говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь [здесь должно быть сказано не "святых", а "народов"]". В Писании нет такого понятия, как "Царь святых". Это прочтение является самым наихудшим из всех неверных вариантов перевода Откровения. Я не сомневаюсь, что выражение "Царь святых" противоречит лучшим свидетельствам и несет в себе ересь, и поэтому оно является в корне ошибочным. Ибо что может быстрее всего разрушить правильные отношения между святыми Господа и им самим? Ведь мы нигде не встречаем такое понятие, как "Царь святых", к тому же оно лишено всякого смысла. Для святых Господь Иисус является, безусловно, их господином и учителем; царь же означает его отношение к народу, живущему на земле. Этим словом вовсе не определяется его связь с новым человеком. Кроме того, новые люди, если они прошли через страдания, принадлежат небесам, а там такие отношения являются, разумеется, неприемлемыми. Таким образом, вышеупомянутое прочтение, а также все учение, вытекающее из него, совершенно чужды Писанию. Вспоминается 10-я глава книги пророка Иеремии (ст. 7). Наряду с другими выражениями, приведенными в том отрывке, мы встречаем и такое, как "Царь народов". Если эти святые и не были язычниками, то во всяком случае они воспринимались таковыми, и при чтении данного отрывка забывать об этом нельзя. Таким образом, правильным выражением является словосочетание "Царь язычников", или "народов". Он, несомненно, представляет собой царя иудеев, но язычники будут и должны наслаждаться возможностью вознести ему хвалу как царю народов.
"Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. Все народы придут и поклонятся пред Тобою [здесь мы вновь видим, что придет не Израиль, а все народы], ибо открылись суды Твои". Они предвкушают то торжество, которым Бог насладится в день славы и пришествия Христа.
"И после сего я взглянул, и вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе. И вышли из храма семь ангелов, имеющие семь язв, облеченные в чистую и светлую льняную одежду и опоясанные по персям золотыми поясами. И одно из четырех животных дало семи ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога, живущего во веки веков. И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его, и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи ангелов". Теперь в открытом храме мы видим уже не ковчег завета Бога. Теперь перед нами предстала скиния свидетельства, и мы видим суды, обрушивающиеся на язычников, а не откровение божественного промысла, касающегося Израиля.
Затем (гл. 16) мы читаем о тех семи чашах, которые изливаются на землю. Римская империя подразумевается здесь в образе не одной только третьей чаши, в отличие от третьей трубы; наказание здесь не сводится к одной лишь западной империи. Поражаются все сферы отступничества, причем с еще большей суровостью. Первая чаша, как мы знаем, излилась на землю, вторая - на море, третья - на реки и источники вод, а четвертая - на солнце. То есть излиянием чаш гнева Бога потерпели наказание все стороны природы и все то, что они символизируют (а их значение не кажется мне туманным или расплывчатым).
Три последние чаши, как и три последние трубы, связаны с человеком более тесно.
Пятый ангел излил свою чашу на престол зверя. Из этого явствует, что перед нами - языческие сферы, в которых разворачиваются предваряющие события. "Пятый ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих. Шестой ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного". Евфрат был границей, отделявшей империю с восточной стороны от огромных полчищ варварских северо-восточных народов, призванных вступить в борьбу с силами запада в последние дни. То есть для них был расчищен путь, по которому они должны были прийти к последней схватке. В этом, как мне кажется, заключено значение высохшей великой реки. "И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам: это - бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя". Эти слова подтверждают то, о чем я сейчас говорил. Грядет великая схватка - не на жизнь, а на смерть - между западом и востоком. Однако у Господа есть свои планы, которых не знает ни та, ни другая сторона, и при этом Он не является просто равнодушным зрителем. "Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его. И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон".
Наконец появляется седьмой ангел, который обращается с землей еще более сурово, охватывая еще большие сферы, ибо он изливает чашу на воздух. "Седьмой ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось! И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение [не только великое, но и], какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!" Таким образом, мы видим, что суд, обрушившийся с небес, наносит человеку на земле еще более сокрушительные удары. "И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом". Это объясняет предупреждение о падении Вавилона, на которое делалась ссылка в 14-ой главе при описании деяний Бога. Именно это событие, свершившееся в назначенный ему срок, мы и видим сейчас в 16-ой главе.
Я думаю, что этого достаточно, хотя мне не удалось представить вам всего, но лишь набросок общего смысла данной части пророчества.
Необходимо иметь в виду (если я не обратил на это внимания ранее), что в 17-ой главе события пророчества не представляются в хронологической последовательности. Видения, описываемые в ней, не указывают на будущее. Излияние седьмой чаши вызвало падение Вавилона, который был "воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его".
В этой главе объясняется, почему Вавилон был так оскорбителен для Бога и почему Он осудил его с такой суровостью. Однако при описании Вавилона Святой Дух рассматривает главным образом его отношения со зверем: имперской властью, которой мы уже уделили внимание. Поэтому в данной главе нам представлены два основных объекта суда. Несомненно, суд зверя упоминается здесь только в связи с победой Агнца, подробности же будут приведены в данном пророчестве чуть позже. И сейчас мы должны немного поразмышлять об этих, упомянутых мной, двух предметах: Вавилоне и звере.
Общий принцип предельно ясен. Если мы посмотрим сейчас на грех в его самых разнообразных проявлениях, то убедимся, что человек грешил всегда - если не как Вавилон, то как зверь, и наоборот. Женщина - блудница - сеет разврат, потакая человеческой природе с ее греховными желаниями и не считаясь с волей Бога. Зверь - это воплощение воли человека, в неприкрытой враждебности противостоящей Богу. Словом, одно можно охарактеризовать как разврат, а другое - как насилие.
Но это всего лишь принцип, проявляющийся в той или иной форме с начала мира. В Писании же подразумевается нечто большее, и это нечто выражено с величайшей точностью. Следует отметить, что в рассматриваемом нами случае именно один из семи ангелов, имеющих семь чаш, говорит Иоанну: "Подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих". Наблюдались два особых последствия ее зла: одно - это блудодейство с царями земли, а другое - отравление живущих на земле вином ее блудодеяния.
"И повел меня в духе в пустыню", место, начисто лишенное знания Бога и наслаждения им. Там мы видим женщину {Прим. ред.: в русской синодальной Библии - "жена".}, сидящую на багряном звере, как мы уже знаем, означающем власть Римской империи. Этот зверь "преисполнен именами богохульными" в своей нечестивой враждебности к Богу и имеет то, что мы уже рассматривали, - "семь голов и десять рогов". Святой Дух описывает и женщину, и зверя самым подробным, какой только возможен, образом: "И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом". На ней было все, что привлекает душевного человека, все, что с его точки зрения не расходится с религией. Но в своей руке она держала золотую чашу, наполненную мерзостями и нечистой ее {Во многих рукописях можно прочитать "tes ges", то есть "земным"; в Александрийской же и прочих -"ее". В Синайской рукописи имеются оба варианта.} блудодейства. Ужасное клеймо, запечатленное на ней, - это идолопоклонство; оно ужасно и потому, что она навязывает его человеку, и потому, что пред Богом оно написано на ее челе. "И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным".
С давних пор человека обманывали, чтобы затуманить истинное значение этой главы. Одни настаивают на том, что речь в ней идет о языческом Риме. Другие пытаются доказать, что в ней подразумевается Иерусалим в период своего состояния развращенности. Но обе эти точки зрения без труда опровергаются весьма серьезным доводом, основанным на связи блудницы со зверем, и в частности теми моментами, которые мы увидим несколько ниже. Аргумент, основанный на соотнесении женщины с языческим Римом, звучит довольно грубо и выглядит как самоцель; попытка же увидеть в данной главе Иерусалим является и вовсе абсурдной, потому что Иерусалим не только не представлял собой имперскую власть, но и был растоптан ею. Если со времен Иоанна и существовала какая-либо языческая сила, не поддерживавшая, а преследовавшая и подавлявшая Иерусалим, то ее воплощал Рим, который вовсе не был похож на разодетую блудницу, восседающую посреди этой обширной империи.
Кроме того, попытка увидеть в Вавилоне древний Рим завершается неудачей и по еще одной, причем вполне простой причине. Пока Рим оставался языческим, семь голов еще не приобрели своего истинного значения, а из десяти рогов существовал только один. Разделение падшей западной империи на десять королевств, как мы знаем, произошло спустя долгое время после того, как Рим перестал быть языческим. Никто не станет отрицать, что эта примечательная гроздь царств, образовавшихся в Европе, была предопределенным плодом разрушенного единства Римской империи после того, как в нее вторглись варвары. С той любовью к свободе, которую они принесли с собой из германских лесов, они никак не могли допустить, чтобы один железный скипетр этой древней империи правил и дальше; поэтому на каждом кусочке раздробленного государства они установили свое собственное. Следовательно, всякие попытки увидеть в данной главе период язычества бесплодны. Ниже мы обнаружим, что Писание дает достаточно света для того, чтобы понять истинный смысл данного пророчества и чтобы убедиться в том, что никакая ссылка на прошлое не в состоянии объяснить его достаточно убедительно. Если древние времена совершенно не годятся для его толкования, то средние века, по всей видимости, для этого подходят, хотя пророчество в целом еще не сбылось. Чтобы понять пророчество до конца, мы должны всматриваться вдаль, в последние дни.
Все это соответствует общему духу книги, однако я не отрицаю, что некоторые явления, представленные в Откровении, имеют место и по сей день. Ни один здравомыслящий человек не станет отрицать тот факт, что Вавилон в том или ином качестве в то время существовал, но его особая и, прежде всего, подробно описанная сущность, проявленная так, как представлено здесь, - это совсем другой вопрос. Мы с уверенностью можем сказать, что его чаша еще не наполнена. Человеку еще не открылось полностью то, что предвидел Бог и что в конце концов вызовет его суд. И вновь я повторю, что мне кажется очевидной истиной тот факт, что сделанная здесь ссылка на зверя весьма справедливо подводит нас к мысли о последней стадии существования Вавилона. Поэтому не удивительно, что некоторые действующие лица в заключительных сценах великой драмы уже появились: это правящий город и Римская империя. Нет недостатка также и в элементах нравственного порядка: тайна беззакония уже давно начала свое действие, хотя враг еще не внушил отступничество и не выявился полностью. Но что бы ни существовало в то время, представляемое здесь Духом еще не осуществилось полностью. Поэтому волей-неволей нам приходится ждать более полного исполнения пророчества до тех пор, пока не приблизится вплотную суд Агнца, который накажет зверя через уничтожение Вавилона десятью рогами.
Необходимо отметить еще одно. Непонятно, как город Римской империи или что-либо мирское, связанное с ним, можно было назвать "тайной". Возможно, отчасти поэтому многие весьма одаренные люди пытались связать это видение с католицизмом; и я должен признать, что проведение такой аналогии в какой-то мере оправдано. О том, что это религиозное течение, как никакое другое, тесно связано с загадочной блудницей, мы уже говорили. Рим, несомненно, в каком-то одном из своих проявлений воплощает женщину, описанную в данной главе: семь голов (или холмов) явно указывают на этот город; и только он один среди всех прочих городов хорошо известен как глава царей земли. Поэтому протестантам-толкователям данной главы есть что сказать в отличие от преторианцев, отстаивающих предположение об идентичности блудницы с языческим Римом. И все же протестантское толкование несовершенно по причинам, которые, мне думается, будут понятны любому человеку с непредвзятыми суждениями.
Мы видим выжженное клеймо, причем не на богохульствующем звере, а на челе его всадницы - "тайна, Вавилон великий". Возникает вопрос: почему она отмечена такой печатью? Если это всего лишь город в империи, то что общего он имеет с тайной? Тот известный факт, что он покорил обширные территории и имел на земле огромную политическую власть, не дает оснований для наделения этим именем. Тайна - это, очевидно, нечто такое, чего не может разгадать ум душевного человека; это секрет, для раскрытия которого требуется яркий, освежающий свет Бога. Но когда тайна раскрывается, то оказывается, что она довольно проста. Так же обстоит дело и с Вавилоном, который мы сейчас рассматриваем. Свое право на упомянутое имя он почерпнул из старого источника идолопоклонства и нескольких сил (только не силы Бога). Поскольку смешение является в данном случае характерной особенностью, то Вавилон назван этим именем на основе сущности известного города халдеев, первого места, печально знаменитого в обоих отношениях.
Однако попытки соотнести то, что здесь сказано, с будущим городом Вавилоном в Халдее, представляются мне тоже тщетными. Между городом, описываемым Иоанном, и тем древним Вавилоном существует совершенно очевидная разница: последний был построен на равнине Сеннаар, а первый, как ясно сказано, имеет семь голов, которые означают семь холмов. Я признаю, что, возможно, в этом символе кроется нечто большее, чем просто холмы Рима, ибо о них сказано также, что они означают и семь царей. Тем не менее мы не вправе пренебрегать такой деталью описания. Она представлена для того, чтобы мы поверили в нее, а не умолчали о ней и не отделались каким-либо пустым объяснением.
Словом, Бог, по всей видимости, обнес свое понимание Вавилона оградой, чтобы нам стало совершенно ясно, что перед нами Рим, город и сложившаяся система. Он счел нужным представить его в его средневековом состоянии (при этом конечные результаты мы увидим только в конце века), что подтверждается тем, что всадница сидит на звере (или империи), при описании которого подразумевается - и вполне естественно - прошлое вторжение варваров и образование вслед за этим десяти государств. То, что зверь означает Рим после его принятия христианства, не должно, мне думается, вызывать сомнений, при том условии, что слово "тайна" относится к Вавилону. Эта тайна существенно отличается от другой. Нам не дано знать, что означает та, другая тайна; мы хорошо знаем только то, что она соответствует Богу и всему, что с ним связано. Здесь же тайна носит не такой характер - "тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным".
Здесь в безбожном союзе объединились добро и зло (что не улучшило положение, а, напротив, лишь ухудшило); этот союз, нечестивый по своей сущности и поэтому не подлежащий оздоровлению, пытался заключить с Богом человек природы, который заменил благодать и Слово Бога, кровь Христа и силу Духа на обряды и который использовал имя Господа как прикрытие для своей неуемной алчности и честолюбия, которые по своему размаху превзошли притязания всего остального грубого мира. Все это и происходило в великом Вавилоне. Вавилонская блудница - мать всех блудниц и, кроме того (что еще в большей степени усугубляет ее грех), мать всех мерзостей земли. Это влечет за собой идолопоклонство - настоящее, бесстыдное идолопоклонство, а не просто то незаметное действие его духа, которого должен остерегаться каждый христианин. Здесь же мы со всей отчетливостью видим поклонение твари, а не Создателю, причем поклонение это сопровождается рвением, переходящим всякие границы. Ведь кто не знает об ужасах культа девы Марии?! Вавилон - мать "мерзостям земным". Следовательно, речь здесь идет не о конкретных идолах, рассчитанных на заманивание в ловушку детей Бога, а о том, что приспособлено именно к земле: о всеохватывающем, явном и весьма ощутимом идолопоклонстве.
Таково объяснение великого Вавилона, данное Богом. Обратите внимание на то, что Иоанн, увидев женщину, напоенную кровью святых и свидетелей Иисуса, удивился "удивлением великим" (и это подтверждает точку зрения, высказанную мной выше). Только ли гонения со стороны язычников, объятых смертельной ненавистью к истине и к тем, кто исповедует ее, вызвали его удивление? Ведь вполне можно было ожидать, что у явно языческой метрополии, поклоняющейся Марсу, Юпитеру, Венере и прочим нечестивым чудовищам языческой мифологии, евангелие, разоблачающее их всех, вызывает раздражение, в результате чего она будет стремиться причинить верующим страдания, как только распознает бескомпромиссный дух Христа. Если бы исповедующие его имя ничего не говорили о суетности язычества, если бы они просто представили евангелие как нечто, превосходящее даже то лучшее, чем могло похвастаться язычество, то язычники (и я ничуть не сомневаюсь в этом) сами признали бы свою неправоту. Ведь хорошо известно, что в их среде велись споры, доходившие даже до того, что один из наиболее нечестивых императоров некогда предложил признать Христа и поклоняться ему в Пантеоне, причем это произошло за сотни лет до прихода к власти Константина, на самой ранней стадии распространения евангелия. Однако понять истинное место Христа, положенное ему одному, они не могли, ибо его место не только высшее, но и исключительное. И поэтому ничто не казалось язычеству таким отвратительным и вредным во всех отношениях, как истина, проявленная в Христе, которая разоблачала настоящую сущность всего, что не было истиной - единственной и непреложной. Именно поэтому к христианству, открыто противостоящему дальше язычества, Рим больше всего питал неприязнь. Следовательно, враждебность того языческого Рима к христианству не была неожиданностью, и мы это доказали.
Следовательно, не это зло поразило пророка. Он удивился тому, что эта загадочная форма зла (это контрсвидетельство врага: не антихриста, а антицеркви) казалась святой католической церковью Бога и была в основном принята как таковая, что христиане (если не все христианство) стали жесточайшими из гонителей и непримеримейшими из ожесточившихся против свидетелей Иисуса и святых Бога, каких язычество едва ли порождало где бы то ни было на протяжении всей истории мира. И поэтому вполне естественно, что он почувствовал великое удивление.
"И сказал мне ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей". Если бы пророк смог пронзить взглядом поверхность и увидеть, что под красивым одеянием христианства скрыта женщина, которая из всего того, что существует под солнцем, наиболее развратна и наиболее ненавистна Богу, то он не удивился бы так сильно. Поэтому ангел говорит: "Я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее, имеющего {Здесь описывается только сущность; о датах же нет речи. Если кто-либо заключит из сказанного здесь, что, например, зверь нес женщину - Вавилон - тогда, когда подразумеваемое под семью головами и десятью рогами было реально существующим фактом, то он совершит ошибку. Ангел не имеет в виду ничего подобного. Речь идет о сущности, имеющей отличительные особенности, а не о каком-то определенном периоде; для уяснения последнего следует обращаться к другим местам Писания.} семь голов и десять рогов. Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится". Заключительная фраза характеризует зверя в его последней стадии существования, во время которой он вступит в конфликт с Вавилоном. Давайте будем помнить об этом. Это поможет нам понять, что, какими бы ни были прошлые состояния Вавилона, в то состояние, которое сейчас перед нами он войдет в будущем и что в этом своем будущем состоянии он погибнет. Ведь о звере, или Римской империи здесь, заметьте, говорится, что он некогда существовал, затем исчез, а потом - из бездны - появится вновь, обретя свою законченную форму. Как бы ни был плох языческий Рим, все же нельзя утверждать, что он выйдет из бездны. Когда апостол Павел писал свое послание к святым Рима, он особенно подчеркивал необходимость безоговорочного подчинения христиан власти, существовавшей в тот период. Разумеется, любому христианину, живущему в Риме, сразу же пришла бы на ум Римская империя. Конечно, сущность тогдашнего императора исключает разночтения: худшего, чем он властителя история не знала. И все-таки Бог воспользовался именно этими обстоятельствами, чтобы вменить христианам в обязанность подчиняться мирской власти, окружающей их и довлеющей над ними. Это объясняется в основном тем, что мирские власти были предопределены Богом. Однако из бездны они выходить не должны.
Близится, тем не менее, время, когда власть больше не будет предопределяться Богом, и именно этим характеризуется последнее состояние зверя. Согласно своему промыслу, Бог позволил существовать великим империям прошлого; и этот принцип будет действовать до тех пор, пока на земле остается собрание. Поэтому мы должны признавать божественный источник власти даже тогда, когда власть предержащие сами забывают обо всем этом и начинают править миром так, как будто власть - это дело сугубо людское, не зависящее от Бога. Но грядет день, когда сатане будет позволено все делать по-своему. В течение короткого времени (какое счастье, что оно будет коротким!) сатана создаст империю, соответствующую его замыслам и основанную на принципах, отрицающих Бога; это, по всей видимости, и подразумевается под выходящим из бездны зверем. Далее говорится: "И пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится". Ошибочный перевод последнего слова, как "все же явится", является чрезвычайно неудачным. Однако было бы ошибкой полагать, что греческие тексты Эразма, Стивенса и т. д. неверны. Должно быть написано: "и явится". Это не направлено на то, чтобы создать парадокс и смутить ум. Истинное прочтение вызывает здесь трудности и сомнения лишь у неверующих. Также и в послании нет никакого парадокса. Все ясно и просто: "Зверь был, и нет его, и явится".
Все это, однако, величайший переворот в истории мира и политических принципов человека. Никогда прежде мир не сталкивался с такими явлениями. Чтобы империя, некогда существовавшая, а затем погибшая, появилась вновь с еще более сильной властью, причем только лишь для того, чтобы встретить ужасный конец!.. Нет, такого история не знала. Одним из наиболее широко распространенных мнений является то, в котором высказывается мысль о сходстве в этом отношении государств с людьми: они так же рождаются, развиваются, а потом умирают. Поскольку люди не верят в воскресение человека, то не удивительно, что они не верят и в воскресение империи. Главное же отличие одного от другого заключается в том, что человека воскрешает Бог, а империю - дьявол. Тем не менее, несмотря ни на что, это возрождение все равно является, бесспорно, самым необычным и выходящим из ряда вон событием в истории мира. Поэтому вернувшаяся к жизни Римская империя так поражает людей. Ведь они совсем не знали о том, что верят вовсе не тому, что здесь написано. Они не подозревали о том, что сатана вновь даст ей жизнь и силу, что он, а не Бог, вдохнет в нее описываемую здесь сущность.
"Здесь ум, имеющий мудрость. Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей [я уже упоминал двойное значение символа гор], из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел". То есть шестая голова (царствовавшая в дни Иоанна) и представляла собой имперскую форму управления. Ничего не может быть проще: мы видим здесь примету времени, имеющую огромную значимость. Вот-вот появится седьмая голова, и, что интересно, она же будет также и восьмой. "И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель". В одном смысле она будет восьмой, в другом - седьмой; восьмой считается из-за своего необычного воскресения, а одной из семи потому, что внешне она воплощает прежнюю имперскую сущность. Этим, мне кажется, и объясняется то, что раненая голова впоследствии исцелена. Одной из семи, следовательно, она является потому, что олицетворяет империю, а восьмой потому, что к жизни ее вернул дьявольский источник. Ведь ничего подобного ранее не случалось. "И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час". Все они должны будут царствовать одновременно со зверем. Это тоже важная деталь, разобрать которую необходимо для правильного понимания главы. Каждый, кто оглянулся назад и вспомнил прошлые исторические события, знает, что в тот период, когда появились десять царей, зверя - или имперской власти - не существовало. Причиной образования известных десяти государств явилось разрушение единства Римской империи, чему способствовало вторжение варваров. Я не оспариваю сейчас число "десять". Мы хорошо знаем, что иногда государств было девять, иногда - одиннадцать и более. Но, приняв это число как совершенно определенное количество, я должен признать, что, согласно истории, они как цари не принимали власти со зверем на одно и то же время. А ведь именно таково значение выражения "со зверем... на один час".
Мы же, бесспорно, видим нечто совершенно противоположное. Поскольку, как цари, они получили власть после того, как зверь перестал существовать, то налицо значительная разница между историческими событиями прошлого (связанного с крушением империи и образованием десяти государств) и явлениями будущего, которые описаны в данном пророчестве. Однако эта разница легко устраняется, если мы посмотрим на то, что Бог в действительности говорит нам. Его язык не кажется мне ни трудным, ни туманным. Если человек не понимает его, то обвинять в этом следует только его самого. И все-таки он постоянно позволяет себе высказывать пристрастные точки зрения. Но ведь мы хорошо понимаем, что с помощью этой книги Бог утешает свой народ в минуты испытываемых ими трудностей; мы знаем, что даже беглый взгляд на ее истинное значение должен - через его благодать - приободрить людей в самые наитруднейшие периоды их жизни. Святые Рима терпели страдания; они увидели, что явившаяся в видении гонительница названа Вавилоном, и не задумываясь отождествили ее с правящим городом - Римом. И они были по-своему правы. Не должно вызывать нашего удивления также то, что они находили помощь в источнике скудного света. Но как бы мы ни оправдывали этих святых, их точка зрения была несовершенной, а их знания (если таковые вообще присутствовали) о главенстве Христа над собранием, о его священстве или о чем-либо подобном - ничтожны. Таким образом, они имели весьма поверхностное представление об этом пророчестве. Однако можно понять, что тому немногому, что они имели, Господь дал прорасти и принести немало добра.
Но существует ли какая-либо причина, по которой мы должны довольствоваться теми крохами, которыми наслаждались святые прошлых лет? А ведь сторонники безумного следования исторической традиции обрекают себя именно на такую участь. Зная лишь то, что до них знали другие (или чуть-чуть больше), они ограничивают себя в познании истины. Когда Бог так милостив, когда его Слово обладает такой глубиной, щедростью и богатством, тогда весьма прискорбно наблюдать, как его дети довольствуются лишь тем немногим, что достаточно для спасения их душ и предупреждения настоящего голода. Не думаю, что в присутствии благодати все это способствует укреплению его славы, равно как и благословению. Единственно верным принципом, которым надо руководствоваться во всем, является использование источника божественной истины и стремление восстанавливать в себе прежние силы и находить новые для того, чтобы соответствовать тому, к чему Бог призывает нас. Следовательно, не вызывает сомнений тот факт, что Бог таким образом обращает внимание своего народа на значение своего Слова в частности на ту его часть, которую мы сейчас изучаем.
Ясно, что рассматриваемое в данном стихе не представляет собой ни римскую власть (в тот период, когда существовала только одна голова этой империи), ни восточную, или византийскую, ее часть в период после ее разделения царями, пришедшими к власти после свержения, ибо вполне вероятно, что в средние века существовали десять царей (в отличие от состояния зверя в древние времена, когда их не было); совершенно исключено, что появился зверь, или имперская власть, со своими головами. Именно это привело людей к мысли о том, что под зверем подразумевается папа. Эта мысль однако неспособна дать исчерпывающее объяснение Бога, которое представляет нам веские и убедительные доказательства ошибочности мнения о том, что речь идет только о папе. Ибо в этом стихе ясно говорится и несет характер однозначности, что десять рогов принимают власть в одно время со зверем, а не после его гибели или окончания его царства. Он получает свою власть, а они свою в одно и то же время.
Это освобождает нас от многочисленных комментариев, потому что мы без труда понимаем то, что просто и что должно знать каждое дитя Бога, которое верует. Привлечение истории только запутало этот вопрос, а те, кто продолжает обращаться к ней в поисках свидетельств, на самом деле игнорирует ее факты. Здесь достаточно самых элементарных знаний, ибо кто из читавших Библию не знает о том, что когда родился Христос, Римская империя имела одного императора и еще не вошла в состояние раздробленности, разделившись на десять государств? Далее звучат слова, в которых предопределяется, что зверю подчинится весь мир. Конечно, если цари существуют и, имея официальные полномочия, составляют часть этой империи, с ними необходимо считаться как с правителями, подчиненными зверю. Но нет, это предопределение носит абсолютный характер и исходит, бесспорно, от одной головы неразделенной империи. После того, как закончилось владычество империи, прошли века и мир увидел не только отделение Запада от Востока, но и раскол внутри самого Запада. Тем не менее пророчество представляет нам возрожденного зверя и царей отдельных государств, правящих в одно и то же время, то есть в период перед их гибелью от божественного суда при пришествии Христа и его святых. Поэтому несомненно, что речь здесь идет о будущем.
Позвольте мне заметить, как точно все это соответствует тому, что мы видим сейчас. Ведь так называемый "конституционализм" - это плод тевтонского общества, заменившего разрушенную Римскую империю. Именно варвары привнесли и распространили идеи свободы и феодализма, именно они твердо отстаивали их принципы. Поэтому все попытки восстановить империю (которые предпринимались вновь и вновь) заканчивались полным крахом. Причина ясна: здесь действует "Удерживающий". Это не может осуществиться до тех пор, пока не настанет нужный момент. Когда же срок придет и это случится, божественное препятствие исчезнет и дьяволу будет позволено творить свое зло. Политическая сторона этого события приводится здесь с удивительной выразительностью и лаконичностью. Десять рогов вместе со зверем должны принять власть при этом звере. Разумеется, они получают имперскую власть, которую принимают и цари, - и все это происходит одновременно, продолжаясь до тех пор, пока не придет конец. Очевидно, следовательно, что здесь представлено будущее. Ни по одной хоть сколько-нибудь разумной причине нельзя связать это событие с прошлым, не говоря уже о том, что это извратило бы истину. Писание и факты доказывают несостоятельность всех этих теорий.
"Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю". Исторические факты расходятся и с этим. Рога постоянно враждовали друг с другом, а иногда и с папой. Начиная с тех времен мир никогда не видел такую имперскую власть, которой поклонялись бы все. Разве не знаем мы о стремлении установить паритет между властями? Ведь именно этим постоянно заняты народы, опасаясь, как бы какая-либо другая власть не стала зверем. Если кто-то принимает одну сторону, то другой непременно начинает поддерживать противоположную, потому что они ревностно следят за тем, чтобы никто не приобрел такое превосходство в авторитете и силе, которое позволило бы управлять другими. Но в период, рассматриваемый нами, все эти политические интриги прекратятся. "Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю. Они будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей, и те, которые с Ним, суть званые и избранные и верные".
И все-таки мы пока еще не видим крушения Вавилона. Нам уже была показана его роль в развращении высших и отравлении низших (то есть его идолопоклонство). Мы узнали о его связи со зверем, теперь же приближается столкновение. Женщине позволено восседать на звере и поначалу влиять на империю и управлять ею, впоследствии же десять рогов и зверь возненавидят ее, разорят, обнажат и уничтожат. "И говорит мне: воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки". Таково ее влияние, распространяющееся далеко за пределы империи, власти зверя. Орды готов, однако, его влиянию не подчинялись; еще меньше у нас оснований считать, что они являлись рогами зверя или отдали ему свою силу. Напротив, они уничтожили ее. Зверя они разорили в еще большей степени, чем Вавилон. Исторические факты, следовательно, расходятся с событиями пророчества. "И десять рогов, которые ты видел на звере..." Здесь я должен сказать, что английский авторизированный перевод, и не только он, но и греческий оригинал, неверен {Прим. ред.: ср. русскую синодальную Библию (ст.16).}. Это слишком хорошо известно и имеет под собой слишком веские основания, чтобы позволить нам умолчать об этом обстоятельстве. Не вызывает никаких сомнений тот факт, что мы должны читать не "на звере", но "и зверь". Это чрезвычайно важно. Рога и зверь объединяются в своей ненависти к блуднице. Предполагается, что они не просто сосуществуют, но и сплачиваются, чувствуя перемену в своем отношении к Вавилону. Союза зла больше не существует. "Сии возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне". Не евангелие, не Святой Дух, а нечестивая, возрожденная Латинская империя со своими вассальными западными царствами (которые объединяются) - вот кто уничтожит Вавилон. Порочная любовь закончится ненавистью. Они станут презирать ее и с позором обнажат ее. Затем они лишат ее силы и, наконец, уничтожат. Что может быть более неразумным, чем мысль о том (если ее допустить), что многочисленные правители западных держав, католические церкви объединяются с папой, чтобы разрушить его город, его церковь, то есть то, что называется Вавилоном? Некоторые пытаются разрешить эту трудность, связывая разрушение с силой голов; и эти люди протестанты! А ведь они в данном случае уподобляются обыкновенным преторианцам. Какая возникает путаница! Не достаточно ли одной только этой причины для того, чтобы утверждать, что хоть сколько-нибудь веских оснований для подобных предположений нет и в помине?
Отсюда и возникают попытки поддержать явно неверное прочтение. Это объясняется сущностью тех понятий, которые исключают истину и расходятся с ней. "И десять рогов, которые ты видел, и зверь" - именно так, безусловно, должно звучать это выражение.
Таким образом, все говорит о том, что они существуют и действуют одновременно со зверем, разоряя, а затем уничтожая Вавилон. Бог использует их для своей цели, заключающейся в разрушении великой религиозной блудницы, сердце которой находилось в Риме. Легко можно понять, что за свержением церковной власти непременно должно последовать абсолютное устранение препятствий для развития имперской власти и достижения ею своей последней стадии - стадии насилия, мятежа и отступничества от Бога. И все же религия, пусть она даже крайне развращена, действует как ограничитель человеческого зла. Точно так же обстоит дело и с правительством, каким бы греховным оно ни было. Не буду утверждать, что развращенная религия лучше, чем никакая; но ведь в случае ее наличия она хоть каким-то образом беспокоит людей, являясь жалом во плоти тех, кто хотел бы, чтобы ее не было вообще. Поэтому рога и зверь объединяются и уничтожают блудницу. То, что цари прелюбодействовали с ней, то, что она восседала на звере, вызывает у них еще большее раздражение против той, которая, абсолютно не веря в Бога, сделала ставку на имя Христа (которое она изуродовала и которым злоупотребляла), чтобы выиграть то, что было потеряно навсегда. "...Потому что Бог положил им на сердце - исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии". Следует помнить, что это время великого заблуждения. "Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями". Ничто так точно не соответствует этому, как Рим. "Жена" - это обобщенный символ, представляющий ее как великий имперский город. "Блудница" - это ее развращенная религиозная сущность, которая предполагает папский Рим, но которая не исчерпывается этим.
Глава 18 не задержит нашего внимания надолго. В ней описывается не отношение Вавилона к зверю, а падение этого города, сопровождаемое скорбью множества людей, оплакивающих его гибель. Наряду с этим Бог предупреждает свой народ о его падении и призывает его выйти от блудницы: "Выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее; ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды ее". Затем следуют такие слова: "Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое. Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своем: сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!"
То есть Вавилон в этой главе рассматривается не столько как нечто загадочное, носящее религиозную сущность (служащее источником смешения правды и лжи, добра и зла как отравляющее, растлевающее и совращающее все и вся, пользуясь своим влиянием защитника развращенной религии), сколько как пособник и подстрекатель мира, потакающий его стремлению к роскоши, удовольствиям и наслаждению жизнью, то есть ко всему тому, что люди называют цвилизацией. Это описывается здесь весьма подробно, и мы видим полную картину скорби и подавленности тех многочисленных людей, которые оплакивают разрушение Вавилона и потерю своего богатства и возможности наслаждаться жизнью.
Однако это красочное описание заканчивается, когда Дух Бога соизволяет показать нам Вавилон с другой стороны. Сильный ангел берет камень и, бросая его в море, говорит: "С таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его". Причина этого указана в конце: это происходит не только из-за того, что "волшебством [его] введены в заблуждение все народы", но и потому, что "в нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле".
Какое серьезное и значительное обстоятельство в управлении Бога! Почему здесь сказано, что эта мерзкая, развращенная, проникнутая духом идолопоклонства и существующая в последние дни система виновна в крови всех мучеников? Да потому, что она унаследовала дух всех тех, кто, начиная со времен Каина, поднимал руку на своих праведных братьев. Вместо того чтобы предостеречься от нечестия тех, кто уже до появления этой системы совращал и преследовал людей, последняя не только продолжила их дела везде, где только могла, но и привнесла в них еще большее зло и действовала в таком духе до сих пор, пока ее не постиг, наконец, удар божественного суда. Бог имеет обыкновение следовать этому правилу в своих судах, которое заключается в том, что Он наказывает не того (во всяком случае не всегда), кто первым совершил грех, а тех, кто этот грех наследует и, возможно, усугубляет его вместо того, чтобы извлечь из него урок и предостеречься от проступков. Это не ошибка, а, напротив, высочайшая справедливость, если посмотреть на данный вопрос с божественной точки зрения.
Можно проиллюстрировать это учение примером из семейной жизни. Предположим, например, что глава ее - пьяница; и если у сыновей есть хоть капля здравого смысла, они не только испытывают жгучий стыд и боль за своего отца, но и пытаются (как сыновья Ноя, правильно понимавшие то, что требуется их отцу) сохранить свою любовь к тому, от которого они не могут отречься, причем, прежде всего, они стараются предостеречь себя от этого позорного греха. Но увы! один из сыновей, вместо того чтобы уберечься от порока своего отца, принимает его как оправдание своего собственного пьянства. И удар обрушивается на него, а не на отца, и так уже погибшего. Ведь сын виновен вдвойне, потому что он видел слабое место своего отца и понимал, что его необходимо укрепить. Он должен был бороться с его пороком. Я не имею в виду месть (потому что это дело Господа). Я говорю о том, что он должен был свято ненавидеть этот грех, но при этом глубоко сочувствовать своему отцу. Но нет, он пошел по тому же пути еще больше, чем отец. Именно так усугубляется грех в случае с нечестивым сыном.
Точно так же дело обстоит и с Вавилоном. Некогда он слышал о многообразных свидетельствах Бога, ибо мог ли он не слышать об истине? В нем проповедовалось евангелие, потому что тогда, когда Вавилон находился в земле халдеев, в нем были и закон, и пророк. Я также не сомневаюсь в том, что он знал о последнем свидетельстве Бога: о евангелии царства, которое должно появиться в последние дни, но он любил удовольствия и власть и потому отвергал истину. Он презирает все, что поистине божественно; он использует Слово Бога только для того, чтобы извратить его и приспособить для увеличения своей значимости, чтобы приобрести превосходство над людьми и сполна насладиться удобствами этого мира; он заходит так далеко, что стирает из памяти людей всякое напоминание о небесах и строит этот мир наподобие рая, который он украшает не незапятнанным и чистым поклонением, а плодами умений человека, религией и идолами мира.
Все это и вызвало гнев и суд Бога во время последней стадии существования Вавилона. Поэтому и вина за всю пролитую на земле кровь пала на Вавилон, который был наказан соответственно своему нечестию. Такое наказание, разумеется, не исключает того, что во время суда над мертвыми каждый человек будет осужден за свой грех. Это остается истиной. День Господа в мире ни в коем случае не устраняет его обращение с отдельными душами. Суд мертвых касается только каждой души в отдельности. Суды над миром предполагают нечто другое: удары, обрушивающиеся на мир, направлены не только на Израиль, но и на многие другие народы. Неизмеримо более жестокий суд постигнет развращенное христианство, или Вавилон, как оно здесь названо, потому что последний обладает огромнейшими привилегиями. Однако, согласно божественному принципу управления, грех Вавилона носит не просто личностный характер; из-за презрения к свидетельству Бога он накапливался и становился из века в век все тяжелее, потому что люди все больше отворачивались от свидетельства Бога и все глубже погружались в пороки, подогреваемые ими самими.
На этом, пожалуй, можно закончить изучение 18-ой главы.
"После сего я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Ибо истинны и праведны суды Его: потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее. И вторично сказали: аллилуия! И дым ее восходил во веки веков"(гл. 19,1-3). Падению Вавилона Дух Бога противопоставляет брак Агнца с его невестой. Пока на земле существовало собрание, Вавилон являлся его подделкой, когда же его не стало в мире и когда появилось заключительное свидетельство Бога, Вавилон оказался растлителем, доведшим церковь до предельно греховного состояния. Я не сомневаюсь, что в прошлые времена, связанные с Израилем, это развращенное состояние уже имело место. То есть сначала существовал Вавилон в буквальном смысле, теперь же он предстает перед нами символически. Когда на исторической сцене появляется Рим, таинственное беззаконие получает в наследство имя "Вавилон"; оно охватывает не только времена христианства, но и конец века после взятия собрания на небеса, а также период божественного суда. Помните: оставить без внимания прошлое - значит, лишиться возможности правильно понять Откровение.
Поэтому двадцать четыре старца и четыре животных предстают здесь перед нами в последний раз. Другими словами, небесные святые рассматриваются здесь все еще как главы прославленного священства, но при этом еще и как исполнители судов Бога. От престола исходит голос, говорящий: "Хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие". "И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя". Теперь перед нами предстает символ невесты, а старцы и животные исчезают. Итак, мы видим невесту.
Должны ли мы в таком случае сделать вывод, что старцы и животные взяты на небеса точно так же, как сейчас невеста? Неужели те, которые подразумевались под символами старцев и животных, принимают имя невесты и сливаются с ее образом? Я уверен, что нам не следует делать такого вывода. Ведь старцы показывают нам не что иное, как небесных глав священства (в число которых, я полагаю, входят также святые и Ветхого, и Нового Заветов), то есть их образ не сводится только к собранию, телу Христа. Тогда, когда искупленные кровью Агнца воздают ему славу на небесах, четыре животных соединяются со старцами, хотя все они сохраняют индивидуальность. Прославленные святые осуществляют власть совсем не так, как ангелы. Животные связаны со старцами еще начиная с пятой главы, и эту связь мы видим и здесь, в 19-ой главе.
Но сейчас, когда вследствие нового деяния Бога (а именно доведения радости собрания до наивысшей точки) образы старцев и животных исчезают, мы видим не только невесту, но и еще одну группу святых, которые появляются сразу же вслед за ней. "И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведности святых". Я намеренно говорю "праведности", а не "праведность". Виссон это не просто то, во что Христос их одевает, это признание всего того, что принадлежит Богу, и, несомненно, действия Духа Христа. Однако виссон имеет каждый святой, хотя здесь и высказана благословенная мысль о том, что виссон собрания не просто составлен из виссонов каждого отдельно взятого святого, а представляет собой цельное одеяние невесты (то есть собрания в славе). Такое одеяние имеет, конечно, и каждый отдельный святой; это остается истиной и впредь, в чем мы убедимся чуть позже, когда встанет вопрос о вознаграждении, а обладание виссоном будет иметь решающее значение. Но сейчас, когда речь идет о невесте на небесах, это одеяние представлено именно так, как в 8-ом стихе. Дух Бога, безусловно, подразумевает здесь не ту праведность, которая составлена из праведностей отдельных, действительно существующих личностей, что мы сочли праведностью. На самом деле здесь имеется в виду другая праведность. Пред Богом мы имеем только то, что можно обрести лишь во Христе и чрез него, и сущность такого нашего приобретения гораздо возвышеннее, чем праведность святых.
Кроме того, ангел сказал пророку: "Напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца". Здесь вы можете увидеть подтверждение того, что двадцать четыре старца и животные не являются только лишь олицетворением собрания, потому что при возникновении образа невесты упоминаются и другие образы. Я хочу сказать, что гости - или званые на брачную вечерю Агнца - имеют, по всей видимости, отношение к ветхозаветным святым. Если так, то они присутствуют здесь не в качестве невесты, а в качестве приглашенных на празднество. Но я не думаю, что под ними подразумеваются также и святые Откровения, по той простой причине, что, как видно из следующей главы, они еще не воскресли из мертвых. Их души еще находятся в состоянии отделенности. О гостях же говорится совсем иным образом. Поэтому я считаю, что под старцами и животными подразумеваются как ветхозаветные святые, так и собрание, невеста Христа, и что потом, когда была упомянута невеста, в их число включились также и другие святые, которые сейчас как отдельное тело. Все это, несомненно, может показаться несколько трудным для восприятия, но что толку избегать трудностей? Мы должны смотреть им в лицо, мы должны поклоняться Слову, мы должны стремиться преодолеть все затруднения. Не следует решать вопросы с помощью поспешных выводов - в этом случае мы только усложним истину. И, мне кажется, наш долг: объяснить наличие образа званых на брачную вечерю Агнца, образа тех, кто представлен здесь в качестве гостей, а не в качестве невесты. Вообще говоря, этот момент данной главы либо умалчивается, либо из него делаются неверные выводы, которые только лишь усложняют пророчество. Я, разумеется, сетую не на каких-то определенных толкователей, а на общее непонимание этого отрывка, который, впрочем, можно понять, если следить за ходом рассуждений в Слове.
Затем описывается, как пророк "пал к ногам его [ангела], чтобы поклониться ему", однако последний предостерег его от этого, и вполне обоснованно. Ангел объясняет это тем, что он является всего лишь "cослужителем" пророка и его братьев, имеющих свидетельство Иисуса. Поэтому было бы неуместно поклоняться ему, а не Богу, пославшему его на служение. Однако далее он говорит, что дух пророчества, пронизывающий эту книгу, есть свидетельство Иисуса. Таким образом, божественное свидетельство не сводится к одному лишь евангелию или собранию: дух пророчества, характеризующий Откровение в целом, после вознесения собрания становится равноценен свидетельству Иисуса. Это чрезвычайно важно помнить, потому что, забыв об этом, некоторые могут считать (и считают) евангелие и соответствующее присутствие Духа неизменным во все времена; подобным же образом другие полагают, что, исходя из описания, представленного в 4-ой главе и характера последующего обращения Бога с иудеями и язычниками, а также состояния мира, на который обрушиваются суды Бога, -что, исходя из всего этого, евангелие вообще не может считаться свидетельством Иисуса. Однако на самом деле это именно так - "свидетельство Иисусово есть дух пророчества", который появляется сразу же по окончании обращений к семи церквам и остается с пророком до конца книги. Мы больше знаем о Святом Духе как о духе общения с Христом. Вскоре после нашего вознесения на небеса Он начнет действовать (и особенно плодотворно в тех, кто поклоняется Богу), чтобы мы приняли пророческое свидетельство, которое представлено здесь именно как свидетельство Иисуса.
Затем открывается небо, и мы видим чрезвычайно впечатляющее зрелище. Сейчас в небесах открывается уже не храм, и мы видим уже не ковчег завета, появляющийся как залог безопасности Израиля, обеспечение которой представляет собой цель Бога (кроме того, в небесах открывается не дверь, как в том случае, когда пророк объяснял пророчество об отношениях Бога с миром в целом, хотя и в том, и в другом случае все неразрывно связано с Господом Иисусом). Нет, сейчас небо открывается для того, чтобы представить еще более важные явления, имеющие огромнейшее значение для человека, мира и врага. Сам Христос уже близок к проявлению в своих правах царя царей и Господа господствующих; и все это происходит на глазах у людей всего мира. "И увидел я отверстое небо, и вот конь белый [белый конь означает здесь торжествующую силу] и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует [сейчас речь идет уже не о поддержании святых в благодати, а о высшей силе, судящей землю]. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим". То есть мы видим проницательность судьи, имеющего все права на обладание высшей властью.
"Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого". Он предстает в окружении неоспоримой человеческой славы, однако здесь делается все, чтобы мы поняли его превосходство над человеком, над тварью, ибо "никто не знает Сына кроме Отца". Эти слова как бы отвечают на выше приведенные: никто не познал этого имени, кроме его самого. Он есть божественная личность, какое бы положение Он ни занимал в мире. "Он был облечен в одежду, обагренную кровью [Он приходит свершить отмщение за мятеж, отмеченный знаком смерти]. Имя Ему: Слово Божие". Он явился Словом Бога в откровении благодати; вскоре, когда его познают, Он явится как исполнитель судов Бога. Он точно выражает то, что есть Бог. Евангелие по Иоанну и Откровение прекрасно раскрывают обе эти сущности: одну - через благодать, другую - через суд. "И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый".
Здесь мы сразу узнаем, что представляет собой его окружение. Это прославленные святые, но не ангелы. Полное подтверждение этому мы находим в 17-ой главе, в которой говорится, что во время его пришествия они сопровождают его. Когда зверь осмеливается воевать с Агнцем, последний побеждает его, при этом рядом с Агнцем находятся "званые и избранные и верные" - определения, которые, в сущности, совершенно не приемлемы для ангелов. Ангелы не могут быть зваными, хотя их иногда называют избранными; но я не припомню случая, чтобы их когда-либо называли верными, говоря о них как о святых. Этим словом определяется только человек. Он предполагает исповедание веры и последствия этого. Определение меньшей степени, потому что под призванием подразумевается переход человека из одного состояния в другое, - более благодатно и возвышенно. Это ни в коей мере не относится к ангелу. Падшие ангелы никогда не призываются, а святые ангелы не нуждаются в этом - они всегда остаются таковыми. Призвание - это результат действия благодати Бога, направленной на человека, причем только тогда, когда он пал. Даже когда человек был безвинен и жил в Едеме, он не призывался. И только после того, когда он согрешил, к нему пришло слово Бога, призвавшее его. Очевидно, что те, кто сопровождает Господа в небесах, это прославленные святые. Они не представлены здесь как невеста. Это нарушило бы божественный ход событий, ведь когда появляется царь на белом коне, готовый одержать победу над нечестивыми и осудить их (то есть мир), тогда рядом с ним должны быть воинства святых, а не невеста; к этому воинству, несомненно, принадлежат также и званые на брачную вечерю - одним словом, его сопровождают все прославленные.
Наряду с этим можно заметить, что о них не говорится как об исполнителях суда - в отличие от Христа {И эта особенность поражает еще больше, если мы вспомним, что в Пс. 149 (ст. 6-9) говорится о том, что в дне Господа будут участвовать все святые земли.}. Это ему Бог дал право вершить все суды; нам же обладать таким правом необязательно. Нам может быть поручено какое-либо определенное задание в процессе осуществления суда, однако я полагаю, что это дело не для нас. Потому-то из наших уст не исходит меч, потому-то святые (или небесные воинства) не облечены так же, как Господь. О прославленных сказано только то, что они следуют за Господом в преславной силе, облеченные в белый и чистый виссон, и ничего более. Из других писаний мы узнаем, что при этом должны присутствовать также и ангелы; в этой же книге о них ничего не сказано. "Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным". Примечательно, что в этом отрывке нам обещается жезл, а не меч. А жезл - это символ царствующей власти, а не исполнения суда в той беспощадной форме, которая приписывается самому Господу. Однако Он "топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя", что является еще одной формой суда, которую, насколько мне известно, никогда не использовали святые. "На одежде и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих".
Затем звучат слова ангела, приглашающего птиц на великую вечерю Бога, чтобы поглотить трупы великих этого мира. "И увидел я одного ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих". Затем живущие на земле собираются, чтобы подготовиться к битве. "И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его. И схвачен был зверь [живым] и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертания зверя и поклоняющихся его изображению". Таким образом, второй зверь представлен уже не как земная сила, а как пророк - разумеется, ложный. Все, что могло направить людей по ложному пути перед первым зверем, в течение долгого времени находилось в его руках, теперь же об этом ничего не говорится. Сейчас в руках лжепророка сосредоточена вся духовная власть. Под словом "духовная" подразумевается, конечно, та, что развращает души.
"Оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою". Так, за одно мгновение, осуществлен вечный суд. Они пойманы с поличным, совершив чудовищное преступление и подняв мятеж; так была ли какая-либо нужда в судебном разбирательстве?
"А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами". Их, как двух вождей, тоже постигла ужасная участь.
Затем (гл. 20) описывается еще одно чрезвычайно важное событие: заточение сатаны. Ему больше не позволяется рыскать по миру, расставляя ловушки и убивая души. "И увидел я ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет". Этот суд над ним, следовательно, не последний. Ангел "низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время".
Затем следует описание, вселяющее надежду: "И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет". Я не думаю, что мне придется долго объяснять, почему представленное здесь мы не должны принимать просто за образ христианства. Вряд ли кто-либо не поймет, что перед нами набросок предстоящего реального воскресения. Короче говоря, мы видим здесь язык, который в отличие от употребленного при описании блудного сына ("этот сын мой был мертв и ожил") или возрождения Израиля, не является языком исключительно ярких метафор. Здесь представлены сидящие на престолах и те, кто присоединился к ним; и богодухновенный автор объясняет нам, что это первое воскресение, то есть воскресение праведников из мертвых. Давайте рассмотрим те различные группы, которые участвуют в этом воскресении. Сначала пророк увидел "престолы и сидящих на них". Престолы, таким образом, уже заняты. Сидящие на них не только не судятся - напротив, им дано право судить. Они сами выступают в качестве судей. Кто же они? Кто те, кому дано такое преславное право: судить и, как мы увидим позднее, царствовать с Христом? Это, несомненно, те же самые святые, которых мы видели в образе старцев на небесах, затем - в образе старцев и четырех животных, после того - в символах невесты и тех же четырех животных во время брачной вечери и, наконец, в образе воинства, сопровождающего Господа, сходящего с небес.
Сейчас же мы видим, что происходящие события уже не обуславливают ни восхваление путей и замыслов Бога, ни ведение войны со зверем и царем. Поэтому и образ представлен другой. Мы видим царствование вместе с ним. Поэтому и язык символов так же конкретен, как любой другой. В нем нет никаких неясностей - совсем наоборот: он характеризуется особой точностью и силой. Кроме того, следует обратить внимание еще и на то, что Иоанн увидел души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Бога. Это мученики, упомянутые в 6-ой главе, которые уже долгое время пребывали под жертвенниками, будучи принесенными Богу в жертву всесожжения. Вспомним, что им было велено подождать. Они взывали к Владыке с просьбой отомстить врагам за их кровь, но Он ответил, что им следует подождать еще немного, пока к ним не присоединятся их сотрудники и братья, которые погибнут так же, как они. Здесь, следовательно, мы видим их всех. Ибо за ними следует еще одна группа мучеников, которые терпели страдания в период разгула власти и притязаний сатаны. Когда появился второй зверь, сатана даже убивал тех, кто не поклонялся зверю, не почитал его образ и не принял его начертание. Эти люди представляют собой третью группу тех, о которых мы сейчас говорим.
Первая группа это те, кто появился на небесах вслед за Христом, уже будучи воскрешенными и прославленными. Поэтому они предстали уже сидящими на престолах, в то время как две другие группы, описанные в остальной части стиха, все еще находятся в состоянии отделенности ("и души") без всяких измышлений. Под ними подразумеваются не люди, а души обезглавленных. Пророк увидел их состояние, которое составило часть его видения.
Итак, он видел престолы и сидящих на них людей, которые уже приняли образ славы Христа. Затем появляются другие, которые находятся в состоянии отделенности душ и представляют собой две группы: одна - это обезглавленные за свидетельство Иисуса и за слово Бога, а другая - те, кто отрекся от зверя во всяком его проявлении. Доказательство существования третьей группы станет более очевидным, если мы внесем в перевод стиха одно уточнение: там должно быть сказано не "которые не поклонились зверю", а "и те, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет". Таким образом, те, кто находился в состоянии отделенности, вновь объединились со своими телами, обрели жизнь и царствовали как сидящие на престолах. "Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет". Итак, в этом стихе подводится итог всего сказанного ранее в Откровении как нельзя более просто и в высшей степени прекрасно. Видения этой пророческой книги начинаются не с восхищения святых на небеса, а с описания уже восхищенных святых, которые часто появляются перед взором пророка, и всегда в одном и том же совершенном состоянии и в прежнем количестве. Исходя из этого, можно предположить, что и восхищение ветхозаветных святых уже произошло, поскольку все святые (и я не сомневаюсь в этом) возносятся на небеса, чтобы быть с Господом, в одно и то же время.
Затем мы обнаруживаем, что те святые, которые страдали за Христа в период, когда другие святые уже находились на небесах, объединяются со своими телами и оживают, а Господь следит за тем, чтобы не оставить на земле ни одного мученика, умершего за его имя. Все мученики: и те, которые погибли во время самых первых гонений (гл. 6), и те, которые умерли в период последних преследований (гл. 15), закончившихся уничтожением Вавилона, - все воскресают сейчас из мертвых. Они оживают и поэтому могут царствовать с Христом так же, как ветхозаветные святые и собрание. Таково значение этого стиха. "Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это - первое воскресение".
Следует отметить, что первое воскресение не означает того, что все воскреснут в один и тот же момент. Такое мнение ошибочно. Мы знаем, что все взятые на небеса изменятся во мгновение ока, однако из этого следует, что различные группы людей воскреснут в разное время. Безусловно, можно говорить о двух великих актах воскресения: один свершится после восхищения на небеса ветхозаветных святых и собрания, а другой - после того, как сатана лишится свободы, зверь и лжепророк окажутся в огненном озере, а Вавилон будет предан суду. Таким образом (я не учитываю здесь воскресения нечестивых в конце), мы, несомненно, видим более чем один акт воскресения, не говоря уже о воскресении тех двух умерших свидетелей, которые должны подняться через три с половиной дня, когда в них войдет дух жизни, причем они не только поднимутся, но, как мы знаем, взойдут на небеса. Я не говорю сейчас о том, что может показаться исключительным или необычным; я говорю о двух актах воскресения святых. Судя по тому, как воскресение представлено в Писании, нельзя ли сделать вывод, что Бог предусматривает наличие этих двух актов? "Я воскрешу его в последний день". Слова "в последний день" вовсе не означают какой-то определенный момент времени. Будь то ветхозаветные святые и собрание или святые великой скорби (если мне будет позволено разделить их таким образом) - обе эти группы воскресли в одно мгновение, однако между их воскресениями лежит определенный промежуток времени. Что же вызвало такую задержку? Но ведь ничто в Слове Бога не обязывает всех воскресать в один и тот же момент. Те, кому это предначертано, воскреснут, бесспорно, во мгновение ока, однако наличие нескольких актов воскресения не только не противоречит Писанию, но и обуславливается его содержанием. Данный стих подтверждает это, и никакое другое толкование не выдерживает даже самой легкой критики.
Если так, то это вносит предельную ясность в понимание данной книги. И что мы можем добавить к поразительной мудрости Господа? Описываемое событие названо первым воскресением. Это, однако, не означает, что речь идет только об одном акте воскресения, о котором мы уже говорили; здесь имеется в виду, что все те, кто в нем участвует, воскресают (когда бы то ни было) до установления тысячелетнего царства, то есть когда Христос становится царем; в первом воскресении участвуют все те (включая самого Христа), кто поднялся из мертвых по меньшей мере за 1800 лет до восстановления собрания, затем воскресает собрание вместе с ветхозаветными святыми, после чего, спустя примерно несколько лет, это происходит со святыми великой скорби. Все это помогает нам составить истинное и верное мнение о нескольких группах, участвующих в воскресении. "Это - первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет".
Как кто-то уже заметил, и вполне справедливо, выражение "они будут священниками Бога и Христа" показывает совершенную несостоятельность толкования, представляющего это воскресение всего лишь как символ. Ведь ясно, что если, например, под царями могут подразумеваться, допустим, принципы (которые управляют умами), то для священников подобрать какой-либо образ практически невозможно. Кроме того, звание священника - это личная награда для тех, кто страдал.
По истечении тысячи лет сатана появляется вновь - к несчастью и гибели язычников, не рожденных Богом. Однако это произойдет в последний раз, и сатана больше не появится ни в этом веке, ни в каких-либо других личных периодах Бога. "Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань". Это имеет большую нравственную ценность. Слава царства не служит защитой людям, когда они, подчиняясь своей природе, поддаются врагу. Народы тысячелетнего царства, число которых, "как песок морской", начнут поклоняться сатане.
"И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный". Возлюбленный город - это Иерусалим; стан святых - это, я полагаю, нечто большее, охватывающее весь Израиль и тех язычников, которые, будучи обращенными, не поддадутся на обман сатаны. Мы видим разительный контраст между состоянием христианства в тот период, когда оно представляло собой поле с пшеницей и плевелами, и тем его состоянием, к которому оно пришло в конце века. Пшеница и плевелы растут вместе до тех пор, пока их не отделят друг от друга. В конце тысячелетнего царства праведники и грешники образуют две группы, хотя даже тогда будет, вероятно, видна граница между станом и возлюбленным городом Иерусалимом на земле, в котором жили иудеи. Необращенные народы окружат святых, сплотившись во вражеское войско, чтобы поглотить их, как саранча. "И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков".
После этого появляется видение еще более торжественное и внушающее благоговейный трепет как никакое другое. Вместе с тем для каждого христианина, взглянувшего на него, оно поистине благословенно, потому что навсегда стирает всякий след зла и доказывает существование добра там, где человек этого сделать не может. Поэтому здесь мы видим один только престол. С него вершится божественный суд над человеком - суд вечности. Даже тогда, когда Бог осуществлял предопределенные суды, представленные в первых видениях (гл. 4), мы могли видеть другие престолы, окружающие главный. И тогда, когда Христос пришел, чтобы лично судить живых и управлять ими (гл. 20, 4), эти престолы тоже наличествовали. Но сейчас мы видим только один престол: тот, с которого Христос судит мертвых. "И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля". С точки зрения учения, это чрезвычайно важный момент, потому что он со всей определенностью доказывает несостоятельность весьма распространенного мнения о том, что Господь возвращается только при вышеуказанном стечении обстоятельств. При описании пришествия Господа все говорит о том, что Он приходит на обитаемую землю. Из этого явствует, что если бы это было не так, то не существовало бы и мира, в который Он мог бы прийти, потому что земля и небо бежали. Таким образом, становится совершенно понятным, что мнение о пришествии Господа именно в тот момент явно ошибочно, и это полностью подтверждается описанием, представленным в данном отрывке, не говоря уже о других. Для того, чтобы объяснить Писание, не требуется никаких хитроумных умозаключений; требуется только одно: вера в Слово Бога. Один единственный стих рассеивает весь туман, затмевающий истинный смысл сказанного и вызванные споры: "И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места". Я признаю, что впоследствии новые небо и земля, безусловно, появятся, но разве можно утверждать, что именно в такие сферы приходит Господь? Ведь Он появляется на этой земле, а не на новой в ее состоянии вечности. Он возвращается в тот же самый мир, в котором Он, согласно Писанию, страдал. Но эти земля и небо бежали, испугавшись вечного суда, и мы видим новую и вечную вселенную. Следовательно, Он приходит, должно быть, еще до того, как исчезнут прежние небо и земля и появятся новые. Это соответствует описанию его появления на небесах для суда на земле, о котором мы читали в 19-ой главе. Он пришел в мир и отомстил за свой народ, покарав зверя и лжепророка вместе с царями и их войском; и после этого воскресшие святые будут с ним тысячу лет. Он и прославленные святые живут на небесах и оттуда управляют всем миром в течение определенного периода.
Затем, как мы помним, наступает последнее испытание народов земли, которое осуществляется по окончании тысячи лет. При этом сатана выходит на свободу, чтобы еще раз ввести в заблуждение человека плоти и крови, что он делал уже не раз в другие периоды. Этот век явной славы оказался неспособным изменить сердце человека, хотя в отсутствие врага и при сдерживающей силе великого царя ему удавалось сохранять видимость послушания в течение долгого времени. Это царство может управлять человеком и благословлять его, но обратить его оно не в силах. Даже возвещение благодати Бога не поможет этому, если оно, конечно, не доведено до сознания человека пробуждающей силой Духа. Ни свидетельства, ни усердной работы, ни силы, ни славы - ничего этого не хватит для обращения человека, если он не воспринял Слово Бога через Духа Бога. Однако при этом показывается (и это очень важно) истинная сущность царства и тысячелетнего управления. "Тот день" вовсе не означает период, когда каждый человек будет обращен; он знаменует собой начало праведного правления Господа Иисуса, во время которого явное зло осуждается, а добро утверждается на тысячу лет, что-либо дурное наказывается. Пока Христос управляет землей, в нравственном отношении все соответствует требованиям Бога и укрепляет его славу, хотя я ни минуты не сомневаюсь, что в мире остаются элементы зла, которым не позволено проявляться, но которые в случае невозможности их искоренения все-таки остаются, хотя и в скрытой форме. Тем не менее неспособность человеческого сердца обновиться даже в таких условиях становится очевидной, когда сатане в конце этого периода удается обмануть всех необращенных, число которых, как мы знаем, "как песок морской".
Не следует удивляться ни такому большому количеству людей, ни их отступничеству. Тысячелетний период мира и изобилие предоставят все условия для увеличения численности людей, которая возрастет неимоверно, даже несмотря на то, что мир значительно оскудел в результате божественных судов, обрушившихся на землю. Предполагается, что число людей станет таким огромным, каким оно не бывало никогда раньше. Сначала, как мы знаем, между западными и восточными силами начнутся войны. Затем все народы, можно сказать, будут, в сущности, уничтожены судами того или иного рода. Однако при всем этом мир, который в течение тысячи лет будет процветать, питаемый всевозможными внешними благословениями и плодами прекрасного управления самого благословенного Господа, породит многочисленные процветающие расы человечества. Природа войдет в состояние, превосходящее все предыдущие по степени плодородия земли и наслаждения всем, что создал на земле Бог. Поэтому и произойдет такое увеличение численности людей, какого не бывало от сотворения мира; и все же впоследствии мы увидим, что сатане удастся собрать эти огромные массы людей и поднять их на мятеж против тех, кто пользуется особой милостью Бога, то есть против святых (где бы они ни находились), и против возлюбленного города Израиля.
Затем следует не просто уничтожение мятежников божественным судом, а исчезновение самого неба и земли. И мы видим Иисуса, сидящего на великом белом престоле. Он вершит суд над мертвыми, которые воскресли, чтобы дать отчет о своих поступках. При этом присутствуют мертвые, которые не участвовали в первом воскресении. Сама природа этого явления совершенно исключает присутствие среди них святых тысячелетнего царства {Ни для кого, однако, не исключена возможность появления перед судилищем Христа или предоставления отчета о всех делах, совершенных человеком во плоти. Тем не менее, ни один верующий не подвергается суду (ср. Иоан.5,24; Рим.5,9 и 2Кор.5).}; и это понятно, потому что они не умирают вообще. Писание не дает нам оснований заключить, что в течение тысячелетнего периода святой может умереть, как раз наоборот. Писание ясно говорит нам (Ис. 65), что смерть во время этого периода появляется только как особый способ наказания за открытый мятеж. Если человек умирает, то это, безусловно, проклятие Бога. При этом смерть в столетнем возрасте в тот период равносильна смерти в возрасте младенца в наше время. Обращенный человек не только доживает до естественного (если можно так выразиться) срока, но и переживает его. Если он не умрет до истечения тысячи лет, то будет жить и дальше; в сущности, его жизнь в буквальном смысле бесконечна, хотя я и не сомневаюсь в том, что, согласно общему принципу, святые тысячелетнего царства изменятся в тот самый момент, когда земля и небо исчезнут. Во время этого кризиса они, разумеется, так или иначе останутся в безопасности, причем способ их защиты избирается божественной мудростью. Бог не раскрыл нам этот способ, и поэтому знать его нам не положено. Он сохранил его в тайне, хотя и не оставил нас без указаний, направления, по которому должны течь наши мысли. Это один из тех встречающихся случаев, когда Бог, укоряя нас за неразумное любопытство, сдерживает его, поскольку только Он один знает, как надо поступать. Плоть и кровь, как мы знаем, не могут наследовать царства Бога. Следовательно, исходя из общей идеи Писания, мы вполне можем быть уверены в том, что эти святые, сохраненные в безопасности во время исчезновения неба и земли, будут переведены "на новое небо и новую землю, на которых обитает правда", причем в новом положении, соответствующем состоянию вечности, в которое они вводятся. Пусть другие размышляют об этом способе, если у них есть желание; я же убежден, что тот, кто пытается постичь детали, на самом деле стремится постичь то, что человеку понять не по силам. Ибо я не знаю ни одного места в Писании, представляющего нам нечто большее в данном вопросе, чем общие принципы, которые мы сейчас постарались применить к данному случаю.
"И судимы были мертвые [но не по книге жизни, которая не имеет ничего общего с судом] по написанному в книгах, сообразно с делами своими". Почему же тогда здесь упомянута книга жизни? Конечно, не потому, что кто-то из них записан в ней, а для того, чтобы доказать, что их в ней нет. Книга жизни подтверждает то, о чем сказано в других книгах. Если в этих книгах записаны дурные дела мертвых, стоящих перед престолом, то книга жизни благодаря благодати Бога не защищает их от суда. Ведь в Писании тоже ни разу не названы по имени те, кто осужден здесь по написанному. С одной стороны, мы видим удручающий список несомненно грешных дел, с другой - отсутствие имен. Таким образом, независимо от того, рассматривается ли одна книга или несколько, все они сходятся в одном: в провозглашении справедливости и торжественном, чрезвычайно волнующем и праведном исполнении последнего, не подлежащего обжалованию, суда Бога. Каждый будет осужден "сообразно с делами своими".
"И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное". Таким образом, книга жизни упомянута здесь с единственной, по всей видимости, целью: показать отсутствие в ней записи о тех, кто подлежит суду, и подтвердить необходимость предания их смерти. Нам не сказано, что кто-либо из осужденных записан в этой книге (описанная здесь сцена - это не что иное, как воскресение для суда), точнее будет сказать, что они не обнаружены в ней.
И вновь смерть и ад, представленные как враги, находят свой (теперь уже окончательный) конец. "И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая". Так завершается обращение Господа с душой и телом человека, а также со всем тем, что с ними связано. Человечество воскресает либо для добра, либо для зла; и таким оно должно остаться навеки. Смерть и ад, которые долгое время исполняли злую волю греха, царствовавшего в мире, и которым время от времени удавалось творить зло в период царствования праведности, исчезают, попадая туда, где навсегда стираются даже сами следы греха.
В первых восьми стихах 21-ой главы описываются новое небо и новая земля, которые, как это ни ужасно, находятся рядом с огненным озером. Разумеется, так оно и должно быть, потому что, согласно тому, что сказано в конце предыдущей главы, в него будут ввергнуты грешники. Чрезвычайно серьезное значение имеет тот факт, что (и мы должны обратить на это серьезное внимание) даже в период совершенного состояния вечности, когда ослепительно сияют новые небо и земля, куда уже не может войти зло, мы видим все грехи, которые когда-либо совершались на земле, однако, к счастью, нечестивцы всех стран и всех времен ввергнуты в неизменное состояние вечного суда - в огненное озеро.
Обратите внимание еще на одно важное обстоятельство: ни одно из имен Бога, употребляемых в разные периоды существования мира, больше не называется. Остаются только Бог и человек. Ничто не напоминает ни о существовании народов, ни об отдельных государствах, ни о племенах, ни о языках. Перед нами состояние вечности, которое представлено так полно, как ни в одном другом месте Библии. Однако следует отметить и другую весьма интересную особенность.
Хотя налицо отсутствие всяких различий между людьми, хотя они (то есть люди, воскресшие из мертвых и пребывающие в своем измененном состоянии) непосредственно общаются с Богом, святой Иерусалим (новый святой город Иерусалим) все равно отделен от тех, кто живет на новых небесах и земле. Это имеет огромное значение, потому что если новый Иерусалим - это невеста Агнца (в чем я ни минуты не сомневаюсь), то он и должен находиться в состоянии отделенности, утвержденном в вечности. "И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога [имеется в виду этот город] с человеками". Таким образом, скиния Бога рассматривается как нечто такое, что, безусловно, связано с людьми и в то же время отделено от них. Люди не населяют эту скинию - они сосуществуют с ней. "...Скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло".
Все, таким образом, обновляется; более того - "слова сии истинны". Ничего больше свершиться не должно. "И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая".
Здесь мы видим интересную перемену в последовательности видений, которую, впрочем, нетрудно понять, ибо очевидно, что в рассматриваемый нами период уже ничего не должно свершиться. Мы только что убедились в том, что наступила вечность. Поэтому, безусловно, мы должны вернуться назад, чтобы увидеть важный объект пророчества, который невозможно было описать ранее, не нарушив хода событий, представляемых в нем. С подобным случаем мы уже сталкивались в 17-ой главе, в которой перед нами предстал Вавилон, уже упомянутый в пророчестве ранее. Мы видели его дважды: сначала его появление сопровождалось предупреждениями и свидетельствами Бога, а затем он предстал как объект суда Бога, исполняемого посредством семи чаш. Только после этого мы прочли полное описание Вавилона. Давать такое подробное описание в первый раз было бы нецелесообразно, потому что оно нарушило бы плавное течение пророческой мысли.
Точно такой же случай мы видим и здесь; и это еще более подтверждается сходством введения в обоих случаях. "И пришел ко мне один из семи ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца". Кто не увидит того, что эти слова весьма напоминают те, с которых начинается стих, открывающий описание Вавилона? Я считаю, что Бог намеренно подчеркнул эту идентичность и что это не продолжение пророческих событий, а описание святого города, уже упомянутого ранее, подобно тому, как другой развращенный город был описан только после того, как над ним был произведен суд. Вавилон был убийцей, замаскированным под священнослужителя, и, кроме того, он грешен в растлении царей земли. Сейчас же мы видим святой город, нисходящий с неба от Бога, который провозглашается невестой, женой Агнца, и являет собой разительнейший контраст с великой блудницей. В этот святой город, после того как придет Христос, цари земли принесут свою честь и славу; в нем не будет ни мятежей народов, ни грязи блудодейства, ни мерзости, ни кровосмешения. Словом, Вавилон - отвратительный противник святого города, объятый мирским честолюбием, - стремится сейчас завоевать царей и народы для осуществления своих целей, в то время как другой город сейчас страдает, но потом будет царствовать. Таким образом, один из них проливает свет на другой.
Особое внимание, однако, я хочу обратить на чрезвычайную важность понимания того, что в отношение невесты нам представлено здесь обращение к прошлому, в результате чего затруднения, вызываемые ошибочным принятием последнего видения за очередную картину пророчества, начинающегося с главы 19, разрешаются сами собой. Мы видим здесь дальнейшее углубление в прошлое, цель которого - дать полное описание того, что мельком было упомянуто в предыдущих видениях; это описание завершается 8-м стихом 21-ой главы. Если 17-я глава представляет взгляд в прошлое, то и про 21-ю главу (ст. 9) можно сказать то же самое. Исходя из пророческого представления о времени, описание Вавилона в 17-ой главе не является непосредственным продолжением сказанного в главах 15 и 16; напротив, они по своей структуре отличаются друг от друга. В той главе ретроспективно показывается сущность Вавилона и нравственные причины, повлекшие за собой его суд. Так и здесь: мы видим описание невесты, жены Агнца, и узнаем, что Бог использовал ее как средство утверждения неисчерпаемого добра, благословения и славы в тысячелетнем царстве, в то время как дьявол в течение этого века использовал Вавилон для осуществления своих нечестивых планов на земле. В противовес городу людской суеты, проникнутому порочностью и низменностью и связанному с зверем (что еще больше усугубляет его греховность), в противовес этому показан чистый и преславный город, соединенный с Агнцем.
"И пришел ко мне один из семи ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога". Теперь пророк оказывается уже не в пустыне, а на великой горе, где ему показан святой город Иерусалим, который предстает сейчас как святое вместилище божественной силы, требуемой для управления землей во время тысячелетнего царства. "Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному".
Затем следует описание стены, ворот, оснований и общего расположения: "Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых". Вследствие того, что речь идет о невесте, жене Агнца, весьма важно показать, что в этом городе присутствуют ангелы и, более того, что Израиль не забыт. Конечно, исходя из самого названия города можно заключить что-либо подобное (но, разумеется, не то, что собрание может принадлежать земле). Бог не забыл свои пути, касающиеся его народа, ангелы же выполняют роль, если можно так выразиться, привратников: они стоят на воротах. Что до двенадцати колен Израиля, то их имена только написаны на воротах - и не более того. Не сделано даже намека на то, что они составляют город, сказано лишь, что их имена начертаны снаружи. Этот город всегда будет помнить о тех, кто умер еще до возрождения Израиля; он будет использоваться Богом для их благословения во время тысячелетнего царства, причем для благословения не только их. Иерусалим будет сиять для всей вселенной; и это вполне справедливо. "С востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца". Это, по всей видимости, те двенадцать апостолов (не считая, разумеется, Иуды Искариота), которые были связаны с Христом во время его страданий на земле. Мы знаем, что Бог - это высший разум; и Он не имеет в виду, что тот, которому Господь поручил выявление небесного собрания, не заслуживает исключительного, отличного от всех, положения в этом преславном видении. И все-таки Бог действует в той мудрости, которая недоступна человеку, и остается верен своим принципам даже здесь. Двенадцать апостолов Агнца займут соответствующие им места. И мы вполне можем надеяться, что Павла Бог удостоит положением не худшим, чем остальных; однако я думаю, что он заслуживает большего.
"Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четырехугольником, и длина его такая же, как и широта". То есть этим выражается совершенство и законченность, соответствующие сущности этого города.
После этого начинается описание самого города, его стены, зданий, оснований и ворот, то есть того, на чем нет необходимости задерживать сейчас наше внимание.
Но вот появляется деталь, имеющая огромное значение: "Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец". Здесь нет и речи об отсутствии чего бы то ни было. Напротив, то, что здесь выражено, доказывает непосредственность общения с Богом. Ведь храм всегда означал средство общения между Богом и человеком. Отсутствие храма, следовательно, это не потеря, а приобретение этого города. Данное обстоятельство помогает увидеть разницу между земным Иерусалимом и небесным городом, потому что самой яркой особенностью земного города, описанного Иезекиилем, является наличие храма. Здесь же такового нет, ведь храм предназначен для земли. В небесном городе, в котором воплотилась вся благословенность небес, храм не виден, потому что весь этот город представляет собой так же и храм. Если и приходится говорить о храме, то "Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец". "И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего". Это тоже нельзя рассматривать как потерю. Что касается земного города, то луна будет освещать его как солнце, а сияние последнего усилится в семь раз. Здесь же нет ни того, ни другого, и вновь это свидетельствует о приобретении, а не о потере. "...Ибо слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец". Светильники, которыми пользовались твари, таким образом, исчезли.
В 24-ом стихе опустите слово "спасенные". Это вполне можно сделать, полагаясь на самые авторитетные источники, если вы хотите видеть истинный смысл сказанного в данном стихе. Употребление этого слова совершенно не оправдано. "Народы будут ходить во свете его". Каждый, кому не чужда духовность, поймет неуместность опущенного слова. Ведь какое значение приобретает тогда эта фраза? Мы знаем, что спасенным может быть остаток, выделенный из среды остальных народов, но слышал ли кто-нибудь когда-либо о "спасенных народах"? Нет, это абсолютно исключено; и если людей не настораживает такая фраза, то это говорит о том, как невнимательны они при чтении Библии. Ведь ни в одном авторитетном источнике этого слова нет. Оно совершенно не подходит для определения народов; как специальный термин, оно употребляется только по отношению к иудейскому остатку. "Спасенные народы" же звучит крайне неестественно, что доказывает то, что автор этих слов - человек.
"Народы будут ходить во свете его [очевидно, что они не находятся внутри этого города], и цари земные принесут в него славу и честь свою [это говорит только о том, что они поклоняются этому городу]. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни". Безнравственности был уже вынесен приговор, однако и высшая благодать тоже должна утвердиться.
Затем (гл. 22) перед нами предстает еще более преславное описание: "И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца". Уже нет ни громов, ни молний, ни голосов. Все они являются символами предварительного суда, происходящего в период между восхищением собрания и царствованием Христа. Когда же Христос и собрание начинают править в мире, приемлемыми становятся те образы, которые употреблены в нижеследующем описании: "...Чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни [которое приносит плоды не так, как раньше, а соответственно полноте осуществившейся благодати Бога, дарованной человеку; и эти плоды предназначены не только для человека в славе, но и для человека на земле], двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов". Человеку земли тоже предназначена доля благ Бога, являющего свое царство. "И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будут в нем, и рабы Его будут служить Ему". Все это описание заканчивается в 5-ом стихе.
Далее следуют предостережения, которые Бог высказывает вплоть до окончания книги. По этому поводу я хочу сказать всего лишь несколько слов.
В 6-ом стихе вновь восхваляются "сии слова". В связи с этим вновь напоминается о скором пришествии Господа: "Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей". Затем вновь подтверждается характер этого пророчества, основанный на сущности христианства, уже занявшего свое место: "Не запечатывай слов пророчества книги сей". Во времена Даниила, как мы помним, эта книга была запечатана, причем даже для самого Даниила. То есть древние предсказания были запечатаны, но не так дело обстоит с пророчеством Иоанна. "И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко". В эпоху же Даниила это время было отнюдь не близко. Для собрания, однако, конец близок всегда. Во время своего существования на земле собранию не положено знать никаких сроков. Все, что принадлежит телу Христа, чуждо земле и миру. Собрание имеет небесную сущность, а в небесах нет ни времени, ни сроков. На небесах может вспыхивать свет, определяющий времена и сроки для земли, и только для земли. Собрание же состоит из душ, отделившихся от земли и не принадлежащих миру, поэтому для собрания время пришествия Господа всегда близко. Даже тогда, когда Христос встал справа от Бога, то есть с самого начала Он уже был готов судить живых и мертвых. С тех самых пор и до настоящего времени Он пребывает в этом состоянии готовности судить. Собрание продолжает развиваться согласно воле Господа, который сообразно своим целям может продлить или сократить период его существования. Все в его руках, и ни в чьих более. Что касается иудеев, то для них указаны необходимые даты и определены важные перемены, поэтому представление Даниилом иудеев отличается от описания, которое мы видим здесь. Для христианина эта книга не запечатана. Все открыто, потому что в нас живет Святой Дух, "ибо Дух все проницает, и глубины Божии". Посему здесь звучит это чрезвычайно серьезное предупреждение: "Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще". Когда придет означенный час, предопределенная участь постигнет не нас, а тех, кто останется после нашего ухода. Затем ничто уже не изменится. Времени для поисков милости уже не будет: каким бы ни было наше состояние, в котором Господь застанет нас во время своего пришествия, все уже запечатлено и останется неизменным. Поэтому "се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною". Мы видим, что это связано с вышесказанным, то есть что Он придет не только за теми из нас, кто соблюдает эти слова, но и за теми, кого Он застанет на земле, "чтобы воздать каждому по делам его".
Далее Иисус представляет себя и посылает своего ангела. "Я, Иисус, послал ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя. И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром". Таким образом, имя Христа представляется не только как корень и потомок Давида, но как светлая утренняя звезда, которая находит отклик в сердце собрания, причем под действенным водительством Святого Духа. Услышав о нем как о светлой утренней звезде, собрание не может не почувствовать желания его скорейшего прихода. И все-таки оно не говорит: "Приди скоро!" Это не подобает ни собранию, ни христианину. Долготерпение и неугасимую надежду - вот что должны мы иметь. Но как благословенны его слова: "Гряду скоро", ибо в Писании только Христос всегда произносит их! Но и мы вправе сказать: "Приди". Мы хотим, чтобы Он пришел скорее, но должны предоставить ему решать, когда это произойдет, потому что мы знаем, что Он любит нас, и доверяем ему. Мы знаем, что если Господь задерживается, то вовсе не потому, что Он медлит с исполнением обетования, а потому, что его долготерпение ведет к спасению. Но разве можно отнять у души надежду на спасение, а у Господа - его способность ее спасти?
"И Дух и невеста говорят: прииди!" Это обращение относится к Иисусу. Да и к кому другому оно может относиться? Невеста шепчет это слово своему жениху, и именно Святой Дух укрепляет ее желание его прихода. Здесь присутствует также обращение к слышавшему: "И слышавший да скажет: прииди!" То есть Бог призывает и его воскликнуть так же. Если ты верующий, то тебе нечего бояться, даже если ты знаешь совсем мало. Бог никогда не забывает и не презирает тех, кто не отличается большой эрудицией. Я думаю, Он имеет в виду именно такой тип людей, когда разрешает слышавшему сказать "приди". Невеста же представляет собой ту часть людей, которые по праву пользуются своими привилегиями и наслаждаются ими. Конечно, есть много людей, не принадлежащих к вышеупомянутой группе, но Господь не забывает и их. Поэтому мы и читаем: "И слышавший да скажет: прииди!" Если человек хоть раз услышит его голос, то это будет для него огромнейшим благом; более того, это станет решающим моментом для его благословения в целом. Умение расслышать его голос не даст сиюминутного наслаждения теми благами, которые этого человека окружают, но явится стержнем, на который все нанизывается. Если это умение не открывает сразу же двери в наслаждение, то во всяком случае указывает путь, ведущий к нему. Поэтому пусть "слышавший да скажет: прииди!". В Иисусе нет ничего, что причинило бы слышавшему вред, но в нем есть все, что нужно для его благословения и наслаждения, даже если последнему не удалось овладеть всеми знаниями, какие есть на земле.
Наряду с обращением к Христу и увещеванием верующего ничего не страшиться и призывать пришествие Господа собрание не забывает и о несчастных грешниках. И пусть они глубоко задумаются над этим, и пусть благодать Бога заставит их почувствовать желание покончить с греховностью (что лишь в самой незначительной степени выражает нужды грешника, равно как вышеупомянутый призыв весьма слабо выражает сущность святого). Таким образом, мы видим, что Господь оставил место для всего, что может быть плодом его благодати, - в том числе и для призыва благодати, который может раздаваться даже тогда, когда на него нет ответа. Презрение же к благодати непременно приведет к суду. "Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром".
Завершается книга торжественным предупреждением тех, кто или прилагает к ней что-либо, или отнимает что-то от ее слов. "Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!"
"Ей, гряду скоро!" Как благословенно звучат эти слова после такого долгого ожидания! После стольких несчастий, испытаний, трудностей, опасностей как сладостно слышать такое слово, зная, что тот, который произносит его, есть святой и истинный, грядущий скоро со своей верностью и любовью! Он непременно ответит на призыв, который внушил нашим сердцам. Он грядет и будет совсем скоро, чтобы взять нас с собой.
Давайте же скажем: "Аминь". И пусть наши сердца, открывшись навстречу его Слову любви и истины, с благодарностью ответят на него! Да будет его благодать всегда с нами!