1. Вјдјніе богочестія и вселенской истины не столько имјетъ нужды въ человјческомъ наставленіи, сколько познается само собою; потому что едва не вопіетъ о себј ежедневно въ дјлахъ, и свјтлје солнца открываетъ себя въ Христовомъ ученіи. Но поелику тебј, блаженный, желательно слышать о семъ; то, по мјрј силъ своихъ, предложу нјчто о вјрј Христовой; тјмъ паче, что, хотя и самъ ты можешь найдти это въ Божіемъ Словј, однако же съ любовію слушаешь, чтò говорятъ и другіе. Ибо какъ святыхъ и богодухновенныхъ Писаній достаточно къ изъясненію истины, такъ и блаженными нашими Учителями сочинены объ этомъ многія книги. И если кто будетъ читать ихъ, то найдетъ въ нихъ нјкоторымъ образомъ истолкованіе Писаній, и прійдетъ въ состояніе пріобрјсти желаемое имъ вјдјніе. Но поелику не имјемъ въ рукахъ теперь сочиненій этихъ Учителей; то, чему научился я изъ нихъ, — разумјю же о вјрј во Христа Спасителя, — необходимо изложить и сообщить это тебј письменно, чтобы ученія, заключающагося въ словј нашемъ, не почелъ кто маловажнымъ, и не сталъ предполагать, будто бы вјра во Христа не разумна.

Такія же клеветы въ укоризну нашу слагаютъ язычники. Они громко смјются надъ нами, указывая не на иное что, а только на крестъ Христовъ. Но тјмъ паче можно пожалјть о безчувствіи ихъ. Клевеща на крестъ, не видятъ они силы креста, наполнившей цјлую вселенную, не видятъ, что крестомъ стали явны для всјхъ дјла боговјдјнія. Ибо если бы сами они искренно вникли умомъ въ Божество Христово, то не стали бы столько насмјхаться; а напротивъ того, познали бы сего Спасителя міру, познали бы, что въ крестј — не вредъ, но врачевство твари. Если съ явленіемъ креста уничтожено всякое идолослуженіе, и крестнымъ знаменіемъ прогоняется всякое бјсовское мечтаніе; если единому Христу покланяются, и чрезъ Него познается Отецъ; если противорјчущіе постыждаются, и Христосъ съ каждымъ днемъ невидимо преклоняетъ къ Себј души прекослововъ; то въ-правј мы сказать язычникамъ: какъ же можно это дјло признать человјческимъ, а не исповјдать паче, что Возшедшій на крестъ есть Божіе Слово и Спаситель міра? Мнј кажется, что съ язычниками дјлается тоже, что и съ человјкомъ, который бы сталъ унижать солнце закрытое облаками, и потомъ — дивиться его свјту, видя, что озаряется имъ вся тварь. Какъ прекрасенъ свјтъ, а еще прекраснје виновникъ свјта — солнце; такъ, поелику наполненіе цјлой вселенной боговјдјніемъ есть Божіе дјло, необходимо виновникомъ и вождемъ въ такомъ успјшномъ дјйствіи быть Богу и Божію Слову.

Итакъ, сперва обличу, сколько могу, невјжество невјрующихъ, чтобы, по обличеніи лжи, сама собою возсіяла, наконецъ, истина, и для тебя несомнјнно было, что увјровалъ ты въ истину, и, познавъ Христа, не впалъ въ обманъ. Думаю же, что съ тобою, какъ съ христолюбцемъ, прилично разсуждать о Христј. Ибо увјренъ, что вјдјніе о Немъ и вјру въ Него предпочитаешь всему.

2. Въ началј не было зла; потому что и теперь нјтъ его во святыхъ, и для нихъ вовсе не существуетъ оно. Но люди впослјдствіи сами противъ себя начали примышлять и воображать злое. Отсюда же, конечно, образовали себј и первую мысль объ идолахъ, не сущее представляя какъ сущее.

Создатель міра и Царь царей Богъ, превысшій всякой сущности и человјческаго примышленія, какъ благій и все превосходящій добротою, сотворилъ родъ человјческій по образу Своему, собственнымъ Словомъ Своимъ, Спасителемъ нашимъ Iисусомъ Христомъ, и чрезъ уподобленіе Себј содјлалъ его созерцателемъ и знателемъ сущаго, давъ ему мысль и вјдјніе о собственной Своей вјчности, чтобы человјкъ, сохраняя это сходство, никогда не удалялъ отъ себя представленія о Богј, и не отступалъ отъ сожитія со святыми, но, имјя въ себј благодать Подателя, имјя и собственную свою силу отъ Отчаго Слова, былъ счастливъ и собесјдовалъ съ Богомъ, живя невинною, подлинно блаженною и безсмертною, жизнію. Ни въ чемъ не имјя препятствія къ вјдјнію о Богј, человјкъ, по чистотј своей, непрестанно созерцаетъ Отчій образъ, Бога-Слова, по образу Котораго и сотворенъ, приходитъ же въ изумленіе, уразумјвая Отчее чрезъ Слово о всемъ промышленіе, возносясь мыслію выше чувственнаго и выше всякаго тјлеснаго представленія, силою ума своего касаясь божественнаго и мысленнаго на небесахъ. Когда умъ человјческій не занятъ тјлесными предметами и не примјшивается къ нему со-внј возбуждаемое ими вожделјніе, но весь онъ горј и собранъ въ себј самомъ, какъ было въ началј: тогда, преступивъ за предјлы чувственнаго и всего человјческаго, паритъ онъ въ горнихъ, и взирая на Слово видитъ въ Немъ Отца Слову, услаждаясь созерцаніемъ Его и обновляясь въ любви къ Нему. Такъ и священныя Писанія о первомъ сотворенномъ человјкј, который на еврейскомъ языкј названъ Адамомъ, говорятъ, что въ началј съ непостыднымъ дерзновеніемъ устремленъ былъ онъ умомъ къ Богу, и сожительствовалъ со Святыми въ созерцаніи мысленнаго, какое имјлъ въ томъ мјстј, которое святый Моисей, въ переносномъ смыслј, наименовалъ раемъ (Быт. 2, 8). А къ тому, чтобы видјть въ себј Бога, достаточно душевной чистоты, какъ и Господь говоритъ: блажени чистіи сердцемъ; яко тіи Бога узрятъ (Матф. 5, 8).

3. Такимъ, по сказанному, Создатель содјлалъ родъ человјческій, и желалъ, чтобы такимъ же и пребылъ онъ. Но люди, вознерадјвъ о совершеннјйшемъ и полјнившись постигнуть его, охотнје взыскали того, что ближе къ нимъ; ближе же къ нимъ были тјло и тјлесныя чувства. Посему уклонили они умъ свой отъ мысленнаго, начали же разсматривать самихъ себя. А разсматривая себя, занявшись тјломъ и иными чувственными вещами, и обольщаясь этимъ, какъ своею собственностію, впали въ самовожделјніе, предпочетши собственное созерцанію божественнаго, и закоснјвъ въ этомъ, не хотя оставить ближайшаго къ нимъ, смятенную и возмущенную всякими вожделјніями душу свою подавили плотскими удовольствіями; наконецъ же, забыли о своихъ силахъ, дарованныхъ Богомъ въ началј. Что это истинно, — можно видјть то и на первосозданномъ человјкј, какъ говорятъ о немъ священныя Писанія. Пока умъ его устремленъ. былъ къ Богу и къ созерцанію Бога, — онъ отвращался отъ воззрјнія на тјло. Когда же, по совјту змія, оставилъ мысль о Богј и началъ разсматривать себя самого; тогда впалъ въ плотское вожделјніе. И уразумјша, яко нази бјша (Быт. 3, 7), и уразумјвъ, устыдились. Узнали же наготу свою не столько по недостатку одеждъ, но и потому, что совлеклись созерцанія Божественнаго и обратили мысль къ противоположному. Ибо, уклонившись отъ мысленнаго устремленія къ Единому и Сущему (разумјю Бога) и отъ любви къ Нему, вдались уже въ различныя и частныя пожеланія тјла. Потомъ, какъ обыкновенно бываетъ, допустивъ въ себя вожделјніе каждой вещи и вдругъ многихъ вещей, начали имјть привязанность и къ самымъ вожделјніямъ; а потому стали бояться оставить ихъ.

Отсего произошли въ душј и боязнь, и страхъ, и удовольствіе, и мысли свойственныя смертному. Душа, не желая оставить вожделјній, боится смерти и разлученія съ тјломъ; снова же вожделјвая и не достигая подобнаго прежнему, научается убивать и дјлать неправду. А почему и это дјлаетъ душа, — умјстно будетъ объяснить это по мјрј силъ.

4. Уклонившись отъ созерцанія мысленнаго, употребляя во зло частныя тјлесныя силы, услаждаясь разсматриваніемъ тјла, замјчая, что удовольствіе для нея есть нјчто доброе, душа въ обольщеніи своемъ злоупотребила наименованіемъ: доброе, и подумала, что удовольствіе есть самое существенное добро; какъ и человјкъ, помјшавшійся въ умј, проситъ меча на всякаго встрјчнаго, и думаетъ о себј, что поступаетъ въ этомъ благоразумно. Полюбивъ же удовольствіе, душа начала различными способами воспроизводить его; потому что, по природј будучи дјятельною, хотя отвращается отъ добраго, однако же не прекращаетъ своей дјятельности, и потому обращаетъ свою дјятельность уже не на добродјтель, и не на то, чтобы созерцать Бога, но остановясь мыслію на не-сущемъ, употребляетъ способности свои превратно, пользуясь ими для измышленныхъ ею вожделјній; ибо сотворена свободною, можетъ какъ преклоняться на доброе, такъ и отвращаться отъ добраго; отвращаясь же отъ добраго, непремјнно останавливается мыслію на противномъ тому. Но не можетъ вовсе прекратить свою дјятельность, будучи, какъ сказано выше, дјятельною по природј, и сознавая свободу свою, видитъ въ себј способность употреблять тјлесные члены на то и на другое, и на сущее и на не-сущее. Сущее же — добро, а не сущее — зло. И сущее называю добромъ, поколику оно имјетъ для себя образцы въ сущемъ Богј; а не-сущее называю зломъ, поколику не-сущее произведено человјческими примышленіями. Тјло имјетъ у себя глаза, чтобы взирать на тварь и изъ примјчаемаго въ ней всестройнаго порядка познавать Создателя. У него есть слухъ для слышанія Божіихъ словесъ и Божіихъ законовъ. У него есть руки для произведенія ими необходимаго и для молитвеннаго воздјянія ихъ къ Богу. Но душа, уклонившись отъ созерцанія того, что добро, и отъ обращенія на то своей дјятельности, въ заблужденіи своемъ обращаетъ уже ее на противоположное. Потомъ, какъ сказано выше, усматривая свои способности и злоупотребляя ими, воображаетъ, что можетъ обратить и тјлесные члены на противоположное. Посему, вмјсто того, чтобы разсматривать тварь, обращаетъ она глазъ на вожделјнія, доказывая симъ, что и это ей возможно; и думаетъ, что, однажды устремивъ свою дјятельность, сохраняетъ она свое достоинство и не погрјшаетъ, дјлая, что можно; не знаетъ же, что сотворена не просто устремлять свою дјятельность, но устремлять, на что должно. Посему-то и Апостольское слово заповјдуетъ: вся лјть суть, но не вся на пользу (1 Кор. 10, 23).

5. Но человјческая дерзость, имјя въ виду не то, что полезно и прилично, а что возможно, начала дјлать противоположное. Потому и руки подвигнувъ на противное, стала ими убивать, и слухъ употребила на преслушаніе, и иные члены, вмјсто законнаго чадородія, — на прелюбодјянія, и языкъ, вмјсто благохваленія, — на хулы, злословіе и ложныя клятвы, опять и руки — ка татьбу, и на то, чтобъ бить подобныхъ намъ человјковъ, и обоняніе — на разнообразіе благовоній, возбуждающихъ къ похотливости, и ноги — на скорость изліяти кровь (Притч. 1, 16), и чрево — на піянство и на пресыщеніе безъ мјры.

Все же это — порокъ и душевный грјхъ, и не иное что сему причиной, какъ отвращеніе отъ совершеннјйшаго. Представь, что јздокъ, сјвъ на коней на ристалищј, не обратитъ вниманія на цјль, къ которой ему должно направить свой бјгъ, а поворотивъ въ другую сторону, просто погонитъ коня, сколько можетъ (а можетъ онъ, сколько хочетъ); и иногда направитъ коней на встрјчныхъ, а иногда погонитъ ихъ по стремнинј, несясь, куда увлекается быстротою коней, между тјмъ какъ думаетъ, что и при такомъ бјгј не минуетъ цјли, потому что въ виду у него одна скорость јзды, а не смотритъ на то, что далеко онъ отъ цјли. Такъ и душа, совратившись съ пути къ Богу, и сверхъ мјры понуждая тјлесные члены, лучше же сказать, гоня съ ними и себя, погрјшаетъ и дјлаетъ себј зло, не примјчая, что сбилась съ дороги и удалилась отъ истинной цјли, на которую взирая христоносный мужъ, блаженный Павелъ сказалъ: къ преднамјренному теку, къ почести выитяго званія Христа Iисуса (Фил. 3, 14). Такъ Святый, имјя цјлію добро, никогда не дјлалъ зла.

6. Нјкоторые изъ эллиновъ, уклонясь съ пути и не познавъ Христа, утверждали, что зло существуетъ самостоятельно и само по себј: и въ этомъ погрјшаютъ они по двумъ отношеніямъ. Или Создателя лишаютъ достоянія быть Творцемъ сущаго. Ибо не будетъ Онъ Господомъ сущаго, если зло, какъ они говорятъ, само по себј имјетъ самостоятельность и сущность. Или опять, желая, чтобы Онъ былъ творцемъ всяческихъ, по необходимости дјлаютъ Его и творцемъ зла; потому что, по словамъ ихъ, и зло — въ числј существъ. А это окажется нелјпымъ и невозможнымъ; потому что зло не отъ добра, не въ немъ и не чрезъ него. Ибо не будетъ уже то и добромъ, что имјетъ смјшанную природу или стало причиною зла.

И нјкоторые еретики, отпавъ отъ церковнаго ученія и потерпјвъ крушеніе въ вјрј, въ безуміи своемъ приписываютъ также злу самостоятельность. Кромј же истиннаго Отца Христова, воображаютъ себј иного бога, и сего нерожденнаго творца зла и виновника злобы признаютъ и создателемъ твари. Но не трудно опровергнуть ихъ божественнымъ Писаніемъ и тјмъ же самымъ человјческимъ разумомъ, которымъ, измысливъ сіе, приводятся они въ бјснованіе. Такъ Господь и Спаситель нашъ Iисусъ Христосъ, подтверждая слова Моисеевы, что Господь Богъ единъ есть (Втор. 6, 5), говоритъ въ Евангеліи Своемъ: исповјдаютися, Отче, Господи небесе и земли (Матф. 11, 25). Если же единъ Богъ, и Онъ — Господь неба и земли; то какъ быть иному Богу, кромј Его? Гдј будетъ признаваемый ими богъ, когда въ цјломъ объемј неба и земли все наполняется единымъ истиннымъ Богомъ? И какъ иному быть творцемъ того, надъ чјмъ Господь есть самъ Богъ и Отецъ Христовъ, по Спасителеву слову? Развј скажутъ, что злый можетъ быть господомъ и принадлежащаго благому Богу, какбы въ равновјсіи съ Нимъ. Но если станутъ утверждать это, то смотри, въ какое впадутъ нечестіе. Между равномощными невозможно будетъ найдтись превосходнјйшему и совершеннјйшему. Ибо если безъ воли одного существуетъ другое, то въ обоихъ — равная сила, и въ обоихъ — немощь; въ обоихъ — равная сила, потому что бытіемъ своимъ превозмогаютъ изволеніе другъ друга; и въ обоихъ — немощь, потому что, когда не хотятъ они, противъ воли выходитъ дјло; и благій существуетъ противъ воли злаго, и злый — противъ воли благаго.

7. Съ другой стороны, можно сказать и сіе. Если ви димыя вещи суть произведенія злаго; — что будетъ произведеніемъ благаго? Ибо ничего не видимъ, кромј единой твари Создателя. Чтò же служитъ и признакомъ бытію благаго, когда нјтъ Его произведеній, по которымъ бы можно было познать Его? Ибо Создатель познается изъ дјлъ. Да и вообще, какъ будутъ два существа противоположныя другъ другу? Или чтò будетъ раздјлять ихъ, чтобы существовали они одно внј другаго? Вмјстј имъ быть невозможно; потому что разрушительны одно для другаго; не могутъ же существовать и одно въ другомъ, потому что не соединимо и не подобно естество ихъ. Слјдовательно, раздјляющимъ ихъ окажется нјчто третіе; и оно будетъ также богъ. Но неизвјстнымъ останется, къ какому естеству принадлежитъ сіе третіе, къ естеству ли добраго, или къ естеству злаго; къ естеству же того и другаго принадлежать ему невозможно.

Итакъ, поелику такая мысль ихъ оказывается нетвердою, — необходимо просіять истинј церковнаго вјдјнія, а именно, что зло не отъ Бога и не въ Богј, что его не было въ началј, и нјтъ у него какой либо сущности; но люди, съ утратою представленія о добрј, сами себј, по своему произволу, стали примышлять и воображать несущее. Какъ смежающій глаза, когда солнце взошло и вся земля осіявается свјтомъ его, вымышляетъ себј тьму, хотя и нјтъ тьмы, и потомъ ходитъ, блуждая какъ во тьмј, не рјдко падая, приближаясь къ стремнинамъ, самъ же остается въ той мысли, что нјтъ свјта, а есть тьма; ибо думая, что смотритъ глазами, вовсе ничего ими не видитъ: такъ и душа человјческая, смеживъ око, которымъ можетъ созерцать Бога, измыслила себј злое, и на него обративъ свою дјятельность, не знаетъ, что, представляя себя дјлающею нјчто, ничего она не дјлаетъ; потому что воображаетъ не-сущее, и не такою уже остается, какою сотворена; но въ какое смјшеніе сама себя привела, такою и оказывается. Ибо сотворена была созерцать Бога и озаряться Имъ; она же, вмјсто Бога, взыскала тлјннаго и тьмы, какъ нјгдј и Духъ говоритъ въ писмени: Сотвори Богъ человјка праваго. И сіи взыскаша помысловъ многихъ (Еккл. 7, 30).

Такъ произошло и образовалось въ началј изобрјтеніе и примышленіе зла людьми. Но нужно сказать уже и о томъ, какъ люди дошли до идолобјсія. Изъ сего узнаешь, что изображеніе идоловъ было вовсе не отъ благаго, но отъ злобы. А что имјетъ худое начало, то, будучи всецјло худо, никогда ни въ чемъ не можетъ быть признано добрымъ.

8. Душа человјческая, не удовольствовавшись примышленіемъ зла, постепенно начала вдаваться еще въ худшее. Познавъ различія удовольствій, утвердившись въ забвеніи божественнаго, услаждаясь же тјлесными страстями, и имјя въ виду одно настоящее и уваженіе къ нему, душа помыслила, что нјтъ уже ничего, кромј видимаго, но одно преходящее и тјлесное — для нея добро. Совратившись же съ пути, и забывъ о себј, что сотворена по образу благаго Бога, не созерцаетъ уже, при помощи данныхъ ей силъ, того Бога-Слова, по Которому и сотворена, но, ставъ внј себя самой, останавливается мыслію на не-сущемъ и воображаетъ его. И это какбы зерцало, въ которомъ одномъ могла видјть Отчій образъ, закрывъ въ себј множествомъ столпившихся тјлесныхъ вожделјній, не видитъ уже того, чтò должно умопредставлять душј, а носится повсюду и видитъ одно то, что подлежитъ чувству. Отсего, исполнившись всякихъ плотскихъ вожделјній, и смущаемая уваженіемъ къ чувственному, наконецъ, того Бога, Котораго предала забвенію въ умј, воображаетъ въ тјлесномъ и чувственномъ, имя Божіе присвоивъ видимому, и то одно прославляя, чтò ей кажется угоднымъ и на что взираетъ она съ пріятностію. Итакъ, идолослуженію предшествуетъ зло какъ причина. Люди, научившись примышлять себј не сущее зло, вообразили себј также и не сущихъ боговъ. Представь, что погрузившійся въ глубину не видитъ уже свјта и вещей, видимыхъ при свјтј, потому что глаза его обращены внизъ и надъ нимъ лежитъ глубокій слой воды; ощущая же одно то, чтò находится во глубинј, думаетъ онъ, что кромј сего нјтъ уже ничего, а, напротивъ того, эти видимыя имъ вещи составляютъ все въ собственномъ смыслј существующее. Такъ и въ древности обезумјвшіе люди, погрузившись въ плотскія пожеланія и мечтанія, предавъ забвенію и понятіе и мысль о Богј, при слабомъ своемъ разсудкј, лучше же сказать, при отсутствіи разума, видимыя вещи вообразили себј богами, прославляя тварь паче Творца, и обожая скорје произведенія, нежели ихъ виновника и создателя — Владыку Бога.

Но какъ, въ приведенномъ выше примјрј, погружающіеся въ глубину, чјмъ болје сходятъ внизъ, тјмъ въ большую стремятся тьму и глубь; такъ было и съ человјческимъ родомъ. Ибо не просто впали люди въ идолослуженіе, и не остановились на томъ, съ чего начали; но въ какой мјрј закоснјвали въ прежнемъ, въ такой же изобрјтали себј новыя суевјрія, и не зная сытости въ прежнихъ своихъ худыхъ дјлахъ, пресыщались новыми, преуспјвая въ срамотј, далје и далје простирая свое нечестіе. Объ этомъ свидјтельствуетъ и божественное Писаніе, говоря: егда пріидетъ нечестивый во глубину золъ, нерадитъ (Притч. 18, 3).

9. Какъ скоро умъ человјческій отступилъ отъ Бога, люди, ниспадая въ понятіяхъ и помыслахъ, прежде всего воздали божескую честь небу, солнцу, лунј и звјздамъ, подумавъ, что они — не только боги, но и виновники всего прочаго. Потомъ, еще ниже нисходя омраченными помыслами, наименовали богами эфиръ, воздухъ, и чтò въ воздухј. Поступивъ же далје во злј, возвеличили уже богами стихіи и начала тјлеснаго состава: теплоту, холодъ, сухость и влажность. И какъ совершенно упадшіе влачатся по землј, подобно землянымъ улиткамъ, такъ злочестивјйшіе изъ людей, павъ и унизившись въ представленіи о Богј, въ число боговъ включили, наконецъ, людей и изображенія людей, какъ еще живыхъ, такъ уже и умершихъ. А возжелавъ еще худшаго и останавившись на томъ мыслію, божественное и премірное Божіе имя перенесли уже на камни, на дерева, на пресмыкающихся въ водј и на сушј, и изъ безсловесныхъ — на животныхъ свирјпыхъ; имъ стали воздавать всякую божественную честь, отвратились же отъ истиннаго, дјйствительно сущаго, Бога Отца Христова. И, о если бы хотя на этомъ остановилась дерзость неразумныхъ, и не сквернили они себя большимъ злочестіемъ, простираясь еще далје! Ибо нјкоторые до того унизились мыслію и омрачились умомъ, что измыслили себј, и вмјстј обоготворили, даже то, что вовсе никогда не существовало, и чего не видно между сотворенными вещами. Смјшавъ и разумное и безсловесное, сочетавъ между собою несходное по природј, кланяются они тому, какъ богамъ. Таковы у египтянъ боги съ песьими, змјиными и ослиными головами, а у ливіянъ Аммонъ съ головою овна. Иные же, взявъ отдјльно тјлесные члены: голову, плеча, руки, ноги, — каждый членъ включили въ число боговъ, и стали обожать, какъ будто не довольствуясь поклоненіемъ цјлому тјлу въ его совокупности. Другіе простерли далје свое нечестіе, и обоготворивъ то, что было предлогомъ къ изобрјтенію сихъ боговъ и къ собственному ихъ злонравію, то есть, сластолюбіе и вожделјніе, — и сему кланяются. Таковы у нихъ Эротъ и Афродита въ Пафосј. Другіе же, как-бы соревнуя другъ другу въ худомъ, дерзнули причесть къ богамъ своихъ государей и дјтей ихъ, или изъ почтенія къ властвовавшимъ, или страшась ихъ самоуправства; таковы въ Критј пресловутый у нихъ Зевсъ, въ Аркадіи — Гермесъ, у индовъ — Діонисъ, у египтянъ — Изида, Озирисъ и Оръ. И нынј Антиноя, любимца римскаго царя Адріана, хотя знаютъ, что онъ человјкъ, и человјкъ не благонравный, но весьма развратный, чтутъ, страшась того, кто далъ о семъ повелјніе. Ибо Адріанъ, находясь въ Египтј, когда умеръ служитель его сластолюбія Антиной, любя юношу и по смерти, повелјлъ воздавать ему божескую честь; а тјмъ и самъ себя обличилъ, и вмјстј далъ знать вообще объ идолослуженіи, что не иначе изобрјтено оно у людей, какъ изъ вожделјнія къ воображаемому. Объ этомъ свидјтельствуетъ и Божія премудрость, говоря: начало блуженія умышленіе идоловъ (Прем. 14, 12).

И не дивись тому, что говорю, не почитай сего превосходящимъ вјроятіе. Не такъ давно бывало (а можетъ быть, и до-нынј это соблюдается), что сенатъ римскій о своихъ отъ начала бывшихъ царяхъ, или о всјхъ, или о комъ изволитъ и заблагоразсудитъ онъ, дјлалъ постановленіе: «быть имъ въ числј боговъ»; и предписывалъ воздавать имъ божескую честь. Если которые ненавистны сенату, то объявляетъ онъ природу ихъ, и какъ враговъ именуетъ людьми; а которые угодны ему, тјмъ за доблестныя дјла повелјваетъ воздавать божескую честь, какъ будто сенаторы имјютъ власть дјлать богами, хотя сами они — люди, и не отрицаютъ о себј, что они — смертные. А между тјмъ надлежало бы, чтобъ дјлающіе другихъ богами тјмъ паче сами были боги; потому что творящее должно быть совершеннје творимаго; и кто судитъ, тотъ необходимо выше подсудимаго; и кто даетъ, тотъ, безъ сомнјнія, чјмъ одаряетъ другихъ, то и самъ имјетъ; какъ и всякій царь, конечно, что имјетъ, то и даритъ, и самъ — лучше и выше пріемлющихъ даръ. Посему, если и они, о комъ хотятъ, о тјхъ и дјлаютъ поставленія: «быть имъ въ числј боговъ»; то прежде самимъ бы имъ надлежало быть богами. Но это-то и достойно удивленія, что они, умирая какъ люди, тјмъ самымъ показываютъ лживость своего приговора о тјхъ, которые обоготворены ими.

10. Но обычай этотъ не новъ, и не въ римскомъ начался сенатј, напротивъ же того, съ давнихъ временъ получилъ начало и напередъ замышленъ съ понятіемъ объ идолахъ. Ибо древніе, пресловутые у эллиновъ, боги: Зевсъ, Посейдонъ, Аполлонъ, Гефестъ, Гермесъ, и — женскаго пола: Гера, Деметра, Афина, Артемида, удостоены именованія боговъ по указамъ извјстнаго по исторіи у эллиновъ Фесея. И давшіе указы, умирая, оплакиваются какъ люди; о комъ же дали они указы, тјмъ покланяются какъ богамъ. Какое противорјчіе и умоизступленіе! Зная давшаго указъ, предпочитаютъ ему тјхъ, о комъ данъ указъ.

И пусть бы еще идолобјсіе ихъ ограничилось только мужами, и не перенесло божескаго именованія и на женскій полъ! Ибо и женамъ, которыхъ не безопасно принимать въ общее совјщаніе о дјлахъ, воздаютъ божескую честь, и чтутъ ихъ. Таковы тј, которыхъ, по сказанному выше, указано чтить Фесеемъ; у египтянъ же: Изида, Кора и Неотера, а у иныхъ: Афродита; ибо имена другихъ, какъ исполненныя всякаго позора, не почитаю позволительнымъ и повторять.

Не только въ древности, но и въ наши времена, многіе, утративъ самыхъ любимыхъ ими братьевъ, сродниковъ и женъ, и жены, утративъ мужей, — когда сама природа показала, что утраченные были смертные люди, — но по причинј великой о нихъ скорби, изобразивъ ихъ на картинј, и выдумавъ жертвы, поставили на показъ, а жившіе впослјдствiи, ради изображенія и художникова искусства, стали таковымъ кланяться какъ богамъ, поступивъ вовсе неестественно. Ибо родители оплакивали изображенныхъ на картинј вовсе не какъ боговъ; а если бы признавали ихъ богами, то не плакали бы о нихъ, какъ объ утраченныхъ. Поелику они не признавали ихъ не только богами, но даже и вовсе существующими; то изобразили ихъ на картинј, чтобы, видя напоминаемое картиною, утјшиться въ ихъ несуществованіи. И симъ-то безразсудные молятся какъ богамъ, и воздаютъ имъ честь, подобающую истинному Богу! Въ Египтј и до-нынј еще совершается плачъ объ утратј Озириса, Ора, Тифона и другихъ. Додонскія утвари и кориванты въ Критј доказываютъ, что Зевсъ не богъ, а человјкъ, и рожденъ плотояднымъ отцемъ. И удивительно то, что самый мудрый и много похваляемый у эллиновъ за то, что уразумјлъ Бога, т. е. Платонъ, идетъ съ Сократомъ въ Пирей, поклониться изображенію Артемиды, сдјланному человјческимъ искусствомъ!

11. О таковыхъ и подобныхъ этимъ изображеніяхъ идолобјсія давно, и задолго прежде, научило Писаніе, говоря: Начало блуженія умышленіе идоловъ: изобрјтеніе же ихъ, тлјніе живота. Ниже бо быша отъ начала, ниже будутъ во вјки: тщеславіемъ бо человјческимъ внидоша въ міръ, и сего ради кратокъ ихъ конецъ вмјнися. Горькимъ бо плачемъ сјтуя отецъ скоро восхищеннаго чада образъ сотворивъ, егоже тогда человјка мертва, нынј яко жива почте; и предаде подручнымъ тайны и жертвы: потомъ временемъ возмогшій нечестивый обычай, аки законъ хранимъ бысть, и мучителей повелјніемъ почитаема бяху изваянная. Ихже бо въ лице не могугце чествовати человјцы далняго ради обитанія, издалеча лице изобразивше, явный образъ почитаемаго царя сотвориша, яко да отстоящаго аки близъ сущаго ласкаютъ съ прилјжаніемъ. Въ продолженіе же нечестія и не разумјющихъ понуди художниково искусство. Сей бо хотя угодити державствующему, произведе хитростію подобіе на лучшее: множество же человјкъ привлечено благообразіемъ дјла, прежде вмалј чествованнаго человјка, нынј въ бога вмјниша. И сіе бысть житію въ прельщеніе, яко или злоключенію, или мучительству послуживше человјцы, несообщно имя каменію и древамъ обложиша (Прем. 14, 12-21).

Такъ, по свидјтельству Писанія, началось и произошло у людей изобрјтеніе идоловъ. Время уже представить тебј и обличеніе идолопоклонства, заимствовавъ доказательства не столько отвнј, сколько изъ того, чтò сами язычники думаютъ объ идолахъ.

Если кто возьметъ во вниманіе дјянія такъ называемыхъ ими боговъ (начну сперва съ сего); то найдетъ, что они не только не суть боги, но даже гнуснјйшіе были изъ людей. Ибо каково видјть у стихотворцевъ описанныя распутства и непотребства Зевсовы? Каково слышать, что Зевсъ похищаеть Ганимеда, совершаетъ тайныя прелюбодјянія, боится и мучится страхомъ, чтобы противъ воли его не были разорены троянскія стјны? Каково видјть, что онъ скорбитъ о смерти сына своего Сарпедона, хочетъ помочь ему и не можетъ, что противъ него злоумышляютъ другіе такъ называемые боги, именно: Афина, Гера и Посейдонъ, а ему помогаютъ женщина Фетида и сторукій Эгеонъ; что Зевсъ преодолјвается сластолюбіемъ, раболјпствуетъ женщинамъ, и для нихъ вдается въ опасности, принимая на себя мечтательный видъ безсловесныхъ животныхъ, четвероногихъ и птицъ; и что еще укрываютъ его отъ отцева злоумышленія, Кронъ же, который самъ обрјзалъ отца, связанъ имъ? Посему, справедливо ли предполагать богомъ того, кто совершилъ такія черныя дјла, какихъ общіе римскіе законы не дозволяютъ дјлать и простымъ людямъ?

12. По обилію примјровъ напомню изъ многаго немногое: видя беззаконные и безнравственные поступки Зевса съ Семелой, Ледой, Алкменой, Артемидой, Латоной, Майей, Европой, Данаей и Антіопой, или зная его безстыдное отношеніе къ собственной сестрј, которая была ему и сестрою и женою, кто не предалъ бы его поруганію и смертной казни? При томъ же, онъ не только прелюбодјйствовалъ, но и возводилъ въ рядъ боговъ своихъ дјтей, рожденныхъ отъ прелюбодјянія, прикрывая видомъ обоготворенія собственное беззаконіе. Такъ сдјлались богами Діонисъ, Гераклъ, Діоскуры, Гермесъ, Персей и Сотейра.

Также, зная непримиримую между собою вражду такъ называемыхъ боговъ въ Иліонј за эллиновъ и троянъ, кто не осудитъ ихъ въ безсиліи, потому что изъ ревности другъ къ другу раздражали и людей? Или, зная, что Діомедомъ ранены Арей и Афродита, а Геракломъ — Гера и преисподній, котораго называютъ адскимъ богомъ, Персеемъ же — Діонисъ, Аркадомъ — Афина, что Гефестъ сринутъ и сталъ хромымъ, — кто не заключитъ худо объ ихъ природј, и не откажется утверждать, что они — боги? Слыша же, что подлежатъ они страданію и тлјнію, не признаетъ ли ихъ не болје какъ людьми, и людьми немощными, и не станетъ ли скорје дивиться тјмъ, которые наносили имъ раны, нежели имъ раненымъ?

Или видя прелюбодјяніе Арея съ Афродитой и Гефеста, устраивающаго ловушку для нихъ обоихъ, видя также, что другіе такъ-называемые боги, призванные Гефестомъ посмотрјть на это прелюбодјяніе, идутъ и смотрятъ на ихъ безстыдство, кто не посмјялся бы и не призналъ бы ихъ недостоинство? Или кто не посмјялся бы, видя бражничанье и дурачество Геракла съ Омфалой?

Нјтъ нужды и обличать съ усиліемъ сластолюбивые ихъ поступки, превосходящіе всякую мјру любодјйства, — также изваяніе боговъ изъ золота, серебра, мјди, желјза, камней и дерева; потому что все это само въ себј ненавистно и само собою показываетъ въ себј признакъ заблужденія. А поэтому, жалјть наипаче должно о тјхъ, которые вводятся этимъ въ обманъ. Ненавидятъ они любодјя, который приступаетъ къ женамъ ихъ, но не стыдятся боготворить учителей любодјйства; сами воздерживаясь отъ кровосмјшенія, они молятся тјмъ, которые дјлаютъ это; и признавая дјторастлјніе зломъ, они чтутъ тјхъ, которые повинны въ немъ; и что по законамъ непозволительно у людей, то не стыдятся приписывать такъ называемымъ богамъ своимъ.

13. Притомъ, кланяющіеся камнямъ и деревамъ не примјчаютъ, что ногами они попираютъ и жгутъ подобныя вещи, а часть тјхъ же вещей именуютъ богами. Чтò не задолго прежде употребляли на свои нужды, то самое, сдјлавъ изъ сего изваяніе, въ безуміи своемъ чествуютъ, вовсе не примјчая и не разсуждая, что кланяются не богамъ, но искусству ваятеля. Пока не обтесанъ еще камень и не обдјлано вещество, — до тјхъ поръ попираютъ ихъ, и пользуются ими на потребы свои, часто и низкія; а когда художникъ, по наукј своей, приведетъ ихъ въ соразмјрность и напечатлјетъ на веществј образъ мужа или жены; тогда, свидјтельствуя благодарность свою художнику, и купивъ ихъ у ваятеля за деньги, кланяются уже имъ какъ богамъ. Не рјдко же и самъ дјлатель истукановъ, какбы забывъ, что имъ они сработаны, молится собственнымъ своимъ произведеніямъ, и что недавно обтесывалъ и обрубалъ, то, по искусственной обдјлкј, именуетъ богами. Ежели бы и слјдовало удивляться чему въ истуканахъ; то надлежало бы похвалить художество искусника, и сдјлавшему не предпочитать того, чтò сдјлано имъ; потому что не веществомъ украшено и обоготворено искусство, но искусствомъ — вещество. Посему гораздо было бы справедливје, чтобъ кланялись они художнику, а не произведеніямъ его; потому что онъ былъ еще прежде сдјланныхъ искусствомъ боговъ, и какъ ему хотјлось, такъ и сдјланы они. Теперь же, отринувъ справедливое, не уваживъ науки и искусства, кланяются тому, чтò сдјлано по наукј и искусству. И когда сдјлавшій человјкъ умираетъ, — его произведенія чествуютъ, какъ нјчто безсмертное, хотя они, если бы не прилагать о нихъ ежедневнаго попеченія, безъ сомнјнія, по природј своей, уничтожились бы со временемъ.

Какъ же не пожалјть о нихъ и по той причинј, что, сами видя, кланяются не видящимъ; сами слыша, возсылаютъ мольбы къ неслышащимъ; сами по природј — одушевленные и разумные люди, именуютъ же богами вовсе не движущихся и не-одушевленныхъ? Удивительно также, что сами ихъ охраняютъ, имјя у себя подъ властію, и служатъ имъ, какъ владыкамъ! И не подумай, что говорю это безъ основанія или лгу на нихъ. Достовјрность этого сама собою падаетъ въ глаза; и всякому желающему можно видјть это.

14. Но лучшее объ этомъ свидјтельство находится въ божественномъ Писаніи, которое издревле учитъ и говоритъ: Идоли языкъ сребро и злато, дјла рукъ человјческихъ: очи имутъ, и не узрятъ: уста имутъ, и не возглаголютъ: ушы имутъ, и не услышатъ: ноздри имутъ, и не обоняютъ: руцј имутъ, и не осяжутъ: нозј имутъ, и не пойдутъ: не возгласятъ гортанемъ своимъ. Подобни имъ да будутъ творящіи я (Псал. 113, 12. 16). Согласна съ этимъ и пророческая укоризна; въ томъ же и Пророки обличаютъ идоловъ, когда Духъ говоритъ: Посрамятся созидающіи Бога, и ваяющіи вси суетная. И вси, отнюдуже быша, изсхоша: и глусіи отъ человјкъ да соберутся вси, и да станутъ вкупј: и да посрамятся, и устыдятся вкутъ. Яко наостри древодјлатель сјчиво, теслою содјла оное, и свердломъ сострои е, и состави е крјпостію мышцы своея: и взалчетъ, и изнеможетъ, и не напіется воды. Древо бо избравъ древодјля, постави е въ мјру, и клеемъ сострои е, и сотвори е яко образъ мужескъ, и аки красоту человјчю, поставити е въ дому. Посјче древо вь дубравј, еже насади Господь, и дождь возрасти, да будетъ человјкомъ на жженіе, и взявъ отъ него, согрјся, и изжегше я, испекоша имъ хлјбы, изъ оставшаго же сотвориша боги, и покланяются имъ. Полъ его сожгоша огнемъ, и и на полъ его, испече мясо, и яде, и насытися, и согрјвся, рече: сладко мнј, яко согрјхся, и видјхъ огнь. Оставшему же покланяется, глаголя: избави мя, яко богъ мой еси ты. Не увјдаша смыслити, яко отемнјша очи ихъ, еже видјти, и разумјти сердцемъ своимъ. И не помысли въ сердцј своемъ, ни помысли въ душј своей, ни увјдј смышленіемъ, яко полъ его сожже огнемъ, и испече на угліяхъ его хлјбы, и испекъ мяса снјдј, и оставшее его въ мерзость сотвори, и покланяются ему. Увјдите, яко пепелъ есть сердце ихъ, и прельщаются, и ни единъ можетъ души своея избавити: видите, не рцыте яко лжа въ десницј моей (Исаі. 44, 10-20). Какъ же не признать всякому безбожными тјхъ, кого и божественное Писаніе обвиняетъ въ нечестіи? Не злосчастны ли — такъ явно обличаемые въ томъ, что вмјсто истины служагъ вещамъ неодушевленнымъ? Какая у нихъ надежда? Или какое будетъ извиненіе возложившимъ упованіе на тварей безсловесныхъ и не имјющихъ движенія, которыхъ чествуютъ они вмјсто истиннаго Бога?

15. Пусть художникъ соорудилъ бы имъ боговъ, не придавая никакого образа, чтобъ не имјть имъ явнаго обличенія въ несмысленности! Скрыли бы они отъ людей простыхъ и возможность предположенія, что идолы чувствуютъ, если бы у идоловъ не было указанія на чувства, какъ то: глазъ, ноздрей, ушей, рукъ, устъ, остающихся въ бездјйствіи, такъ что не могутъ воспользоваться чувствомъ и насладиться чувствуемымъ. Теперь же, имјя ихъ, вмјстј и не имјютъ; стоя, не стоятъ, сидя, не сидятъ; потому что не дјйствуютъ ими; но какое положеніе захотјлъ дать имъ соорудитель, въ такомъ и пребываютъ неподвижно, не представляя въ себј ни одного признака божественности, но оставаясь совершенно неодушевленными, и только отъ искусства человјческаго пріявшими свой видъ.

Пусть также провозвјстники и провјщатели таковыхъ лжебоговъ (разумјю стихотворцевъ и бытописателей) просто написали бы, что они — боги, а не описывали бы ихъ дјяній въ обличеніе небожественности и срамнаго житія! Однимъ именемъ Божества могли бы они скрыть истину, лучше же сказать, отвратить многихъ отъ истины. Теперь же, повјствуя о любодјяніяхъ и непотребствахъ Зевсовыхъ, о дјторастлјніи другихъ боговъ, о сладострастной похотливости на женскій полъ, о страхј и робости и объ иныхъ порокахъ, не иное что дјлаютъ, какъ изобличаютъ самихъ себя, что не только не о богахъ они повјствуютъ, но даже слагаютъ свои басни не о честныхъ, а о гнусныхъ и далекихъ отъ совершенства, людяхъ.

16. Но, можетъ быть, злочестивые прибјгнутъ въ этомъ случај къ свойству стихотворцевъ, говоря, что отличительная черта стихотворцевъ изображать не-существующее, и лгать, слагая басни въ удовольствіе слушателей. Посему-то скажутъ, сложили они басни и о богахъ. Но предлогъ этотъ всего болје для нихъ ненадеженъ, какъ докажется это тјмъ самымъ мнјніемъ, какое имјютъ и предлагаютъ они о богахъ. Ибо, если у стихотворцевъ все — вымыслы и ложь, то ложно будетъ и самое именованіе, когда говорится о Зевсј, Кронј, Герј, Ареј и о другихъ. Можетъ быть, какъ говорятъ они, вымышлены и имена, и вовсе нјтъ ни Зевса, ни Крона, ни Арея; стихотворцы же на обольщеніе слушателей изображаютъ ихъ, какъ существующихъ. Но если стихотворцами вымышлены боги, которыхъ нјтъ; то почему же покланяются имъ, какъ существующимъ? Или, можетъ быть, скажутъ еще, что имена стихотворцами не вымышлены, дјянія же приписаны богамъ ложно. Но и это не болје надежно къ ихъ оправданію. Ибо если солганы ими дјянiя, то, безъ сомнјнiя, солганы и имена тјхъ, чьи дјянія описывались. Или, если соблюдена ими истина въ именахъ, то по необходимости соблюдена и въ дјяніяхъ. Съ другой стороны, сложившіе баснь, что они боги, вјрно знали, что и дјлать должно богамъ, и не стали бы приписывать богамъ человјческихъ понятій; какъ дјйствій огня никто не припишетъ водј, потому что огонь жжетъ, а вода, напротивъ, въ сущности холодна. Посему, если дјянія достойны боговъ, то и дјятели будутъ боги. Если же людямъ, и людямъ злонравнымъ, свойственно прелюбодјйствовать и дјлать все выше изчисленное; то и дјлавшіе это будутъ люди, а не боги; потому что сущность и дјянія должны быть соотвјтственны между собою, чтобы образъ дјйствованія свидјтельствовалъ о томъ, кто дјйствовалъ, и по сущности познавалось дјяніе. Кто разсуждаетъ о водј и объ огнј, и описываетъ образъ ихъ дјйствованія, тотъ не скажетъ, что вода жжетъ, а огонь прохлаждаетъ. И если кто поведетъ рјчь о солнцј и землј, то не станетъ утверждать, что земля свјтитъ, а солнце произращаетъ травы и плоды; напротивъ того, утверждая это, превзошелъ бы онъ всякую мјру безумія. Такъ языческіе писатели, особенно же преимущественнјйшій изъ всјхъ стихотворецъ, если бы знали, что Зевсъ и другіе суть боги, то не приписали бы имъ такихъ дјяній, которыя обличаютъ, что они не боги, а, напротивъ того, люди, и люди не цјломудренные. Или, если солгали они, какъ стихотворцы, и ты уличаешь ихъ въ этомъ; то почему же не солгали они, говоря о мужествј героевъ, и вмјсто мужества не изобразили немощи, а вмјсто немощи — мужества? Какъ лгали они о Зевсј и Герј, такъ надлежало имъ уличать Ахиллеса въ недостаткј мужества, дивиться же силј Терситовой, Одиссея оклеветать въ неблагоразуміи, изобразить Несторово малоуміе, сложить баснь о женоподобныхъ дјяніяхъ Діомеда и Гектора и о мужествј Гекубы, потому что стихотворцамъ, какъ утверждаютъ они, должно все вымышлять и лгать. Теперь же говоря о людяхъ, соблюли они истину, но не побоялись оклеветать такъ называемыхъ боговъ.

Кто нибудь изъ нихъ скажетъ слјдующее- стихотворцы лгутъ, говоря о непотребныхъ дјянiяхъ боговъ, а въ похвалахъ, когда Зевса называютъ отцемъ боговъ, верховнымъ, олимпійскимъ, и царствующимъ на небј, не вымышляютъ они, говорятъ же истину. Но не я одинъ, а и всякій другой можетъ доказать, что это разсужденіе идетъ противъ нихъ; потому что изъ прежнихъ опять доводовъ, въ укоръ имъ, обнаружится истина. Дјянія изобличаютъ, что они — люди, а похвалы — выше человјческой природы. Но то и другое не согласно между собою; и небожителямъ не свойственно дјлать подобныя дјла, и о дјлающихъ подобныя дјла никто не предположитъ, что они — боги.

17. Чтò же остается подумать? Не то ли, что похвалы ложны и дјло льсти; дјянія же, вопреки имъ, говорятъ истину? И справедливость этого можно дознать изъ обычая. Кто хвалитъ другаго, тотъ не отзывается худо о жизни его; скорје же, если и гнусны чьи дјянія, по укоризненности дјлъ, — стараются превозносить такихъ людей похвалами, чтобы, обольстивъ слушателей избыткомъ похвалъ, прикрыть беззаконія хвалимыхъ. Посему, какъ предположившій похвалить кого нибудь, если ни въ жизни, ни въ душевныхъ доблестяхъ, не находитъ предлога къ похваламъ, потому что все это срамно, то превозноситъ его въ другихъ отношеніяхъ, приписывая ему качества, которыя выше его; такъ и стихотворцы, которымъ удивляются язычники, приводимые въ стыдъ срамными дјяніями такъ называемыхъ ими боговъ, присвоили имъ имя выше человјческаго, не зная того, что предположеніемъ чего-то вышечеловјческаго не прикроютъ въ нихъ собственно человјческаго, скорје же человјческими ихъ недостатками изобличатъ, что неприличны имъ божественныя черты. Думаю же, что стихотворцы противъ воли своей говорили о страстяхъ и дјяніяхъ боговъ своихъ. Поелику они несообщно, какъ сказало Писаніе (Прем. 14, 21), Божіе имя и Божію честь старались приложить тјмъ, которые не боги, но смертные люди, и дерзкое предпріятіе ихъ было весьма важно и злочестиво; то посему самому невольно вынуждены они истиною изобразить ихъ страсти, чтобы сказанное въ писаніяхъ ихъ о богахъ всјмъ послјдующимъ родамъ служило доказательствомъ, что это — не боги.

18. Какое же оправданіе, какое доказательство представятъ суевјрные чтители сихъ боговъ, что это дјйствительно боги? Тјмъ, чтò говорено было не задолго предъ симъ, доказано, что это — люди, и люди не добронравные. Развј обратятся къ тому, что высоко цјнятъ ихъ изобрјтенія, полезныя для жизни, и скажутъ: и богами они признаны за то, что были полезны для людей. Ибо Зевсъ, какъ сказываютъ, владјлъ искусствомъ ваятельнымъ, а Посейдонъ — судоходнымъ, Гефестъ — кузнечнымъ, Афина — ткацкимъ; Аполлонъ изобрјлъ музыку, Артемида — псовую охоту, Гера — искусство одјваться, Деметра — земледјліе, другіе же — иныя искусства, какъ повјствуютъ о нихъ историки. Но эти и подобныя имъ познанія должны люди приписывать не имъ однимъ, а общей человјческой природј, углубляясь въ которую, люди изобрјтаютъ искусства. Ибо искусство, по словамъ многихъ, есть подражаніе природј. Посему, если они были свјдущи въ искусствахъ, которыми тщательно занимались; то за это нужно признать ихъ не богами, а скорје людьми; потому что и они не отъ себя произвели искусства, но подражали въ нихъ природј. Поелику, какъ люди, по природј способны они были пріобрјтать познанія въ положенныхъ для людей предјлахъ; то нимало не удивительно, если, вникнувъ въ свою природу и пріобрјтя о ней познаніе, изобрјли они искусства. Если же утверждаютъ, что за изобрјтеніе искусствъ справедливо было наименовать ихъ богами; то и изобрјтателей другихъ искусствъ слјдуетъ наименовать богами на томъ же основаніи, на какомъ они удостоены этого наименованія. Финикіяне изобрјли письмена, Гомеръ — героическую поэзію, элеатецъ Зенонъ — діалектику, сиракузянинъ Кораксъ — риторическое искусство, Аристей ввелъ въ употребленіе пчелиный медъ, Триптолемъ — сјяніе жита, спартанецъ Ликургъ и афинянинъ Солонъ издали законы, Паламидъ изобрјлъ словосочиненіе, числа, мјры и вјсы, а другіе, по свидјтельству историковъ, сдјлали извјстными иныя различныя и для человјческой жизни полезныя вещи. Поэтому, если познанія дјлаютъ богами, и за нихъ стали ваять боговъ; то необходимо, чтобы, подобно имъ, стали богами и тј, которые впослјдствіи были изобрјтателями другихъ вещей. Если же послјднихъ не удостоиваютъ божеской чести, а признаютъ людьми; то слјдуетъ и Зевса, и Геру, и другихъ не именовать богами, но вјрить, что и они были люди, тјмъ болје, что не были они и благонравны; какъ и самымъ изваяніемъ кумировъ язычники доказываютъ, что боги ихъ не иное что, какъ люди.

19. Въ какой иной образъ облекаютъ ихъ ваятели, какъ не въ образъ мужей и женъ? Развј еще, что ниже этого, въ образъ животныхъ, по природј безсловесныхъ, всякихъ птицъ, четвероногихъ, и кроткихъ и свирјпыхъ, также — пресмыкающихся, какихъ только производятъ земля, море и всякое водное естество? Люди, унизившись до скотскаго состоянія страстями и сластолюбіемъ, и не имјя въ виду ничего иного, кромј удовольствій и плотскихъ вожделјній, какъ сами устремились мыслію въ эти, безсловеснымъ свойственныя, дјла, такъ въ видј же безсловесныхъ стали представлять и Божество, по разнообразію страстей своихъ, изваявъ такое множество боговъ. Ибо у нихъ есть изображенія четвероногихъ, пресмыкающихся и птицъ; какъ и истолкователь божественнаго и истиннаго благочестія говоритъ: Осуетишася помышленіи своими, и омрачися неразумное ихъ сердце: глаголющеся быти мудри, объюродјша, и измјнигиа славу нетлјннаго Бога въ подобіе образа тлјнна человјка и птицъ и четвероногъ и гадъ. Тјмже и предаде ихъ Богъ въ страсти безчестія (Рим. 1, 21. 23. 26). Осквернивъ напередъ душу скотскимъ сластолюбіемъ, какъ сказано выше, ниспали люди до подобныхъ изображеній Божества; а по паденіи, уже какбы преданные тјмъ самымъ, что отвратился отъ нихъ Богъ, погрязаютъ въ этомъ, и Бога, Отца Слову, изображаютъ въ подобіи безсловесныхъ.

Такъ называемые у эллиновъ философы и люди свјдущіе, когда обличаютъ ихъ въ этомъ, не отрицаютъ, что видимые ихъ боги суть изображенія и подобія людей и безсловесныхъ, но въ оправданіе свое говорятъ: для того у насъ все сіе, чтобы чрезъ это являлось намъ Божество и давало отвјты; потому что невидимаго Бога невозможно иначе и познать, какъ при помощи подобныхъ изваяній и обрядовъ. А другіе, сихъ превосходя любомудріемъ, и думая сказать нјчто еще болје глубокомысленное, говорятъ: учрежденія и изображенія эти введены для призыванія и явленія божественныхъ Ангеловъ и Силъ, чтобы, являясь въ этихъ изображеніяхъ, сообщали людямъ вјдјніе о Богј; это какбы письмена для людей; читая ихъ, по бывающему въ нихъ явленію божественныхъ Ангеловъ, могутъ они познать, какое имјть понятіе о Богј. Такъ баснословятъ, а не богословствуютъ (не скажемъ сего) языческіе мудрецы! Но если кто со тщаніемъ изслјдуетъ это разсужденіе, то найдетъ, что и ихъ мнјніе не менје ложно, какъ и показанныхъ прежде.

20. Иной, вступя съ ними въ рјчь, предъ судомъ истины спроситъ: Почему Богь отвјтствуетъ и познается чрезъ идоловъ; по причинј ли вещества, изъ какого сдјланы идолы, или по причинј даннаго имъ образа? Если по причинј вещества, то какая нужда въ образј? Почему Богъ не является просто во всемъ веществј. прежде нежели сдјлано изъ него это? Напрасно воздвигали они стјны храма, заключая въ нихъ одинъ камень, или одно дерево, или часть золота, когда вся земля наполнена ихъ сущностію. А если причиною божественнаго явленія бываетъ наложенный на вещество образъ; то какая нужда въ веществј золота или чего либо иного? Почему Богу не являться лучше въ самыхъ въ природј существующихъ животныхъ, которыхъ образъ имјютъ на себј изваянія? На этомъ основаніи мысль о Богј была бы лучше, если бы являлся Онъ въ одушевленныхъ живыхъ существахъ, словесныхъ или безсловесныхъ, и не нужно было ожидать Его явленія въ вещахъ неодушевленныхъ и не движущихся. Въ этомъ случај язычники впадаютъ въ нечестіе, въ которомъ всего больше противорјчатъ сами себј. Естественныхъ животныхъ, четвероногихъ, птицъ и пресмыкающихся почитаютъ мерзостію и гнушаются ими, или по причинј ихъ свирјпости, или по нечистотј, и однакоже, изваявъ подобія ихъ изъ камня, дерева, золота, боготворятъ оныя. Надлежало бы имъ лучше чествовать самыхъ животныхъ, нежели чтить изображенія ихъ, и покланяться имъ въ изображеніяхъ. Или, можетъ быть, въ идолахъ ни то ни другое, ни образъ ни вещество, не служитъ причиною Божія присутствія; призываетъ же Божество на нихъ одно свјдущее искусство, которое само есть подражаніе природј. Но если при помощи знанія нисходитъ Божество на изваянія; то опять, какая нужда въ веществј, когда знаніе въ человјкј? Ибо если при помощи одного искусства является въ изваяніяхъ Богъ, и потому изваянія чествуются какъ боги; то надлежало бы покланяться людямъ, какъ виновникамъ искусства, и ихъ чествовать, поколику они разумны, и въ себј самихъ имјютъ свјдјніе.

21. На второе же, конечно болје глубокомысленное, оправданіе ихъ не безъ основанія можно сказать слјдующее: Если дјлается это у васъ, эллины, не по причинј явленія самого Бога, но по причинј присутствія тамъ Ангеловъ; то почему изваянія, чрезъ которыя призываете вы Силы, у васъ лучше и выше самыхъ призываемыхъ Силъ? Дјлая изваянные образы, какъ говорите, для пріобрјтенія понятія о Богј, присвояете этимъ изваяніямъ честь и наименованіе самого Бога, и въ этомъ поступаете не благочестно. Признавая, что сила Божія превыше ничтожества идоловъ, и потому осмјливаясь чрезъ нихъ призывать не Бога, но низшія Силы, потомъ, оставивъ Силы эти въ сторонј, камнямъ и деревамъ присвоили вы имя Того, Чье присутствіе для васъ страшно; и не камнями, не произведеніемъ человјческаго искусства именуете ихъ, но богами, и покланяетесь имъ. Если, какъ ложно увјряете, это у васъ письмена для умозрјнія о Богј; то не справедливо — знаки предпочитать означаемому. Если кю напишетъ царево имя, то предпочитающій написанное царю не останется въ безопасности, а напротивъ того, наказанъ будетъ смертію. Письмена же изобрјтаются искусствомъ пишущаго. Такъ и вы, если имјете здравый разсудокъ, то не можете на вещество переносить таковый признакъ Божества; даже изваянія не можете предпочесть изваявшему. Если идолы, точно какъ письмена, означаютъ явленіе Бога, и потому, какъ означающія собою Бога, достойны обоготворенія; то изваявшему и начертавшему ихъ, разумјю опять художника, тјмъ паче надлежало быть обоготвореннымъ, потому что онъ и могущественнје и божественнје идоловъ, такъ какъ по его изволенію обдјланы и получили свой видъ идолы. Посему, если достойны удивленія письмена, то написавшій ихъ возбуждаетъ гораздо большее удивленіе своимъ искусствомъ и душевнымъ знаніемъ. Итакъ, если идоловъ не слјдуетъ по этой причинј почитать богами, то можно еще предложить вопросъ объ идолобјсіи, если кому желательно знать причину, почему идолы имјютъ такой образъ.

22. Если Божество человјкообразно, а потому и идолы такъ изображаются; то для чего присвояютъ Божеству и подобія безсловесныхъ? Если же у Него подобіе безсловесныхъ животныхъ; то почему присвояютъ Ему изваянія существъ словесныхъ? А если въ Немъ то и другое, и въ томъ и другомъ видј представляютъ они Бога, потому что имјетъ подобіе и безсловесныхъ и словесныхъ существъ; то для чего раздјляютъ соединенное, и отдјльно дјлаютъ изваянія безсловесныхъ и изваянія людей, а не всегда изваянія ихъ имјютъ видъ тјхъ и другихъ, каковыя изображенія дјйствительно находятся въ баснословіи, напримјръ: Сцилла, Харибда, Гиппоцентавръ, и у египтянъ — Анубисъ съ головою пса? Надлежало бы, или только такъ изображать ихъ, имјющихъ двоякую природу, или, если имјютъ одинъ только образъ, не вымышлять для нихъ другаго. И еще, если они имјютъ мужескій образъ, то для чего придаютъ имъ и подобія женскія? И если женскій имјютъ образъ, то для чего ложно представляютъ ихъ въ образј мужей? Опять, если они — то и другое; то надлежало не раздјлять, а соединять то и другое, и уподоблять такъ называемымъ жено-мужамъ (гермафродитамъ), чтобы языческое суевјріе не только обнаруживало въ себј нечестіе и клевету, но возбуждало и смјхъ въ зрителяхъ.

И вообще, если представляютъ себј Божество тјлообразнымъ, а потому воображаютъ у Него, и изваяніямъ даютъ, чрево, руки, ноги, также выю, грудь, уши, члены, у людей служащіе къ дјторожденію; то смотри, до какого нечестія и безбожія унизился умъ ихъ, когда могъ такъ думать о Божествј. Ибо Божеству слјдовало бы посему претерпјвать непремјнно и все прочее, свойственное тјлу, то есть, быть разсјкаемымъ, дјлимымъ, и даже вообще подверженнымъ истлјнію. Это же и подобное этому свойственно не Богу, а скорје — земнымъ тјламъ; потому что Богъ безплотенъ, нетлјненъ, безсмертенъ, и ни въ комъ ни для чего не имјетъ нужды; это же тлјнно подобно тјламъ и, какъ говорено было прежде, имјетъ нужду въ прислугј человјческой. Ибо часто видимъ, что обветшавшіе идолы обновляются; уничтоженные временемъ, дождемъ, или какимъ либо изъ земныхъ животныхъ, созидаются вновь. А посему можно осудить язычниковъ въ неразуміи за то, что именуютъ богами идоловъ, которыхъ сами дјлаютъ; просятъ спасенія у тјхъ, которыхъ искусствомъ своимъ пре-дохраняютъ отъ тлјнія; молятся объ удовлетвореніи своихъ нуждъ тјмъ, о комъ знаютъ, что требуютъ собственной ихъ попечительности; и заключая ихъ въ небольшихъ зданіяхъ, не стыдятся называть владыками неба и всей земли.

23. И не изъ этого только можно усматривать безбожіе язычниковъ, но также и изъ того, что о самыхъ идолахъ мнјнія ихъ не согласны. Ибо если идолы — боги, какъ говорятъ и любомудрствуютъ о нихъ язычники; то къ которому изъ нихъ прилјпится человјкъ? И какихъ изъ нихъ можно признать главнјйшими, чтобъ или, покланяясь Богу, имјть на него твердое упованіе, или, признавая Его Божествомъ, какъ говорятъ, не колебаться? Ибо не одни и тјже именуются у всјхъ богами, но большею частію сколько есть народовъ, столько вымышлено и боговъ. Случается же, что одна область и одинъ городъ раздјляются между собою во мнјніяхъ о почитаніи идоловъ. Финикіяне не знаютъ боговъ, признаваемыхъ египтянами. Египтяне покланяются не однимъ и тјмъ же идоламъ съ финикіянами. Скифы не пріемлютъ боговъ персидскихъ, а персы — сирскихъ. Пелазги уничижаютъ даже боговъ чтимыхъ во Фракіи, а фракіяне не признаютъ чтимыхъ фивянами. Инды съ арабами, арабы съ ефіопами, и ефіопы съ ними, имјютъ различныхъ идоловъ. Сиряне не чтутъ боговъ киликійскихъ, каппадокіяне же именуютъ богами не признаваемыхъ въ Киликіи; иныхъ вымыслили себј вифиніяне, а иныхъ — армяне. И къ чему приводить многіе примјры? Обитатели твердой земли покланяются инаковымъ богамъ съ островитянами, и островитяне чтутъ инаковыхъ съ жителями твердой земли. И вообще, каждый городъ и каждое селеніе, не зная сосјднихъ боговъ, предпочитаютъ имъ своихъ, которыхъ и признаютъ только богами. О гнусныхъ же египетскихъ обычаяхъ нјтъ нужды и говорить; они у всјхъ передъ глазами; тамъ города держатся суевјрій противоположныхъ и одно другому противорјчащихъ; сосјди всегда стараются чествовать противное тому, чтò чествуютъ живущіе смежно съ ними. Крокодилу покланяются одни какъ Богу, у жителей же ближайшихъ мјстъ почитается онъ мерзостію. Льва чтутъ одни какъ Бога, а внј города не только не воздаютъ ему чести, но даже встрјтивъ убиваютъ его какъ звјря. Рыбу, включенную одними въ число боговъ, въ другомъ мјстј ловятъ въ пищу. Оттого у нихъ — войны, мятежи, всякаго рода предлоги къ убійствамъ, и все обаяніе страстей. Удивительно же то, что пелазги, по сказанію историковъ, у египтянъ узнавъ имена боговъ, не знаютъ египетскихъ боговъ, воздаютъ же честь богамъ другимъ, а не египетскимъ. И вообще, у всјхъ народовъ, зараженныхъ идолослуженіемъ, различны вјрованія и обряды богослуженія, а не найдешь у нихъ одного и тогоже.

Этому и быть надлежало; потому что, утративъ мысленное устремленіе къ единому Богу, люди впали во многое и различное; уклонившись отъ истиннаго Отчаго Слова, Спасителя всјхъ Христа, носятся они мыслію по многимъ вещамъ. Какъ отвратившіеся отъ солнца и находящіеся въ темномъ мјстј кружатся по многимъ непроходимымъ путямъ, и кто передъ ними, тјхъ не примјчаютъ, а кого нјтъ, тјхъ представляютъ стоящими передъ ними, и видя не видятъ: такъ, подобнымъ же сему образомъ, и у тјхъ, которые отвратились отъ Бога и омрачены въ душј, умъ находится въ круженіи; они, какъ піяные и не способные видјть, представляютъ себј не сущее.

24. Не малымъ обличеніемъ дјйствительнаго безбожія язычниковъ служитъ и слјдующее. Поелику въ каждомъ городј и въ каждой области боги различны, и ихъ много, притомъ — одинъ истребляетъ боговъ другаго; то всјми истребляются всј. У однихъ почитаемые богами у другихъ дјлаются жертвами и возліяніями въ честь ими именуемыхъ боговъ. И на оборотъ, что у однихъ употребляется въ жертву, то у другихъ почитается богомъ. Египтяне чтутъ вола и Аписа, т. е. тельца; а другіе вола и тельца приносятъ въ жертву Зевсу. Правда, что въ жертву приносятъ не тјхъ самыхъ, которые обоготворены; однако же, принося подобное, приносятъ, по-видимому, тоже самое. Ливіяне признаютъ богомъ овна, котораго и называютъ Аммономъ; а у другихъ овенъ часто закалается въ жертву. Инды воздаютъ честь Діонису, этимъ именемъ, въ переносномъ смыслј, называя вино; у другихъ же вино употребляется на возліяніе инымъ богамъ. Иные чтутъ и именуютъ богами рјки, источники, особливо же египтяне всему предпочитаютъ воду; между тјмъ другіе, и даже сами египтяне, обожающіе это, водою омываютъ свои и чужія нечистоты, и оставшееся по умовеніи выливаютъ съ безчестіемъ. Но почти все идолотворимое египтянами у другихъ обращается въ жертву богамъ. Посему сами язычники смјются надъ египтянами, что боготворятъ они не боговъ, но вещи, другими и даже ими самими употребляемыя на очищеніе и жертвы.

25. Нјкоторые дошли уже и до такого злочестія и безумія, что закалаютъ и приносятъ въ жертву ложнымъ богамъ своимъ самыхъ людей, тогда какъ боги эти суть подобіе и образъ людей. Эти злосчастные не примјчаютъ, что закалаемыя ими жертвы служатъ первообразами вымышленныхъ и чествуемыхъ ими боговъ. Имъ-то приносятъ въ жертву людей; приносятъ почти подобное подобному, или, вјрнје сказать, лучшее худшему, одушевленныхъ закалаютъ въ жертву неодушевленнымъ, разумныхъ приводятъ на закланіе не имјющимъ движенія. Скифы, именуемые Таврійскими, въ жертву такъ-называемой у нихъ дјвј закалаютъ претерпјвшихъ кораблекрушеніе и взятыхъ въ плјнъ эллиновъ. Столь злочестиво поступаютъ они съ подобными себј людьми, и въ такой мјрј изобличаютъ жестокость боговъ своихъ, что убиваютъ даже тјхъ, кого Промыслъ спасъ отъ опасностей на морј; и этимъ какбы противятся самому Промыслу, потому что звјрскою своею душею уничтожаютъ Его благодјяніе. Другіе же, когда возвращаются съ войны побјдителями, раздјливъ плјнниковъ на сотни, и изъ каждой взявъ по одному, Столько человјкъ закалаютъ въ честь Арею, сколько изберутъ по числу сотенъ. И не скифы одни совершаютъ такія мерзости, по врожденной варварамъ свирјпости; напротивъ того, обычное это дјло, свойственное злобј идоловъ и бјсовъ. Ибо въ древности египтяне приносили людей въ жертву Герј, а финикіяне и критяне принесеніемъ въ жертву дјтей своихъ умилостивляли Крона. И древніе римляне человјческими жертвами чтили Зевса, называемаго Лаціаріемъ. Такъ или иначе, но всј вообще, и сквернили и сквернились; сквернились сами, совершая убійства, и оквернили храмы свои, окуряя ихъ подобными жертвами.

И отъ этого много золъ приключилось людямъ. Они видя, что пріятно это демонамъ, и сами вскорј стали подражать богамъ своимъ, совершая подобныя преступленія, и вмјняя въ заслугу себј подражаніе, по мнјнію ихъ, существамъ совершеннјйшимъ. Отсего люди стали вдаваться въ человјкоубійства, дј-тоубійства и всякія непотребства. Каждый почти городъ, отъ уподобленія въ нравахъ богамъ своимъ, сдјлался исполненнымъ всякаго разврата. Предъ идолами нјтъ цјломудреннаго кромј того, чье непотребство ими засвидјтельствовано.

26. Въ финикійскихъ капищахъ, въ древности, сидјли женщины, и въ даръ тамошнимъ богамъ своимъ приносили начатки изъ цјны блуда своего, думая умилостивить тјмъ богиню свою и заслужить ея благоволеніе. И мужи, отрекшись отъ своего пола, не желая принадлежать къ мущинамъ, претворяютъ себя въ полъ женскій, чтобы угодить и оказать тјмъ честь матери, такъ называемыхъ ими, боговъ. Вообще, всј живутъ срамно, соревнуютъ другъ другу въ худомъ, и какъ сказалъ святый служитель Христовъ Павелъ: жены бо ихъ измјниша естественную подобу въ преестественную: такожде и мужи оставльше естественную подобу женска пола, разжегошася похотію своею другъ на друга, мужи на мужехъ студъ содјвающе (Римл. 1, 26. 27). А этими и подобными этимъ дјлами подтверждаютъ они и обличаютъ, что и такъ-называемые ими боги вели такую же жизнь. Ибо у Зевса научились они дјторастлјнію и прелюбодјянію, у Афродиты — блуду, у Реи — непотребству, у Арея — убійствамъ, у другихъ же — инымъ подобнымъ дјламъ, за которыя законы наказываютъ и которыми гнушается всякій цјломудренный человјкъ. Посему справедливо ли почитать богами тјхъ, которые дјлаютъ подобныя дјла? Не лучше ли за развратность нравовъ признать, что они безсмысленнје и самыхъ безсловесныхъ? Справедливо ли также и воздающихъ имъ божескую честь почитать людьми? Не лучше ли пожалјть о томъ, что они безсмысленнје безсловесныхъ, и бездушнје неодушевленныхъ? Если бы обратили они вниманіе, что душа ихъ одарена умомъ; то не вринулись бы во все это съ такою опрометчивостію, и не отреклись бы отъ истиннаго Бога, Отца Христова.

27. Но, можетъ быть, превосходнјйшіе изъ язычниковъ и исполненные удивленія къ твари, будучи пристыждены обличеніями въ этихъ мерзостяхъ, и сами не отрекутся, что дјйствительно это предосудительно и стоитъ обличенія, но останутся въ той мысли, что служеніе міру и частямъ міра есть несомнјнное для нихъ и неоспоримое вјрованіе. Даже будутъ хвалиться, что не камни, не дерева, вообще не изображенія людей и безсловесныхъ, птицъ, гадовъ и четвероногихъ чествуютъ и обожаютъ они, но солнце, луну, все небесное украшеніе, а также — землю и все влажное естество. При этомъ скажутъ: никто не можетъ доказать, будто бы и это по природј не боги, когда для всякаго явно, что они — не вещи неодушевленныя и безсловесныя, но по природј выше людей, потому что одни населяютъ небо, а другіе — землю.

И это мнјніе стоитъ того, чтобы разсмотрјть и подвергнуть его изслјдованію. Ибо и въ этомъ слово наше, безъ сомнјнія, найдетъ, что послужитъ истиннымъ обличеніемъ язычникамъ. Но прежде, нежели приступимъ къ разсмотрјнію и начнемъ доказательство, достаточно замјтить, что сама тварь едва не вопіетъ противъ нихъ, указывая на своего Творца и Создателя — Бога, надъ нею и надъ всјмъ царствующаго Отца Господу нашему Iисусу Христу, отъ Котораго отвращаются эти мнимые мудрецы, покланяются же произшедшей отъ Него твари и боготворятъ ее, хотя сама она покланяется своему Творцу и исповјдуетъ того Господа, отъ Котораго отрицаются они ради ея. Ибо такимъ образомъ люди, удивляющіеся частямъ міра и признающіе ихъ богами, весьма будутъ пристыждены взаимною другъ для друга потребностію этихъ частей. Она показываетъ и даетъ знать, что Отецъ Слова есть дјйствительно Господь и Творецъ этихъ частей, требующій отъ нихъ безпрекословнаго Себј повиновенія, какъ говоритъ и Божіе законоположеніе: небеса повјдаютъ славу Божію, твореніе же руку Его возвјщаетъ твердь (Псал. 18, 1).

Достовјрность этого не сокрыта отъ взоровъ, но весьма очевидна всякому, у кого не вовсе ослјплено умное око. Ибо если кто возьметъ во вниманіе отдјльныя части твари, и будетъ разсматривать каждую въ особенности, напримјръ: и солнце возьметъ само по себј, и луну отдјльно, а также и землю, и воздухъ, и теплоту, и холодъ, и сухость, и влажность, внј взаимной ихъ между собою связи, и каждую изъ этихъ частей станетъ разсматривать особо, какъ она есть сама по себј; то безъ сомнјнія найдетъ, что ни одна часть міра сама для себя не достаточна, но всј онј имјютъ нужду одна въ другой, и только при взаимной другъ другу помощи дјлаются самостоятельными. Солнце обращается вмјстј со всјмъ небомъ, и въ немъ заключается, внј же небеснаго кругообращенія не могло бы и существовать. Луна и прочія звјзды свидјтельствуютъ о томъ, что вспомоществуетъ имъ солнце. Оказывается также, что и земля даетъ плоды не безъ дождей, а дождь не можетъ падать на землю безъ содјйствія облаковъ, и облака никогда не являются и не составляются сами собою безъ воздуха, и воздухъ нагрјвается не самъ собою, но отъ эфира, свјтлымъ же дјлается, когда озаренъ солнцемъ. Источники и рјки образуются не безъ земли; земля не сама на себј утверждена, но поставлена на водахъ, и держится какими-то связями въ срединј вселенной; море и всю землю обтекающій со-внј великій океанъ приводятся въ движеніе вјтрами, и устремляются, куда понудитъ ихъ сила вјтровъ; самые вјтры происходятъ не сами собой, но, какъ говорятъ разсуждающіе о нихъ, составляются въ воздухј отъ теплоты и нагрјванія его эфиромъ, и съ помощію того же воздуха дуютъ всюду. Кто же, при всей малосмысленности, не знаетъ, что четыре стихіи, изъ которыхъ образовалось естество тјлъ, — разумјю теплоту и холодъ, сухость и влажность, — поддерживаются только въ совокупномъ соединеніи, а раздјленныя и разобщенныя, отъ преобладанія преизбыточествующей изъ нихъ, дјлаются уже одна для другой разрушительными? Теплота истребляется увеличивающимся холодомъ; а холодъ, опять, уничтожается силою теплоты. Сухое увлаживается влажнымъ и послјднее изсушается первымъ.

28. Посему какъ же эти вещи будутъ богами, имјя нужду въ помощи другихъ? Или какъ можно просить у нихъ чего либо, когда сами одна отъ другой требуютъ себј содјйствія? Если у насъ слово о Богј; то Онъ ни въ комъ не имјетъ нужды, самодоволенъ, самоисполненъ, въ Немъ все состоится, лучше же сказать, Онъ всему даетъ самостоятельность. Справедливо ли же будетъ наименовать богами солнце, луну и другія части творенія, когда онј не таковы, напротивъ же того, имјютъ нужду во взаимномъ другъ другу содјйствіи?

Но, можетъ быть, язычники, имјя доказательство передъ глазами, и сами сознаются, что части творенія, взятыя раздјльно и сами по себј, не достаточны; станутъ же утверждать, что, когда всј части, совокупленныя вмјстј, составляютъ одно великое тјло, тогда цјлое есть Богъ. По составленіи изъ частей цјлаго, не будетъ уже имъ нужды ни въ чемъ постороннемъ, цјлое же будетъ и само для себя довольно и для всего достаточно. Такъ скажутъ намъ мнимые мудрецы, чтобы и за это выслушать себј обличеніе. Даже слово это докажетъ, что злочестіе ихъ, при великомъ невјжествј, не меньше злочестія тјхъ, о которыхъ сказано прежде.

Ежели отдјльныя вещи, будучи между собою связаны, наполняютъ собою цјлое, и цјлое составляется изъ отдјльныхъ вещей: то цјлое состоитъ изъ частей, и каждая вещь есть часть цјлаго. Но это весьма далеко отъ понятія о Богј. Богъ есть цјлое, а не части; Онъ не изъ различныхъ составленъ вещей, но Самъ есть Творецъ состава всякой вещи. Смотри же, какъ нечестиво выражаются о Божествј, которые такъ говорятъ о Немъ. Если Богъ состоитъ изъ частей, то, безъ сомнјнія, окажется Себј самому неподобнымъ и составленнымъ изъ вещей неподобныхъ. Ибо если Онъ — солнце, то не луна; если — луна, то не земля; и если — земля, то не будетъ моремъ. А такимъ образомъ, перебирая каждую часть отдјльно, найдешь несообразность такого ихъ разсужденія. То же заключеніе можно противъ нихъ вывести изъ разсмотрјнія нашего человјческаго тјла. Какъ глазъ — не слухъ, слухъ — не рука, чрево — не грудь, и выя также — не нога, но каждый изъ этихъ членовъ имјетъ собственную свою дјятельность, и изъ этихъ различныхъ членовъ составляется одно тјло, въ которомъ части соединены взаимною нуждою, раздјлятся же съ наступленіемъ времени, когда собравшая ихъ во едино природа произведетъ раздјленіе, потому что такъ угодно повелјвшему Богу: такъ (да позволитъ это сказать самъ Совершеннјйшій), если части творенія, сочетавая ихъ въ едино тјло, именуютъ Богомъ, то необходимо, чтобы, по доказанному уже, Богъ самъ въ Себј былъ не подобенъ Себј, и также дјлился, сообразно съ природою дјлимыхъ частей.

29. Но согласно съ истиннымъ умозрјніемъ, можно еще и иначе обличить ихъ безбожіе. Если Богъ по естеству безплотенъ, невидимъ, неосязаемъ; то почему представляютъ они Бога тјломъ, и что видимо глазами и осязаемо рукою, тому воздаютъ божескую честь? И еще, если утвердилось уже такое понятіе о Богј, что Онъ во всемъ всемогущъ, и ничто не обладаетъ Имъ, но Онъ всјмъ обладаетъ и надъ всјмъ владычествуетъ; то обоготворяющіе тварь какъ не примјчаютъ, что она не подходитъ подъ такое опредјленіе Бога? Когда солнце бываетъ подъ землею, — свјтъ его затемняетъ земля, и онъ не видимъ. Луну же днемъ скрываетъ солнце блистаніемъ своего свјта. Земные плоды нерјдко побиваетъ градъ; огонь отъ прилива воды угасаетъ; зиму гонитъ весна, а лјто не позволяетъ веснј преступать свои предјлы, и лјту опять осень воспрещаетъ выходить изъ собственныхъ своихъ предјловъ. Итакъ, если бы это были боги, то надлежало бы, чтобъ они не были преодолјваемы и затмјваемы другъ другомъ, но всегда находились одно при другомъ, и вмјстј производили общія свои дјйствія; надлежало бы, чтобъ днемъ и ночью солнце, и въ совокупности съ нимъ луна и прочій сонмъ звјздъ, имјли равный свјтъ, и свјтъ ихъ всјмъ свјтилъ и всјхъ осіявалъ; надлежало бы, чтобы море и источники смјшались, и доставляли людямъ общее питіе; надлежало бы, чтобы въ то же время были и безвјтріе и дыханіе вјтровъ; надлежало бы, чтобы огонь и вода въ совокупности удовлетворяли одной и общей потребности человјческой, и никто не терпјлъ отъ нихъ вреда; потому что, по мнјнію людей, они — боги, и дјлаютъ все не ко вреду, а скорје — къ пользј. Если же это не возможно, по причинј взаимной ихъ противоположности; то вещи, одна другой противныя, противоборственныя и между собою несовмјстимыя, возможно ли называть богами, и воздавать имъ божескую честь? Если несогласны онј между собою по природј, то могутъ ли подавать миръ другимъ молящимся и будутъ ли для нихъ охранителями единомыслія?

Посему, какъ доказано въ словј, по всей справедливости, не могутъ быть истинными богами ни солнце, ни луна, ни другая какая часть твари, а тјмъ паче — изваянія изъ камней, изъ золота и изъ другихъ веществъ, и также — вымышленные стихотворцами Зевсъ, Аполлонъ и другіе. Напротивъ того, одни суть части творенія, другія — вещи неодушевленныя, а третьи были только смертные люди. Потому служеніе имъ и обоготвореніе ихъ есть внушеніе не благочестія, но безбожія и всякаго злочестія, и доказательство великаго уклоненія отъ вјдјнія единаго и единственно истиннаго Бога, разумјю же Отца Христова. А когда изобличено это и доказано, что языческое идолослуженіе исполнено всякаго безбожія и введено не на пользу, а на погибель человјческой жизни; теперь. какъ објщано было въ началј слова, по изобличеніи заблужденія, пойдемъ, наконецъ, путемъ истины, и обратимъ взоръ къ Вождю и Создателю вселенной — Отчему Слову, чтобы чрезъ Него уразумјть намъ и Бога Отца Его, и показать язычникамъ, сколько удалились они отъ истины.

30. Сказанное доселј клонилось только къ изобличенію заблужденій въ мірј; путь же истины будетъ имјть цјлію дјйствительно сущаго Бога. Къ познанію же и точному уразумјнію истины имјемъ нужду не въ комъ другомъ, а только въ себј самихъ. Путь къ Богу не такъ далекъ отъ насъ, какъ превыше всего самъ Богъ; онъ не внј насъ, но въ насъ самихъ; и начало его можетъ быть нами найдено, какъ и Моисей училъ, говоря: глаголъ вјры въ сердцј твоемъ есть (Рим. 10, 8. Втор. 30, 14). И Спаситель, давая разумјть и подтверждая тоже самое, сказалъ: царствіе Божіе внутрь васъ есть (Лук. 17, 21). Внутри же себя имјя вјру и царствіе Божіе, можемъ вскорј узрјть и уразумјть Царя вселенной — Спасительное Отчее Слово. Да не отговариваются служащіе идоламъ эллины, и вообще, никто другой да не обольщаетъ самъ себя, будто бы нјтъ у нихъ таковаго пути, а потому и имјютъ они предлогъ къ своему безбожію. Всј мы вступили на этотъ путь, и всјмъ онъ открытъ, хотя и не всј имъ идутъ, но многимъ желательно оставлять его, потому что влекутъ ихъ со-внј житейскія удовольствія.

А если кто спроситъ: что же это за путь? Отвјчаю: — душа каждаго и въ ней умъ; потому что однимъ умомъ можетъ быть созерцаемъ и уразумјваемъ Богъ. Развј нечестивые, какъ отреклись отъ Бога, такъ откажутся и отъ того, что имјютъ душу? Это и всего справедливје было бы сказать имъ; потому что не имјющимъ только ума свойственно отрицаться отъ его Творца и Создателя Бога. Посему-то для людей простыхъ нужно вкратцј доказать и то, что всякій человјкъ имјетъ душу, и душу разумную; потому что иные, особливо еретики, отрицаютъ и это, полагая, что человјкъ есть не болје какъ видимый образъ тјла; — нужно для того, чтобы, когда будетъ это доказано, могли они сами въ себј имјть ясное обличеніе идолослуженія.

31. Первымъ не малымъ признакомъ того, что душа человјческая разумна, служитъ отличеніе ея отъ безсловесныхъ; ибо по естественной привычкј называемъ ихъ безсловесными по тому самому, что родъ человјческій разуменъ. А потомъ не маловажнымъ будетъ доказательствомъ и то, что одинъ человјкъ разсуждаетъ о находящемся внј его, мысленно представляетъ и то, чего нјтъ передъ нимъ, и опять разсуждаетъ и обсуживаетъ, чтобы изъ обдуманнаго избрать лучшее. Безсловесныя видятъ то одно, чтò передъ ними, стремятся къ тому одному, что у нихъ передъ глазами, хотя бы впослјдствіи былъ отъ того имъ вредъ; но человјкъ стремится не къ видимому, а напротивъ того, видимое глазами обсуживаетъ разсудкомъ; не рјдко, устремившись уже, разсудкомъ бываетъ удержанъ, и что имъ обдумано, обсуживаетъ снова. И всякій, если только онъ — другъ истины, сознаетъ, что умъ человјческій не одно и тоже съ тјлесными чувствами; а потому, какъ нјчто иное, бываетъ судіею самыхъ чувствъ; и если чувства чјмъ предзаняты, то умъ обсуживаетъ и припоминаетъ это, и указываетъ чувствамъ лучшее. Дјло глаза — видјть только, ушей — слышать, устъ — вкушать, ноздрей — принимать въ себя запахъ, рукъ — касаться; но разсудить, что должно видјть и слышать, до чего должно касаться, что вкушать и обонять, — не дјло уже чувствъ; судятъ же объ этомъ душа и умъ ея. Рука можетъ, конечно, взяться и за мечъ, уста могутъ вкусить и ядъ, но они не знаютъ, что это вредно, если не произнесетъ о томъ суда умъ. И это (чтобъ видјть намъ дјло въ подобіи) походитъ на хорошо настроенную лиру и на свјдущаго музыканта, у котораго она въ рукахъ. Каждая струна на лирј имјетъ свой звукъ, то густый, то тонкій, то средній, то пронзительный, то какой-нибудь другой; но судить о согласіи звуковъ и распознать стройный ихъ ладъ невозможно безъ знатока; ибо тогда только оказывается въ нихъ согласіе и правильный ладъ, когда держащій въ рукахъ лиру ударитъ по струнамъ, и мјрно коснется каждой. Подобно этому, поелику и чувства въ тјлј настроены какъ лира, когда управляетъ ими свјдущій умъ, тогда душа разсуждаеіъ и знаетъ, что дјлать и какъ поступать. Но это свойственно только людямъ, и это-то есть разумность человјческой души, пользуясь которою отличается она отъ безсловесныхъ, и доказываетъ о себј, что она дјйствительно не одно и тоже съ видимымъ въ тјлј. Тјло часто лежитъ на землј, а человјкъ представляетъ и созерцаетъ, что на небј. Тјло часто покоится, безмолвствуетъ и сидитъ, а человјкъ — внутренно въ движеніи, и созерцаетъ, что внј его, переселяясь и переходя изъ страны въ страну, встрјчаясь съ знакомыми, не рјдко предугадывая и предузнавая по этому дјла свои на другой день. Что же это иное, какъ не разумная душа, которая въ человјкј размышляетъ, и представляетъ, что выше его?

32. А для тјхъ, которые дошли даже до безстыдства неразумности, строгимъ доказательствомъ послужитъ и слјдующее. Тјло по природј смертно; почему же человјкъ размышляетъ о безсмертіи, и не рјдко, изъ любви къ добродјтели, самъ на себя навлекаетъ смерть? Или, тјло — временно; почему же человјкъ представляетъ себј вјчное, и поэтому пренебрегаетъ тјмъ, что у него подъ ногами, вожделјваетъ же вјчнаго? Тјло само о себј не помыслитъ ничего падобнаго; оно не помыслило бы и о томъ, что внј его; потому что оно смертно и временно. Необходимо же быть чему-либо другому, что помышляло бы о противоположномъ и не-естественномъ тјлу. Итакъ, что же это опять будетъ, какъ не душа разумная и безсмертная? Не со-внј, но внутри въ тјлј, какъ музыкантъ на лирј, производитъ она совершеннјйшіе звуки. Опять, глазу естественно смотрјть, и слуху — слушать; почему же одного отвращаются они, а другое избираютъ? Кто отвращаетъ глазъ отъ зрјнія? Или кто заключаетъ для слышанія слухъ, по природј способный слышать? Или кто не рјдко удерживаетъ отъ естественнаго стремленія вкусъ, по природј назначенный для вкушенія? Кто запрещаетъ до иного касаться рукј, по природј дјятельной? И обоняніе, данное для ощущенія запаховъ, кто отвращаетъ отъ принятія въ себя оныхъ? Кто производитъ это вопреки тому, что естественнно тјлу? Или почему тјло, отвращаясь отъ требуемаго природою, склоняется на совјтъ другаго, и обуздывается его мановеніемъ? Все это доказываетъ не иное что, какъ разумную душу, владычествующую надъ тјломъ. Тјло не само себя движетъ, но приводится въ движеніе и движется другимъ, какъ и конь не самъ себя впрягаетъ, но понуждаетъ его владјющій имъ. Посему-то и даются людямъ законы — дјлать доброе и отвращаться порока; для безсловесныхъ же, лишенныхъ разумности и мышленія, и худое остается невнятнымъ и неразличимымъ. Итакъ, думаю, сказаннымъ доселј доказано, что въ людяхъ есть разумная душа.

33. Но въ церковномъ ученіи, для убјжденія въ томъ, что не должно быть идоламъ, необходимо знать, что душа и безсмертна. Познаніе же объ этомъ всего болје облегчается для насъ познаніемъ тјла и различеніемъ души отъ тјла. Ибо если въ словј нашемъ доказано, что душа — не одно и тоже съ тјломъ, тјло же по природј смертно; то необходимо душј быть безсмертною по тому самому, что она не подобна тјлу. И опять, если, по доказанному, душа движетъ тјло, а сама ничјмъ другимъ не приводится въ движеніе; то слјдуетъ изъ этого, что душа самодвижна, и, по сложеніи съ себя тјла въ землю, опять будетъ сама себя приводить въ движеніе. Ибо не душа подвергается смерти, умираетъ же тјло, вслјдствіе разлученія съ нимъ души. Посему, если бы душа приводима была въ движеніе тјломъ, то по разлученіи съ движущимъ ей слјдовало бы умереть. А если душа движетъ и тјло, то тјмъ паче необходимо ей приводить въ движеніе и себя. Приводя же себя въ движеніе, по необходимости будетъ она жить и по смерти тјла; потому что движеніе души не иное что есть, какъ жизнь ея; какъ, безъ сомнјнія, и о тјлј говоримъ, что тогда оно живетъ, когда движется, и тогда бываетъ смерть его, когда прекращается въ немъ движеніе. Но это яснје можно видјть изъ душевной дјятельности, пока душа еще въ тјлј. Если и тогда, какъ душа заключена въ тјлј и соединена съ нимъ, не ограничивается она малостію тјла и не соразмјряется съ нею; тјло лежитъ иногда на одрј, и какбы уснувъ смертнымъ сномъ, пребываетъ недвижимо, а душа по силј своей бодрствуетъ, возвышается надъ природою тјла, и хотя пребываетъ въ тјлј, но, какбы преселяясь изъ него, представляетъ и созерцаетъ, чтò превыше земли, не рјдко же, поощряемая чистотою ума, воспаряетъ къ святымъ и Ангеламъ, пребывающимъ внј земныхъ тјлъ, и бесјдуетъ съ ними; то, разрјшившись отъ тјла, когда будетъ сіе угодно соединившему ее съ нимъ Богу, не тјмъ ли паче, и не въ большей ли еще мјрј, пріобрјтетъ она яснјйшее вјдјніе о безсмертіи? Ибо, если и связанная тјломъ жила такою жизнію, которая внј тјла, то по смерти тјла тјмъ паче будетъ жить, и не прекратится жизнь ея; потому что такъ сотворилъ ее Богъ Словомъ Своимъ, Господомъ нашимъ Iисусомъ Христомъ. И помышляетъ и мудрствуетъ она о безсмерномъ и вјчномъ, потому что сама безсмертна. Какъ тјлесныя чувства, поелику тјло смертно, видятъ смертное; такъ душј, созерцающей безсмертное и помышляющей о безсмертномъ, необходимо и самой быть безсмертною, и жить вјчно. Ибо понятія и созерцанія безсмертія никогда не оставятъ ее, пребывая въ ней и служа какбы подгнетомъ къ поддержанію безсмертія. Посему-то душа имјетъ понятіе и о созерцаніи Бога, и сама для себя дјлается путемъ, не со-внј заимствуя, но въ себј самой почерпая вјдјніе и разумјніе о Богј Словј.

34. А поэтому утверждаемъ (о чемъ говорено уже было и прежде), что язычники, какъ отреклись отъ Бога и кланяются вещамъ неодушевленнымъ, такъ, думая о себј, что нјтъ въ нихъ разумной души, и причисляя себя къ безсловеснымъ, въ этомъ самомъ несутъ наказаніе за свое безуміе. И потому, какъ неодушевленные, благоговјя предъ вещами неодушевленными, достойны они состраданія и руководства. Если же увјрены они (какъ и въ правј быть увјренными), что есть въ нихъ душа, и имјютъ высокое понятіе о своей разумности; то для чего, какбы не имјя души, отваживаются поступать вопреки разуму, не мудрствуютъ, какъ должно мудрствовать, но ставятъ себя выше и Божества? Ибо сами имјя безсмертную и невидимую ими душу, уподобляютъ Бога вещамъ видимымъ и смертнымъ. Или почему, какъ отступили отъ Бога, такъ паки не прибјгнутъ къ Нему? Какъ отвратились они мыслію отъ Бога, и не-сущее стали представлять себј богами, такъ могутъ возвыситься умомъ души своей, и снова обратиться къ Богу. Обратиться же къ Богу будетъ для нихъ возможно, если свергнутъ съ себя скверну всякаго вожделјнія, въ какую облеклись, и въ такой мјрј омоются, что отринутъ все чуждое душј и въ нее привзошедшее, представятъ же ее чистою отъ всякихъ примјсей, какою была она сотворена; и такимъ образомъ прійдутъ въ состояніе созерцать въ ней Отчее Слово, по Которому сотворены въ началј. Ибо создана душа по образу и подобію Божію, какъ даетъ разумјть объ этомъ божественное Писаніе, говоря отъ лица Божія: сотворимъ человјка по образу Нашему и по подобію (Быт. 1, 26).

Посему, когда душа слагаетъ съ себя всю излившуюся на нее скверну грјха, и соблюдаетъ въ себј одинъ чистый образъ, тогда (чему и быть слјдуетъ) съ просвјтлјніемъ его, какъ въ зеркалј, созерцаетъ въ немъ Отчій образъ — Слово, и въ Словј уразумјваетъ Отца, Котораго образъ есть Спаситель. Или, если ученіе души недостаточно, потому что умъ ея омрачается внјшнимъ, и не видитъ она лучшаго; то вјдјніе о Богј можно также заимствовать отъ видимаго; потому что тварь порядкомъ и стройностію, какбы письменами, даетъ уразумјть и возвјщаетъ своего Владыку и Творца.

35. Богъ благъ, человјколюбивъ, благопопечителенъ о сотворенныхъ Имъ душахъ; и поелику по естеству Онъ невидимъ и непостижимъ, превыше всякой сотворенной сущности, а родъ человјческій, произшедшій изъ ничего, не достигъ бы вјдјнія о Немъ несотворенномъ; то посему-то самому и привелъ Онъ тварь Словомъ Своимъ въ такое устройство, чтобы Его, невидимаго по естеству, могли познавать люди хотя изъ дјлъ. Ибо изъ дјлъ не рјдко познается и такой художникъ, котораго мы не видали. Говорятъ, на-примјръ, о ваятелј Фидіј, что произведенія его соразмјрностію и взаимною соотвјтственностію частей показываютъ въ себј Фидія, хотя и нјтъ его предъ зрителями. Такъ и изъ порядка въ мірј можно познавать Творца и Создателя его, Бога, хотя и невидимъ Онъ тјлеснымъ очамъ. Никто не смјетъ сказать, будто бы Богъ во вредъ намъ употребилъ невидимость естества Своего, и оставилъ Себя совершенно непознаваемымъ для людей. Напротивъ того, по сказанному выше, въ такое устройство привелъ Онъ тварь, что, хотя невидимъ по естеству, однакоже познается изъ дјлъ. И не отъ себя говорю это. но такъ наученъ я Богословами; и одинъ изъ нихъ, Павелъ, пишетъ къ римлянамъ: невидимая бо Его отъ созданiя міра творенми помышляема видима суть (Рим. 1, 20), и съ дерзновеніемъ говоритъ ликаонянамъ: и мы подобострастни есмы вамъ человјцы, благовјствующе вамъ отъ сихъ суетныхъ обратитися къ Богу живу, Иже сотвори небо и землю и море и вся, яже въ нихъ: Иже въ мимошедшыя роды оставилъ бј вся языки ходити въ путехъ ихъ: и убо не несвидјтельствована Себе остави, благотворя, съ небесе намъ дожди дая, и времена плодоносна, исполняя пищею и веселіемъ сердца наша (Дјян. 14, 15-17). Ибо, взирая на небесный кругъ, на теченіе солнца и луны, на положенія и круговращенія прочихъ звјздъ, совершающіяся различно и по противоположнымъ направленіямъ, впрочемъ такъ, что при всемъ разнообразіи соблюдается звјздами одинаковый порядокъ, — кто не прійдетъ къ той мысли, что не сами себя привели онј въ устройство, но есть иной приводящій ихъ въ устройство Творецъ? И взирая на восходящее ежедневно солнце, на луну, являющуюся ночью, по неизмјнному закону, совершенно въ равное число дней, убывающую и возрастающую, также на звјзды, изъ которыхъ однј блуждаютъ и разнообразно измјняютъ свое теченіе. а другія движутся въ неуклонномъ направленіи, — кто не составитъ себј такого понятія, что, безъ сомнјнія, есть правящій ими Создатель?

36. Также, видя, что противоположныя по природј вещи соединены и пребываютъ въ согласной стройности, на-примјръ, срастворены огонь съ холодомъ, и сухость съ влажностію, и не враждуютъ между собою, но какбы изъ чего-то единаго составляютъ одно тјло, — кто не сдјлаетъ такого заключенія, что внј этихъ вещей есть Сочетавшій ихъ? И видя, что зима уступаетъ мјсто веснј, весна — лјту, лјто — осени, что эти времена года по природј противоположны, одно охлаждаетъ, другое палитъ, одно питаетъ, а другое истощаетъ, однако же, всј они равно и безвредно служатъ къ пользј людей, — кто не подумаетъ, что есть Нјкто совершеннјйшій всего этого, и Онъ, приводя все въ равенство, всјмъ правитъ, хотя и не видишь ты Его? Или, взирая на облака, носимыя въ воздухј, и на водную тяготу, связанную въ облакахъ, кто не пріобрјтетъ себј понятія о Связавшемъ все это и Повелјвшемъ, чтобы такъ было? Или, смотря на эту землю, по природј весьма тяжелую, поставленную на водј, и неподвижно стоящую на томъ, что по природј удободвижно, — кто не размыслитъ самъ съ собою, что есть Богъ сотворившій и устроившій ее? Или, видя по временамъ плодоносіе земли, дожди съ неба, разлитія рјкъ, появленіе новыхъ источниковъ, рожденіе животныхъ отъ несходныхъ между собою, притомъ примјчая, что бываетъ это не всегда, а въ опредјленныя на то времена, и вообще, усматривая, что вещами не-сходными и противоположными достигается равный и одинаковый между ними порядокъ, — кто не сдјлаетъ заключенія, что есть единая Сила, Которая, пребывая неизмјнною, привела это въ устройство, и распоряжается этимъ, какъ Ей благоугодно? Всј эти вещи никогда не могли бы ни состояться, ни произойдти сами собою, по взаимной противоположности естествъ. Вода по природј тяжела и течетъ внизъ; облака же легки, не имјютъ тяжести и стремятся вверхъ; однако же видимъ, что облака носятъ на себј воду, которая тяжелје ихъ. Также, земля весьма тяжела, а вода легче ея; однако же болје тяжелое поддерживается легчайшимъ, и земля не падаетъ внизъ, а стоитъ неподвижно. Мужескій полъ — не тоже, что и женскій; однако же полы между собою соединяются, и обоими совершается одно рожденіе подобнаго живаго существа. Короче сказать, холодное противоположно теплому, влажное противоборствуетъ сухому: однако же, сошедшись вмјстј, не оказываютъ между собою вражды, но согласно составляютъ одно тјло и служатъ къ происхожденію всего.

37. Итакъ, вещи, по природј одна другой противоборствующія и противоположныя, не соединились бы между собою, если бы не былъ совершеннје ихъ связавшій ихъ Господь, Которому уступаютъ и повинуются и самыя стихіи, какъ рабы послушные владыкј. Каждая стихія не противоборствуетъ другой, стремясь къ тому, чтò свойственно ей по природј, но всј онј соблюдаютъ между собою согласіе, признавая соединившаго ихъ Господа. По природј онј противуположны, а по изволенію Правящаго ими дружелюбны. Но если бы не были приводимы въ единое сраствореніе высшимъ повелјніемъ; то какимъ бы образомъ стеклись и соединились тяжелое съ легкимъ, или сухое съ влажнымъ, или круглое съ прямымъ, или огонь съ холодомъ, или, вообще, море съ землею, или солнце съ луною, или звјзды съ небомъ, и воздухъ съ облаками, когда каждая вещь не сходна съ другою по природј? Великое произошло бы между ними смятеніе; потому что одно палитъ, другое охлаждаетъ, одно по тяжести влечетъ внизъ, другое, напротивъ, по легкости — вверхъ; солнце освјщаетъ, а воздухъ омрачаетъ. И звјзды враждовали бы между собою; потому что однј имјютъ положеніе выше, а другія ниже. И ночь не уступала бы мјста дню, но всегда пребывала бы съ нимъ въ борьбј и раздорј. А въ такомъ случај увидјли бы мы уже не благоустройство, но разстройство, не порядокъ, но безчиніе, не приведеніе въ единый составъ, а во всемъ разъединеніе, не соблюденіе мјры, а отсутствіе ея; потому что, при раздорј и противоборствј каждой отдјльной части, или все уничтожилось бы, или что-либо одно оказалось одерживающимъ верхъ. Но и это опять доказывало бы разстройство цјлаго; потому что оставшееся что-нибудь одно и лишенное содјйствія всего прочаго дјлало бы цјлое не соразмјрнымъ, какъ въ тјлј оставшаяся одна нога и одна рука не сохранятъ въ себј цјлаго тјла. Какимъ бы сталъ міръ, если бы въ немъ осталось одно солнце, или круговращалась одна луна, или была одна ночь, или всегда продолжался день? Какая была бы опять стройность, если бы осталось одно небо безъ звјздъ, или звјзды остались безъ неба? Что было бы пользы, если бы оставалось одно море, и если бы простиралась одна земля безъ водъ и безъ другихъ частей творенія? Какъ произошли бы на землј человјкъ, или вообще живое существо, при взаимномъ мятежј стихій и преобладаніи чего-либо одного, не достаточнаго къ составленію изъ себя тјлъ? Ибо изъ одной теплоты или изъ одного холода, или изъ одной влажности или сухости, ничто не составилось бы во вселенной; но повсюду было бы все безпорядочно и несвязно. Даже и самое, по видимому, преобладающее не могло бы имјть самостоятельности безъ пособія прочихъ вещей; потому что при такомъ только пособіи имјетъ оно самостоятельность.

38. Итакъ, поелику во всемъ открывается не безчиніе, но порядокъ, не отсутствіе мјры, но соразмјрность, не разстройство, но благоустройство и всестройное сочетаніе міра; то необходимо заключить и составить себј понятіе о Владыкј, Который все соединилъ и скрјпилъ, во всемъ произвелъ согласіе. Хотя и невидимъ Онъ очамъ, но порядокъ и согласіе вещей противоположныхъ даютъ уразумјть ихъ Правителя, Распорядителя и Царя. Если увидимъ, что городъ, населенный множествомъ различныхъ людей, большихъ и малыхъ, богатыхъ и бјдныхъ, также — старыхъ и молодыхъ, мущинъ и женщинъ, управляется добропорядочно, и жители, хотя различны между собою, но единомысленны: ни богатые не возстаютъ на бјдныхъ, ни большіе на малыхъ, ни молодые на старыхъ, но всј равномјрно живутъ въ мирј; если, говорю, примјтимъ все это, то безъ сомнјнія поймемъ, что единомысліе поддерживается присутствіемъ градоправителя, хотя и не видимъ его. Ибо безчиніе есть признакъ безначалія, а порядокъ доказываетъ, что есть владычествующій. И въ тјлј примјчая, что члены между собою согласны, глазъ не противоборствуетъ слуху, рука не возстаетъ противъ ноги, но каждый членъ безмятежно отправляетъ свое служеніе, — конечно, заключаемъ изъ сего, что есть въ тјлј душа, правительница членовъ, хотя и не видимъ ее. Такъ, видя порядокъ и стройность вселенной, необходимо представлять Властителя вселенной Бога, и притомъ одного, а не многихъ.

И самый порядокъ міроправленія, и согласная во всемъ стройность доказываютъ не многихъ, но единаго Міроправителя и Вождя — Слово. Если бы тварь имјла многихъ правителей; то не соблюдался бы такой во всемъ порядокъ, но все пришло бы опять въ безпорядокъ, потому что каждый бы изъ многихъ наклонялъ все къ своему намјренію, и противоборствовалъ другимъ. Какъ выше утверждали мы, что многобожіе есть безбожіе; такъ многоначаліе по необходимости будетъ безначаліемъ. Поелику каждый уничтожаетъ власть другаго, то ни одинъ не окажется начальствующимъ, но у всјхъ произойдетъ безначаліе. А гдј нјтъ начальствующаго, тамъ непремјнно бываетъ безпорядокъ. И наоборотъ, единый порядокъ и единомысліе многихъ и разныхъ доказываютъ, что у нихъ одинъ начальникъ. Если кто издали слышитъ лиру, на которой много разныхъ струнъ, и дивится ихъ стройному согласію, потому что звучитъ не та одна струна, у которой звукъ густъ, и не та одна, у которой звукъ тонокъ, и не та одна, которая имјетъ звукъ средній, но звучатъ всј въ равномъ между собою соотношеніи; то, конечно, заключитъ изъ сего, что лира не сама себя приводитъ въ движеніе, и что не многіе ударяютъ въ струны, но одинъ есть музыкантъ, хотя и не видишь ты его, и онъ искусствомъ своимъ звукъ каждой струны срастворяетъ въ единое стройное согласіе. Такъ, поелику въ цјломъ мірј есть всестройный порядокъ, ни горнее не возстаетъ противъ дольняго, ни дольнее противъ горняго, но все стремится къ одному порядку; то слјдуетъ представлять себј не многихъ, а единаго Правителя и Царя всей твари, Который все озаряетъ свјтомъ Своимъ, и приводитъ въ движеніе.

39. Не должно думать, что у твари много правителей и творцевъ; но съ строгимъ благочестіемъ и истиною согласно — вјровать въ единаго ея Создателя, что ясно доказываетъ и самая тварь. Ибо надежнымъ признакомъ, что Творецъ вселенной одинъ, служитъ то, что міровъ не много, а одинъ. Если бы много было боговъ; то надлежало бы, чтобъ и міровъ было много, и они были различны. Многимъ же устроить одинъ міръ, и единому міру быть твореніемъ многихъ, неприлично было бы, по открывающимся въ этомъ несообразностямъ. Во-первыхъ, если бы одинъ міръ произошелъ отъ многихъ; то показывалъ бы безсиліе сотворившихъ; потому что одно дјло совершено многими, а это немаловажный признакъ, что свјдјніе каждаго въ дјлј творенія было не совершенно. Ибо, если бы и одного было достаточно, то не стали бы взаимныхъ недостатковъ восполнять многіе. Сказать же, что въ Богј есть недостатокъ, не только нечестиво, но и крайне беззаконно. И у людей назовутъ художника слабымъ, а не совершеннымъ, если одно дјло можетъ онъ совершить не одинъ, но только вмјстј со многими. А если каждый могъ совершить цјлое, всј же производили его для участія въ дјлј; то смјшно будетъ предполагать, что каждый дјйствовалъ для славы, чтобы не подозрјвали его въ безсиліи; и опять, приписывать Богамъ тщеславіе — весьма нелјпо. Притомъ, если каждый одинъ имјлъ довольно силъ создать цјлое, то какая нужда во многихъ, гдј на все достаточно одного? И съ другой стороны, нечестиво и нелјпо будетъ предположеніе, что твореніе одно, а творившихъ много, и они различны; потому что, по естественной причинј, единое и совершенное лучше различнаго. Надобно же знать и то, что если бы міръ произведенъ былъ многими, то имјлъ бы различныя и несходныя между собою движенія; потому что, имјя свои отношенія къ каждому изъ сотворившихъ, имјлъ бы и столько же различныхъ движеній. Отъ различія же, какъ говорено было и прежде, опять произошли бы разстройство и во всемъ безпорядокъ. И корабль, управляемый многими, не поплыветъ прямо, пока кормиломъ его не овладјетъ одинъ кормчій. И лира, въ струны которой ударяютъ многіе, не издастъ согласныхъ звуковъ, пока не ударитъ въ нихъ одинъ искусникъ. Итакъ, поелику тварь одна, и міръ одинъ, и порядокъ въ немъ одинъ; то должно представлять себј и единаго Царя и Создателя твари Господа. Ибо и самъ Создатель для того сотворилъ одинъ всецјлый міръ, чтобы устроеніе многихъ міровъ не привело къ мысли о многихъ Создателяхъ. Поелику же твореніе одно, то вјруемъ, что и Творецъ его одинъ. И міръ одинъ не потому, что Создатель одинъ; Богъ могъ сотворить и иные міры. Но поелику сотворенный міръ одинъ, то необходимо вјровать, что и Создатель его одинъ.

40. Кто же сей Создатель, — это всего болје необходимо уяснить и сказать утвердительно, чтобы иной, невјдјнiемъ сего введенный въ заблужденіе, не почелъ Создателемъ кого другаго, и оттого не впалъ опять въ одинаковое съ язычниками безбожіе. Думаю же, что никто не имјетъ объ этомъ колеблющагося мнјнія. Ибо если въ словј нашемъ показано, что такъ называемые стихотворцами боги — не боги, и обоготворяющіе тварь изобличены въ заблужденіи, вообще же доказано, что языческое идолослуженіе есть безбожіе и нечестіе; то, по уничиженіи идоловъ, совершенно необходимо, наконецъ, нашей вјрј быть благочестивою, и Богу, Которому мы покланяемся и Котораго мы проповјдуемъ, быть единымъ и истиннымъ Богомъ, Господомъ твари и Создателемъ всякаго существа. Кто же это, какъ не всесвятый и превысшій всякой сотворенной сущности Отецъ Христовъ? Онъ, какъ наилучшій кормчій, собственною Своею Премудростію и собственнымъ Своимъ Словомъ, Господомъ нашимъ Iисусомъ Христомъ, спасительно управляетъ и распоряжается всјмъ въ мірј, и все творитъ, какъ Самъ признаетъ это наилучшимъ. И оно прекрасно, какъ скоро сотворено, и мы видимъ сотворенное, потому что и это угодно Ему. И никто не долженъ сомнјваться въ этомъ. Ибо если бы движеніе твари было не разумно, и вселенная носилась, какъ ни есть; то справедливо могъ бы иной не вјрить утверждаемому нами. Если же тварь приведена въ бытіе словомъ, премудростію и вјдјніемъ, и во всемъ мірј есть благоустройство; то необходимо настоятелемъ и строителемъ этого быть не иному кому, какъ Божію Слову.

Словомъ же называю не то, которое внјдрено и прирождено въ каждой изъ сотворенныхъ вещей, и которое иные привыкли называть сјмененоснымъ [1]; такое слово неодушевленно, ни о чемъ не мыслитъ, ничего не представляетъ, но дјйствуетъ только внјшнимъ искусствомъ, сообразно съ знаніемъ влагающаго его. Также не то разумјю слово, какое имјетъ словесный человјческій родъ, не слово сочетаваемое изъ слоговъ и напечатлјваемое въ воздухј. Но разумјю живаго и дјйственнаго Бога, источное Слово Благаго и Бога всяческихъ, Слово, Которое и отлично отъ сотворенныхъ вещей и отъ всякой твари, и есть собственное и единственное Слово благаго Отца, вселенную же эту привело въ устройство и озаряетъ Своимъ промышленіемъ. Какъ благое Слово благаго Отца, Оно благоустроило порядокъ вселенной, сочетавая противоположное съ противоположнымъ и устрояя изъ этого единое согласіе. Какъ Божія сила и Божія премудрость, Оно вращаетъ небо, и повјсивъ землю ни на чемъ не опирающуюся, водрузило ее Своимъ мановеніемъ. Имъ солнце стало свјтоноснымъ и озаряетъ вселенную. Отъ Него и луна имјетъ свою мјру свјта. Имъ и вода повјшена на облакахъ, и дожди наводняютъ землю, и море заключено въ предјлы, и земля украшена всякаго рода растеніями и произращаетъ зелень. Если бы какой невјрующій, слыша утверждаемое нами, спросилъ: дјйствительно ли есть Божіе Слово? — то сомнјніемъ о Божіемъ Словј показалъ бы онъ свое безуміе. Между тјмъ, имјетъ онъ доказательство въ видимомъ, что все состоялось Божіимъ Словомъ и Божіею Премудростію, и ничто сотворенное не утвердилось бы, если бы не было, по сказанному, произведено Словомъ, и Словомъ Божіимъ.

41. Но, будучи Словомъ, Оно, какъ сказано, не изъ слоговъ сочетавается, подобно человјческому слову, а есть неизмјняемый образъ Отца Своего. Люди сложены изъ частей и сотворены изъ ничего; у нихъ и слово — слагаемое и разлагающееся. Но Богъ есть Сый и не сложенъ; потому и Слово Его есть Сый; Оно не сложно, но есть единый и Единородный Богъ и Благій, произшедшій отъ Отца, какбы изъ благаго источника; Оно все приводитъ въ устройство и содержитъ.

И подлинно досточудна причина, по которой Слово, и Божіе Слово, низошло къ сотворенному; она показываетъ, что и неприлично было совершиться этому иначе, а не такимъ образомъ, какъ дјйствительно совершается. Естество сотворенныхъ вещей, какъ произшедшее изъ ничего, само въ себј взятое, есть что-то текучее, немощное, смертное. Богъ же всяческихъ — по естеству благъ и выше всякой доброты, и посему человјколюбивъ; потому что въ благомъ не можетъ ни къ кому быть зависти. Посему-то не завидуетъ Онъ никому въ бытіи, но хощетъ, чтобы всј наслаждались бытіемъ, и всјмъ могъ Онъ являть Свое человјколюбіе. Итакъ, усматривая, что всякое сотворенное естество, сколько зависитъ отъ заключающихся въ немъ самомъ причинъ, есть нјчто текучее и разрушающееся, на тотъ конецъ, чтобы вселенная не подверглась разрушенію и не разрјшилась опять въ небытіе, все сотворивъ вјчнымъ Словомъ Своимъ и осуществивъ тварь, не попустилъ ей увлекаться и обуреваться собственнымъ своимъ естествомъ, отъ чего угрожала бы ей опасность снова прійдти въ небытіе, но какъ Благій управляетъ вселенною и поддерживаетъ ее въ бытіи Словомъ же Своимъ, Которое само есть Богъ, чтобы тварь, озаряемая владычествомъ, промышленіемъ и благоустроеніемъ Слова, могла твердо стоять въ бытіи, какъ причастная подлинно сущаго отъ Отца Слова, и Имъ вспомоществуемая въ бытіи, и не подверглась бы тому, чему могла бы подвергнуться (т. е. небытію), если бы не соблюдалъ ее Богъ-Слово, Иже есть образъ Бога невидимаго, перворожденъ всея твари: яко Тјмъ и въ Ненъ состоятся всяческая, видимая и невидимая: и Той есть глава Церкве (Кол. 1, 15-18), какъ въ святыхъ Писаніяхъ учатъ служители истины.

42. Это-то всемогущее, всесовершенное, святое Отчее Слово, низшедши во вселенную, повсюду распространило силы Свои, озаривъ и видимое и невидимое, въ Себј все содержитъ и скрјпляетъ, ничего не оставивъ лишеннымъ силы Своей, но оживотворяя и сохраняя все и во всемъ, и каждую вещь въ особенности, и вдругъ все въ совокупности, начала же всякой чувственной сущности, каковы: теплота, холодъ, влажность и сухость, срастворяя во едино, дјлаетъ Оно не противодјйственными, но производящими одну согласную стройность. Имъ и Его силою дјлается, что огонь не противоборствуетъ холоду, и влажность — сухости, а напротивъ того, эти, сами въ себј противоположныя стихіи, сошедшись вмјстј, какъ дружественныя и родственныя, производятъ изъ себя видимыя вещи и служатъ началами бытію тјлъ. Покорствуя сему Богу — Слову, иное оживотворяется на землј, а иное осуществляется на небј. Его силою, по сказанному выше все море и великій океанъ совершаютъ движеніе свое въ собственныхъ своихъ предјлахъ, и вся суша одјвается зеленью и украшается разными всякаго рода растеніями. И чтобы не длить времени, каждую извјстную вещь именуя особо, скажу: изъ всего, что существуетъ и бываетъ, ничего нјтъ такого, что произошло бы и состоялось не въ Словј и не Словомъ, какъ говоритъ и Богословъ: Въ началј бј Слово, и Слово бј къ Богу, и Богъ бј Слово. Вся Тјмъ быша, и безъ Него ничтоже бысть (Iоан. 1, 1. 3).

Какъ музыкантъ, настроивъ лиру, и искусно сводя густые звуки съ тонкими, и средніе съ прочими, производитъ одно требуемое сладкогласіе: такъ и Слово — Божія Премудрость, держа вселенную, какъ лиру, и чтò въ воздухј, сводя съ тјмъ, что на землј, а чтò на небј — съ тјмъ, что въ воздухј, цјлое сочетавая съ частями, и обращая Своимъ мановеніемъ и изволеніемъ, прекрасно и стройно производитъ единый міръ и единый въ мірј порядокъ; само неподвижно пребываетъ у Отца, и все приводитъ въ движеніе Своимъ снисхожденіемъ во вселенную, чтобы каждая вещь благоугодна была Отцу Его. Ибо въ томъ открывается чудное дјйствіе Божества Его, что однимъ и тјмъже мановеніемъ, не въ разныя времена, но вдругъ, и все въ совокупности, и прямое и круглое, горнее, среднее, дольнее, влажное, холодное, теплое, видимое и невидимое, обращаетъ и приводитъ въ устройство, сообразно съ природою каждой вещи. Ибо однимъ и тјмъже мановеніемъ Его прямое движется какъ прямое, круглое обращается какъ круглое, и среднее приводятся въ движеніе, какъ оно есть, теплое согрјвается, сухое изсушается, и все, сообразно съ своею природою, оживотворяется и приводится Имъ въ бытіе; а такимъ образомъ производится имъ нјкая чудная, и подлинно божественная, стройность.

43. И чтобы понять это изъ примјра, представь утверждаемое нами въ подобiи большаго лика поющихъ. Ликъ состоитъ изъ разныхъ людей, изъ дјтей и женъ, стариковъ и также молодыхъ; вдругъ, одинъ управляющій ликомъ подаетъ знакъ, и каждый поетъ по своимъ способностямъ и силамъ, мужъ какъ мужъ, дитя какъ дитя, старый какъ старый, и молодой какъ молодой; но всј въ совокупности выводятъ одну стройную пјснь. Или представь, какъ душа наша въ одно и тоже время приводитъ въ движеніе чувства наши, сообразно съ дјятельностію каждаго, и какъ скоро предстаетъ одинъ предметъ, всј чувства приводятся въ дјйствіе, глазъ видитъ, слухъ слышитъ, рука осязаетъ, обоняніе пріемлетъ въ себя запахъ, вкусъ вкушаетъ, а не рјдко и другія части тјла начинаютъ дјйствовать, напримјръ, ноги — хо-дить. Или объяснимъ утверждаемое нами и третьимъ примјромъ. Всего болје уподобляется это большому благоустроенному городу, который управляется присутствіемъ приводящаго его въ устройство правителя и царя. Царь едва появится, дастъ приказъ, обратитъ на все взоръ, какъ всј ему повинуются; одни спјшатъ воздјлывать землю, другіе — черпать воду въ водопроводахъ, кто идетъ сјять, кто отправляется въ совјтъ, кто входитъ въ церковь, судія идетъ судить, градоправитель — давать законы, художникъ съ поспјшностію принимается за работу, мореходецъ отправляется къ морю, плотникъ — на стройку, врачъ идетъ врачевать, зодчій — созидать, и одинъ уходитъ въ поле, другой приходитъ съ поля, одни занимаются дјлами въ городј, другіе выходятъ изъ города и опять въ него возвращаются. Все же это производится и устрояется присутствіемъ одного градоправителя и его повелјніемъ. Хотя примјръ этотъ и малъ, впрочемъ точно также, въ возвышеннјйшемъ только понятіи, надобно представить себј и цјлую тварь. По единому манію Божія Слова все въ совокупности приводится въ устройство; каждою вещію совершается ей свойственное, всјми же вообще выполняется единый порядокъ.

44. Ибо мановеніемъ и силами начальственнаго и владычественнаго во вселенной Божія и Отчаго Слова вращается небо, движутся звјзды, является солнце, круговращается луна, освјщается солнцемъ воздухъ, согрјвается эфиръ, дуютъ вјтры, горы возносятъ вершины свои въ высоту, море волнуется и питаетъ въ себј живыя твари, земля, пребывая неподвижною, приноситъ плоды, человјкъ образуется, живетъ и потомъ умираетъ; однимъ словомъ, все одушевляется и движется, огонь горитъ, вода прохлаждаетъ, источики струятся, рјки наводняются, годы и времена года протекаютъ, падаютъ дожди, скопляются облака, идетъ градъ, отвердјваютъ снјгъ и ледъ, летаютъ птицы, пресмыкаются гады, плаваютъ живущія въ водахъ, море носитъ на себј корабли, земля засјвается, и въ опредјленное время покрывается зеленью, произращаетъ дерева, иное обновляется, иное зрјетъ, иное же, достигнувъ совершеннаго возраста, старјетъ и умираетъ, одно исчезаетъ, другое родится и появляется. Все же это и гораздо еще большее, чего по множеству не въ силахъ мы и описать, дивносодјтельное и чудодјйственное Божіе Слово, озаряя и оживотворяя, мановеніемъ Своимъ приводитъ въ движеніе и благоустройство, содјвая единый міръ, и не внј Себя оставляя и невидимыя Силы; потому что и ихъ, какъ Творецъ, сообъемля въ цјломъ, также содержитъ и оживотворяетъ Своимъ мановеніемъ и промышленіемъ. И ничто не можетъ служить оправданіемъ въ невјріи этому. Ибо какъ промышленіемъ Слова, и тјла возрастаютъ, и разумная душа движется, мыслитъ и живетъ (на это не нужно приводить много доказательствъ, потому что видимъ это на дјлј); такъ то же опять Божіе Слово однимъ и простымъ мановеніемъ, Своею силою, приводитъ въ движеніе и содержитъ и этотъ видимый міръ и невидимыя Силы, сообщая каждому существу свойственную ему дјятельность. Почему божественныя Силы приводятся въ движеніе божественно, а видимыя вещи — какъ мы видимъ это.

Самъ же Вождь и Царь всего, Собою утверждая все, дјлаетъ все къ славј и вјдјнію Отца Своего, и дјлами, какія совершаетъ Онъ, какбы учитъ и говоритъ: отъ величества и красоты созданій сравнительно Рододјлатель познавается (Прем. 13, 5).

45. Какъ, воззрјвъ на небо и разсмотрјвъ его украшеніе и свјтъ звјздъ, должны мы восходить мыслію къ Слову, Которымъ все приведено въ благоустройство; такъ, представляя умомъ Божіе Слово, необходимо намъ представлять и Отца Его Бога, отъ Котораго исходя, справедливо именуется Слово истолкователемъ и Ангеломъ Отца Своего. Это можно намъ видјть и на себј самихъ. Когда у человјка исходитъ слово: заключаемъ, что источникъ слова есть мысль, и вникая въ оное, усматриваемъ означаемую словомъ мысль; тјмъ паче, въ высшихъ представленіяхъ и въ несравненномъ превосходствј, усматривая силу Слова, составляемъ себј понятіе и о благомъ Его Отцј, какъ говоритъ самъ Спаситель: видјвый Мене, видј Отца Моего (Iоан. 14, 9).

Но яснје и въ большей мјрј проповјдуетъ о семъ все богодухновенное Писаніе, основавшись на которомъ и я пишу тебј это; потому и ты, читая сіе, можешь вјрить сказанному мною; ибо слово подтверждаемое многими имјетъ непререкаемое доказательство.

Итакъ, Божіе Слово издревле предограждало народъ іудейскій, говоря объ уничтоженіи идоловъ: не сотвори себј кумира, и всякаго подобія, елика на небеси горј, и елика на земли низу (Исх, 20, 4). Причину же уничтоженія идоловъ даетъ видјть въ другомъ мјстј, говоря: идоли языкъ сребро и злато, дјла рукъ человјческихъ: уста имутъ, и не возглаголютъ: очи имутъ, и не узрятъ: уши имутъ, и не услышатъ: ноздри имутъ, и не обоняютъ: руцј имутъ, и не осяжутъ: нозј имутъ, и не пойдутъ (Псал. 113, 12-15). Не прошло оно молчаніемъ и ученія о твари; напротивъ же того, хорошо зная красоту тварей, чтобы иные, взирая на нихъ, не какъ на дјло Божіе, по красотј ихъ не стали кланяться имъ, какъ богамъ, предограждаетъ людей, говоря: да не воззрјвъ очима, и видјвъ солнце и луну, и всю красоту небесную, прелстився поклонишися имъ, яже раздјли Господь Богъ твой всјмъ языкомъ, иже подъ небесемъ (Втор. 4, 19). Раздјлилъ не для того, чтобы твари эти были богами языческихъ народовъ, но чтобы, по сказанному, изъ дјйствія ихъ и язычники познали Создателя вселенной Бога. Народъ же іудейскій издревле имјлъ у себя полнјйшее ученіе, потому что не изъ дјлъ только творенія, но и изъ божественныхъ Писаній, почерпалъ вјдјніе о Богј. И вообще, отвлекая людей отъ идольской прелести и отъ неразумнаго представленія о богахъ, Писаніе говоритъ: да не будутъ тебј бози иніи развј Мене (Исх. 20, 3). Воспрещаетъ людямъ имјть иныхъ боговъ, не потому, что иные — дјйствительно боги, но чтобы, отвратившись отъ истиннаго Бога, не начали обоготворять несуществующее; а таковы наименованные богами у стихотворцевъ и историковъ, о которыхъ доказано, что это — не боги. И самый образъ выраженія показываетъ, что они — не боги; сказано: да не будутъ тебј бози иніи; чјмъ означается будущее время; а что произойдетъ въ будущее время, того, когда говорится о семъ, нјтъ еще.

46. Истребивъ же языческое или идольское безбожіе, умолкло ли божественное ученіе, попустило ли человјческому роду влаяться вовсе не причастнымъ вјдјнія о Богј? Нјтъ; а напротивъ того, предваряетъ оно мысль сію, говоря: слыши Израилю: Господь Богъ твой Господь единъ есть (Втор. 6, 4). И еще: возлюбиши Господа Бога твоего отъ всего сердца твоего, и отъ всея силы твоея (5). И еще: Господу Богу твоему да поклонишися, Тому единому послужиши, и къ Нему прилјпишися (13). А что о промышленіи и о благоустроеніи Слова, простирающихся на все и во всемъ, свидјтельствуетъ все богодухновенное Писаніе, достаточнымъ доказательствомъ утверждаемаго теперь служитъ та вјра въ Слово, съ какою говорятъ Богословы: Основалъ еси землю, и пребываетъ. Учиненіемъ Твоимъ пребываетъ день (Псал. 118, 90. 91) И еще: пойте Богови нашему въ гуслехъ: одјвающему небо облаки, уготовляющему земли дождь, прозябающему на горахъ траву, и злакъ на службу человјкомъ, даюцему скотомъ пищу (Псал. 146, 7-9). Чрезъ кого же даетъ? Не чрезъ Того ли, Кјмъ все сотворено? Ибо кјмъ сотворено, тотъ, по естественному порядку, и промышляетъ о всемъ. Кто же это, какъ не Божіе Слово, о Которомъ въ другомъ Псалмј говоритъ: Словомъ Господнимъ небеса утвердишася, п Духомъ устъ Его вся сила ихъ (Псал. 32, 6)? Подтверждаетъ же, что и все о Немъ и Имъ сотворсно, въ чемъ и увјряетъ насъ, говоря: Той рече, и быша: Той повелј, и создашася (9); какъ и великій Моисей въ томъ же удостовјряетъ, въ началј мірозданія объясняя сказанное, и говоря: и рече Богъ: сотворимъ человјка по образу Нашему и по подобію (Быт. 1, 26); потому что, и совершая твореніе неба, земли и всего, Ему же говорилъ Отецъ: да будетъ небо; да соберутся воды, и да явится суша, да изведетъ земля траву и всякое животное; посему и можно обличить іудеевъ, какъ не вјрно пользующихся Писаніями. Ибо спросятъ у нихъ: съ кјмъ бесјдуетъ Богъ, когда говоритъ, и повелјвая? Если повелјвалъ тварямъ и съ ними бесјдовалъ; то напрасно было слово; тварей еше не было, а только должны были произойдти. Ни-кто же не говоритъ, съ тјмъ, чего нјтъ. Никто не повелјваетъ и не обращаетъ рјчи къ непроизшедшему еще, чтобъ оно произошло. Если бы Богъ повелјвалъ тому, чтò будетъ; то надлежало бы сказать: будь, небо; будь, земля; произрасти, трава; будь сотворенъ, человјкъ. Теперь же не сотворилъ еще сего, а повелјваетъ, говоря: сотворимъ человјка, и: да произрастетъ трава, — чјмъ показывается, что Богъ разглагольствуетъ объ этомъ съ Кјмъ-то близкимъ къ Нему. Поэтому необходимо, чтобы съ Нимъ былъ нјкто, съ кјмъ собесјдуя, творилъ Онъ вселенную. Кто же это, какъ не Слово Его? Съ Кјмъ (пусть скажутъ) бесјдовать Богу, какъ не съ Словомъ Своимъ? Или Кто былъ съ Нимъ, когда творилъ Онъ всякую тварную сущность, какъ не Премудрость Его, Которая говоритъ: когда творилъ небо и землю, съ Нимъ бјхъ (Притч. 8, 27). Подъ наименованіемъ же неба и земли заключаетъ все сотворенное на небј и на землј. Сопребывая же со Отцемъ, какъ Премудрость, и на Него взирая, какъ Слово, создаетъ, приводитъ въ бытіе и благоустрояетъ вселенную, и какъ сила Отчая поддерживаетъ въ бытіи всю совокупность тварей, какъ говоритъ Спаситель: все, чтò вижу творящаго Отца, и Я также творю (Iоан. 5, 19); и священные Ученики Его учатъ: всяческая Тјмъ и о Немъ быша (Кол. 1, 16). Онъ, какъ благое рожденіе отъ Благаго и какъ истинный Сынъ, есть Отчая Сила и Премудрость и Слово, и все это не по причастію, не потому, что дано Ему сіе во-внј, какъ дается Его причастникамъ, которые Имъ умудряются, чрезъ Него содјлываются сильными и разумными; но потому, что Онъ есть источная Премудрость, источное Слово, источная, собственно Отчая, Сила, источный Свјтъ, источная Истина, источная Правда, источная Добродјтель, Отпечатлјніе, Сіяніе, Образъ; короче сказать — всесовершенный плодъ Отца, единственный Сынъ, неизмјняемый Отчій Образъ.

47. И кто, кто изочтетъ Отца, чтобы изъискать и силы Слова Его? Ибо, какъ Онъ есть Отчее Слово и Отчая Премудрость, такъ и снисходя къ тварямъ, для познанія и уразумјнія ими Рождшаго, дјлается для нихъ источною святынею, источною жизнію, Дверію, Пастыремъ, путемъ, Царемъ, Вождемъ, Спасителемъ во всемъ, животворящимъ Свјтомъ и общимъ о всјхъ промышленіемъ. Сего-то благаго и зиждительнаго Сына имјя отъ Себя, Отецъ не сокрылъ Его не извјстнымъ для тварей. но ежедневно открываетъ Его всјмъ; потому что Имъ все стоитъ и живетъ. А въ Немъ и чрезъ Него являетъ Отецъ и Себя самого, какъ говоритъ Спаситель: Азъ во Отцј, и Отецъ во Мнј (Iоан. 14, 10); почему необходимо Слову быть въ Рождшемъ, и Рожденному быть совјчнымъ Отцу.

Но при всемъ томъ, когда ничто не существуетъ независимо отъ Отчаго Слова, небо же и земля и все, что на нихъ, Отъ него зависятъ, — несмысленные люди, отвергнувъ вјдјніе о Немъ и благочестіе, не сущее предпочли сущему; вмјсто дјйствительно сущаго Бога обоготворили не-сущее, служа твари вмјсто Творца, и дјлая неразумное и злочестивое дјло. Это подобно тому, какъ если бы кто дивился произведеніямъ художника, и приведенный въ изумленіе зданіями въ городј сталъ попирать ногами самого здателя, или бы началъ хвалить мусикійское орудіе, но отринулъ бы того, кто составилъ и настроилъ его. Подлинно, это люди несмысленные и слјпотствующіе! Какъ иначе узнали бы мы домъ, корабль, лиру, если корабля не построилъ кораблестроитель, дома не воздвигъ зодчій, лиры не сдјлалъ музыкантъ? Посему, какъ отрицающій это безуменъ и даже выше всякаго безумца, такъ, по моему мнјнію не здравы умомъ и тј, которые не признаютъ Бога и не чтутъ Слова Его, общаго всјхъ Спасителя и Господа нашего Iисуса Христа, — Слова, Которымъ Отецъ все благоустрояетъ и содержитъ, и промышляетъ о всемъ во вселенной.

И ты, христолюбецъ, имјя вјру въ Него и благочестіе, радуйся и будь благонадеженъ, что плодомъ вјры въ Него будетъ безсмертіе и небесное царство, если только душа благоустрояетъ себя по Его законамъ. Ибо какъ живущимъ по заповјдямъ Его — наградою вјчная жизнь, такъ идущимъ противополож ною стезею, а не стезею добродјтели, — великій стыдъ и неотвратимая опасность въ день суда, за то, что, зная путь истины, дјлали противное тому, что знали.

Примјчанiе:

[1] По ученію Зенона и Стоиковъ, какъ Богъ называется сјмененоснымъ словомъ (ὁ Λόγоς σπερματιϰός), такъ и начала всјхъ сотворенныхъ вещей, вложенныя въ нихъ Богомъ, именуются сјмененосными же словами (ὁ λόγоι σπερματιϰоί).

Источникъ: Творенія иже во святыхъ отца нашего Афанасія Великаго, Архіепископа Александрійскаго. Часть первая. / Изданіе второе исправленное и дополненное. — СТСЛ.: Собственная типографія, 1902. — С. 125-191.