(Находясь еще в заключении, Сандр просил братьев и сестер написать о ходе следствия, суде и дальнейших событиях. Из этих отчетов возникла книга)
Стук 1-ый.
Ранним утром, в среду, 8 февраля 1984 года трое мужчин стучались в дверь квартиры тов. Амурского В.Ф. (г. Сходня Октябрьская ул., д. 11, кв. 38) .
- Вы к кому? - спросила идущая мимо соседка.
- Мы к Нине Копцевой, родственники, никак не достучимся.
Через некоторое время за дверью раздался тихий голос:
- Кто?
Один из мужчин мягко спросил:
- Нина?
Нина открыла дверь, и мужчины, оттесняя ее к стене, ввалились в коридор. Потом один из них достал красную книжечку и показал Нине:
- Следователь по особо важным делам Прокуратуры г. Москвы тов. Панин.
Пока мужчины располагались в квартире, Нина еще плохо понимала, что происходит: пошла одеться в комнату, в которой спала, по дороге она порвала и бросила в унитаз какую-то бумажку, а войдя в комнату, взяла с полки две серых книжечки и положила их под матрац, потом одела поверх тренировочного костюма домашнее платье-рубаху, в которой когда-то крестилась...
Стук 2-ой.
Этим же утром секретарша санатория "Сокольники" для беременных женщин подошла к дежурной санитарке Наталье Аверьяновой и сказала:
- Наташа, вас вызывает главврач.
- Сейчас приду.
- Пойдемте, она вас ждет, - секретарша не уходила неуверенно переминалась с ноги на ногу.
- Что ей так загорелось с утра пораньше? - спроси: Наташа.
- Не знаю. Она сказала, чтоб вы срочно пришли.
- Ну вы идите, я скоро приду, мне тут на втором этаже нужно унитаз почистить.
- Унитаз подождет. Пойдемте.
Наташа, недоумевая, пошла к главврачу и постучалась кабинет тов. Маринкиной:
- Вызывали?
- Да, проходите... вот тут к вам пришли.
За столом сидели главврач и двое мужчин в серых костюмах. Один из них подошел к Наташе и показал красную книжечку:
- Следователь по особо важным делам Кудрявцев. Он дружески улыбнулся:
- Пройдемте с нами.
- А что я сделала?! Я никуда не пойду.
- В машине мы вам все объясним, - улыбается ещё шире.
- Объясните здесь, у меня секретов нет. Я от главврача ничего не скрываю.
- Вы что, не понимаете?! В машине мы вам все объясним...
Стук 3-ий.
Третий стук раздался в Московской области, в город Люберцы, в квартире, где жила Олейникова Алла Юльевна.
- Алла, вставай, к тебе пришли, - сказала ее мама взволнованным голосом.
В комнату, где спала Алла, вошли четверо мужчин в серых костюмах.
- Выйдите отсюда вон, я не одета.
Мужчины вышли, но дверь оставили приоткрытой. Алла одеваться, потом взяла со стола какую-то бумажку и незаметно положила в рот. Но один из мужчин тут же подскочил и ловким надавливанием на челюсть изъял бумажку изо ртв. Когда он просмотрел бумажку, его внимание привлекло слово "отец". Затем он достал красную книжечку и представился:
- Следователь Прокуратуры г. Москвы Седельников.
Стук 4-ый.
В это же утро раздался звонок и в квартире Курочкиной Марины (по адресу: ст. Щербинка, ул. Чапаева, д. 5, кв. 20), и пятеро плечистых мужчин вместе с участковым милиционером ворвались к ней в дом с постановлением об обыске на предмет выявления материалов, содержащих заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. Но кот Марсик ничего в этом не понимал и потому спокойно уселся на колени к следователю прокуратуры тов. Тихомирову, который по-деловому, широко расставив ноги, уселся на стул.
Стук 5-ый.
- Девушка в очках у вас живет?
- Да, но ее сейчас нет дома.
Стук пятый оказался для работников прокуратуры не вполне удачным, так как гр-ки Нелидовой Н.Н. не оказалось дома. Пришлось устраивать засаду, которая продолжалась почти сутки. Тем временем следователи расспрашивали хозяйку о том, как Наташа себя ведет, кто к ней ходит, водит ли она мужчин. Когда хозяйка сказала, что не водит, они оценили это как ненормальное явление. Потом, ввиду неотложности Дела, решили обыскать комнату без Наташи. Хозяйке, на имя которой был выписан ордер на обыск, сказали, что в комнате, где живет Наташа, под полом, возможно, золото...
Стук 6-ой.
В одном из московских учреждений, связанных с космическими полетами, в подвале, в переплетной комнате, переплетчик Валентин Вихров попал в переплет. К нему также в это зимнее утро ворвались трое неизвестных. Один из представился Пономаревым. Не успел Валентин опомниться, как следователи уже орудовали в его рабочей комнате. Обнаружив большое количество бумаги и 2 литра спирта, один из следователей весело сказал:
- Ну вот, уже есть за что сажать!
Изымание 1-ое.
- Ну что, Нина Николаевна, можно начинать? - вежливо спросил Копцеву Нину следователь Панин и, не дождавшись ответа, изъял пишущую машинку. И вдруг неожиданно встал и пошел в туалет. Долго не возвращался... Потом, наконец, вернулся, держа в руках клочки бумаги (он их вытащил из унитаза и высушил над газом) . Он стал раскладывать их перед собой на столе, это был чей-то адрес. Нина бросилась отнимать, Но силы были неравны.
- Сидите тихо, а то плохо будет, - сказал следователь Нине дружелюбно сверкнув глазами, - чей это адрес? Все равно ведь придется отвечать, никуда не денетесь... Ну что ж, приступим к делу?
- Это квартира моего отчима и без него вы не имеете права ее обыскивать. И потом, я больна, у меня бюллетень, у меня температура 39.
- Это не имеет значения.
Мужчины приступили к обыску. Стали все везде просматривать, простукивать, прощупывать, перетряхивать, перелистывать все книги и журналы и все подозрительные бумажки, открытки, картинки; фотографии стали складывать на стол Панину. Через некоторое время послышался поворот ключа во входной двери. Это пришел Виктор Федорович Амурский (отчим Нины) в сопровождении майора КГБ тов. Жданова и молодого человека в шикарной меховой шапке по имени Володя. Обыском стал руководить Жданов. С новой силой зашуршали бумажки, застучали стенки. Наконец вытряхнули из кошелька черные четки.
- Я их ношу на шее, отдайте их мне, - сказала Нина.
После некоторого колебания Жданов милостиво отдал и записал в протокол, что у Копцевой Н.Н. имеется католический крестик, который она носит на шее как верующая... В груде литературы, порочащей советский государственный строй, лежали текст оперы "Иисус Христос - Суперстар", творения блаженного Августина, "Размышления о божественной литургии Н.В.Гоголя, журналы "Курьер ЮНЕСКО". Оказалось, что и стихи-то Нина любит какие-то несоветские - поэзию и М. Волошина. Изъяли альбом с фотографиями Папы Римского.
- Что это вы его держите? Это же ярый антисоветчик!
Обыск шел долго. На каждую книгу, открытку, фотографию как заезженная пластинка звучали слова: А это кто?... А это кто? Или: Кто дал? Кто дал?... Нашли какую-то старую фотографию Нины.
- Красиво? - спросил один обыскивающий у другого.
- Да, ничего. Приобщим к делу.
- Не трогайте дневник! Это мои интимные, личные вещи! - закричала Нина, когда следователь схватил дневник, который она вела еще с института.
- Ничего, не волнуйтесь. Почитаем и отдадим. Что вы так дергаетесь, мы же вам добра желаем... Виктор Федорович, повлияйте на нее, а то она на нас как на врагов смотрит. Тем более, все это происходит на вашей квартире. Вы же понимаете...
После книжных полок стали перетряхивать постель, тахту. Заметно обрадовались, когда обнаружили журналы "Призыв".
- Нина, может быть, вам холодно? Может, вам переодеться надо? - проявил заботу тов. Жданов, заинтересованно глядя на одежду Нины, очевидно подозревая, что она под ней что-нибудь припрятала.
В это время на лестничной клетке послышался какой-то шум и возня. Сотрудники прокуратуры заловили старшего мастера ЖЭУ гр-ку Мартынову, которая ходила по квартирам по своим служебным делам. Трое мужчин держали ее за руки и пытались затащить в квартиру Нины, они подумали, что она ее сообщница. Она кричала и отбивалась как могла. Потом когда один из мужчин показал ей удостоверение из прокуроры, старший мастер немного успокоилась и сказала, что ответит на любой вопрос, но в квартиру не пойдет. Но тут вывели Нину и спросили, указывая на дрожащую от страха женщину:
- Кто это?
- Кажется, это кто-то из ЖЭКа.
Нину увели обратно. Насмерть перепуганная гр-ка Мартынова облегченно вздохнула и прислонилась вспотев лбом к холодному оконному стеклу...
Изымание 2-ое.
Н.Б. Аверьянова и двое в штатском, выйдя от главврача направились в дежурку I корпуса, чтобы Наташа смогла переодеться.
- Это вы меня за религиозные убеждения? - спросу Наташа. Следователь усмехнулся:
- Да вы что?! У нас свобода совести, верьте сколько хотите.
- А тогда за что? Меня больше не за что.
- Следователь на допросе вам все объяснит.
Когда вошли в дежурку, следователь показал ордер ц обыск на предмет изъятия литературы, порочащей советский строй.
- Мы хотим осмотреть эту комнату, прежде чем поедем к вам домой. Если у вас что здесь есть, сами выдайте.
- У меня здесь только пулемет, больше ничего.
Следователь осторожно открывает дверцу шкафа, там одеяло.
- Я пошутила.
- Которая из этих полок ваша?
Наташа указывает, следователь роется и достает книгу, в которой находит фотографии Сандра Риги и Копцевой Нины (фотографии плохие, но узнать можно) .
- Кто с вами еще здесь работает?
- Еще Алла.
- Как ее фамилия?
- Кажется, Олейникова, не то Смирнова, сегодня она дома.
После тщательного осмотра дежурки все на серой "Волге" поехали осматривать квартиру Аверьяновой. Сотрудники санатория, когда Наташу вели к машине, смотрели с недоумением, как бы говоря: Ну надо же! Кто бы мог подумать?! На лестничной клетке у квартиры Наташи уже ждали еще трое "заинтересованных" в серых костюмах.
- Для вас будет лучше, если вы сами выдадите нам литературу.
- Я не держу антисоветской литературы, я боюсь. У меня только религиозная.
- Религиозная она только с виду такая, а заглянешь поглубже, - следователь не договорил и достал с полки книгу в черном матерчатом переплете, очевидно думая, что это самиздат, но, к его разочарованию, это оказались шрифты Дюрера. Затем, после того, как следователь переговорил по телефону с другими "точками", где проводилась операция, началась долгая процедура обыска, и также все подозрительные книги, бумажки, открытки, фотографии, крестики, бусинки стали складывать на стол.
- А это что за ангелочки? - следователь взял открытку, на которой изображена идиллия - ангелочки с ведерками и лейками поливают деревья.
- Это субботник в раю, - пошутила Наташа, но он так и записал в протокол.
А Наталия Борисовна тем временем села у телефона, по которому ей запретили разговаривать, и задумалась о том, как бы ей незаметно вытащить маленькую бумажку из-под телефонного аппарата, на которой были номера телефонов ее друзей. Она положила голову на стол, загородив при этом телефон, свесила одну руку к полу, а второй начала медленно подкапываться под аппарат.
- Что это с вами, Наталия Борисовна?
- Да вот никак не пойму, кто вам сказал, что у меня есть книги, шею бы ему намылила.
Наконец ей удалось двумя пальчиками ухватиться за бумажку и вытащить ее.
- Я сегодня утром не завтракала, - сказала Наташа тихим голосом, - можно мне пойти поставить чайник?
- Идите.
По дороге на кухню бумажка была порвана и брошена в унитаз, но так как бумажка была плотная, Наташа подумала, что она не сольется, пусть немного размокнет. Тем более, что один из следователей уже шел из комнаты, ему внезапно захотелось курить.
- Ну что же вы, Наталия Борисовна, я смотрю у вас и Карл Маркс есть, а вы все равно в Бога веруете.
- Карл Маркс - человек. Чем он может меня утешить? Тем более, что я его не читала... Чаю хотите?
- Нет, спасибо.
- Можно я в туалет схожу? Вы мне доверяете?
- Идите.
Когда Наталия Борисовна сливала воду, ей было неловко за то что она воспользовалась доверчивостью чекиста. А в комнате продолжалось изымание.
- Откуда у вас все эти книги?
- Кое-что от отца осталось, он у меня верующий был хотя и коммунист.
- А вот эти книги на польском языке?
- Это мне женщина в костеле подарила, это религиозная философская литература.
- Что, прямо подошла и подарила?
- Нет, она сказала, что уезжает за границу и ей не хочется с собой все это брать. Я ей, очевидно, чем-то понравилась, на следующий день она мне все это принесла.
- Ваша выдумка еще ничего, мне тут один сказал, что он "Архипелаг ГУЛАГ" в букинистическом купил за 100 рублей
- Да, веселый человек... Но ведь при желании можно в каждой квартире что-нибудь найти. Как говорится, был бы человек, а статья найдется.
- А вы кто по вероисповеданию?
- Я православная.
- А почему у вас фотографии Папы Римского?
- А что? Папа тоже в Бога верует. И потом, вы же Патриарха не продаете.
- Сейчас такие сложные международные отношения, и Папа всегда против нас, а вы чем занимаетесь?..
- Вы так говорите, будто я на английскую разведку работаю. Я вообще политикой не интересуюсь.
В это время на улице заиграл похоронный марш. Наташа задумчиво произнесла:
- Вот чем здесь все кончается.
- А это кто? - следователь показывает фотографию Сандра.
- Это Сандр Рига - мой хороший знакомый.
- А это что?
- А это лодочка... Символ Церкви, плывущей по стихиям мира.
- А это что за икона? Вы сами нарисовали?
- Да, это Фатимская Богородица. Чудо такое было в Португалии.
- А что она говорила?
- Чтоб все покаялись.
- А я слышал, она много о России говорила, вы не знаете, что?
- Нет.
- А это что за девушка?
- Это Зося... Я слышала, у нее неприятности.
- Откуда вы знаете?
- Мне звонила какая-то женщина и сказала, чтоб я за нее молилась, что ее посадили.
- Все у вас какие-то таинственные женщины. Да, Зосе дали 5 и 5, 5 лагерей и 5 ссылки.
- А что она сделала?
- Вам следователь в прокуратуре все расскажет... Вот, прочтите протокол и распишитесь, а то скажете, что мы вам что-нибудь подбросили.
- А что вы можете подбросить? "Как закалялась сталь"?
А вы что, правда подбрасываете?
- Я пошутил, а вы поверили.
- В каждой шутке есть доля шутки.
Изымание 3-е.
- Ну что ж, приступайте, господа! - сказала Алла Юльевна Олейникова.
- Мы не господа, - возмутился следователь.
- Нет, вы именно господа - делаете все, что хотите. Вам все дозволено.
- Мы работники прокуратуры и делаем все по закону.
- Да, я уж вижу. Только вот понятые ваши слишком далеко живут, в разных концах Москвы, что, поближе никого
не нашлось?
Мама испуганно:
- Алла, как ты себя ведешь? Разве так можно?
- С ними я иначе не могу. Следователь:
- Ишь, как развоевалась, а у самой руки дрожат, значит, есть что скрывать.
Обыск провели оперативно. Все, что искали, нашли быстро, так как все было сложено в одном месте, в шкафу: журнал "Призыв", отдельные листки из "Призыва", четки, Библия, Устав, по которому живут в Тэзе, книга о Фатимском чуде на французском языке, тетради с записями из произведений Бердяева.
- Откуда это у вас?
- Я буду отвечать только на официальном допросе.
Когда один из обыскивающих обнаружил брошюру советского издания "Христианский экуменизм", то задумался! пойдет ли она как порочащая советский строй или нет. Но Седельников сказал:
- Бери, бери. Тут во всем чувствуется какая-то школа.
- А где вы прячете архив? - спросил неожиданно он.
- Какой еще архив, что вы выдумываете?!
Один из обыскивающих показал Седельникову какую-то старую фотографию Аллы.
- А это она тут, когда еще в Бога, наверно, не верила Смотри, какая хорошая была, не то что сейчас.
Обличающими оказались и гипсовые слепки с барельефного деревянного креста и с такого же изображения Богородицы, которые были изъяты как "предметы культа".
- Это просто гипсовые слепки, а никакие не предметы культа. Да, я вижу вы прекрасно во всем разбираетесь.
Очевидно, боясь оказаться в смешном положении, слепки оставили в покое. Когда в одном из ящичков шкафа обнаружили бусинки для четок, Седельников заметно оживился:
- О, да тут целая мастерская!
Чувствовалось, что следователь был очень доволен тем, что обнаружили, и поэтому, когда раздавались сигналы по приемнику, который был у него в пиджаке, он выходил на связь с радостью, докладывая центру, как идут дела. По его репликам можно было понять, что и у других найдено немало.
Профессионалы работали четко. Аллу даже в туалет не пустили, не осмотрев предварительно унитаз.
- Откуда у вас столько денег? - спросил Седельников, обнаружив в шкафу целую "кучу" (700 рублей).
Тут вступилась мама:
- Мы неплохо зарабатываем с мужем и потому разрешаем ей откладывать целиком свою зарплату.
- А почему они разделены по 100 рублей?
- Так удобнее считать, - ответила Алла.
- А что записано на этой бумажке?
- Это мои долги.
- Так, ладно, разберемся, - сказал следователь и положил деньги в боковой карман пиджака, а не в мешок, куда они все складывали.
- Почему вы их кладете в пиджак, а не в мешок вместе с другими вещами? - забеспокоилась Алла.
- На всякий случай, вдруг авария, в пиджаке они будут целее.
- Как раз наоборот, в мешке они будут в гораздо большей безопасности.
- Что это за грязные подозрения?! - возмутился следователь, но, однако, упаковал деньги отдельно.
Общую картину обличающих материалов дополнили: стихи Блока, выписанные Аллой в тетрадь, сломанный охотничий нож, который нашли в столе у отца, и самопал, который сделал в детстве брат Аллы, - его хранили на память. Мама Аллы стала доказывать, что это всего лишь мальчишеские шалости и никакого серьезного повреждения им нанести нельзя. Следователь, немного подумав, все же разломал его и отдал маме.
Алла не скрывала своего презрения к Седельникову, но другой следователь ей показался даже "приятным дядечкой", ему, как будто, было даже немного стыдно за все, что происходило. Но этим "приятным дядечкой" оказался Пономарев, которому в это утро пришлось побывать не в одном месте, так как именно ему было поручено ведение всего дела №62704.
Когда протокол был составлен, следователь спросил:
- Не хотите ли сделать какое-нибудь заявление?
- Да, хочу. Я часто выходила пить и потому не уверена, что вы мне в мешок не подбросили какой-нибудь антисоветской литературы.
Это заявление следователь вписал в протокол. Затем он предложил Алле и ее маме расписаться на бумажных мешках и на отдельных папках с записями Аллы. Потом он предложил прочитать протокол. Алла начала читать вслух.
- Читайте про себя. Алла стала читать шепотом.
Когда все было подписано, Седельников радостно объявил:
- Ну вот, теперь все ваши заявления не имеют никакой силы, так как вы поставили подписи на всех упаковках, поэтому все, что в них - ваше. Было непонятно, то ли он шутит, то ли говорит серьезно. Когда Алла одевалась, чтобы ехать с ними в прокуратуру, Седельников внимательно следил за тем, что она берет с собой, чтобы понять, насколько Алла представляет себе дальнейшее, то есть, что ей грозит.
Изымание 4-ое.
- Ну что, Марина Николаевна, может быть, вы сами выдадите нам литературу?
- Я никогда не держала антисоветчины, но я догадываюсь, что вам нужно.
Марина подошла к полке и вытащила несколько книг, журнал "Призыв", книгу отца Александра "Сын Человеческий", журнал "Символ".
- Ну что ж, уже неплохо... Но этого недостаточно. Мы сами поищем.
Искали со знанием дела, перетрясли каждую нитку, простучали все стенки и мебель.
- А нет ли у вас где-нибудь крупной суммы денег? - спросил тов. Тихомиров с надеждой, очевидно, получив сообщение от Седельникова.
- Есть. Около 180 рублей.
- Это не деньги, - сказал он разочарованно. Очевидно, недовольный "уловом", он проговорил:
- Такое впечатление, что вы нас ждали. Вас, наверное, кто-то предупредил? И спокойны вы что-то уж очень.
- Интуиция.
- Да... Вы даже выписали статьи из УК - 1901 и 227. Зачем это вам?
- На всякий случай. Я как-то не очень верю, что у нас не преследуют за религию... И вот опасения оправдались.
- И вы уже даже знали, по каким статьям вас будут судить?
- А я угадала?
- Ну, не совсем.
Постоянное шуршание бумажек очень соблазняло кота Марсика, и он все время подходил к следователю, очевидно, думая, что с ним играют.
- Марсик, не смей к ним подходить! Иди ко мне. Как ты смеешь ходить к врагам?!
- Ну, Марина Николаевна, какие же мы враги?.. Мы вам добра желаем, хотим вам помочь, а вы на нас как на врагов смотрите. Нехорошо.
Тем временем один из "доброжелателей" тщательно перетряхивал нижнее белье и смущенно улыбался, глядя на Марину:
- Вот видите, какая у нас работа.
- И вы еще хотите, чтобы я вам сочувствовала?
Когда обыск уже подходил к концу, тов. Тихомиров сказал Марине сочувствующе:
- Может, что-нибудь покушаете? А то мы вас сейчас повезем в прокуратуру, неизвестно, когда выпустим...
Изымание 5-ое.
- Ну что, попался, Валентин? - приговаривали следователи, шаря по шкафам, в ящиках и ящичках, ища то, что могло бы уличить Вихрова в том, что он размножал и переплетал журнал "Призыв".
- Мы вас всех пересажаем. Лучше скажи, где ксерокс прячешь.
- У меня его сроду не было.
- Лучше сам отдай, меньше отсидишь.
Когда один из следователей подобрался к шкафчику с инструментами и стал по очереди открывать каждый ящик и уже вот-вот подбирался к тому ящику, где лежали инструменты, которыми Валентин делал оттиск лодки с крестом на обложке "Призыва", Валентин, затаив дыхание, стал про себя читать молитву "Отче наш". Когда следователь уже хотел открывать этот ящик, что-то отвлекло его на мгновение, а когда он снова повернулся к шкафу, то дернул уже за ручку следующего ящика.
- Слава Богу, - отлегло на сердце у Валентина.
- Ну как, Валентин, много нахалтурил? Сколько в месяц выходит?
- Я живу на зарплату.
- Знаем, как ты на зарплату живешь. У нас свидетели есть. Считай, что ты уже сидишь...
- Ну что ж, отсижу, если виноват.
- Ты чего такой неразговорчивый?
- Я не знаю, о чем говорить.
Дальнейший разговор произошел уже на квартире у Валентина. Как только вошли в квартиру, следователь сразу бросился к унитазу, открыл бачок в надежде увидеть там целлофановый мешок с инструментами, - очевидно, все преступники именно там держали криминал, - но, к его сожалению, там было пусто. Из криминала в квартире обнаружили духовое ружье, песни Галича на магнитофонной ленте, несколько открыток религиозного содержания, Библию и журнал "Призыв".
- Кто дал "Призыв"?
- На черном рынке купил.
- Не понимаю, ты же хороший русский парень, что ты какого-то латыша выгораживаешь. Зачем тебе это?
- Что мне его выгораживать, у меня своя жизнь, у него своя.
- Эх ты, отсидишь ни за что пять лет, жалко мне тебя.
Вытягивание 1-ое.
Ни о чем не подозревая, Ира Языкова шла навестить больную подругу Нину Копцеву. Она позвонила в дверь, но вместо Нины она увидела двух незнакомых мужчин, которые вежливо пригласили ее пройти на кухню.
- Предъявите документы.
Ира достала паспорт.
- Ага! Вот вы-то нам и нужны. Надо же, сама пришла! А мы ее разыскивать хотели. Покажите, что у вас еще в сумочке.
- Что здесь происходит? Где Нина?
- У Нины производился обыск, сейчас ее допрашивают.
- Она же больна! Как же так можно?!
- Совершено преступление. Мы имеем право. Мы все учитываем. Мы ей дали поесть. Она чувствует себя нормально. Ну, а вас мы тоже кое о чем спросим... Знаете ли вы Сандра Ригу?
- Да, знаю.
- А Сергея Маркуса?
- Да.
- А Зосю Беляк?
- Тоже знаю.
- А известно ли вам, что у Нины хранится религиозная и антисоветская литература?
- Нет. А почему вы меня допрашиваете?
- Это пока не допрос, а беседа. На допрос вы придете завтра в прокуратуру. А пока что немного побеседуем по душам.
Тем временем в комнате обыск был закончен, мешки уложены.
- Нина Николаевна, в ваших же интересах мы проведем допрос здесь же, у вас на квартире.
- У меня уже голова кружится. Я устала.
- Ничего, передохните... Вот, хотите бутербродик? - следователь достал термос и бутерброды, - давайте перекусим.
- Я не хочу... У меня есть бюллетень, неужели это не дает не права отложить допрос?!
- Нет, не дает. Дело серьезное и не терпит отлагательств... Отдохните немного.
На улице смеркалось. Нина легла на кровать и помолилась розарием...
- Итак, мы предупреждаем вас, что за дачу ложных показаний вы будете нести серьезную ответственность... Распишитесь в том, что вы предупреждены. Далее последовали вопросы.
- Давно ли вы верующая?
- Давно.
- Где вы познакомились с Сандром Ригой?
- В костеле.
- Был ли у Риги ключ от этой квартиры?
- Да.
- Зачем вы ему его дали?
- Так, на всякий случай, вдруг я свой потеряю, а он живет не так далеко.
Тут встрепенулся отчим:
- Послушай, Нин, может, это он подложил тебе все эти книги?
- Ты что, к ним уже на полставки устроился?
Следователь:
- Нина, ну разве можно так с отцом разговаривать?! Сандр приходил к вам в ваше отсутствие?
- Никогда.
- Откуда вы знаете Курочкину?
- Познакомились у кого-то в гостях.
- Бывали ли вы дома у Аверьяновой? Что делали?
- Ничего особенного, гуляли, в кино ходили.
- Знаете ли вы Олейникову, Нелидову, Беляк?
- Я не хочу больше отвечать. Я себя плохо чувствую.
- Успокойтесь. Вы подумайте, ведь от вашего поведения зависит не только ваша судьба, но и отчасти судьба ваших Родственников... Мы, например, знаем, что ваш брат Костя ездит за границу. Но, имея такую сестру, вы сами понимаете, что на такие поездки он уже не сможет рассчитывать...
Отчим:
- Ну говори же что-нибудь, они и так все знают, только себе хуже сделаешь, они могут подумать о тебе все что угодно.
Следователь:
- Нина Николаевна, мы ведь тут не в "Молодую гвардию играем... Мы действуем в ваших же интересах... Итак, откуда у вас "Призыв"?
- Нашла в парке в Риге.
- В каком году?
- Не то в 80-ом, не то в 82-ом.
- А где вы взяли Библию?
- Купила за 200 рублей.
- Когда в последний раз виделись с Сандром?
- Не помню.
- О чем говорили?
- Я не буду отвечать на этот вопрос.
- Нам известно, что вы разложили несколько экземпляров "Призыва" в почтовые ящики, в телефонные будки. Ответьте, где, когда, сколько именно?.. Мы не спрашиваем о тех которые разбрасывали Аверьянова, Олейникова, - они сам за себя ответят. А вы отвечайте за себя. У нас есть отпечатки пальцев... Если вы не будете отвечать, придется отправить вас в КПЗ, может, вы там получше все взвесите... Может, вам при отце неудобно?.. Виктор Федорович, выйдите на минутку
- Примерно десять штук я разложила в почтовые ящики Не помню где.
- Зачем вы это сделали?
- В последнее время я сама, мои родные и многие знакомые находили в почтовых ящиках переписанные от руки какие-то наивные, безграмотные письма религиозного содержания. А у меня оказались такие хорошие религиозные тексты, 1 вот я и решила использовать их таким образом.
Следователь дописал протокол:
- Прочтите и подпишите.
Протокол был короткий и осталось еще много пустого места. Нина хотела перечеркнуть пустые места, но ей не позволили.
- Подписывайте.
Когда все закончилось, в комнату впустили Ирочку, что бы она могла попрощаться с Ниной. Ира села рядом с ней и спросила, как она себя чувствует. Следователь Жданов сел рядом и показал Ире фотографию Малой Терезы:
- Вы знакомы с этой девушкой? Ира опешила:
- Вы с ума сошли! Это же святая Тереза, она умерла в 19 веке!
В машине, в которой везли Иру из Сходни в Москву, нежиданно лопнул мешок с отобранными у Нины вещами. Оттуда высыпались книги по искусству, философии, журнал "Курьер ЮНЕСКО".
- Это что же, тоже антисоветчина?!
- Все это имеет отношение к делу, так как через это пробривается определенный стиль, метод обработки граждан в антисоветском духе... А вам мы приказываем сидеть дома, никому не звонить, ни о чем не предупреждать и не рассказывать о случившемся. У вашего дома будет стоять наш человек... А завтра явитесь на допрос.
Вытягивание 2-ое.
Уже около 3-х часов в здании прокуратуры следователи Тихомиров и Пономарев по очереди вытягивали показания из Марины Курочкиной.
- Знаете ли вы Ригу?
- А какое это имеет отношение к делу?
- Самое непосредственное.
- А в чем существо дела?
- Мы не можем сказать. Это тайна следствия. В каких вы с ним отношениях?
- В дружеских. А что с ним?
- Не волнуйтесь. Он сейчас в соседней комнате и тоже дает показания... Это Копцева вас с ним познакомила?
- Мне трудно вспомнить.
- А кто вас познакомил с Копцевой?
- Мой друг Коля Мархаев.
- А что такое экуменическое общество?
- Понятия не имею.
- А к какой конфессии вы принадлежите?
- Я христианка экуменического толка.
- Что это значит?
- Я могу посещать храм любой конфессии, причащаться У католиков и у православных.
- А зачем вам это?
- Для отправления религиозных потребностей.
- Где вы взяли "Призыв"?
- Кто-то подарил.
- А кто?
- Не помню.
- Где вы брали религиозную литературу?
- А что, разве это криминал или антисоветская агитация.
- Здесь мы задаем вопросы, а вы обязаны отвечать. Кто такой Ханну Кульмала?
- Мой бывший жених.
- Он привозил вам книги?
- Он мне делал много разных подарков.
- Тут в открытке он вам пишет: Я не успел выслать тебе бумаги, вышлю, когда вернусь.
- Что это значит?
- Как я могу все это помнить, посмотрите на дату.
- Чем вы занимались, когда виделись с Ригой?
- Гуляли, беседовали, пили чай.
- О чем беседовали?
- О смысле жизни.
- Конкретнее.
- О культуре, морали, воспитании и т.д.
- Что вы знаете об ордене?
- Какой вас интересует, их много.
- Экуменический.
- Я такого не знаю.
Вытягивание 3-е.
В соседней комнате тянули показания из Валентина Вихрова.
- Ну, что, Валентин, поговорим по душам?
- Сначала по душам, а потом по ушам.
- Ну зачем же так? Ты парень неглупый, хорошо простаком прикидываешься, но только здесь это не пройдет. Сам понимаешь, в какую историю ты попал... Расскажи лучше, кто "Призывы" просил переплетать, сколько штук, где размножь ли, кто размножал?
- Никто меня ни о чем не просил, у меня своей работы хватает.
- Ну хорошо, ты верующий?
- Да.
- Кто ты по вероисповеданию?
- Православный.
- А что такое экуменизм?
- Для меня это темный лес, спросите что попроще.
- Ну хорошо, о чем с Сандром Ригой разговаривали
- О Духе Святом.
- Что это значит?
- Вы не верующий, вы не поймете.
- Аверьянову, Копцеву знаешь?
- Да.
- Что ты для них переплетал?
- Ничего.
- Так, значит, не хочешь говорить, а ведь у тебя сын растет, как ему без отца-то будет? В школе спросят: где отец? А он что скажет? В тюрьме?
Вытягивание 4-ое.
- Итак, приступим, Наталия Борисовна?
Тов. Миронов сел на стул, а тов. Кудрявцев сел за стол и незаметно включил магнитофон, но тот немного загудел, чем и выдал свою тайну. Последовал вопрос:
- Вы замужем?
- Нет, я разведена.
- Почему развелись?
- Я уже не помню почему, кажется, из-за котлет. Он мне говорил: "Что мне с тобой о Микеланджело говорить?! Лучше б научилась котлеты жарить". У него мама...
- Так, ладно, - прервал следователь. - Наталия Борисовна, так под чьей же эгидой вы хотите объединить церкви?
- Под моей... Шучу... Церкви нельзя объединить. Может быть только духовное единство. И потом, меня лично интересует экуменизм в более широком смысле, как синтез всех религий.
- А Сандр Рига кто по исповеданию?
- Католик, кажется.
- А в каких вы с ним отношениях?
- Раньше были в очень хороших, а сейчас наши отношения дали трещину.
- Почему?
- Не знаю, наверно, надоели друг другу.
- А что это значит - "в очень хороших отношениях"?
- Понимайте как хотите.
- Ну мы поймем как надо... (улыбается).
- А Валентин Вихров какие вам книги переплетал?
- Только одну - "Мастер и Маргарита".
- А как вы познакомились с Зосей Беляк?
- Я отдыхала в Житомире, на турбазе и зашла в костел посмотреть фрески, там я с ней и познакомилась.
- Она к вам подошла, или вы?
- Мы с ней столкнулись: я шла спиной, и она шла спиной вот мы и столкнулись... Я попросила объяснить, что там изображено. Разговорились...
- Понятно. Ну так как же мне записать в протокол, на какой почве вы с ней познакомились?
- Напишите - на искусственно-религиозной.
- А с Сандром вы ее познакомили?
- Нет.
- А она утверждает, что это вы ее с ним познакомили.
- Я не знаю, почему она так говорит.
- А вы знали, что они знакомы?
- Нет, не знала.
- Сандр помог вам разобраться в религии?
- Нет, я бы не сказала, мне в этом вопросе больше моя бабушка помогла, она мне такие сны рассказывала. А он мне помог больше разобраться в искусстве. Например, он мне так рассказывал о Леонардо, как никто и никогда.
- Что вам известно о журнале "Призыв '?
- Я когда-то видела на Маловузовском у баптистов какие-то листочки с таким названием.
- А с Сандром вы где познакомились?
- Там же, на Маловузовском, меня туда привел один человек послушать проповедь... Когда я увидела Сандра, я подумала: это моя судьба.
- Нам известно, что вы посещали экуменические собрания у него на квартире. Кого вы там видели?
- Я ничего не посещала.
- Нам известно, что вы у себя на квартире тоже устраивали молитвенные собрания. Там бывали иностранцы.
- Этого никогда не было.
- Вы говорите неправду. Учтите, мы вас предупредили, что бывает за дачу ложных показаний. Или вы хотите, чтобы мы к вам применили меры?
- Но вы же не хотите, чтобы я вас обманывала?
- А вы знаете Клер?
- А что это такое?
- В общем, с вами все ясно, - следователь разочарованно махнул рукой. - Просто вы сами себе хуже делаете. Ничего не знаете, не помните... Может, вам лечиться надо?
- У меня просто специфическая память, я могу помнить, какие ногти на руке у человека, но как его зовут могу забыть через пять минут.
- Значит, у вас хорошая визуальная память? Мы это учтем. А вы больше нигде не живете?
- Нет.
В это время дверь специально открыли, и Наташа увидела, как мимо ведут Валентина в сопровождении двух крепких мужчин.
- Ну что ж, Наталия Борисовна, еще раз хорошо все продумайте, если что вспомните, звоните. Это значительно облегчит вашу участь... А вы точно больше нигде не живете?
- Нет.
Но Наталия Борисовна сказала неправду, она еще очень часто бывала у своей мамы, где в шкафу, в целлофановом мешке хранила особо важные для себя вещи, которые несомненно бы вызвали повышенный интерес у работников прокуратуры, особенно адреса некоторых ее знакомых. Последние слова следователя: А вы точно больше нигде не живете? - запали ей в душу, и она не знала, что делать: то ли идти домой к себе, чтобы не навести на квартиру, где жила мама (так как за ней сейчас шли двое в штатском), то ли пойти туда и все уничтожить на случай, если они вдруг туда заявятся. Она решилась на последнее и хитроумным приемом сожгла весь мешок (предварительно все порвав на мелкие части) на помойке во дворе дома.
Вытягивание 5-ое.
А между тем тянули показания в одной из комнат прокуратуры еще у одной участницы этого "темного" дела - Олейниковой А.Ю.
- Из вашего поведения, Алла Юльевна, видно, что вы не признаете советской власти!
- Советская власть - это объективный факт, как ее можно не признавать. И потом, вы - это еще не советская власть.
- Мы ее представители. Вы обязаны уважать...
- Я вас вообще не знаю.
- Вы ходите в церковь?
- Да, я бываю в костеле и в молитвенном доме у баптистов.
- Где это находится?
- На Маловузовском.
- А в костеле бывают ваши знакомые одновременно с вами?
- Бывают иногда.
- Значит, вы там тоже устраиваете свои собрания?
- Мы там ничего не устраиваем, а участвуем в богослужении.
- Что-то не похожи вы на верующую... Какая же вы верующая, если мы сейчас проезжали столько церквей, и вы ни разу на храм не перекрестились?
Алла рассмеялась, чем вызвала еще большее недоумение следователя.
- Не понимаю, что у вас за вера такая.
- Об этом я могу говорить только с верующими, вам трудно будет понять.
- Ну ладно... А где вы взяли всю эту литературу, кото рую мы у вас изъяли?
- Имееются три источника, три составные части...
- Послушайте, попрошу вас с уважением относиться к учению Ленина, я ведь не называю вашу Библию маразмом... Итак, где вы все это взяли?
- Кое-что мне дарили, кое-что купила с рук, несколько книг нашла на скамейке в костеле.
- А "Призыв"?
- Купила у одного молодого человека у костела.
- Как он выглядел?
- Я разглядывала книгу, а не его.
- Сколько вы за нее заплатили?
- Кажется, 35 рублей.
- Кто вам дарил книги, как зовут этих людей, их фа милии?
- Я не буду называть фамилий, не хочу доставлять им не приятности, ведь вы же наверняка их сюда вызовете.
- Знаете ли вы Копцеву, Курочкину, Аверьянову, Сандра Ригу?
- Я ни о каких личностях говорить ничего не буду, это мое личное дело. Я себя уважаю и не хочу никому подклады вать свинью и своими показаниями осложнять людям жизнь
Не стерпев такого сопротивления, следователь вдруг за кричал во весь голос:
- Ты еще нахлебаешься тюремной баланды - это тебе не у мамочки курочку кушать!
Алла сидела спокойно, небрежно облокотившись о стол.
- А ну, сядь как следует! Ты что, в камеру захотела?
Алла села прямо и сказала:
- Нет, в камеру я, естественно, не хочу.
Седельников решил, что теперь Алла Юльевна будет податливей и начал по второму разу расспрашивать о знакомых. Но Алла просто сменила тон, сделав его более вежливым, но так ничего и не сказала. Окончательно потеряв надежду на душевную беседу, Седельников сказал, будто невзначай, надеясь, видимо, что это сработает:
- А Рига ваш поразговорчивей оказался. Так что вы только хуже себе делаете... Ну хоть о своей двоюродной сестре расскажите, о Нелидовой, ведь она тоже верующая?
- О Нелидовой узнавайте у нее самой, почему я должна вас информировать, вам в конце концов за это деньги платят.
При упоминании о деньгах следователь сразу оживился и сказал радостно:
- Да, нам за это платят "бабки".
Слово "бабки" он произнес с особой нежностью. Это воспоминание, очевидно, как-то скрасило для него не очень клеившийся допрос.
Пономарев вошел, когда Седельников и Алла уже заметно устали друг от друга. Сказав что-то отвлеченное, он затем спросил у Аллы:
- Так вы знакомы с Ригой? Что он вам говорил?
- Я уже двадцатый раз повторяю, что я ничего о своих знакомых говорить не буду.
- Ну вот вы и признались, что он ваш знакомый! - радостно воскликнули следователи.
Вот так неординарно провели день 8-го февраля Копцева Нина, Аверьянова Наташа, Олейникова Алла, Курочкина Марина, Языкова Ира, Вихров Валентин.
Приблизительно так же провели этот день еще несколько человек, но в других городах. В Душанбе у трех девушек провели обыск, в Риге у Любы Друктейн и Франека, в Новосибирске у отца Юзефа (Свидницкого).
Вытягивание 6-ое.
9-ое февраля 1984 года Нелидова Наташа запомнит надолго. Накануне она пришла на квартиру к Сандру Риге. Войдя в Комнату (у нее был свой ключ) она увидела на столе протокол обыска. Сандра дома не было...
Наташа вернулась к себе домой и позвонила своей двоюродной сестре Олейниковой Алле. К телефону подошла ее мама, попросила, если можно, срочно приехать. По ее изменившемуся до неузнаваемости голосу можно было понять, что у что-то произошло. При встрече она кратко обрисовала ситуацию. Аллы еще долго не было дома, после допроса она побежала предупредить о возможном обыске свою знакомую Лиду Вайскербер, которую вскоре после этого посещения вызвали на Лубянку.
На следующий день, после ночного дежурства, Наташа пошла к себе домой, здесь ее ожидал молодой лейтенант КГБ. Он сообщил, что вчера у нее был произведен обыск. Затем он поинтересовался, как ее имя и фамилия, пока она у них фигу, рировала как "девушка в очках". После знакомства он позвонил в прокуратуру, сообщил ее данные, после чего очень скоро приехала следственная группа во главе с тов. Мироновым. Следователь Панин обыскал у Наташи сумочку и карманы пальто, так как все остальное уже было обыскано без нее (у нее взяли всего лишь несколько книг религиозного содержания, несколько книг по искусству, "Исповедь" блаженного Августина, открытки с религиозной символикой, кошелек с розарием и даже единственное Евангелие).
- Записную книжку сами отдадите или нам поискать? Где она у вас? Наверно, в постели?
Угадали, книжка действительно оказалась в постели, но отдавать ее было не страшно: накануне вечером Наташа вырезала из нее телефоны почти всех своих знакомых.
Затем следователь достал какие-то рисунки и спросил:
- Что это за круги?
- Это сложно, вы не поймете... А где Сандр? Он арестован?
- Почему вы решили, что он арестован?
- Я была у него дома, на столе протокол обыска.
- Как вы туда попали?
- У меня есть свой ключ.
- Кто он вам, почему он дал вам ключ?
- Мы с Сандром очень-очень большие друзья.
- Неужели у него не нашлось никого поближе?
- Значит, не нашлось. И еще: почему вы изъяли у меня книги Сандра? Я взяла их на хранение, его комната сейчас без присмотра, а это его любимые книги.
- А вы знаете, что это можно расценить как кражу со взломом? - угрожающе произнес Миронов.
Наташа откровенно смеется.
- Ну, допустим, без взлома... - попытался смягчить впечатление от грубой работы коллеги следователь Тихомиров.
Дальнейшая беседа проводилась уже в стенах прокуратуры.
- Совершено уголовное преступление.
- Здесь какая-то ошибка, и это очень быстро выяснится, - с уверенностью сказала Наташа, - мой друг не может быть замешан ни в каком преступлении.
- Кого вы видели у него в гостях?
- Какие-то муж с женой приходили, иногда девушки.
- О чем говорили?
- О жизни, об искусстве.
- Где вы с ним познакомились?
- В церкви, мне чем-то понравилось его лицо, я подошла и мы познакомились.
Следователь записал в протокол: "Часто ходила в церковь, искала единомышленников, там и встретила Сандра Ригу".
- О чем вы с ним говорили?
- Об искусстве, еще он очень интересно рассказывал о философах.
Следователь пишет в протокол: "Сандр Рига проводил со мной беседы об идеалистической философии".
- Вы как-то все искажаете в протоколе.
- Не учите нас следствие вести.
- Но тогда я могу и не отвечать на ваши вопросы. Я слышала, у вас здесь много несправедливостей, наверное, так оно и есть.
- За последние тридцать лет все делается по закону за исключением, может быть, единичных случаев; это раньше, может быть...
- Но я вижу, сами люди вам как-то безразличны. Вот я смотрела один американский фильм...
- Ну, о буржуазном правосудии мы вообще не будем говорить.
- ... а там как раз следователь переживает самоубийство обвиняемого как личную трагедию, а вы выйдете отсюда и через полчаса обо всем забудете. Я знаю, что вы и в народе не пользуетесь уважением.
- Вы за народ не отвечайте. Вот вы действительно откалываетесь от народа.
- Я не откалываюсь, просто смысл жизни хочется найти.
- Ну, а как вы будете поступать - по закону или по христианским заповедям?
- По христианским заповедям.
- Ну ладно, хватит философствовать. Лучше скажите знаете ли вы Аверьянову, Копцеву, Курочкину, Языкову?
- Ничьи фамилии я не буду называть.
- Ну, зачем вам здесь мученичество изображать?..
- Ни о каком мученичестве речи и не идет, это элементарная порядочность, зачем людям доставлять неприятности,
Все дальнейшие попытки втянуть Наташу в разговор ни к чему не привели. Миронов проводил ее до раздевалки и на вопрос: долго ли еще Сандра здесь будут держать, ответил:
- Не волнуйтесь, через три дня, может, дома будет. А вы, если все-таки еще что-нибудь вспомните, звоните нам.
- А где можно навести справки о Сандре, где он и что с ним?
- Новокузнецкая, 27. Дежурный прокурор ответит вам на все вопросы.
Там Наташа и узцала через несколько дней, что Сандра Ригу уже перевели в Бутырскую тюрьму, где он провел девять долгих и трудных месяцев. До суда к нему никого не пускали; раз в месяц, шестнадцатого числа, можно было передать одну посылку в 5 кг. Дом № 45 по улице Новослободской, во дворе которого стоит Бутырка, гнетущую атмосферу очередей к окошку для передач, листок с уродливым штампом и графой: з/к Рига Александр Сергеевич, 1939 года рождения - Наташа тоже запомнит на всю жизнь...
Вытягивание 7-ое.
Два следователя, Макаров и Пономарев, проводили перекрестный допрос Языковой Ирины Константиновны. Попеременно сыпались все те же вопросы о Сандре. Ирочка никак не могла понять, что случилось и все время интересовалась:
- А что произошло, в чем его обвиняют? Но так и не добилась ответа.
- Известен ли вам журнал "Призыв"?
- Да, я его видела.
- А нам известно, что вы его не только видели, но и имеете у себя дома. Я вам предлагаю самой сдать имеющуюся у вас религиозную литературу, иначе у вас будет произведен обыск.
Далее последовали вопросы о знакомых, об экуменизме, распространении литературы, об общениях. Но, к недовольству следователей, оказалось, что Ирина Константиновна слабо осведомлена по этим вопросам.
- Мы знаем, что вас называют старшей сестрой, вы должны знать все это. Постарайтесь вспомнить, иначе мы будем считать, что вы намеренно осложняете следствие. Вы подумайте пока, посидите тут немного одна, может, что-нибудь да вспомните...
Когда Ирочка осталась одна в комнате, она вдруг увидела в углу бумажные мешки, на которых были написаны фамилии ее знакомых. Возможно, она с перепугу подумала, что в мешках находятся ее друзья. Она подошла к одному из них, с фамилией "Курочкина", и посмотрела, что там. К ее радости там оказались знакомые ей книги, журналы, открытки. Ира облегченно вздохнула... Через некоторое время Пономарев вернулся в более добром расположении духа, очевидно, он поел.
- Послушайте, Ирина Константиновна, вы мне очень симпатичны и мне бы очень хотелось вам помочь... Но вы сейчас взволнованы, и потому давайте просто поговорим о том, о сем. Может быть, вы меня просветите немного, я совершенный невежда в религиозных вопросах. Я, например, не очень понимаю, в чем различие между православными и католиками, или чем отличается храм от собора...
Ира, как могла, просветила любознательного следователя, а в конце допроса попросила вернуть записную книжку. Пономарев сказал, что книжку ей отдадут в комнате № 13. Там Иру ждал Жданов, который пригласил ее сесть "на минутку", но минутка растянулась почти на два часа. Жданов "с болью в сердце" начал сочувствовать Ирочке, сокрушаясь о том, что она не понимает, в какую историю она попала:
- Ирина Константиновна, вы так вчера заступались за подругу, что я проникся к вам искренней симпатией. Но вы, извините, наивная девушка, вы не понимаете, что происходит вокруг вас. Все эти - Сергей Маркус, отец Александр, Сандр Рига и некоторые другие, о которых вы не знаете, - это все члены жидо-масонского заговора. А Папа Римский, которого вы так уважаете, связан с ЦРУ и сионистами. Они хотят вот из таких вот наивных и доверчивых людей создать группы по всей нашей стране, своего рода пятую колонну, чтобы подрывать наше общество... Нам известно, что они недавно рукоположили одного кардинала в Риге, а завтра все эти кардиналы расползутся по всему Союзу. И я, как русский человек и даже как в некоторой степени верующий (я, например, хожу иногда в Елоховский собор слушать хор), так вот, я не могу допустить разложения страны... И я не требую от вас немедленного ответа. Я просто хочу, чтобы вы хорошенько подума. ли, кому вы служите... И если надумаете, то позвоните. Если меня не будет, возможно, я поеду в Ригу, то поговорите с Макаровым... Эх, Ирина Константиновна, друзья бывают разные, и те, которых вы называете своими друзьями, не все таковрл. Уж я-то знаю... Ну, разговор у нас, я надеюсь, вы понимаете, конфиденциальный, и вы не должны его никому передавать. Я надеюсь на вашу порядочность. Тем более., что кое-кто из ваших друзей уже понял, кому он служит, и раскаялся, и потому, если вы будете рассказывать о нашей беседе, мне будет все известно... Так что получше подумайте, Ирина Константиновна.
На следующий день Ира принесла "Призыв" в прокуратуру, и Пономарев составил акт о добровольной сдаче. Ира сказала, что она купила "Призыв" с рук возле одной из московских церквей и попросила записать в протокол, что она его сдает не добровольно, а под угрозой обыска.
В коридоре, когда она уже уходила в сопровождении Пономарева, им встретился Жданов. Вид у него был усталый. Утром ему пришлось много ездить. Сначала к отчиму Копцевой Нины, а затем вместе с ним к ее дедушке, чтобы там произвести обыск. Дедушке сказали, что Ниночка просила найти какой-то сверток. Но когда Жданов уронил полку в шкафу, дедушка, заподозрив неладное, разозлился, отогнал его от шкафа и сказал:
- Пока Ниночка не напишет записку о том, что ей нужно, ничего не дам.
А Ниночке захотелось выяснить свои права, и она отправилась в Комитет по делам религий, где ее принял тов. Малиновский. Она вкратце обрисовала ситуацию и сказала, что не хочет нарушать советские законы, но, к сожалению, не знает, какие они, эти законы, и что она хотела бы их почитать. Тов. Малиновский сказал, что у него имеется законодательство только для служебного пользования, а где можно почитать, он не знает. В конце разговора Малиновский спросил:
- Скажите, я не совсем понял, чем же все-таки был вызван обыск?
- Я не знаю. Но в этот же день был арестован мой знакомый Сандр Рига.
Тов. Малиновский записал фамилию на бумажку.
- Так, Нина Николаевна, - сказал Пономарев на повторном допросе, - значит, в Комитете по делам религий вы заявили, что руководителем вашей незарегистрированной группы был Рига Александр Сергеевич?
- Это какой-то кошмар! Я ничего не заявляла.
- У нас есть справка из Комитета по делам религий, что вы там были и заявили, что Рига был руководителем вашей религиозной группы.
Это безобразие! Я разговаривала там на сугубо личные темы и о своем поведении в дальнейшем. Покажите мне эту справку!
- Что вы так волнуетесь?!
- Потому что вы сидите тут и фабрикуете уголовное дело из ничего, нарушаете советские законы.
- О том, что я фабрикую, я буду отвечать перед своим начальством. А ваше дело отвечать на вопросы.
- Прежде я хочу сделать заявление. Я отказываюсь от всех своих показаний, данных на первом допросе, так как давала их по принуждению со стороны следователя КГБ Жданова, который полностью проигнорировал то, что я была больна и предъявила ему бюллетень.
- Ладно, давайте сформулируем получше и пойдем дальше...
Печатает на машинке. Нина:
- А в чем все-таки существо дела? Пономарев:
- Дело № 62704. Обвиняемый Рига А.С. обвиняется в создании нелегальной религиозной группы... Участвовали ли вы в религиозных обрядах, отправляемых на дому?
- Нет.
- У вас изъята пишущая машинка. Экспертиза показала, что на этой машинке печатался "Призыв".
Пономарев достал несколько "Призывов", но ни один из них по шрифту не подошел, все шрифты были крупнее. Пономарев напечатал в протокол какой-то отрицательный ответ.
- Давали ли вы религиозные обеты?
- Это вопрос сугубо личный, я считаю его неуместным.
Потом Пономарев достал из сейфа какие-то бумаги перебирать.
- Знаете ли вы Аверьянову, Олейникову, Нелидову, Вихрова?
- Нет.
- Ну хорошо. Вот возьмите, прочитайте протокол.
Нина взяла, это оказались показания Аверьяновой. Нина немного пролистала, прочла место, где та пишет, что "Призыв" ей дал кто-то на Маловузовском. Дальше читать не стала.
- Вы мне не мой протокол дали.
- Неужели? Не может быть, вы посмотрите получше.
Чувствуется, что протокол он забирать не хочет, но Нина его отдала и взяла свой.
- Прочтите и напишите: "записано с моих слов верно" и поставьте подпись.
- Здесь осталось мало места, мне надо еще замечания написать.
- Ну, это пожалуйста, вот вам еще два листа. Хватит? На последнем листочке подпишите, а дополнения и замечания на чистых.
Нина так и сделала. В дополнении написала об отказе от предыдущих показаний и, вспомнив прочитанные показания Аверьяновой, решила написать, что "Призывы" получила по почте. Но все эти дополнения Пономарев, вероятно, уничтожил.
С Курочкиной Пономарев беседовал о том же, что и на первом допросе, просто уточняя сказанное прежде. Уделил большое внимание ее работе, интересуясь тем, как она, являясь верующей, может работать с детьми.
С Ирой Языковой Пономарев беседовал уже менее любезно, чем в первый раз, и его тон был даже несколько издевательским. Спрашивал, в основном, уже не столько о самом Сандре, сколько о его окружении, о его прежних связях с хиппи, о друзьях в других городах. Для опознания предложил некоторые фотографии. Затем поинтересовался об отношениях Иры с Ольгой Ивановой. Когда допрос был закончен, Ира попросила внести в протокол некоторые уточнения. Она написала, что знает Сандра Ригу давно, и что, по ее мнению, это достойный и уважаемый человек. Пономарев, прочитав это, усмехнулся и сказал:
- Вы, конечно, имеете право на частное мнение, но суд разберется, кто есть кто.
- Можно вам задать вопрос не как следователю, а как человеку?
- Ну, задавайте.
- Неужели, по вашему мнению, Сандр похож на преступника?
- Вы думаете, если он никого не убил и не обобрал, это все решает? Его преступление другого порядка. А то, что он умный и вызывает доверие - это еще опаснее. Благодаря этому он еще более Умело разлагает советских граждан. А это претупление самое тяжелое. По его вине, например, София Беляк угодила за решетку, а теперь раскаивается. Вот так вот. И вы подумайте, пока не поздно.
На этом Ира и Пономарев расстались...
- Наталия Борисовна, что вы там такое сожгли на помойке? - спросил Пономарев.
У Наташи "отвалилась" челюсть, ибо она была уверена, что все шито-крыто.
- А откуда вы это узнали, там же никого не было?
- Ну, это наши тайны. Так что же вы там сожгли?
- Я со страху не посмотрела. Схватила мешок - и в огонь. Кажется, там была книга "Жизнь после жизни".
- Ну, это можно было бы и не сжигать. Мы там нашли обгоревшие остатки "Призыва".
- Нет, там этого, по-моему, не было. Я, правда, не смотрела. А вы покажите остатки.
- Потом покажем... Я вижу, вы выбрали определенную роль и довольно удачно ее придерживаетесь. Но я это все вижу.
- Все люди играют какие-то роли.
- Вы мне лучше скажите, какую роль вы в вашей организации исполняли?
- Вы так выражаетесь... Я не состою ни в какой организации, просто верующие ходят иногда друг к другу в гости. Скажите, а что все-таки произошло?
- Сандр Рига обвиняется в создании нелегального монашеского ордена.
- Да вы что?! Ну, я вижу, вы, вообще, "сечете" во всех этих делах, вы должны понимать, что без благословения епископа такие вещи не делаются. Это не игра в казаки-разбойники.
- Получается, что игра... А он вам не говорил, что он лучший друг Папы Римского?
- Ничего себе дружок! Нет, никогда от него такого не слышала.
- Скажите, он не заставлял вас разбрасывать листовки по почтовым ящикам?
- Какие листовки?
- Вот эти! - Пономарев показывает листки "Призыва".
- Он серьезный человек, чтобы заниматься такой ерундой. Какой в этом смысл? Ну, найдет человек листовку, а дальше что?
- Ну, это смотря какой человек. Вы, конечно, сразу на помойку, а другой, кто его знает, что... Ну, вы мце скажи! так, чтоб я вам поверил, что вы этого не делали.
- Чтоб мне провалиться.
- Я одно не пойму. Зачем вам все это нужно? Живете вроде нормально, в отдельной квартире, не в общежитии. Что слишком много свободного времени? У нас против вас много материала, вы на суде все это услышите... Ну как, будете продолжать заниматься религиозной деятельностью? У меня ведь тоже начальство, я должен их заверить, иначе... (смотрит сожалеюще). Напишите, что вы прекратите заниматься религиозной деятельностью.
Наталия Борисовна подумала и написала, что религиозной деятельностью никогда не занималась, но впредь будет осторожнее с людьми, о жизни которых она мало знает.
- Ну ладно, - Пономарев усмехнулся, - изворачиваетесь, как можете... Короче, мой вам совет - прекратите участвовать в этих сборищах, иначе, сами понимаете...
Перед тем, как допросить Олейникову Аллу вторично, работники прокуратуры решили побеседовать с ее отцом Тов. Миронов поехал к нему на работу.
- Скажите, что за человек ваша дочь, почему она так агрессивно вела себя во время обыска?
- Меня не было дома во время обыска, но жена сказала, что Алла была как бы в шоке. Да и потом у нее вообще жест кий характер. Но она не антисоветчица и даже считает борьбу против советской власти делом бесперспективным и глупым.
- Но она так враждебно вела себя.
- Я говорил с ней, она осознала свои ошибки и обещала впредь больше себя так не вести.
Эти слова тов. Миронов записал в протокол как весьма существенные.
- Скажите, а почему она брала академический отпуск, когда училась в институте?
- Она неудачно вышла замуж и была сильно расстроена из-за этого.
- Вы знаете, что она состоит в нелегальной религиозной организации?
- Мы с женой в ее жизнь не вмешиваемся, и она никогда не рассказывает ни о своих друзьях, ни о делах.
- Должен вам сказать, что она связана с человеком, против которого возбуждено уголовное дело.
- Ну что ж, если моя дочь виновна, пусть несет наказание.
- Вы считаете, что вы не можете на нее уже никак повлиять?
- Я не знаю, в чем она виновата, но что касается ее убеждений, то я думаю, если у нее это отобрать, то это может плохо кончиться...
Перед тем, как уйти, Миронов сказал, что пока Аллу не посадят, но если когда-нибудь она еще попадется, то все это ей припомнится. Пономарев при допросе Аллы в основном интересовался, насколько изменилось ее поведение. Алла извинилась за свое поведение при обыске, объяснив его тем, что не выспалась и была раздражена. Пономарев подумал, что, может быть, она сегодня будет поразговорчивей, и задал ей несколько интересующих его вопросов о Сандре, но в плане информации Алла не изменилась и мало что нового сообщила следователю, но Пономарев особо и не настаивал и вел себя очень вежливо.
Зато к Нелидовой Наташе он был менее расположен, так как она сразу же ему заявила:
- Я не буду отвечать на ваши вопросы. Я поняла, что вы плохо относитесь к Сандру, и все, что я ни скажу, будет истолковано против него.
- Я плохо?!
- Да, у меня такое впечатление. Если бы вы к нему хорошо относились, он давно был бы дома.
- Вы знаете, что вам грозит за отказ?
- Да.
- Ну, это уж совсем. Вы все взялись меня смешить сегодня...
- А мне уже не смешно. Скажите, как нам быть с адвокатом?
- Я вам советую пригласить Мовсесяна, он защищал Сергея Маркуса.
Слишком поздно Наташа узнает, что адвоката ни в коем случае нельзя выбирать по совету следователя...
С Валентином Вихровым Пономарев беседовал недолго. Еще раз спросил, как часто он виделся с Сандром, что делали, кого еще видел у него. Валентин ответил, что дома у него бы Л всего раза два и несколько раз гулял с ним по парку. Затем Пономарев показал ему фотографии, где наряду с лицами явных уголовников мелькали лица его знакомых. Была фотография где Валентин рядом с Ниной Копцевой, где Аверьянова Наташа рядом с Сандром и итальянцами. Потом Пономарев сказав Валентину, чтобы он хорошенько подумал о своем дальнейшем поведении, если он не хочет больших неприятностей для себя и своей семьи.
Тактичное поведение работников прокуратуры объяснялось тем, что у них уже было достаточно материала, чтобы составить себе представление о деятельности Риги Александра Сергеевича. Этот материал помогли собрать им тов. Никифоров, тов. Журавская, тов. Санта-Мария, тов. Бояринцев, тов. Голуб Татьяна Ивановна.
Например, тов. Бондаренко подробно рассказал им все, что знал, и даже то, о чем только догадывался. И когда он, дрожащий и взволнованный, после допроса прибежал к своему знакомому Володе Теплышеву, тот сказал ему:
- Что ты сделал?! Ты же всех заложил! На что Бондаренко пробормотал:
- Я говорил правду, ведь христиане должны говорить правду.
- Если так, тогда и Иуда сказал правду, - ответил Теплышев.
Тов. Бондаренко испугался и, боясь вторичного вызова на допрос, спрятался в каком-то подвале, где его нашел В.Теплышев, бледного и зеленого. Но на второй допрос он все же пошел, опять говорить правду и только правду.
Правду, оказалось, любил и Никифоров, только немножко иначе. Он сказал в одной из случайных бесед на улице с одним из знакомых, что когда чекисты что-то говорили ему о Сандре, то он просто подтверждал и так уже известное им.
После показаний Бондаренко на допрос вызвали и самого В. Теплышева. Его спрашивали о миссионерских поездках, о том, откуда он знает отца Юзефа (Свидницкого), на что Теплышев Володя ответил, что он любит путешествовать автостопом и потому с удовольствием берет адреса людей, у которых можно остановиться, а отца Юзефа он знает плохо. Спросили, конечно, Володю и о Сандре, но он сказал, что когда-то они были друзьями, но потом расстались, так как обнаружились разные взгляды на жизнь. Спросили его и о "Призыве".
- "Призыв" - это сборник статей из разных религиозных журналов, - последовал ответ.
Попытки работников прокуратуры что-либо "вытащить" из Курдюкова Сергея не увенчались успехом, так как тот очень хорошо знал законодательство (непонятно, правда, откуда) и потому почти на каждый вопрос следователя замечал, что тот Не имеет права по такой-то статье спрашивать его об этом, либо по статье такой-то он имеет право не отвечать. Поэтому его не стали больше тревожить и на суд не вызвали.
Лиду Вайскербер, к которой Алла Олейникова ходила "в гости" сразу после обыска, вызвали на Лубянку, очевидно, ее фамилия им показалась шпионской. Ее расспрашивали, зачем она приехала из Душанбе в Москву и подробно об отце Юзефе. Она ответила, что приехала лечиться у логопеда от заикания. Ее спросили, приезжала ли Зося Беляк в Душанбе. Лида ответила, что видела ее там один раз. Поинтересовались также, приезжают ли душанбинские девушки в Москву. Она сказала, что были один раз, из чего они заключили, что девушки, конечно же, общались с Сандром. Но свое знакомство с Сандром Лида отрицала и сказала, что знакома только с Аллой. На Лубянке Лиде сказали, что ее, очевидно, используют как связную, а также намекнули, что ее положение лимитчицы очень шатко, и чтобы она, посоветовавшись "со своими старшими сестрами во Христе", подумала о своем дальнейшем поведении.
Вызывали на допрос и соседа Сандра, Александра Ефимовича. Он сказал, что никого не видел, потому что все посетители ходили тайно, в дверь не звонили, а стучались копеечкой в стену; а в туалет ходили "крадучись, по стенке". Видел, правда, одного с дыней, из Душанбе приезжал.
Работникам прокуратуры хотелось, кроме всего прочего, пришить Сандру и вовлечение несовершеннолетних. Поэтому большому давлению с их стороны подвергся Дмитрий Голуб. Они хотели заставить его дать показания в том, что Сандр и его сподвижницы обрабатывали его малолетнего сына, тринадцатилетнего Сергея. Не жалели для этого ни сил, ни времени. Большое мужество и стойкость пришлось проявить Диме и его верной жене Тане, чтобы выдержать этот массированный натиск. В июне 1984 года в их квартире был произведен обыск, потом Диму неоднократно вызывали в прокуратуру, разбирали на работе, "топтуны" темными вечерами дежурили под окнами его дома, под видом то ремонтников, то доставщиков мебели приходили к нему домой. Однажды долго водили по темным коридорам и каким-то подвалам прокуратуры, нагоняя страх: мол, не выйдешь ты уже отсюда. Но его реакцией на все это были слова:
- Сандр прекрасный человек. Ни один из вас и подметки его не стоит.
В зале ожидания. 30 августа 1984 года. Мосгорсуд, Каланчевская, 10.
В повестках свидетелям написали явиться в комнату № 48, а потом, когда все туда пришли, и сотрудникам стало ясно, что все тихо, никто не привел иностранцев и можно спокойно начинать процесс, они его и начали, но только в другой комнате, в полуподвальном помещении. Свидетели спустились вниз и парочками расселись в зале ожидания. Там уже сидели, тоже парочками, мужчины в серых костюмах, наблюдая, кто на кого и как смотрит. Руководил ими майор КГБ тов. Жданов В.С.
В зале было довольно оживленно, временами мимо проводили арестованных в наручниках в сопровождении солдат. Наташа Аверьянова и Алла Олейникова сели рядом и стали обсуждать сидящих, стоящих и проходящих.
- А вон, смотри как вылупился, глазки, как буравчики... Смотри, Ирочка идет, как будто никого не знает... А Нина на монахиню похожа, правда?.. А это Марина? Серьезная девушка, явно предрасположена к религии... А вон тот, по-моему, спиной все видит, он у меня на обыске был... Мимо проходит Ольга Иванова ("в миру" - Ляля), на ней маленькие круглые очки. Она садится рядом с Ирой Языковой (она пришла ее поддержать) и говорит:
- По-моему, вон там Валентин сидит.
Ирочка ее незаметно одергивает. Но Ляля продолжает:
- Точно он.
Ира смотрит на нее угрожающе. Ляля, наконец, поняла:
- Ах, да... Я ошиблась. Это не он.
А Валентин тем временем говорит Наташе и Алле:
- Я уж и с женой попрощался на всякий случай.
Алла заулыбалась:
- Но мы ведь вроде как свидетели пока.
Валентин невесело:
- Сегодня свидетели, а завтра, может, придется сухари сушить. От них чего хочешь можно ожидать.
Алла:
- Смотрите, радом с Журавской какой-то парень, лицо знакомое.
Наташа:
- Не помню, но, очевидно, это главные стукачи. А Журавская похожа не на журавлика, а на жучку.
Неожиданно парень, который стоял рядом с Журавской, подходит к девушкам и вежливо спрашивает:
- Не знаете, зачем нас сюда вызвали?
- Сами не знаем. Кажется, по делу Риги.
- А что он сделал?
- Мы не в курсе.
Парень отошел обратно к Журавской и продолжил беседу с ней, она, очевидно, была в курсе.
Общее внимание свидетелей привлекала женщина, которая пристально смотрела на всех почти не мигая. Все думали, что она чекистка, но впоследствии выяснилось, что она тоже свидетель - уязвленная мать и бывшая жена - Татьяна Ивановна Голуб; она пришла отомстить за "порчу", которую нанесли верующие ее сыну и бывшему мужу Дмитрию Голубу. К гр-ке Голуб иногда подсаживался чекист и спрашивал, не узнала ли она кого из присутствующих свидетелей, но она сожалеюще качала головой.
По залу ожидания медленно прохаживалась бывшая теща подсудимого, гр-ка Башилова М.С. Заметив знакомого по следствию чекиста, она подсела к нему и стала откровенничать о своем бывшем зяте, как бы пытаясь примирить непримиримое. Она говорила, что Сандр когда-то хотел даже вступить в партию, но потом запил, потом бросил... И добавила еще что-то шепотом. Тот понимающе кивнул головой, начал что-то ей говорить, не забывая при этом бегать по залу глазками. Потом еще теща подошла к девушкам и сказала, что в зале суда Сандра йе будет.
- А где же он?!
- Все сделано, как надо, - сказала она загадочно, как будто в этом "как надо" была и ее заслуга.
Из стороны в сторону прохаживался сосед Сандра. Теща обратилась к нему:
- Садитесь, посидите.
Сосед снял берет и сказал:
- Да я уж и так весь поседел, - и провел рукой по седым волосам.
Теща:
- Ну что ж, седина облагораживает. И вот сейчас будет повод проявить это благородство.
Сосед махнул рукой и отошел.
Теща:
- Ну ладно, пойду в зал сяду, послушаю...
Девушки:
- Да вас, наверное, не пустят.
Теща:
- Ну да, меня-то пустят, это вот вас, может, не пустят, Она пошла к двери, за которой уже началось заседание
суда под председательством судьи Лавровой Л.И,, красивой, видной женщины, но сильно прихрамывающей.
Теща осторожно открыла дверь, но из-за двери ей что-то сказали, и она отошла обратно.
- Ни х... себе! Вот б... хромая! Не пустила! - сказала Мария Сергеевна раздраженно. Далее последовала серия нецензурных выражений...
- Что же это за суд такой?!
Но тут ее прервал молодой человек, который вышел из зала суда и начал делать перекличку свидетелей: Бояринцев, Карпович, Журавская, Голуб, Матюнин, Теплышев, Аверьянова, Олейникова, Копцева, Языкова, Курочкина, Вихров, Нелидова. Все по очереди откликались на свою фамилию. Теплышев и Нелидова не явились. Все напряглись в ожидании вызова. Первого вызвали Бояринцева, он свидетельствовал минут двадцать и, выйдя с багровым лицом, опрометью побежал вверх по лестнице (очевидно, ему запретили разговаривать с кем бы то ни было из сидящих в зале ожидания). Тс же самое проделали Карпович и Журавская, но Журавская после выступления пробежала по лестнице быстрее всех, как будто за ней гнались. Затем вызвали неизвестного, стоявшего с Журавской, а потом соседа Матюнина.
И вот, после небольшого перерыва приступили к непосредственным виновникам.
Алла, наклонившись к Наташе, произнесла:
- Не удивляйся, если первой вызовут меня. Но первой оказалась Наташа.
- Аверьянова! - выкрикнул молодой человек.
- С Богом! - прошептала Алла.
В зале суда. День первый.
Небольшой зальчик суда. За окнами с решетками, какие бывают в полуподвальных помещениях, видны только ноги редких прохожих. На возвышении три деревянных кресла. Посередине сидит Фемида - Лаврова, по краям - присяжные (в народе их называют "кивалы", от слова "кивать", т.е. соглашаться). Первая присяжная - молодая женщина, второй присяжный - полуспящий пенсионер (к концу заседания он заснул совсем). За столом, пониже, сидит прокурор - крашеная блондинка с непреклонным лицом. Рядом с ней сидят двое мужчин, разбирающихся в религии; один почему-то из Ростова - тов. Горкавенко Федор Илларионович, с ним эксперт института Госправа АН Грацианский Павел Сергеевич, оба похожи на людей, которые читают лекции по атеизму в клубах, показывая на сцене, как в церквях людей обманывают. Напротив них сидит адвокат по фамилии Мовсесян, он из тех. о ком люди обычно говорят: он себе на уме.
В зале сидит молодая "поросль" чекистов, у них, очевидно, летняя практика; сидят также несколько человек постарше - искушенных, бывалых. Всего человек 12-15. На скамье подсудимых никого нет...
Явление I.
Те же и Аверьянова Н.Б. Аверьянова подошла к стулу, который стоял отдельно и поставила на него сумку.
- Выключите магнитофончик-то, - обратилась к ней судья Лаврова, указывая на сумку, - ведь у вас там магнитофон включен?
- У меня там только сало и яички, ответила Наташа. - Показать?
Лаврова смотрит пронзительно:
- Ладно, поверим, - сказала она снисходительно.
Далее последовали вопросы: фамилия, год рождения, Место жительства, образование, место работы. Затем последовало устрашающее предупреждение об ответственности за Дачу ложных показаний (от 3-х до 7-ми лет), затем вопрос:
- Что такое экуменизм?
- Ну как вам сказать, чтобы было понятней. Это что-то нроде дружбы между народами.
- Так, а как вы собираетесь объединить церкви?
- Церковь - это не бухгалтерия. Это духовное единение. У каждой церкви, как и у каждого народа, есть что-то хорошее (Наташа при этом многозначительно посмотрела на адвоката-армянина).
- Как часто вы встречались с Сандром Ригой?
- Когда как. Когда на неделе по нескольку раз, а то и по месяцу не виделись.
- Как вы его называли?
- Обыкновенно. Сандр, Саша, Шурик, - в зависимости от настроения.
- А он вас?
- А он меня - Наталия Борисовна.
- А может, вы называли друг друга "брат", "сестра", а? (Лаврова смотрит на молодую "поросль" и улыбается, показывая им, что ей все известно). По скольку часов вы проводили вместе?
- Когда по два, когда по пять, когда целый день.
- Что вы с ним делали по стольку времени?
- Разное.
- Конкретнее.
- Мне странно это слышать. Вы такая женщина... (Наташа смотрит оценивающе на Лаврову) - и задаете такие вопросы. Неужели вы никогда?..
Лаврова слегка потупилась:
- Вопросы задаю я.
- Извините, мне просто странно.
- Он вам говорил о религии?
- Так, вскользь, больше об искусстве.
- А в туалет, в ванную вы ходили по стенке, крадучись?.
- По пластунски... Ходила обычно, как все люди. Какие, однако, вы странные вопросы задаете.
- Я знаю, что спрашиваю, не притворяйтесь, что не понимаете... Почему вы не работаете по специальности? У вас такая завидная профессия - художник-реставратор, а вы работаете уборщицей (слово "уборщица" было произнесено так, будто это какая-то мерзость).
- Для здоровья лучше. В реставрации - химия, запахи голова кружится. Залезешь на леса, посмотришь вниз и думаешь: зачем все это?
- Но государство на вас деньги затратило!
- Я отработала пять лет.
- Почему вы не член профсоюза?
- Чтобы не расслабляться, это стимулирует, чтоб не заболеть, мне рубля не жалко.
Затем Лаврова берет со стола один из "Призывов", которых у нее на столе штук шесть, и показывает на оттиск - лодку с крестом:
_ Вам знаком этот знак:
- Да, я даже рисовала этот символ, у меня ваши люди забрали эти рисунки.
Потом вопрос задал человек, разбирающийся в религии:
- Вы писали исповедь в журнал?
- Что писала?
- Исповедь.
- Я никогда ничего никуда не писала.
Затем продолжала Лаврова:
- Кого вы знаете из сидящих там, за дверью?
- Аллу и Валентина.
- Вы знакомы с Софией Беляк?
- Да.
- Это вы ее познакомили с Сандром?
- Нет.
- А она говорит, что вы... Ладно, садитесь.
- Куда? - Аверьянова смотрит на скамью подсудимых.
- Нет, не туда. Здесь где-нибудь.
Наташа берет стул, который служил трибуной, и садится на него. Остальных допрашивали без трибуны.
Явление II.
Те же и Олейникова Алла Юльевна. Сначала все те же угрожающие предупреждения, биографические вопросы.
- Почему вы, архитектор, работаете уборщицей?
- Какое это имеет отношение к делу, это мое личное дело.
- Здесь суд, и вы вызваны свидетелем и обязаны отвечать на вопросы.
- Качество работ в проектных мастерских очень низкое, и я не хочу участвовать в такой халтуре.
- Почему вы не состоите в профсоюзе?
-Я редко болею, и потом, профсоюз - дело добровольное.
- Вы что же, не признаете советских законов?
- При чем здесь советские законы?
- Так, ладно, откуда вы знаете Сандра Ригу? Когда и где вы познакомились?
- Уже давно, я не помню, у кого-то в гостях.
- В каких вы были с ним отношениях?
- В дружеских.
- Конкретнее.
- Дружбу не обсуждают.
- Так и запишем: отказывается отвечать на вопросы.
- Вы искажаете мои показания, это не отказ.
- Не учите нас, что и как писать, ваш ответ равносилен отказу.
- А знаете ли вы Софию Беляк? Журавскую Алину
- Нет, не знаю.
- Кого вы еще знаете из присутствующих?
- Наташу знаю.
- Это вы ее устроили в санаторий работать?
- Я ее не устраивала. Она мне позвонила, и я ей сказала, что у нас есть свободные места.
- Вы проводили общения в санатории?
- Нет.
- Садитесь. Вызовите Копцеву.
Явление III.
Те же и Копцева Нина Николаевна. Вначале те же биографические данные, потом предупреждение:
- Вы знаете, что за дачу ложных показаний дают 7 лет!
- Да, знаю.
- Она и на эту жертву готова (смотрит на молодую "поросль")... С какого времени вы уверовали?
- С 1979 года.
- В каких вы отношениях с Сандром Ригой?
- Это мой друг.
- В ваших показаниях сказано, что вы начали посещать религиозную группу с 1978 года.
- Я таких показаний не давала, и вообще я от всех своих показаний, которые давала после обыска, отказалась, об этом я сообщила в заявлении на имя прокурора г. Москвы. Эти показания я давала во время болезни, при температуре 39, по принуждению со стороны группы следователей во главе с майором КГБ Ждановым.
Нина говорила твердым голосом, на что тов. Горкавенко отреагировал:
- Фанатичка.
Далее продолжала Лаврова:
- Тут показания подписаны вашей рукой.
- Покажите.
- Идите сюда.
В протоколе на пустовавшее прежде место были вписаны от имени Копцевой дополнительные показания.
- Я не могла этого говорить, потому что это неправда.
- Все врут, сил нет: одна комедию ломает (имея в виду Аверьянову), другая законов не признает (имея в виду Олейникову), третья Жанну д'Арк из себя строит, - Лаврова снова смотрит на чекистов и качает головой. - Где вы взяли "Призыв"?
- Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что не считаю "Призыв" антисоветской литературой.
- Послушайте, что вы тут героиню из себя строите? Вы здесь никого этим не удивите.
Лаврова снова смотрит на молодую "поросль", которая, однако, глядит с большим интересом.
- Я никого из себя не строю, я просто не понимаю, что здесь происходит. Обвиняемого нет, какое совершено преступление не говорят. Да и было ли вообще совершено преступление?
Встрепенулся эксперт:
- Мы здесь для того и собрались, чтобы выяснить, какое совершено преступление... Надо долго изучать юриспруденцию для того, чтобы понять, что здесь происходит. Если вам интересно, мы можем остаться после заседания, и я вам объясню.
Далее Лаврова задала вопрос:
- Вы замужем?
- Нет, я разведена.
- Почему вы развелись с мужем?
- Мой муж был тяжело болен.
- Чем?
- Психически.
- Знаете ли вы Маркуса?
- Да, слышала, о нем сейчас многие знают.
- Знаете ли вы Олейникову?
- Нет.
- Аверьянову?
- Нет.
- Почему вы работаете не по специальности?
- По личным мотивам. Когда-то тяжело болела одна моя родственница и мне пришлось за ней ухаживать. Я увидела что в больнице не хватает младшего медперсонала, и больным приходится очень плохо. Мне захотелось хоть что-нибудь полезное сделать для людей.
- Состоите ли вы в профсоюзе?
- Да, и веду общественную работу.
- А вот тут Олейникова перед вами утверждала, что профсоюз - ненужная организация.
Алла (с места):
- Я ничего не утверждала. Лаврова:
- Где вы познакомились с Языковой?
- В обществе охраны памятников.
Эксперт:
- При обыске у вас изъято много религиозной литературы для детей. С какой целью вы ее хранили?
- У меня еще могут быть собственные дети, и я имею право воспитывать их в религиозном духе.
- Садитесь, - приказала Лаврова. - Вызовите Курочкину.
Явление IV.
Те же и Курочкина Марина Николаевна.
- Знаете ли вы Ригу? В каких вы с ним отношениях?
- Знаю, это мой большой друг.
- Давно ли вы его знаете?
- Знакомы два года.
- Знаете ли вы Копцеву?
- Да, это моя подруга.
- Что вас связывает?
- Это моя близкая подруга и нас многое связывает.
- В ваших показаниях написано: "С Копцевой я познакомилась в гостях у Коли Мархаева, его рабочий телефон записан в моей записной книжке".
- Я не могла дать таких показаний.
- Что же вы думаете, что следователь сочинил это? Если бы он сочинял, то, наверное, придумал бы что-нибудь поинтересней.
- Ну, я не могу знать, как именно сочиняют ваши следователи. И мне бы не хотелось, чтобы вы аппелировали к тем показаниям, так как я давала их под давлением и не уверена в их объективности.
- Давала ли вам Копцева какую-либо литературу?
- Да, например, Антуана де Сент-Экзюпери.
- А религиозную?
- Всякая литература опосредованно религиозная.
- В ваших показаниях сказано, что Копцева подарила вам "Призыв".
- Я же просила вас не ссылаться на эти показания. Я общалась в прокуратуру г. Москвы с заявлением об отказе от этих показаний.
- У вас при обыске обнаружено много религиозной литературы на английском языке.
- Это мне подарил один мой друг.
- А кто такой Ханну Кульмала? В каких вы с ним отношениях?
- В свое время я собиралась за него замуж.
- А теперь вы собираетесь замуж?
- Это мое личное дело.
Лаврова ухмыляется:
- Странное совпадение - все незамужем... Ваша работа связана с детьми. Не могут ли ваши убеждения сказываться на детях?
- На работе я занимаюсь только работой, на все другое там нет времени.
- Садитесь... Попросите Языкову.
Явление V.
Те же и Языкова Ирина Константиновна.
- Знаете ли вы Ригу? В каких вы с ним отношениях?
- Знаю, я хотела бы считаться его другом.
Судья обращается к молодым чекистам:
- Молодые люди! Можно позавидовать, а?! Пятая женщина, и все в него влюблены!
Молодая "поросль" следит за происходящим с тайным интересом.
- Когда вы познакомились?
- Лет пять-шесть назад.
- Бывали ли вы у него дома?
- Да.
- Вы к нему приходили по предварительной договоренности?
- Когда как.
- Почему вас называют "старшей сестрой"?
- Потому что я верующая с детства и могу ориентироваться во всем, что касается церковной жизни. Иногда в церкви кто-то мог подойти ко мне с вопросом. Может быть, поэтому.
- Вы работаете по специальности?
- Да.
- Но здесь написано "методист"?
- Методист по выставочной работе.
- Вы член профсоюза?
- Да.
Эксперт:
- Не принимали ли вы участия в изготовлении "Призыва' не писали ли статьи?
- Нет.
- Не знаете ли вы кого из авторов?
- Нет.
Эксперт зачитал кусок из исповеди:
- Вот тут девушка, которая училась в университете, пишет... Это не вы?
- Нет.
- Очень похожа на вас.
Далее продолжала Лаврова:
- Знаете ли вы Маркуса?
- Знаю.
- Где вы познакомились? Каковы ваши отношения?
- Мы коллеги, связаны с ним по работе.
- Кого из присутствующих лиц вы знаете?
- Хорошо знаю Копцеву, Курочкину, видела несколько раз Аллу и Наташу.
- Знаете ли вы Софию Беляк?
- Да, знаю.
- Где вы познакомились?
- Когда я путешествовала по Украине, я слышала, что в Житомире хорошая органистка. Я заехала туда и познакомилась с ней. Потом, узнав, что с ней случилось, я взяла ее адрес, чтобы написать ей.
- Отказываетесь ли вы от своих показаний, данных на предварительном следствии?
- Нет, в основном я их подтверждаю. Только хочу заявить, что у меня обыскана сумка и отобрана записная книжка которую мне так и не вернули.
- Так, ладно, садитесь. Да... - задумчиво произнесла Лаврова. - Что делается! Все врут, - смотрит на молодых чекистов и кивает в сторону девушек, - а еще в Бога веруют. Ведь Бог не велел врать? А? Он вас за это покарает...
Оживление в зале. Алла (вполголоса, однако все слышат) :
- Это атеистический суд...
Лаврова:
- Значит, нам можно?
Нина:
- Это цирк какой-то.
Эксперт:
- Послушайте,... - но так ничего и не сказал.
У Ирочки на лице немой упрек, у Марины плотно сжаты губы, Наташа улыбается, глядя на судью. Чекисты с присяжной переговариваются; она возмущена, но пока не понятно, чем:
- Кошмар!
Прокурор молчит, но в глазах лютость. Адвокат смотрит вниз, постукивая карандашиком по столу.
Лаврова:
- Тихо! ... Кто у нас там еще остался? Вихров?
Явление VI.
Те же и Вихров Валентин. Сначала привычная процедура с устрашением, затем вопросы:
- Кто вы по вероисповеданию?
- Я православный, я русский человек (в зале заулыбались) .
- Так, русский человек, а вы знакомы с Сандром Ригой?
- Да, был у него два раза.
- О чем говорили?
- О жизни.
- А что такое экуменизм?
- Я человек простой, я в такие дебри не лезу.
- Кого вы знаете из присутствующих?
Валентин оборачивается, Аверьянова машет ему рукой и указывает на себя.
- Вот ее знаю, - Валентин кивает в сторону Аверьяновой, - больше никого.
- Это ваша работа? - судья показывает на груду "Призывов", которые лежат у нее на столе.
- Нет.
- А вот эти оттиски с лодкой и крестом совпадают с теми, что нашли у вас при обыске.
- Нет, эти у меня не нашли.
- Это ваша работа.
- Это еще нужно доказать.
Присяжная подала голос:
- Что тут доказывать и так все ясно.
Нина (возмущенно) :
- Доказательства не нужны, обвиняемого нет. Это не суд, а прямо цирк!
(Оживление в зале). Лаврова наводит порядок :
- Тихо! Продолжает:
- Какие книги вы переплетали для Аверьяновой?
- "Мастер и Маргарита".
- Вы использовали государственный материал в личных целях; вы знаете, что это наказуемо?
- Ну, если вы считаете, что я двумя картонками обокрал государство, сажайте, я отсижу, что положено.
- Ну что ж, посмотрим на ваше поведение в дальнейшем, а пока садитесь.
Атмосфера в зале суда была накаленная, и потому судьи объявили перерыв.
В перерыве девушки обступили адвоката, спрашивая его о своих правах. Он что-то им отвечал, но во взгляде чувствовалось, что он удивляется их наивности. Не тому, что они не знают своих прав, а тому, что они вообще о них спрашивают.
Между тем, к Наталии Борисовне подошли два милиционера и сказали, что в здании суда совершена кража, и ее сумочка очень похожа на похищенную, и они хотят в нее заглянуть (очевидно, тов. Лаврова хотела все-таки удостовериться, что там действительно нет магнитофона). Когда открыли сумочку, там и в самом деле оказались сало и яички, так что на суде Наталия Борисовна сказала правду.
После перерывчика была вызвана свидетельница Голуб Татьяна Ивановна. Лаврова очень вежливо обратилась к ней:
- Что вы можете сообщить суду по делу Риги А.С.?
- Вот уже несколько лет я разведена с мужем Дмитрием Голубом. У нас есть сын Сережа. Сейчас ему 13 лет. Я не запрещаю ему встречаться с отцом, хотя у того уже другая семья. С некоторых пор я стала замечать за Сережей странные вещи: то я в его вещах крестик найду, то какую-нибудь открытку религиозного содержания. Однажды сын рассказал мне, что он познакомился с человеком по имени Сандр Рига, который живет на Рижском проезде и сам родом из Риги. Я была обеспокоена этим и решила поговорить с бывшим мужем. Он не разделил моего беспокойства, более того, отметил благотворность религиозного воспитания. Тогда я предупредила, что так этого дела не оставлю и заявлю куда следует. После неодноекратных выяснений отношений я сделала заявление в прокуратуру.
- Были ли вы свидетелем того, что Сандр Рига совершал елигиозный обряд, в котором участвовал ваш сын?
- Да. Однажды, не дождавшись сына домой в назначенное время, я поехала на квартиру к своему бывшему мужу, гДе застала довольно большую компанию. Все они сидели за столом под иконочкой. Я хотела забрать сына, но Ди-ма сказал, что сначала все вместе попьем чай. Я осталась. Перед едой Сандр Рига прочитал молитву.
- А ваш сын молился?
- Нет, я не видела.
- Разъяснял ли Сандр Рига присутствующим какие-либо
религиозные тексты?
- Я в этом не очень разбираюсь, но что-то такое подобное я видела. Но с тех пор я стала запрещать сыну посещать отца. На этой почве были скандалы. Однажды, когда сын нарушил мой запрет и поехал к отцу, я поехала за ним следом. Они собирались идти в церковь, я пыталась остановить сына. Дима не хотел его отпускать со мной, так как был религиозный праздник, а его вторая жена заявила, что пусть идет, потому что, если что-то уже запало в его душу, проявится, когда он вырастет. И тогда я и решила заявить, чтобы оградить собственного ребенка от такого дурного влияния.
- Кого вы знаете или видели из сидящих здесь женщин?
- Я так долго изучала их всех еще до суда, но так никого и не узнала, - сказала гр-ка Голуб, и чувствовалось> что она Действительно сожалеет об этом.
Судья Лаврова поблагодарила гр-ку Голуб за содержательные показания, а также вынесла заочную благодарность тов. Бояринцеву, сказав, что он также им очень помог в выяснении Дела. Особую признательность заслужила Журавская Алина, а вот остальным свидетельницам был объявлен выговор, их поведение было расценено как намеренные действия с целью осложнить работу суда и увести его от истины своими ложными показаниями. Поведение Аверьяновой и Копцевой было названо "просто циничным".
- Давая ложные показания или отказываясь давать показания вовсе, Олейникова, Языкова, Курочкина явили тем самым неуважение к суду, а Нелидова вообще не явилась, в глазах у судьи было негодование.
- Завтра заседание суда будет продолжено. Все свидетели должны завтра быть здесь. Нелидова пусть представит справку, иначе будет доставлена сюда с милицией. За неявку на суд все будут нести серьезную ответственность. Сегодня вы былц вызваны на суд в качестве свидетелей, но в какой роли вы предстанете завтра, это еще не известно.
После заседания Нина, Ира и Марина обратились к эксперту с просьбой объяснить, какие места в "Призыве" содержат антисоветские выпады, на что тот ответил:
- Надо отдать должное, "Призыв" составлен очень осторожно, явные выпады - это всего лишь мест пять, не больше. К примеру, в статье "Заметки на полях" говорится, что суд должен быть независимым. Значит, у нас суд зависимый?!
День второй.
Утром этого дня, прежде чем были произнесены слова "Встать, суд идет", - произошло одно небольшое событие. В.Ф. Амурскому позвонил тов. Жданов и попросил его повлиять на дочь; он сказал, что Копцева Нина вела себя хуже всех на суде, что она оскорбила судью, закатила истерику.
- Если вы не хотите, чтобы ее прямо из зала суда забрали, повлияйте на дочь, пусть придет пораньше и поговорит с судьей до начала заседания, извинится.
Но Копцева Н. пришла недостаточно рано, все уже были в сборе. После некоторых колебаний она отправилась в комнату судей, постучала, открыла дверь, но ничего не успела сказать. Судья резко и строго крикнула:
- Закройте дверь!
Нина с облегчением закрыла.
Заседание суда началось в 10.00 зачитыванием показаний тех людей, которые по тем или иным причинам не смогли явиться в суд. Первыми были зачитаны показания тов. Санта-Марии, который не смог явиться на суд, так как 31 мая сего года выехал из СССР на жительство в Испанию. Тов. Санта-Мария описывал первые экуменические общения начала 70-х годов, когда Сандр Рига работал с хиппи. Замелькали странные имена типа Юра-Диверсант. Далее следовало подробное описание крещений, проводившихся на прудах в Сокольниках, прозвучала фамилия Толи Бинштока, который сейчас живет в США. Тов. Санта-Мария сообщил, что Сандр проводил причастие хлебом и вином и говорил, что он имеет на это право, из чего сделан вывод, что Сандр Рига - рукоположенный священник. Далее тов. Санта-Мария подтверждал при-цастность Сандра к журналу "Призыв", который Сандр давал ^ читать... Показания были довольно подробными, и от повеяло теми временами, когда по Москве бродили длинноносые ребята с крестами на шее и со значками пацифистов.
Потом приступили к показаниям В. Бондаренко, который йе смог явиться на суд по болезни. В своих воспоминаниях оН пишет, что с Сандром познакомился в середине 70-х годов. Сандр приглашал его на прогулки в Сокольники, в кафе, к себе домой, говорил с ним об экуменических проблемах. Затем Бондаренко под влиянием этих разговоров стал посещать экуменические общения, во время которых совершались молитва экуменическим розарием, причастие, совместные трапезы. Бондаренко вспоминает, что ему неоднократно предлагали писать статьи для журнала "Призыв", в частности, историю обращения к Богу.
Из людей, которых он видел на общениях, он помнил Наташу Аверьянову, Вову Теплышева, Языкову Иру, Сашу Борисова, Лялю (ее фамилию он не знал). Далее он пишет о миссионерских поездках, которые больше всего любили совершать Вова Теплышев и Сергей Курдюков, и сам он тоже ездил в Прибалтику. Бондаренко пишет, что Сандр часто ему говорил, что нужно быть свободным от общества и больше времени посвящать самосовершенствованию. Поэтому Бондаренко и оставил преподавательскую работу и ушел в дворники. Я заметил, - пишет он, - что Сандр имел обыкновение окружать себя людьми особо доверенными, из которых формировалась организация типа ордена. У него были свои приближенные, например, Володя Теплышев, Наташа Аверьянова, которая живет в Текстильщиках - это его правая рука, мы часто У нее собирались. Сандр и мне предлагал принять обеты, но я подумал и отказался. Я стал постепенно понимать, что такой проблемы, как экуменизм, вообще не существует, что церкви в духовном смысле и так едины, и что деятельность эта излишняя, скорее приносит вред, чем пользу. Это мое мнение разделял и Саша Борисов, который даже хотел начать издавать журнал под названием "Антипризыв". Но журнал он не стал издавать, а ограничился письмом против экуменического общества. Но я не стал подписывать это письмо.
В дополнении к протоколу В. Бондаренко отказался от половины своих показаний, в частности, он не уверен в существовании ордена, и его переход на работу дворником связан с желанием заниматься литературной деятельностью.
Далее зачитали показания Никифорова В., который явился на суд, так как находился на отдыхе за пределами ветского Союза. От показаний Никифорова повеяло связь с заграницей, чем-то "шпионским". Он пишет, например, что на одном из общений Сандр познакомил его с монахиней из Франции по имени Клер, которая впоследствии снабжала его литературой. Никифоров также указывает на связь Сандра с Тэзе, правда, без особых подробностей; пишет о знакомств при посредничестве Сандра со священником из Франции Жаком Левом, который сыграл определенную роль в судьбе самого Никифорова. Далее он описывает деятельность Сандра: организацию домашних собраний в разных местах, основание миссионерского ордена, благословение миссионерских поездок по стране. Никифоров пишет, что Сандр давал ему читать "Призыв", а также различную религиозную литературу, в частности, сборник "Россия и Вселенская Церковь", и что брошюры, которые у него изъяли, он также получил от Сандра.
И последними были прочитаны показания Софии Беляк, которая не смогла явиться на суд, так как отбывала заключение в лагере. В своих показаниях Зося сознается в своем участии в религиозной деятельности христиан-экуменов, в том, что она сама вела группу в Житомире, печатала "Призыв", приезжала в Москву, принимала участие в общениях, где говорили об экуменизме. Пишет, что большое влияние на нее оказал отец Юзеф (Свиднищсий), а с Сандром ее познако мила Аверьянова. Существование экуменического ордена Зося отрицала, говоря, что такого ордена быть не может, так как Папа такой орден не благословит, потому что в этой общине находятся люди разных вероисповеданий. Далее она пишет, что когда она в последний раз была в Москве, то ночевала у Нелидовой Н. дома и в Сокольниках в санатории, виделась с Языковой, Копцевой, Сандром, была на общении, где говорили на экуменические темы. Далее Зося вспоминает, что вместе с Журавской Алиной она приезжала в Москву и Душанбе. В конце протокола говорилось, что если власти считают ее деятельность вредной, то она впредь не будет ею заниматься.
После прочтения показаний Зоси на лицах девушек выразилось недоумение... Впоследствии выяснилось, что такого обещания она не давала.
И вот, наконец, последний козырь - Журавская Алина. Когда она вошла в зал, в ней было что-то жалкое, она была похожа на загнанную собачонку. Лаврова обратилась к ней с "реверансом":
- Вы так любезно согласились прийти и дать показания, хотя мы вас уже отпустили, и вы могли бы ехать домой. Но раз уж вы здесь, то ответьте суду, кого из присутствующих вы знаете?
Журавская, указывая рукой, назвала:
- Аю (имея в виду Аллу), Нину, Иру... Наташу видела один раз.
- Спасибо, садитесь.
Затем был объявлен небольшой перерыв. Алла подошла к Журавской и сказала, чтобы она не смела называть ее Аей, потому что так называть себя она позволяет только близким друзьям... А к Нине тем временем подошел неизвестный, который был с Журавской, и сказал ей, что он входил в группу, которую вела Зося в Житомире. Затем он поинтересовался:
- А что, действительно была связь с заграницей?
После перерыва слово было предоставлено эксперту. У него, очевидно, была какая-то схема в отношении религиозных организаций. И сейчас, как ему казалось, эта его схема полностью подтверждалась. Он сказал, что у этой, хотя и небольшой группы, имеются все атрибуты религиозной организации, в том числе и собственный журнал "Призыв". Тщательно исследовав этот журнал, экспертиза выявила двадцать пунктов, по которым журнал признается антисоветским. Можно Даже сказать, что весь дух журнала является антисоветским. Взять хотя бы исповеди, полные пессимизма и разочарования, явно упадническое настроение в то время, когда наша молодежь... и т.д. и т.п. Это люди, пришедшие в религию после Наркомании и группового секса, которые заглушают свое разочарование экстатическим розарием, уходя тем самым от действительности. В условиях резкого обострения идеологической борьбы на международной арене, когда империалистические государства стремятся использовать религию и церковь в целях антикоммунистической и антисоветской пропаганды, здесь, у нас в Москве, действует экстремистская группа, имеющая связь с Тэзе. Нельзя сказать точно, кто из дававших показания участвовал в издании "Призыва", но здесь явно прослеживается хорошо подобранная компания специалистов, которые вполне могли бы быть членами редколлегии. Здесь мы видим хорошо налаженное издательское производство, в то время, как у нас в стране имеются трудности в издательском деле.
Эксперт говорил спокойно, как бы размышляя и внутренне удивляясь, что у нас в стране может быть такое, но участие в этом процессе явно доставляло ему какое-то удовольствии
Лаврова зачитала затем биографические данные Александра Сергеевича Риги, сообщила о том, что он прошел медицинское обследование, и профессор Морковкин (бывший главврач больницы им. Кащенко, пойманный на взятках) поставил ему диагноз - вялотекущая шизофрения.
Затем последовала негодующая речь прокурора. Она говорила много, особенно о том, как буржуазные идеологии зарубежные антисоветские центры стремятся использовать некоторые религиозные организации и особенно религиозные секты как опору для создания внутренней политической оп позиции:
- И вот, перед нами группа женщин, чьи идеологические позиции явно противоречат советскому образу жизни: они не работают по специальности, несмотря на то, что государство затратило на них огромные средства, не являются членами профсоюза, тем самым проповедуя отказ от участия в общественной жизни и созидательном труде, оказывая разлагающее влияние на детей и молодежь, - прокурор расценивала все это как противозаконную и антиобщественную деятельность
В лице прокурора было что-то мстительное, казалось, что она потребует или расстрела, или пожизненного заключения Она продолжала:
- В то время, как у нас везде стараются воспитывать вы сокую политическую сознательность, здесь проводится идео логическая диверсия с целью отравить сознание людей клеветой на советскую действительность, и я считаю, что необходим применить меры, дело отправить на доследование и возбудить уголовное дело против некоторых свидетелей, так как они были неискренни и затруднили ведение дела своими показаниями.
Казалось, что после таких слов свидетели вряд ли попадут сегодня домой, но прокурору, видимо, было дано задание пока только запугать, и поэтому после нескольких фраз она ограничилась требованием отправить частное определение суда всем по месту работы. Но к Сандру Риге у нее не было снисхождения, и она потребовала для него принудительное лечение в спецпсихбольнице. Ему вменялось в вину совершение преступлений по ст. 1901 и 227 УК РСФСР.
- Мы не можем попустительствовать тем, кто ведет пропаганду, несовместимую с идеалами и образом жизни советского человека, кто посягает на свободу и права граждан, подстрекая верующих уклоняться от выполнения гражданских обязанностей, - заключила прокурор.
Затем слово было предоставлено защите. Адвокат начал с того, что защита заключается не в том, чтобы черное называть белым.
- Трудно защищать человека, который совершил преступление против государства, и говорить, что он его не совершал. И если по поводу статьи 1901 еще можно сомневаться, так как высказывания Сандра Риги не всегда можно расценивать как распространение заведомо ложных измышлений, то вот трагедия свидетельницы Голуб Т.Н., о которой мы вчера здесь услышали, убеждает нас, что деяния, указанные в ст. 227 - "... нанесение вреда... с вовлечением несовершеннолетних" - налицо.
По поводу свидетелей, которые с ним связаны, я должен сказать, что они все-таки работают все, Копцева вообще нужное дело делает, некоторые из них ведут общественную работу, - так что их поведение нельзя назвать антиобщественным. И потом, деятельность Риги охватывает довольно большой период, и я уверен, что многого они просто не знали. Так что я прошу суд проявить снисходительность к свидетелям; для Александра Риги я ходатайствую перед судом о замене спецпсихбольницы психиатрической больницей общего типа.
Адвокат, в отличии от прокурора, говорил недолго, речь его была мягкой, он как бы извинялся за свидетелей, просил прощения - человек он был искушенный и понимал, что происходило, недаром он сказал в кулуарах, что "мировоззрение долго вылечивается". Он настолько хорошо понимал бесполезность своего присутствия, что покинул зал суда, не дождавшись объявления приговора.
Потом суд удалился на совещание, после которого было объявлено решение. Судья Лаврова прочитала приговор, согласно которому свидетелям Аверьяновой, Олейниковой, Коп-цевой, Языковой, Курочкиной, Нелидовой, Вихрову было объявлено строгое предупреждение. Частное определение суда бу. дет отправлено по месту работы каждого. Сандр Рига направ. ляется на принудительное лечение в спецпсихбольницу.
После заседания Н.Б. Аверьянова заглянула в комнату откуда судьи торжественно выходят на заседание; судья и про! курор чему-то смеялись, донеслись слова - "кошмар", "кино". Наташа спросила о повестке на работу.
- Выйдите отсюда, - сказала Лаврова, - все, что нужно, получите в коридоре.
Втык 1-ый.
Ровно через год после печальных февральских событий в санатории "Сокольники", в кабинете главврача тов. Мироненко состоялись своеобразные поминки тех памятных дней. В кабинете находились сотрудник КГБ тов. Миронов, представительница райкома партии, эксперт в вопросах веры и санаторский "треугольник": главврач, секретарь п/о, профорг; ну и, конечно же, непосредственные виновницы этого собрания - уборщицы 1 корпуса Аверьянова Н.Б. и Олейникова А.Ю. "Треугольник" был уже в курсе того, что произошло, так как накануне было общесанаторское собрание, на котором главврач объявила, что пришла бумага из Мосгорсуда, согласно которой две сотрудницы санатория принадлежат к секте христиан-экуменов, деятельность которой характеризуется как антиобщественная и антисоветская. При этом сообщении все сотрудники, сидевшие в актовом зале, дружно ахнули. Затем она сказала, что руководитель этой секты, Рига А.С., признан психически ненормальным. Деятельность этой секты носила враждебный характер, поэтому обязанность всех сотрудников доложить, что они видели или слышали подозрительного в отношении Аверьяновой и Олейниковой, поскольку есть данные, что и на территории санатория проводились молитвенные собрания. Но никто ничего не видел и не слышал, так как у всех - своих забот полон рот. Тогда главврач спросила непосредственную начальницу уборщиц - завхоза Зою Тимофеевну:
- А не верите ли вы сами в Бога?
Зоя Тимофеевна заколебалась:
- И не то, чтобы да, и не то, чтобы нет.
- А ходили ли девушки в лес?
- Наташа часто ходила, но всегда возвращалась с грибами.
Наташа (с места) :
- Это я для конспирации.
Алла (тихо):
- Не шути так, здесь таких шуток не понимают.
Теперь действительно было не до шуток. Стало ясно, что сейчас будет "втык". Тов. Миронов заявил, что от их поведения будет зависеть - отправят дело на доследование или нет, так как их поведение во время следствия и на суде выявило враждебность к существующему строю. Профорг при этом ахнула:
- О, Господи!
- Итак, какие вы сделали выводы, и можете ли вы что-нибудь добавить к тому, о чем по тем или иным причинам вы не сказали на суде?
Главврач первой попросила ответить Наташу.
- Вы знаете, то, что я услышала на суде, для меня самой было неожиданностью, меня будто мешком по голове ударили, так что добавить ко всему этому я уже ничего не могу.
Миронов:
- Ну вот вы, вроде бы нормальная женщина, неужели вы не замечали, что он ненормальный?
- Сандр очень интересный человек.
- Ну, это мы знаем, интересным может быть и ненормальный.
- Я не врач, чтобы ставить диагноз. И потом, я всю жизнь общаюсь с художниками...
Миронов перебивает:
- Вы хотите сказать, что там все ненормальные?
- Нет, просто там эти понятия звучат совсем по-другому. Если человек не похож на других, это не значит, что он ненормальный.
Представительница райкома:
- Вы с виду вроде бы нормальная женщина, у меня просто в голове все это не умещается!
Наташа:
- Да у меня тоже в голове многое не умещается, но что поделаешь, человек такое существо...
Эксперт ее перебивает:
- Послушайте, вы все так обтекаемо говорите, вы нам лучше скажите, какие выводы вы сделали конкретно.
Миронов:
- Вы ведь понимаете, мы тоже нарисовали ваш портрет.
Наташа:
- И он вас не устраивает... Ну, мы с Аллой решили вступить в профсоюз...
Миронов:
- Да, подвиг совершили.
Профорг:
- Я не хочу, чтобы нами прикрывались, таких мы принимать не будем!
Эксперт:
- Ну уж примите, раз просят.
Миронов:
- А почему бы вам не устроиться художником-оформителем, а то работаете уборщицей, или не хочется лозунги писать?
Наташа:
- Вы так говорите, как будто меня там ждут. Да и потом, у меня шрифты плохо идут, а для санатория я обещала аиста нарисовать. А уборщицей хорошо: шваброй помахала, как будто на лыжах прокатилась.
Разговор с Аллой носил менее обтекаемый характер. Алла вначале поблагодарила за то, что ее научили в институте диамату, затем продолжила:
- Но убеждений своих я менять не собираюсь, и все, что происходило у меня дома, во время обыска, считаю отвратительным и противозаконным.
Миронов (сожалеюще-угрожающе):
- Так значит, вы ничего не поняли...
Алла (смягчившись) :
- Нет, кое-какие выводы я сделала. Вот, вступаю в профсоюз, подыскиваю себе новую работу, но это не так легко. То есть, я поняла, что если властям не нравится то, что человек не в профсоюзе, то я....
Эксперт:
- Послушайте, как-то ваши слова режут слух: "я" и "власти" - почему вы себя от нас отделяете?
Алла:
- Я вас вообще не знаю.
Представительница райкома:
- Да, похоже, что она действительно ничего не поняла...
Наташа (Алле):
- Ал, кончай тут разводить все это... ну ты что, не понимаешь?
Миронов:
- Скажите, Алла Юльевна, вы замечали, что Рига ненормальный?
Алла:
- Нет, я не замечала, по-моему, он - здоровый человек.
Миронов:
- Ведь вы же знали, чем он занимается, как вы могли сотрудничать с ним?
Алла:
- Я за его поступки не отвечаю, и сама ни от кого не завишу. И он в своей деятельности передо мной не отчитывался.
Миронов:
- Хорошо, тогда насчет вашей деятельности. Нам известно, что здесь, в санатории, вы участвовали в общении.
- Я не участвовала.
- На этот счет у нас есть показания Журавской Алины и Софии Беляк... А как вы оцениваете деятельность отца Юзефа (Свидницкого) и Софии Беляк?
- Я уже вам сказала, что я веду независимый образ жизни, и чем там занимаются Свидницкий и Беляк я не знаю и знать не хочу.
Миронов явно удовлетворился ответом.
Эксперт:
- Все-таки, как-то неясно, будете вы продолжать заниматься незаконной деятельностью или нет?
Алла:
- Я никакой такой деятельностью не занималась и не собираюсь, так как я себе не враг.
Представительница райкома обратилась к главврачу: Щт А как они работают? Ответила профорг:
- Работают они просто прекрасно.
Представительница райкома сказала тихо Миронову, как бы сожалея, что на этой почве к верующим трудно придраться:
- Вот так всегда.
Эксперт:
- Видно, что вас обеих уже не разуверишь, да мы и не собираемся, веруйте сколько хотите, ходите в церковь, но только не устраивайте вы этих сборищ. Тут к нам в Комитет по делам религий приходила Копцева и интересовалась, сколько человек считаются собранием. Мы считаем, что более двух человек - уже незаконное собрание.
Алла:
- Значит, я, практически, не могу подойти ни к одному верующему?
Главврач:
- Не утрируйте! Эксперт продолжал:
- И ведь страшно подумать - где проводились эти сборища?! Там, где зарождается жизнь, в санатории для беременных!
Наташа засмеялась. Эксперт продолжал с пафосом:
- Сама мысль звучит кощунственно!.. - речь его тянулась долго.
Когда эксперт, наконец, закончил, Миронов объявил, что отца Юзефа посадили в тюрьму и дали ему три года. Далее он сказал:
- За вами будут наблюдать и при первом же случае привлекут к ответственности. Помните, что семь лет у вас уже есть, и они будут приплюсованы к тому, что вы получите, если будете продолжать заниматься незаконной деятельностью,
И, действительно, сразу же после этой встречи за девушками вели наблюдение, очевидно, проверяя, кому они пойдут сообщать о посадке отца Юзефа.
Втык 2-ой.
16 февраля 1985 года директор ОДДП ВООПИК (охрана памятников культуры) сообщил своим сотрудникам, что на следующий день будет очень важное собрание и просил всех быть на месте.
На следующий день, в 10.00 все сотрудники собрались в комнате методистов и стали ждать, что будет. Все уже знали, что дело касается одного из сотрудников. Кто-то высказал предположение, что сейчас будут награждать Иру Языкову, так как за несколько дней до этого ее кандидатуру выставили для награждения значком "Ветеран общества охраны памятников".
Для "награждения" прибыли на черных "Волгах" тов. Жданов - майор КГБ, районный прокурор, районный представитель КГБ, представитель Комитета по делам религий. Виновницу "торжества" пригласили в кабинет директора, где все уже собрались: люди из черных машин и "треугольник"
- Ирина Константиновна, вы догадываетесь, почему вы сюда приглашены?
- Присутствие тов. Жданова мне все объясняет.
Женщина-прокурор зачитала протокол судебного заседали разбиравшего дело Сандра Риги, приговор и частное определение по поводу Иры и группы лиц, именовавшихся христианами-экуменами.
- Ирина Константиновна, что вы можете добавить или с0общить нового по поводу этого дела?
- Все, что я могла, я сообщила на следствии.
- Что вы можете сказать о своих друзьях, которые совершили противозаконные действия: о Риге А.С., Маркусе С, Беляк СИ., Свидницком И.А.?
- Свидницкого я не знаю.
- Ну хорошо, а об остальных? Неужели вы и сейчас, когда суд доказал их вину, будете говорить, что они хорошие люди?
- Для меня они по-прежнему друзья, потому что фактов, порочащих их, ни на следствии, ни на суде я не услышала.
- Как же вы, комсомолка, советская гражданка, учились в университете, работаете в культурном учреждении, ведь здесь идеологический фронт, - можете связываться с такими людьми и быть верующей?
- Вера не противоречит моей работе, напротив, будучи верующей, я делаю ее более добросовестно.
Жданов обратился к директору:
- Что вы можете сказать о своей сотруднице?
Директор:
- У меня претензий к ней нет, работу свою выполняет хорошо.
Эксперт по делам религий:
- Вы комсомолка?
Ира:
- Нет, я вышла из комсомола по религиозным убеждениям, переходя на эту работу. Свою позицию я объяснила секретарю ВЛКСМ, он был вполне удовлетворен.
Эксперт:
- Разве вы не понимаете, на чью мельницу воду льете?
- Я не лью воду ни на чью мельницу.
- И потом, что это за группа у вас такая? Разве вы не православная? Разве вы не знаете, какая разница между православными и католиками? Вы ведь изучали историю и знаете, сколько мы потерпели от католиков.
- Экуменизм - официальная позиция Московской Патриархии, и здесь я ничего не выдумываю. А насчет истории и разницы между конфессиями мое мнение таково, что Христос один и Евангелие одно и к разногласиям отношения не имеют.
Парторг обращается к Жданову:
- А они не масоны?
Жданов:
- Нет, масоны тут ни при чем. Но под видом религиозной деятельности Сандр Рига совершал противоправные действия, а именно: - крещение, причащение, организовал так называемый орден, призывал людей работать не по специальности, не вступать в брак, в профсоюз... Кстати, а почему вы незамужем?
- Это мое личное дело.
- Вы член профсоюза?
- Да, и вера тут ни при чем.
Эксперт:
- Вы, наверное, не отдаете себе отчета в том, что здесь происходит. Ваши ответы неискренни.
- Я не понимаю, что вы от меня хотите.
Жданов:
- Мы хотим, чтобы вы поняли серьезность совершенных вами противоправных действий. Я не говорю - преступлений, иначе бы мы вас судили. Но вы, видимо, не представляете, к чему это может вас привести. Ваши друзья уже раскаиваются в содеянном. Но ваша судьба зависит от вас, уголовное дело на вас и на ваших друзей заведено, и ему вполне может быть дан ход.
- А за что меня будут судить, за прошлое или за будущее?
Жданов ответил не сразу:
- ... За будущее судить невозможно, и я все же надеюсь, что в будущем вы не станете повторять ошибок. Вы - хороший работник и не потерянный член для общества. Ирина Константиновна, серьезно подумайте.
- Я не понимаю, чего вы от меня ждете?
Жданов:
- Вы должны дать оценку деяний своих и ваших бывших друзей и пообещать впредь не ввязываться в подобные истории.
- Осуждать своих друзей я не собираюсь, могу только сказать, что вступать в какие-либо организации я не собираюсь, также не имею цели издавать какие-либо журналы. Достаточно?
Эксперт:
- Вы неискренни с нами. Это нехорошо. Подумайте.
- Больше я ничего добавить не могу. Можно идти?
Жданов:
- Идите и подумайте, насколько ваш образ мыслей соответствует месту вашей работы.
- Вы считаете, что я не могу работать по специальности? Может, мне пойти в уборщицы?
- Нет, нет, я этого не сказал. Работайте, где хотите, только соблюдайте законы. Идите.
- До свидания.
Заместитель директора вслед Ире:
- Ира! Вы вели двойную жизнь!
После этого "награждения" Ира вызвала определенный интерес у своих сотрудников. Секретарь парторганизации, например, сказал ей следующее:
- Я раньше вас как-то не замечал, бегает тут какая-то маленькая девушка, обыкновенная с виду, а там, в кабинете директора, я посмотрел на вас совсем другими глазами: вы мне показались такой значительной. Это хорошо, что у вас есть свои убеждения и вера. Я тоже верующий и никогда этого не скрывал, на всех собраниях так и говорю. Но только причем здесь все эти католики и маркусы?! Мы же с вами русские люди! Мы - православные! Вы обязательно приходите ко мне, мне с вами очень хочется побеседовать.
Втык 3-ий.
Для проведения этой операции в институте, где работала Нина Копцева, собралась очень большая бригада: директор института тов. Чиссов В.И., помощник тов. Жданова - тов. Мартынов В.Д., секретарь п/о тов. Иванов, председатель месткома, ответственный за идеологическую работу тов. Савинкин, представитель из прокуратуры, эксперт из Комитета по делам религий, заведующая отделением - непосредственная начальница Нины тов. Киселева, начальник отдела кадров и следователь по особо важным делам тов. Макаров. Усмирение Проводили в кабинете директора.
Начала Киселева:
- Вот у вас, Нина, так много свободного времени, что вы делаете?
- Я много чего делаю: занимаюсь общественной работой, забочусь о дедушке... Простите, но мне как-то неудобно в присутствии такого высокого собрания говорить о своих делах в свободное время. Может быть, вы мне объясните, чем я обязана?
Макаров:
- Вам знакомо это? - показывает "Призыв" - листок, ксерокопию.
- Можно посмотреть?.. Да, мне знаком этот текст, но не в таком исполнении... А чем вам не нравится этот листок7
- Это антисоветская пропаганда.
Эксперт:
- Идеологическая диверсия.
Гробовое молчание... Затем товарищ из прокуратуры за. читал частное определение суда, в котором говорилось, что против Копцевой Н.Н. возбуждено уголовное дело за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний.
Макаров:
- Теперь, Нина Николаевна, от вашего поведения будет зависеть, будет ли дан ход этому делу.
Нина:
- Если вы докажете мою вину, я отвечу перед судом.
Секретарь п/о:
- А что тут доказывать, все факты налицо - конечно же виновата!
Нина молчит, смотрит в пол.
Киселева:
- Нина, ты всегда такая разговорчивая, а теперь как воды в рот набрала.
- Жизнь научила.
Директор:
- Конечно, вы так много пережили за это время. Но вы сделали какие-то выводы для себя? Что вы теперь будете делать, как жить?
- Выводы я сделала. Во-первых, теперь я выбрала одну церковь и хожу в нее постоянно, чтобы меня не обвиняли в сектантстве. Во-вторых, я веду и впредь буду стараться еще активней вести общественную работу. В-третьих, я изучаю законодательство о культах, чтобы его не нарушать.
Эксперт:
- А как же так получилось, что вы были верующей и комсомолкой одновременно?
- Нет, как только я крестилась, я вышла из комсомола по соответствующему заявлению.
Макаров:
- Нина Николаевна, а вы будете общаться с Ригой А.С, если он вернется?
- А почему бы и нет?
Директор:
- То есть, как почему?! Ведь это же психическая болезнь, бред, мания, вы что, не понимаете?!
- Что ж, если человек заболел, так его без помощи и поддержки теперь оставить?
Макаров (иронически) :
- Значит, опять будете встречаться, чаек попивать?
- А что, это тоже запрещено - чай пить?
Директор:
- Ну вы же понимаете, не чай имеется в виду!
Макаров:
- Да все она понимает. И про экуменизм, и про орден; знает, наверное, что и отца Юзефа посадили... Ну что ж, Нина Николаевна, посмотрим на ваше дальнейшее поведение. То, что вы нам здесь говорили, не удовлетворяет, так что будем смотреть, что с вами делать дальше. А пока идите.
И действительно, стали "смотреть". Заходили на работу, просили тов. Киселеву сообщать, как Нина работает, когда берет дни за свой счет. На это заведующая сказала:
- Вам за это деньги платят, следите за ней сами.
Правда, потом она как-то, будто невзначай, спросила Нину:
- Не просил ли тебя этот Рига листовки распространять?
А потом стала рассказывать, как она была за границей, и один верующий эмигрант очень ее агитировал.
- Нин, а что ты замуж не выходишь?..
Втык 4-ый.
Девять взрослых и, видимо, очень занятых людей оставили в этот февральский день все свои дела и собрались в кабинете начальника отдела кадров Медуправления МВД тов. Черного, чтобы вывести на чистую воду и осудить сурово провинившуюся - скромную няню детского сада Наташу Нелидову. Сейчас здесь присутствовали: начальник о/к тов. Черный, заведующая детским садом тов. Рушайло И.Б., профорг, тов. Миронов - следователь КГБ, эксперт (все тот же) по делам религий, женщина из прокуратуры, инспектор детсадов МВД Нина Петровна, военный в большом чине и еще один человек в штатском, молчаливо сидевший у окна. У заведующей детсадом при виде этого представительного собрания невольно вырвалось:
- Вот, когда детскому саду помочь надо - никого не зовешься.
Затем действие развивалось по уже привычному сценарии Наташу предупредили, что еще не известно, чем для нее всё кончится, и многое будет зависеть от того, как она себя будет вести. Тов. Черный зачитал частное определение, сразу задал много-много вопросов и попросил Наташу искренне рассказать, как она дошла до такой жизни. Но чужие, настороженные лица и мундиры присутствующих не располагали к откровениям... Наташу уличили в том, что она уходит от ответов
Самые трудные вопросы задавал откровенно злобный Миронов:
- Сейчас все в ваших руках, ваше положение очень серьезно. Нам известно, что существует орден, и вы к нему принадлежите.
- Это смешно... Ни к какому ордену я не принадлежу
- Я бы не советовал вам отпираться, только себе хуже сделаете... По тому, как вы настроены, я не чувствую, что вы раскаялись.
Эксперт:
- Я видел верующих, я знаю, какие они бывают, вы - какая-то нетипичная, не такими должны быть верующие. Вы ведь работаете в детском саду МВД, это же наше лицо, а вы чем занимаетесь?!
Женщина из прокуратуры:
- Ее надо обязательно уволить отсюда, человек, так запятнавший себя, не может работать с детьми, должны быть исключены любые контакты.
Инспектор Нина Петровна:
- Я думаю, это не случайно, что она работает в детском саду МВД. Возможно, специально сюда устроилась, чтобы пронюхать, выяснить обстановку.
Далее продолжил Миронов:
- Была ли у вас Зося? Нам известно, что была, и что вы ездили в Житомир, а также переводили статью из газеты о Зосе.
- А что, это тоже преступление?
- Нет.
Эксперт:
- Да... Вы не наивная, не запутались, вы все знаете и отвечаете за свои поступки.
Миронов:
- Зачем вы передачу в тюрьму носили? Ведь это можно делать только родственникам.
Наташа:
- Почему? Есть положение, что если никого из родственников в Москве нет, то можно и близким друзьям.
После долгих тяганий Миронов произнес:
- Ну так как же, услышим мы сегодня от вас обещание, что вы не будете заниматься антиобщественной деятельностью?
- Ну, я могу сказать...
- Но только не надо нам делать одолжение, здесь речь идет о вашей дальнейшей судьбе.
- Я никогда не занималась антиобщественной деятельностью и не собираюсь этого делать в дальнейшем.
Когда все уже расходились, Наташа спросила у Миронова:
- Почему вы его так далеко услали, ведь у него же порок сердца?
- Никакого порока сердца у него нет, это установлено медицинской комиссией.
Потом Нелидовой предложили уволиться по собственному желанию, иначе ее уволят по статье, так как она имела когда-то два опоздания на работу, а однажды даже не поставила тарелки под второе блюдо, и детям пришлось есть из больших тарелок. Инспектор Краснощекова в свое время сделала ей за это строгое замечание. После таких "тяжких" преступлений Н. Нелидовой ничего другого не оставалось, как оставить это место. Еще раньше его пришлось покинуть тов. Краснощековой, так как она была уличена в воровстве и взяточничестве.
Приблизительно такие же "втыки" с устрашением, вытягиванием обещаний, порицанием прошли в Литфонде у Курочкиной М. и у Вихрова Валентина на его космическом предприятии, после чего он вынужден был прекратить "космические" исследования и переплетать книги в более безобидном месте...
Это все, что в 1987 году смогли вспомнить очевидцы.
(Здесь все, что сохранилось из написанного СР. за время заключения.
Из Бутырского ИЗ до адресатов не дошли: доверенность и короткая записка (1984), из СПБ: послание М.-А.-Н. (1985), размышление о судьбах мира (1986) и, возможно, еще кое-что. Два письма (в том числе, самое первое из Благовещенска) увез один иностранец, навещавший М.Р. Текст от 19.1.85 печатается по копии, сохранившейся у Н.Н.).
С 20 июля 1987 года Сандр Рига на свободе, правда, с диагнозом, а значит, под угрозой в любой момент быть опять госпитализированным. Ему также не выдано никакого документа, подтверждающего решение суда об отмене принудительного лечения.
В своем первом слове по возвращении домой он хочет передать привет и выразить благодарность многочисленным братьям и сестрам во всем мире за сострадание. Он просщ прощение за то, что не может ответить всем лично. Без их молитв и поддержки ему было бы гораздо труднее в море моралы ных и физических испытаний.
Но, слава Богу, одержана еще одна победа милости и истины над насилием и несправедливостью. То, к чему он и его друзья призывали столько лет, начинает воплощаться в жизнь.
Сам он чувствует себя хорошо, и "лечение", кажется, не оставило разрушительных следов на его психике и организ ме. Он прощает своих гонителей. Боже, вразуми и помилуй их. Вразуми также князей церкви и земных владык и собери воедино Твой рассеянный люд. Дай силы в предстоящем плавании.
Итак, теперь надо хлопотать о снятии диагноза, а также о скорейшем освобождении всех узников совести.