КНИГА РУФЬ

Джон В. Рид

ВСТУПЛЕНИЕ

Название и автор. Книга получила свое название по имени моавитянки, которая вышла замуж за сына еврея, переселившегося в землю Моавитскую. После смерти мужа Руфь ушла с Ноеминью, своей свекровью-израильтянкой, тоже вдовой, в Израиль, в город Вифлеем. Там, силою обстоятельств, которые направляла рука Божия, Руфь сделалась женой Вооза, богатого еврея-земледельца. Впоследствии ей суждено было стать прабабушкой царя Давида. Имя ее упомянуто евангелистом Матфеем в родословии Христа (Мат. 1:5).

В Библии всего две книги, названные именами женщин. Это книги Руфь и Есфирь. Еврейка Есфирь была женой языческого царя. В дни, имевшие решающее значение в истории Израиля, Бог воспользовался Есфирью, чтобы сохранить евреев от уничтожения. Руфь, напротив, была язычницей, вошедшей в еврейскую среду. Однако, как уже было сказано, женщине этой предназначено было занять свое место в земном родословии Господа нашего Иисуса Христа.

Книга Руфь ежегодно читается правоверными евреями на праздник Пятидесятницы. Для них это праздник воспоминания о получении закона на горе Синай; празднуют его в дни предложения первых плодов урожая (Исх 23:15). Имению в те дни, в пору веяния ячменя (Руф. 3:2; ср. 1:22), Руфь была обручена Воозу.

Кто был автором этой книги, осталось неизвестным. Еврейское предание приписывает авторство Самуилу. Если это так, то кн. Руфь, скорее всего, была написана незадолго до того, как Давид был помазан в цари над Израилем. И тогда одной из причин написания ее Самуилом было желание оправдать притязание Давида на трон (сославшись на то, что его прародителями были Руфь и Вооз).

Большинство богословов консервативного направления полагают, что кн. Руфь была написана в период Царств — по всей вероятности, в дни Давида или Соломона. Но поскольку Соломон в родословии, которое имеется в конце книги (4:18-21), не упоминается, напрашивается вывод, что она была создана при Давиде. С другой стороны, имеющаяся в 4:7 ссылка на старый обычай (когда один участник сделки передавал свою обувь другому), который ко времени появления книги уже не существовал, как будто бы говорит в пользу более поздней даты ее написания, т.е., по мнению части богословов, — в дни Соломона.

Исторические и литературные особенности. Книга Руфь сверкает, словно прекрасная жемчужина на черном фоне. То, о чем в ней повествуется, происходило в дни, описанные в кн. Судей (Руф. 1:1). Это был мрачный период израильской истории. Славное время военных побед, одержанных под водительством Иисуса Навина, сменилось печальной полосой духовного отступничества, знавшего лишь короткие периоды духовного пробуждения. В книге Судей зафиксирован этот все углублявшийся духовный упадок Божьего народа, как и результаты его — всеобщая развращенность и кровавая междоусобица.

Поведение даже выдающихся людей того времени заставляло желать много лучшего. Так, Гедеон, явивший сильную веру, когда вышел на битву с врагами-мадианитянами, амаликитянами и восточными племенами, далеко превосходившими его в силе (Суд. 7:12, 17-21), позже, в повседневном управлении Израилем, действовал явно не по Божиему совету (см. Суд. 8:16-17, 21, 27). Что же касается его личной жизни, то о ней красноречиво свидетельствует то обстоятельство, что он имел много жен и наложниц, которые родили ему 70 сыновей (Суд. 8:29-32). После смерти Гедеона один из его сыновей, рожденных сихемской наложницей, убил всех своих братьев, за исключением одного, и сам стал правителем, столь же безбожным, сколь и жестоким (Суд.9).

Судя по тому, что Руфь была прабабушкой царя Давида (Руф. 4:17), который начал править в Хевроне в 1010г. до P.X., описанное в кн. Руфь, очевидно, имело место во второй половине 12-го века до P.X., и, значит, Руфь могла быть современницей Гедеона (см. таблицу "Судей Израиля" во Вступлении к кн. Судей).

Судья Самсон сделался прототипом героической личности, наделенной недюжинной физической силою, но слабой в духовном и нравственном отношениях.

И вот на фоне этой всеобщей безответственности и слабохарактерности воссияли две личности — Руфи, моавитянки, и Вооза, еврейского земледельца. Они являли в народе пример нравственной чистоты, твердой веры и достойной жизни, и благодаря этому—обнадеживающим напоминанием о том, что и в самые темные времена Бог действует в сердцах тех, кто образуют верный Ему "остаток".

Степень "дозволенности" в Израиле явилась темой, то и дело возникающей в кн. Судей; повторением ее эта книга и завершается: "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд. 21:25). В противоположность этому кн. Руфь подает события через призму иного видения и ответственного подхода к вещам; в ней действуют люди, глубоко верящие в то, что ничего нельзя скрыть от Всевышнего, контролирующего все происходящее в мире.

Светлую струю вносит Руфь и в мрачное прошлое своих предков-моавитян. Моисей подробно повествует о том глубоко безнравственном деле, которому Моав обязан был своим происхождением (Быт. 19:30-38). После того, как были разрушены Содом и Гоморра, две дочери Лота, движимые желанием продолжить род отца своего и, не видя в неверии своем иного к этому пути, напоили Лота допьяна и в пещере, где все они жили, вступили с ним в интимную связь. В результате на свет появились Моав и Бен-Амми, которые соответственно стали родоначальниками племен моавитян и аммонитян, часто враждовавших с Израилем.

Руфь-моавитянка пошла, однако, наперекор традициям своего языческого племени; всем сердцем уверовавшая в Бога евреев, она являла собой полную противоположность своей прародительнице — старшей дочери Лота. Свое назначение Руфь видела в материнстве, которое во всем соответствовало бы праведным требованиям Моисеева закона. Всей жизнью она доказала свое право числиться среди лучших дочерей Израиля.

Исполнение закона левирата (требовавшего, чтобы мужчина брал себе в жены вдову брата; см. Втор. 25:5-6) придает повествованию дополнительный фон. В Руф. 4:9-17, где Вооз женится, согласно упомянутому закону, на овдовевшей Руфи, раскрываются специфические аспекты этой присущей древнеизраильскому обществу практике.

Нота милосердия явно звучит в этом повествовании — ведь Вооз не был обязан подчиниться в данной ситуации закону левирата, поскольку братом Махлон, покойный муж Руфи, ему не приходился. Он, в сущности, добровольно взял на себя исполнение этого обязательства, тем засвидетельствовав о доброте своей и благородстве, а также о любви к Руфи.

Резкий контраст являют собой две фигуры Св. Писания—Вооз и его предок Иуда, сын патриарха Иакова. У Иуды, напомним, было три сына от его жены-хананеянки. Старший из них женился на Фамари, тоже хананеянке. Этот сын, по имени Ир, "был неугоден пред очами Господа, и умертвил его Господь" (Быт. 38:7). И тогда, во исполнение закона левирата, Иуда отдал Фамарь Онану, брату его. "Онан знал, что семя будет не ему" (Быт. 38:9), поскольку дети, которых родила бы Фамарь, наследовали не его имя, а имя умершего Ира. И вот он, "входя к Фамари", стал изливать семя свое на землю. Божьим наказанием Онану, отказавшемуся исполнить закон левирата, тоже была смерть (Быт. 38:10).

Третьего своего сына, Шелу, Иуда Фамари не отдал, и таким образом возникла опасность пресечения рода. Но Фамарь, после того, как сам Иуда овдовел, переодевшись блудницей, соблазнила тестя. Она забеременела и родила близнецов — Фареса и Зару. К чести Иуды надо сказать, что, несмотря на уловку, к которой прибегла Фамарь, он в конце-концов признал ее более праведной, чем был он сам, отказавшийся отдать ей, во исполнение закона левирата, третьего своего сына — Шелу (Быт. 38: 11-30).

Характерно, что когда старейшины у ворот Вифлеема засвидетельствовали о заключении брачного контракта (по принципу левирата) между Воозом и Руфью, то, благословив их союз, упомянули при этом Фареса, которого Фамарь родила Иуде (Руф. 4:9-12). Хотя Руфь, в отличие от Фамари, исполнила закон левирата честно, в строгом соответствии с Моисеевым законом... Однако не роди Фамарь в свое время Фареса, как не роди Руфь Овида, линия от Иуды к Давиду могла бы пресечься.

Воля и милость Божьи выразились в том обстоятельстве, что в родословие Давида было включено несколько не-израильтян. Ведь через Давида пришел в мир Христос, и, значит, упомянутое обстоятельство предвещало, что волей Божией язычники тоже войдут в сферу деятельности Сына Давидова—Господа  Иисуса Христа. Четыре не-израильтянки упоминаются евангелистом Матфеем в генеалогии Спасителя: Фамарь (Мат. 1:3), Рахава. или Раав (Мат. 1:5), Руфь (Мат. 1:5) и жена Урии (имя которой было Вирсавия) в Мат. 1:6. Фамарь, хананеянка, стала матерью сыновей Иуды — Фареса и Зары. Рахава, блудница иерихонская (тоже хананеянка), была прародительницей Вооза (см. ком. на Руф. 4:21). Руфь, моавитянка, стала матерью Овида. Относительно Вирсавии, матери Соломона, рожденного от Давида, полагают, что она была хеттеянкой, поскольку хеттеянином был ее муж Урия.

Книга Руфь представляет собой прекрасно написанную романтическую историю, которая начинается в драматических обстоятельствах, но имеет радостное завершение. Это — "книга исканий". Руфь искала дома, защиты, мужа, материнства. И ей, бездетной вдове, Бог в милости Своей дал и мужа и сына.

Ноеминь похоронила в Моаве мужа и двоих сыновей. В горе своем она не сознавала, какое бесценное сокровище имеет в лице своей невестки Руфи. Но в конце книги горе Ноемини оборачивается радостью: Руфь, "которая любит тебя... для тебя лучше семи сыновей", говорят ей соседки. Ноеминь не спускала с рук своих Овида, внука своего, которого называли "сыном ее" (4:17), потому что благочестивый Вооз добровольно исполнил закон левирата.

Современные острословы не скупятся на едкие замечания в адрес тещей и свекровей. Возможно, так же было и в дни Ноемини. Но любовь и бережное отношение Руфи к ее престарелой свекрови остаются образцом для всех поколений. А то, что и Вооз заботился о Ноемини как заботился он о жене своей, указывает на то, что сердечностью и душевной чистотой они с Руфью были под стать друг другу.

Книга Руфь — лучшая из когда-либо рассказанных историй о невестке и свекрови.

Богословское значение книги. Автор кн. Руфь привлекает внимание читателей к нескольким богословским истинам. Многократно прибегает он по ходу повествования к различным именам Бога, 17 раз назвав Его Иеговой (Господом), 3 раза "Богом" (Элогим)—в 1:16 (дважды) и в 12:2; дважды говорит он о Боге как о "Вседержителе" (Шаддай)— в 1:20-21. Имя Иегова (по-русски "Господь") отражало сущность Творца как силы, неизменно и активно действующей в жизни каждого из людей, составивших Его народ, с которым Он связал Себя узами завета.

Два обстоятельства дают автору возможность прямо провести мысль о том, что главным персонажам его книги Бог подавал Свою направляющую и всемилостивую помощь свыше. 1) Ноеминь покинула Моав, узнав, что "Бог посетил народ Свой и дал им хлеб" (1:6). 2) Руфи, которая, живя в Моаве и будучи замужем за Махлоном, оставалась на протяжении нескольких лет бесплодной, позже "Господь дал... беременность, и она родила сына" (4:13).

Восемь раз персонажи книги говорят о вмешательстве Бога в их жизнь (1:13, 20-21 (четыре раза); 2:20; 4:12, 14). Они постоянно взывают к Господу, ожидая от Него ответов на свои молитвы (1:8-9; 2:12; 4:11-12). Пять раз Господни благословения призываются на верных Ему людей (2:4—дважды, 19-20; 3:10). Руфь и Вооз самоотверженно исполняют свой долг, помня о том, что Господь—с ними (1:17; 3:13). Вооз воздает Руфи хвалу за то, что искала себе прибежище под защитой Бога Израилева (2:12).

Не приходится сомневаться в том, что Бог, имевший определенный план относительно Своего народа, действовал бы по отношению к нему с неизменной ответственностью. Вопрос заключался в том, стали бы или нет люди (в данном случае персонажи кн. Руфь) отвечать Ему с. той же ответственностью. Создается впечатление, что Елимелех поступил безответственно, оставив Вифлеем и отправившись "жить на поля Моавитские" (1:2). Ноеминь же поступила разумно, возвратившись под защиту своего Бога (1:7). Две невестки Ноемини — два разных характера и две различные линии поведения. Орфа возвратилась в свой дом и к своим моавитским богам; Руфь же предпочла заботиться о Ноемини и последовала за ее Богом (1:14-17).

Ближайший родственник Ноемини отказался взять Руфь в жены, и это сделал, вместо него, благородный Вооз (3:12; 4:1-10). Понятие в этой связи о "выкупе" — в форме нескольких еврейских слов, образованных от соответствующего корня, встречается в кн. Руфь 20 раз. Особую роль играет в ней слово "милость", тоже неоднократно повторенное; им выражается здесь понятие верности, проистекающей из любви и доброты к тем, с кем "оказывающий милость" связан сознанием своей ответственности. Так, Ноеминь просит Господа явить милость (хесед) ее невесткам (1:8). Она же говорит о милости Господней в связи с тем, что сделал для нее Вооз (2:20). Милость видит Вооз в согласии Руфи выйти замуж за него, вместо того, чтобы поискать себе мужа среди молодых людей. Он считает это еще более добрым" делом с ее стороны, чем ее попечение о Ноемини (3:10). Сам Вооз тоже конечно являет милость, идя далее того, что требовалось законом.

Главная идея книги. Она, очевидно, состоит в утверждении права царя Давида на трон Израильский. Демонстрация того, как Бог в предвиденьи Своем дал произойти всему тому, о чем книг повествует, дает основание и христианам верить то, что Бог действует и в их жизни тоже.

В кн. Руфь заключена истина, не стареющая в веках: Господь верен в совершении дела любви и провидческой заботы о Своем народе который находится под Его контролем и Им направляется. Но из этой истины вытекает и другая: тем, кто составляют народ Божий, следует — в своей повседневной жизни — соучаствовать в Его работе. Будучи восприемниками Его благодати, они, подобно Руфи и Воозу, должны отвечать Ему верностью и послушанием, и быть милостивыми по отношению к другим людям. То, что делает в "частной ситуации" Вооз, который, будучи милостивым и милосердным, "выкупает" и принимает Руфь, как бы предвозвещает о милости и милосердии — во вселенском масштабе — его величайшего Потомка, Иисуса Христа, Который ценой собственной жизни искупил и "принял" все человечество, примирив его с Богом.

ПЛАН

I. Вступление (1:1-5)

А. Вынужденный уход из земли обетованной (1:1-2)

Б. Драма Ноемини (1:3-5)

II. Возвращение Ноемини, ведомой верою, в землю отцов (1:6-22)

А. Выбор, продиктованный любовью (1:6-18)

Б. Сладость и горечь возвращения (1:19-22)

III. В поисках пропитания (гл. 2)

А. Случай, посланный Богом (2:1-3)

Б. Милосердие, заслуженное Руфью (2:4-17)

В. Выражение радости (2:18-23)

IV. В поисках добродетельной любви (гл. 3)

А. План Ноемини (3:1-5)

Б. Просьба Руфи (3:6-9)

В. Готовность Вооза "выкупить" Руфь (3:16-15)

Г. Руфь и Ноеминь в ожидании (3:16-18)

V. Совершение "выкупа" (4:1-13)

А. Отказ ближайшего родственника совершить выкуп (4:1-8)

Б. Решение Вооза. Завершение выкупа (4:9-12)

Г.Заслуженная награда (4:13)

VI. Заключение (4:14-22)

А. Счастливый итог (4:14-17)

Б. Генеалогии, возвещающая торжество и радость (4:18-22)

КОММЕНТАРИИ

I. Вступление (1:1-5)

Повествование начинается с упоминания времени и места, имен и событий. В мрачной, не предвещающей ничего доброго, обстановке разворачиваются они. Голод согнал со своего места одну из семей вифлеемских, и отправилась она в чужую землю. Однако именно прискорбные обстоятельства станут для Бога поводом явить милость Свою.

А. Вынужденный уход из земли обетованной (1:1-2)

1:1. То, о чем говорится в книге Руфь, происходило в дни, когда Израилем управляли судьи; вероятно, при Гедеоне (см. "Исторические и литературные особенности" во Вступлении). Голод, случившийся на земле, мог быть карой, которой Бог поразил Свой народ, не перестававший грешить "перед лицом Его". Известно, что голод, которым Он поразит Израиль много лет спустя, в дни пророка Илии, явится именно наказанием — за поклонение Ваалу (3 Пар. 16:30—17:1; 18:21, 37; 19:10). В дни судей поклонение этому ханаанскому божеству было повсеместным в Израиле (Суд. 2:11; 3:7; 8:33; 10:6, 10). Его считали хозяином земли, контролировавшим ее плодородие, как и "чадородие" в животном мире, — посредством совокупления с Астартой, которую почитали как супругу Ваала.

При Иисусе Навине Бог повелел израильтянам очистить данную им землю от хананеев и их идолов (Втор. 7:16; 12:2-3; 20:17). Не сделавшие этого (Иис. Н. 16:10; Суд. 1:27-33), они оказались во власти искушения более уповать на идолов, чем на Бога в ниспослании земле урожаев. Есть основания полагать, что в культовую проституцию, которая была сопряжена с поклонением Ваалу, были вовлечены и евреи. Обращает на себя внимание, что отец Гедеона даже воздвиг жертвенник Ваалу, который Гедеоном был разрушен (Суд. 6:25-34). Книга Руфь пронизана мыслью о том, что мудрость — в доверии Богу, а не в уповании на языческих богов Ханаана.

Итак, некий человек из Вифлеема решил идти со своей семьей в земли Моавитские и перешел на другую сторону Мертвого моря, уйдя на восток от своего дома километров на 70-80. Возможно, оставаться там долго первоначально не входило в его намерения. Почему он избрал именно Моав, — не сказано. Скорее всего, прослышал, что эту землю голод миновал. Однако дальнейшие события показывают, что Вифлеему, а не Моаву, предстояло стать тем местом, где род его будет благословен Богом. (Вспомним, что моавитяне были исключены из "общества Господня"; см. Втор. 23:3-6; о происхождении моавнтян см. в „Исторических и литературных особенностях" во Вступлении; ср. Быт. 19:30-38. Это был языческий народ, имевший своих "ваалов".)

1:2. Человека, оставившего Вифлеем, звали Елимелех; его жену — Ноеминью, а сыновей — Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне (Ефрафа — другое название Вифлеема; ср. 4:11; Быт. 35:19; 48:7; Мих. 5:2).

Б. Драма Ноемини (1:3-5)

1:3. По прошествии какого-то времени, которое не уточняется, умер... муж Ноемини. Овдовевшая, в чужой земле, она, однако, еще имела надежду — в двух своих сыновьях... С этого момента Ноеминь становится одной из главных фигур повествования.

1:4. Случилось так, что семья прожила в Моаве около десяти лет (возможно, после смерти отца). Сыновья Ноемини женились на моавитянках, которых звали Орфа и Руфь. Это не были браки, подлежавшие осуждению, ибо Моисеевым законом израильтянам запрещалось заключать браки с хананеями (Втор. 7:3); о моавитянах же в этой связи сказано не было. Однако долгие годы спустя царь Соломон на собственном опыте познает, что самым серьезным последствием смешанных браков явится искушение поклоняться богам жены-чужеземки (3 Цар. 11:1-6; ср. Мал. 2:11).

Несомненно, в представлении правоверных иудеев женитьба на моавитянке была делом неразумным...

Браки обоих сыновей Ноемини продолжались не один год, но детей не было ни у той, ни у другой невестки. Лишь дойдя до гл. 4, читатель узнает (из ст. 10), что мужем Руфи был Махлон.

1:5. Но потом и оба сына Ноемини — Махлон и Хилеон, умерли. Согласно еврейскому преданию, три эти смерти — Елимелеха, Махлона и Хилеона — явились Божиим наказанием зато, что семья ушла из Вифлеема. Возможно, но на страницах Библии об этом ничего не говорится. Тяжкий груз скорби предстояло теперь нести Ноемини. Преждевременная смерть мужа, сыновей... Одиночество в чужой земле. И нет надежды на наследника, который продолжил бы их род.

II. Возвращение Ноемини, ведомой верою, в землю отцов (1:6-22)

С ст. 6 начинается основная часть повествования, в которой автор часто прибегает к диалогу. Более двух третей стихов книги (из общего числа 85) содержат его (начиная с 1:8).

А. Выбор, продиктованный любовью (1:6-18)

1:6-7. Решение возвратиться в землю отцов приходит к Ноемини после того, как услышала она, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб. Очевидно, до Моава дошло известие, что там, откуда ушла семья Ноемини, пролился дождь; судя по словам вдовы, она сознавала, что дал его людям Бог, а не Ваал, в которого хананеи верили как в бога дождя.

Понятие возвращения является ключевым в кн. Руфь. В гл. 1 слова, выражающие его, встречаются неоднократно. В данном контексте его, пожалуй, можно рассматривать как соответствующее понятию покаяния. Ноеминь следует путем обратным тому, который некогда избрали ее муж и она. Уходя из Моава, она уходит от ошибки, совершенной в прошлом; она оставляет позади дорогие могилы, чтобы возвратиться в землю Иудейскую.

1:8. Поначалу Ноеминь выходит в обратный путь вместе с невестками, но по дороге решает, что лучше им остаться у своих матерей. Вероятно, потому, что не видит для них перспективы вновь выйти замуж в Израиле. А она от сердца желает и Руфи и Орфе найти "каждой пристанище в доме своего мужа". Потому, наверное, и говорит, чтобы и та и другая возвратились в дом матери (а не отца), дабы "с матерью" обсудить планы повторного замужества.

Слово милость (евр. хесед), которое встречаем в этом стихе, имеет важное смысловое значение как в кн. Руфь (ср. 2:20; оно также вложено в уста Вооза в 3:10; переведено как "Доброе дело"), так и во всем Ветхом Завете. Обычно оно выражает ту милость, которую Бог являет Своему народу — согласно завету с ним; являет даже тогда, когда она народом не заслужена. Но в кн. Руфь люди, действуя в согласии с Божией волей, тоже, наряду с Господом, являются совершителями милости. Ноеминь призывает Божию милость на Руфь и Орфу за то, что они явили милость ее умершим сыновьям, выйдя в свое время замуж за них, чужеземцев; совершив это доброе дело (хесед), они подпали под действие Божьего завета, заключенного Им с Его народом.

1:9-10. Сама оставшаяся без мужа, Ноеминь просит Бога послать мужей ее невесткам, ибо для женщины в те времена залогом безопасности и уверенности в завтрашнем дне было замужество. Невестки готовы, однако, поступиться перспективой выйти замуж — только бы не расставаться со свекровью. Они выражают желание идти с нею в ее землю. Возможно, этого требовал обычай.

1:11. Трижды (ст. 11-12, 15) настаивает Ноеминь на возвращении невесток в Моав. Им ведь необходимо вновь выйти замуж. Ибо участь вдовы — нищета и беззащитность. Ноеминь подразумевает здесь действовавший в Израиле обычай левирата, согласно которому мужчина обязан был жениться на вдове своего брата, чтобы продолжить его род и сохранить его имя и наследие (Втор. 25:5- 10). У Ноемини же сыновей больше не было.

1:12-13. И быть их не может, продолжает она свою мысль. А если бы и родила она, то ведь не могут невестки оставаться вдовами, пока те подрастут!

Свое положение она считает более бедственным, чем положение Руфи и Орфы, которые еще могут родить (а этим определялась ценность женщины в глазах семьи и общества, в котором родовое сознание превалировало над личным). В том, что произошло с нею, Ноеминь склонна видеть Божие наказание (см. ст. 20-21). В горестных ее словах можно уловить укор Господу. И все-таки ей присуща глубокая вера (см. ст. 8-9; 2:20). Она знает, что Бог активно соучаствует в жизни людей, и уповает на Его милость.

1:14. Подчинившись желанию свекрови своей... Орфа, плача, простилась с нею; Руфь же приняла решение последовать за Ноеминью, несмотря на ее протесты, и этим явила истинное благородство (хотя и Орфа, в сущности, не заслуживает осуждения).

Руфь осталась со свекровью, чтобы быть престарелой вдове поддержкой и утешением. Она предпочла разделить с нею ее печальную участь перспективе выйти замуж и иметь детей. Ап. Иаков, очевидно, расценил бы ее поступок как продиктованный глубоко религиозным чувством (см. Иак. 1:27).

1:15. Следует последняя попытка Ноемини уговорить Руфь возвратиться — по примеру Орфы — к народу своему и к своим богам (главным из которых был у моавитян Хамос; см. Чнс. 21:29; 3Цар. 11:7). То есть она сознавала, что возвратившись домой, Руфь не избегнет поклонения своим языческим богам, но, если это и тревожило ее, то тревога о том, что молодая женщина останется незамужней, была, по-видимому, сильнее. Другими словами, путь Руфи к вере в Бога Израиля, по крайней мере, на том этапе, Ноеминью облегчен не был.

1:16. Троекратной мольбе свекрови (ст. 11-12, 15) "Руфь не поддалась. Всем поступилась она — семьей, принадлежностью к своему народу и своими богами— ради того, чтобы остаться со свекровью. Во всей мировой литературе не много встретится столь же возвышенных примеров совершенной преданности. Избрав Ноеминь, Руфь избрала народ Израиля и Бога Израиля. Место это являет собой и пример полного разрыва с прошлым. Как некогда Авраам, Руфь приняла решение навсегда оставить землю своих предков-язычников и идти в землю обетованную. При этом Руфи негде было черпать ободрения (разве что в собственном добром сердце), ибо лично ей обетование не было дано.

1:17. Выбор был столь безоговорочным, что включал и решение умереть и быть погребенной в той же земле, что ее свекровь. В подкрепление своих слов она призывает на себя суд Бога Израилева, если изменит им. И тем самым полностью отдает себя в Его руки. Последующие события свидетельствуют о верности Руфи данной ею клятве.

1:18. И тогда Ноеминь... перестала уговаривать ее. Да и что могла она сказать после того, как невестка призвала Самого Бога в свидетели своей преданности? (ст. 17). Препятствие, возникшее перед ней, Руфь преодолела верою.

Б. Сладость и горечь возвращения (1:19- 22)

1:19. Нелегкий и неблизкий путь проделали обе женщины, пока не пришли в Вифлеем. Жители его, все еще помнившие Ноеминь, были поражены ее возвращением и, видимо, не сразу узнавали согбенную горем и сильно постаревшую женщину.

1:20. Отвечая землякам, Ноеминь заметила, что имя ее (означающее "сладкая" или "приятная") отнюдь не соответствует нынешнему ее состоянию, и просила называть ее Марою, т.е. "горькою", потому что Вседержитель (шаддай) очень и очень горькою сделал ее жизнь. В имени, которым она называет Бога, Ноеминь подчеркивает Его всемогущество. Он — Всемогущий Бог, сопротивляться Которому — бессмысленно. И если Он посылает бедствие, то укрыться от него невозможно. Ноеминь жалуется Богу, пожалуй, даже упрекает Его, но в самых жалоба ее содержится твердая вера в Него и в то, что все происходящее в ее жизни — от Него.

1:21. Все было у меня, говорит Ноеминь, и всего я лишилась по воле Его. В горькой печали своей она не в состоянии оценить то, что она приобрела: свою невестку-моавитянку. Возвращение домой, как будто бы усилило горе Ноемини. Впереди она не видит для себя ничего, кроме вдовства, сопряженного с одиночеством и беззащитностью. Жалобы Ноемини начинаются и кончаются обращением к Вседержителю, Который ей, сраженной печалью, уже уготовил утешение.

1:22. Мотив надежды звучит в этом стихе между строк. Милость Божия ожидает обеих женщин, но они еще не знают об этом.

Ноеминь ушла из Вифлеема, гонимая голодом физическим, и вернулась в него, терзаемая голодом душевным. Они с Руфью пришли туда в начале жатвы ячменя (в месяце Нисане, т.е. в конце марта-начале апреля), и происходившее на полях должно было радовать взгляд, но едва ли что-либо могло развеять печаль Ноемини. Между тем, Руфь Моавитянка была с нею. Урожай, созревший на полях, сулил надежду и им с Руфью, хотя они не догадывались об этом.

III. В поисках пропитания (гл. 2)

Итак, Руфь уверовала в Бога Израиля (см. ст. 12). И пришла в землю Его народа. Из Втор. 23:3 мы узнаем, что люди ее племени не принимались "в общество Господне", т.е. в сообщество израильское (как члены его). Но Руфь вошла в него милостью Божией. Из второй главы мы узнаем о том, как отнеслись к этой моавитянке израильтяне. Здесь появляется новый персонаж — богатый земледелец Вооз, третье из главных действующих лиц. В словах и поступках этих троих — Ноемини, Руфи и Вооза — раскрываются их характеры.

А. Случай, посланный Богом (2:I-5)

2:1. Вооз приходился Ноемини родственником по линии ее покойного мужа Елимелеха. Он был человек весьма знатный. При более точном переводе — "сильный"; то же евр. слово употреблено для характеристики судьи Гедеона в Суд. 6:12. Но если в Гедеоне оно подразумевало прежде всего сильного воина, то применительно к Воозу означало, что тот был достойным членом общества, пользовавшимся заслуженным авторитетом у соплеменников.

2:2. Автор снова напоминает читателям, что Руфь была Моавитянкой, может быть, для того, чтобы подчеркнуть благородство обращения с ней (в дальнейшем) со стороны Вооза. Молодая женщина идет в поисках пропитания, зная о существовании в Израиле "права" бедных — подбирать колоски, остающиеся на поле после жнецов. Моисеевым законом было даже предусмотрено не дожинать поля до конца (Лев. 19:9-10; 23:22), чтобы оставлять пропитание бедным. В истории Израиля известны были состоятельные люди, настолько щедрые, что оставляли для нуждавшихся соплеменников и чужестранцев до четверти несжатого поля.

Заметим, что Руфь не ждала, пока Ноеминь позаботится о ней; она берет инициативу на себя, а свекровь лишь поощряет ее.

2:3. Руфь пошла, но в той части пола, куда она пришла, она, конечно же, оказалась не случайно. Божией милостью пришла она на место, предусмотренное для нее Тем, Кто вел ее. Как столетия спустя придут на поля Вифлеемские волхвы, ведомые той же силой Божией (Мат. 2:1-8). И снова подчеркивает автор, что Вооз был из племени Елимелехова (ср. 2:1). Это обстоятельство имеет важное значение для развития дальнейших событий.

Б. Милосердие, заслуженное Руфью (2:4-17)

2:4. Теплым и благочестивым приветствием обмениваются Вооз и его жнецы, которые, как и их хозяин, уповают на Господа.

2:5-6. Обратив внимание на не знакомую ему молодую женщину, Вооз спрашивает о ней у своего слуги, надзиравшего за работой жнецов, и получает ответ, что это — Моавитянка, пришедшая с Ноеминью.

2:7. Слуга добавляет, что моавитянка попросила разрешения подбирать колоски ячменя позади жнецов, и что она трудится с самого утра, лишь ненадолго уходя домой.

2:8-9. Обращаясь к моавитянке, Вооз называет ее дочерью (ср. 3:10-11), вероятно, потому, что по возрасту был ближе к Ноемини, чем к Руфи (см. относительно "молодых людей" в 3:10). Не только слова этого человека, но и поведение его свидетельствовало о его вере в Господа. Поощряя Руфь собирать колоски на его поле, Вооз имел, очевидно, в виду, чтобы она делала это на протяжении всех недель сбора урожая (см. ст. 23): как ячменя (март-апрель), так и пшеницы (июнь- июль). Обычно сборщики колосков приходили на поля после того, как жнецы покидали их. Но Руфи Вооз предложил, ничего не опасаясь, следовать за его жнецами. Он заверил ее, что никто не обидит ее ни словом, ни делом: он об этом распорядился. И предложил женщине пить из тех же сосудов, что и слуги его. То есть доброжелательность Вооза по отношению к Руфи далеко превысила то, что требовалось законом (см. ст. 16).

2:10. Свое предельное смирение Руфь выразила так, как в древности обычно выражали его на Ближнем Востоке: она пала на лице свое и поклонилась до земли (ср. Быт. 19:1; 42:6; 43:26; 48:12; Иис.Н. 5:14; 2Цар. 1:2). Но необычайная милость этого авторитетного в своем народе человека к ней, чужеземке, не могла не удивить ее. За что ей это нежданное расположение? — спрашивает она.

2:11. И слышит в ответ, что Вооз знает о ней (новости быстро распространялись по маленькому Вифлеему) и обо всем, что сделала она для свекрови своей, ради которой, убитой горем, оставила... отца... мать, и... родину, чтобы жить среди народа, еще недавно чужого ей. Слова Вооза в этом стихе напоминают слова Бога, обращенные к Аврааму (см. Быт. 12:1).

2:12. Дальнейшие его слова в сущности являются молитвой о Руфи: да воздаст ей Господь... Бог Израилев во всей полноте за доброту ее и благородство и за то, что она пришла к Нему от своих богов — искать защиты и убежища; под Его крылами! — образно восклицает Вооз, как бы уподобляя Руфь птенцу, спасающемуся под крыльями матери. Этот образ — крыл Господних как надежного убежища для людей — весьма распространен в Библии; чаще всего встречается он в Псалмах (см. Пс. 16:8; 35:8; 56:2; 60:5; 62:8; 90:4; ср. с употреблением его Самим Господом в Мат. 23:37). Скоро Воозу предстояло сделаться орудием в руках Божиих — в ответ на его собственную молитву.

2:13. В тоне прежнего смирения звучит ответ Руфи Воозу, который говорил с ней так ласково, хотя она — всего лишь "недостойная раба" перед ним.

2:14. Доброжелательность Вооза простирается так далеко, что он приглашает Руфь разделить обед с его жнецами (что, конечно же, не предусматривалось законом для бедных сборщиков колосков). Под "уксусом", точнее, винным уксусом, понимался изготовлявшийся на Востоке прохладительный напиток.

2:15-16. Вооз повторяет приказ слугам своим, чтобы не обижали Руфь, и велит, помимо случайных колосков, специально подбрасывать ей от снопов (что опять-таки никак не предусматривалось законом).

2:17. Тяжело проработав весь день, Руфь под вечер вымолотила собранное, и оказалось у нее около ефы ячменя, т.е. килограмм шестнадцать зерна; теперь у обеих женщин было пропитание на много дней.

В. Выражение радости (2:18-23)

2:18. И не только намолоченное зерно принесла Руфь домой, но и то, что осталось у нее от обеда на поле (см. ст. 14), и накормила ожидавшую ее свекровь.

2:19. Обрадованная тем, как много принесла невестка, Ноеминь возблагодарила того, кто оказал Руфи эту милость, призвав на него благословение Божие, прежде чем узнала его имя. На вопрос же о том, кто он, услышала, что это — Вооз.

2:20. И тогда Ноеминь повторила свое благословение; вероятно, в эту минуту сквозь мрак ее печали впервые пробился луч надежды: Бог, "заставивший ее страдать" (см. 1:21), теперь посылал ей радость. По мысли Ноемини, Господь, действуя через Вооза, показывает им, что не лишил милости (хесед) ни живых (т.е. их с Руфью), ни мертвых (тут Ноеминь, вероятно, думает о возможности благословения имени Елимелеха, ее покойного мужа — через верную им невестку Руфь; ведь Вооз был их родственником, который мог бы осуществить закон левирата по отношению к Елимелеху; см. Втор. 25:5-10).

2:21-22. Услышав от Руфи, что Вооз предложил ей оставаться на его поле, с его служанками, все время жатвы... Ноеминь еще более порадовалась в душе: конечно же, молодой вдове надо держаться благородного щедрого Вооза, дабы на другом поле не стали ее оскорблять.

2:23. И все дни и недели жатвы оставалась Руфь на поле Вооза и собирала вначале колосья ячменя, а потом колосья пшеницы, и все это время жила у свекрови своей.

В повествовании нарастает известное напряжение: что же произойдет после того, как урожай будет собран?

IV. В поисках добродетельной любви (гл. 3)

Ноеминь "выбирается" из-под гнета уныния: она становится энергичной и деятельной. В последующих стихах она выступает как сваха, которая наставляет Руфь, как обрести любовь их благосклонного родственника Вооза. Здесь поворотный пункт повествования.

А. План Ноемини (3:1-5)

3:1. Ноеминь исполнена желания "пристроить" невестку, которая всем пожертвовала ради нее, выдав ее замуж. Поискать... пристанища в еврейском тексте звучит как "поискать... покоя" (ср. 1:9), каковой женщина могла обрести лишь в доме мужа, под его защитой.

3:2. Престарелая вдова избирает Вооза как родственника, который мог бы вступить с Руфью в левиратный брак, и как человека искреннего и доброжелательного. С этой целью она посылает невестку на гумно, где перед вечером, когда обычно дул благоприятный ветер, веяли зерно; очевидно, жители Вифлеема пользовались гумном поочередно. Оно представляло из себя плоскую твердую поверхность на возвышенном месте. Вымолоченное из колосьев зерно (см. 2:17) подбрасывали в воздух, и ветер уносил шелуху. Затем зерно ссыпали в хранилища. Дни обмолота и веяния были праздничным, радостным временем.

Ноеминь знала, что в тот день на гумне веял Вооз, и что он останется ночевать там, чтобы стеречь зерно.

3:3. Она наставляет невестку "приготовить" себя, умывшись и умастившись благовонными мазями, а, затем, одевшись во все лучшее, пойти на гумно, но, затаившись там, не показываться Воозу на глаза, пока он будет есть и пить.

3:4. Руфи надо было приметить место, где Вооз устроится на ночь, а затем, под прикрытием темноты, подойти к нему и, открыв ноги его (см. об этом в ком. на 3:7), лечь рядом. Потом ей следовало поступить, как он скажет.

3:5. Руфь пообещала свекрови исполнить все в точности.

Б. Просьба Руфи (3:6-9)

3:6. И пошла на гумно, и сделала все так, как приказывала ей свекровь ее.

3:7. Некоторые полагают, что Руфь подала Воозу повод к безнравственным действиям. Но это не так — в первую очередь, потому, что все, что делала Руфь по указанию Ноемини, соответствовало понятиям права и морали, существовавшим в древнееврейском обществе. Кроме того, Ноеминь вполне полагалась на порядочность их родственника Вооза. Да и Руфь была уже известна в городе как "женщина добродетельная" (ст. 11). "Открыть ноги" потенциальному жениху значило поступить в согласии с узаконенной брачной церемонней.

3:8-9. Видимо, испугавшись чего-то во сне, Вооз вздрогнул и приподнялся и увидел, что у ног его лежит женщина. На его кто ты? моавитянка смиренно ответила: я Руфь, раба твоя.

Прежде она избрала себе убежище "под крылами" Иеговы (2:12), а теперь просит и Вооза, чтобы он принял ее под крыло защиты своей (судя по евр. тексту, Руфь просила Вооза укрыть ее одеждой своей — что тоже, возможно, как-то соответствовало этому своеобразному брачному ритуалу; и здесь, как в 2:12 и во многих других местах, перечисленных в комментариях на 2:12) крыло — поэтический образ укрытия, прибежища).

Далее вдова-моавитянка напоминает этому уважаемому еврею о его ответственности перед ней и Ноеминью: ведь ты – родственник. И во исполнение им же произнесенного благословения (2:12) мог бы вступить с ней в брак по закону левирата.

В. Готовность Вооза „выкупить" Руфь (3:10-15)

Вооз с радостью откликнулся на предложение Руфи. Но на пути к его осуществлению стоял другой родственник, который прежде Вооза имел право претендовать на Руфь.

3:10. Благословенной от Господа назвал он моавитянку за ее намерение. Тем более, что по возрасту она могла бы быть ему дочерью (ср. 2:8; 3:11). Доброта Руфи, точнее, милость ее (здесь хесед), которая не стала искать молодых людей, но предпочла сохранить род своего первого мужа, Махлона, похвальна в его глазах даже более, чем прежнее доброе дело ее — самоотверженная забота о престарелой свекрови.

3:11. Вооз лишний раз успокаивает Руфь и обещает сделать по ее желанию. Он заверяет ее, что сидящие у всех ворот города (подразумевая, очевидно, старейшин Вифлеема) знают, что она женщина добродетельная.

3:12. На пути желательного им обоим развития событий стоит, однако, некоторая "юридическая проблема", требующая своего решения. Воозу известно, что у Руфи, породнившейся с семьей Елимелеха, есть родственник более близкий чем он. Вооз, тем не менее, посмотрит, что можно сделать, чтобы в соответствии с желанием Руфи, в брак с нею вступить ему, а не тому родственнику.

3:13. Все действия Вооза свидетельствуют о его глубокой порядочности. Он не отсылает Руфь домой посреди ночи, но оставляет ее под своей защитой. Вместе с тем поведение его — вполне целомудренно. Чувством ответственности руководствуется он и по отношению к "близкому родственнику", не желая нарушить его право. Если тот пожелает "принять" Руфь, то так тому и быть. Но если он не захочет, Руфь может не сомневаться: ее, согласно закону левирата, "примет" Вооз. Свои слова он подтверждает клятвой: жив Господь! Из этой короткой сценки явствует желание Вооза жениться на моавитянке.

3:14. И спала Руфь у ног Вооза до утра, но встала в предрассветных сумерках, когда трудно еще было разглядеть друг друга. Ей надо было уйти прежде чем кто-либо из жителей города мог заметить ее, возвращающуюся с гумна. Как сказано об этом в "Иудейских древностях" Иосифа Флавия, "благоразумие требовало остерегаться всяких сплетен, не имевших под собою основания".

3:15. Однако не с пустыми руками отпустил Вооз Руфь, но насыпал ей в верхнюю одежду ее шесть мер ячменя (на основании некоторых подсчетов высказывается предположение, что это могло соответствовать примерно 30кг. зерна). Скорее всего Вооз положил эту ношу ей на голову.

В некоторых еврейских манускриптах фраза и пошел (он) в город читается как "и пошла (она) в город". На основании ст. 16а и 4:1 оба "прочтения" не противоречат фактам.

Г. Руфь и Ноеминь в ожидании (3:16-18)

Можно представить себе, с каким волнением ожидала Ноеминь исхода задуманного ею и не лишенного риска мероприятия, на которое подвигнула Руфь. Что же до моавитянки, то она сознавала: "искупление" ее, кто бы ни совершил его, состоится в этот день.

3:16-17. Руфь спешит ответить на вопрос свекрови и добавляет, что эти шесть мер ячменя Вооз велел ей передать свекрови. Ноеминь, сватовство которой близилось к успешному завершению, заслужила вознаграждение. Теперь престарелая вдова могла успокоиться с мыслью, что и в будущем о ней позаботятся.

3:18. Обе женщины сделали все, что могли. Дело было теперь за Воозом. Ноеминь выражает уверенность, что человек тот не останется в покое, не кончив сегодня дела.

V. Совершение "выкупа" (4:1-13)

А. Отказ ближайшего родственника совершить выкуп (4:1-8)

4:1. Вооз вышел к воротам города, или на площадь у городских ворот (обычное на древнем Востоке место общественных собраний, заключения торговых сделок, судебных разбирательств, в частности, и решений, касавшихся левиратного брака, если брат мужа отказывался заключить его) и сел там. Существует предположение, что Вооз заранее пригласил "к воротам" нужного ему родственника; а, может быть, он знал, что тот будет проходить мимо. Так или иначе, он подозвал его и попросил присесть рядом. Возможно, имя "родственника" не названо не случайно: ведь выполнить закон левирата он отказался.

4:2. Вооз пригласил еще десять человек из старейшин вифлеемских, и они сели рядом — как свидетели законности предстоявшей сделки (ст. 4,9-11). Почему их должно было быть именно десять, не объясняется. Известно, однако, что столетия спустя число "10" станет обязательным при благословении еврейского брака; десять человек будут составлять своего рода "кворум" в синагогальном собрании по случаю торжества бракосочетания. В данном же случае требовалось публичное подтверждение важного решения по делу о судьбе двух женщин.

4:3. Вооз прибегает к продуманной стратегии, излагая дело, ради которого собрал мужей вифлеемских, шаг за шагом. Прежде всего, он поясняет, что Ноеминь (и Руфь; см. ст. 5) имеет право на участок поля, принадлежащий покойному мужу Ноемини. Но по бедности вынуждена продать его. Надо сделать все возможное, чтобы эта земля осталась во владении "брата нашего Елимелеха", т.е. его близких (см. Иер. 32:6-12), говорит Вооз.

4:4. Ближайший родственник был первым, кто имел право на приобретение земельного надела Елимелеха; Вооз же обретал это право в случае его отказа. Если тот не захочет выкупить "поле", он готов сделать это. Родственник выразил, однако, согласие...

4:5. Но тут Вооз напомнил ему, что, выкупая землю, тот должен "выкупить" и Руфь моавитянку, взяв ее в жены, — с тем, чтобы восстановить имя умершему в уделе его. Логика этой причинно-следственной взаимозависимости состояла, очевидно, в том, что по смерти Елимелеха земельная собственность перешла сыну его Махлону, покойному мужу Руфи (см. ст. 10); моавитянка становилась таким образом тем "звеном", минуя которое невозможно было сохранить земельный надел во владении семьи Елимелеха, ибо продолжателем рода Елимелеха. точнее, наследником имени его, мог стать только сын, рожденный ею.

4:6. Женитьба на Руфи, как обязательное условие "выкупа" земли, заставила "ближайшего родственника" отказаться от принятого было решения. Он объяснил это боязнью расстроить собственный удел. Право выкупа он тут же, в присутствии свидетелей, передает Воозу. Какое же основание было у него опасаться за "свой удел"? Может быть, он не был достаточно богат, чтобы приобрести не только землю, но и жену. А, может быть, как полагают некоторые, суеверно боялся женитьбы на моавитянке, дабы и его не постигла участь Махлона, первого мужа Руфи (ср. с нежеланием Иуды отдать своего последнего сына Фамари — в Быт. 38:11). Вполне возможно и такое объяснение: будущий сын Руфи, подумал родственник, унаследует не только землю, о которой идет речь, но и часть его собственного надела, который в этом смысле и мог быть "расстроен"; вот если бы за подлежавшим выкупу уделом Елимелех "стояла" лишь одна вдова — Ноеминь, то возможный сын от левиратного брак не угрожал бы наделу родственника, ибо Ноеминь попросту не могла бы родить его. Еврейские богословы, объясняя отказ этого родственника, ссылались на необоснованную боязнь его нарушить браком с моавитянкой Моисеев закон (сказанное во Втор. 23:3 относилось лишь к мужчинам моавитянам, а не к женщинам) и тем "поставить под удар" свой земельный надел.

4:7-8. Законность совершения сделки подтверждена была не подписанием соответствующего документа, а ритуалом "передачи сапога" (согласно старинному обычаю), символизировавшим право на собственность, или право на хождение по земле, во владение которой вступал человек (ср. Втор. 1:36; 11:24; Иис. Н. 1:3, 14:9). Передав свой сапог... Воозу, ближайший родственник исчезает со сцены, "не нарушив" своей анонимности. Зато имя Вооза не забыто во всех последующих поколениях (см. 4:14).

Б. Решение Вооза. Завершение выкупа (4:9-12

4:9-10. Вооз призвал старейшин во свидетели совершенной им сделки по приобретению у Ноемини всего, что принадлежало ее покойным мужу и сыновьям, вместе с Руфью Моавитянкой — дабы оставить имя умершего (Махлона) в уделе его. Из дальнейшего следует, что, беря на себя ответственность за судьбу Руфи, Вооз подразумевал, что не оставит своим попечением и престарелую Ноеминь, которой явила столь похвальную преданность ее невестка-моавитянка.

4:11. Благородный поступок Вооза засвидетельствован старейшинами; они и, видимо, другие люди (весь народ), собравшиеся при воротах, желают ему благословений от Господа через жену, входящую в дом его, — да отметит ее Бог чадородием! Примечательно, что, уподобляя Руфь женам патриарха Иакова, они прежде упоминают Рахиль (которая долгие годы была бесплодной, как и Руфь в Моаве), а уж потом — Лию. Старейшины желают Воозу процветания в Ефрафе и доброй известности в Вифлееме (два названия одного и того же города; см. Быт. 35:19; 48:7; Мих. 5:2).

4:12. В своем пожелании многочисленного потомства Воозу старейшины исходят из того, что дети — дар Божий (ср. Пс. 126:3). Они не знали тогда, что именно от благородных сердцем Вооза и Руфи произойдут великие цари Израиля, включая Давида и Царя вечности — Господа Иисуса Христа.

Фарес мог быть здесь упомянут по следующим причинам: а) он тоже появился на свет во осуществление закона левирата (от Фамари и Иуды); б) потомки Фареса осели в Вифлееме (1 Пар. 2:5,18, 50-54) и в) Фарес был предком Вооза (Руф. 4:18-21).

В. Заслуженная награда (4:13)

4:13. В этом стихе повествование о Руфи достигает своей кульминационной точке; все, перечисленное в нем вкратце, исполнено значения: брак Руфи, благословенное Богом зачатие, и рождение долгожданного наследника.

На протяжении нескольких лет, будучи женой Махлона в Моаве, Руфь оставалась бесплодной. Теперь же Господь дал ей беременное — в награду за веру ее, милосердие и чувство ответственности. В известном смысле это можно рассматривать как провозвестие чудесного рождения в Вифлееме Сына Божия — по наступлении "полноты времени" (см. Гал.4:4). "Бесплодными" оказались без малого десять лет жизни в Моаве (Руфь 1:4), и всего на протяжении нескольких недель — по возвращении в Вифлеем — испытали на себе Ноеминь и Руфь всю полноту Божиих благословений.

VI. Заключение (4:14-22)

Завершающие стихи повествования представляют собой замечательный контраст его началу (ср. 1:1-5). Глубокая печаль сменяется безмерной радостью; пустота обращается полнотой.

А. Счастливый итог (4:14-17)

4:14. И снова в центр повествования перемещается Ноеминь. Женщины Вифлеема, свидетельницы горестного возвращения ее в родной город, теперь славят Господа за то, что... не оставил престарелую вдову без наследника. Прочтение ст. 14 в этом месте не одинаково в русской и английской Библиях. Тогда как на основании русского текста напрашивается вывод, что женщины говорят об Овиде, рожденном Руфью от Вооза, но унаследовавшем имя Махлона, сына Ноемини, из английского перевода следует, что речь идет о "выкупившем" Ноеминь и Руфь Воозе. Но кто бы ни понимался здесь под "наследником" (в англ. тексте — "близкий родственник"; (евр. гаэль) Ноемини — Вооз или Овид (что, кстати, означает "служащий Богу"), имени его предвозвещается слава в Израиле.

4:15. Судя по продолжению текста (ст. 15), русский перевод—более верный, ибо о том, кто, по словам женщин, будет Ноемини отрадою и питателем в старости, говорится как о рожденном Руфью. О ней же самой женщины говорят, что она для Ноемини, которую любит... лучше семи сыновей. (Заметим, что семь сыновей были символом особого благословения, которого могла удостоиться еврейская семья; ср. 1 Цар. 2:5; Иов. 1:2.).

4:16-17. Ноеминь стала нянькою Овида, "служителя Божия". Возможно, из ст. 17 следует, что она и формально усыновила его. Соседки называли внука Ноемини ее "сыном", подразумевая, что у нее родился наследник. Со временем стала ясна и далеко идущая цель Бога, осуществившаяся в рождении этого ребенка: Овиду предстояло стать дедом царя Давида.

Б. Генеалогия, возвещающая торжество и радость (4:18-22)

Подводя итог толкованию кн. Руфь, нельзя не заметить, что все в ней — казалось бы, обычные человеческие обстоятельства: перемена места жительства, браки, кончины, сбор урожая, приобретение земли — служат раскрытию направляющей роли Господа в жизни людей.

4:18-20. Здесь автор прослеживает генеалогическую линию Вооза и сына его Овида, начиная от Фареса и "выше". Фарес был сыном Иуды от Фамари (Быт. 38:12—30; Руф. 4:12). Есром был одним из членов семьи Иакова (Быт. 46:12). Об Араме упоминается в 1 Пар. 2:9. Сын его Аминадав был тестем Аарона (Исх. 6:23). Наассон же возглавил дом Иуды (Чис. 1:7; 7:12; 10:14).

4:21-22. Салмон был отцом Вооза; согласно Мат. 1:5 матерью его была Раав, блудница-хананеянка из Иерихона. Но поскольку та жила во времена Иисуса Навина, т.е. лет на 250-300 ранее описываемых событий, представляется, что "матерью" Вооза она была названа в том же смысле, в каком Авраам назван "отцом нашим" в Рим. 4:12, т.е. в смысле прародительницы Вооза. Вполне можно предположить, что в родословии, приводимом в ст. 18-22, какие-то имена и поколения пропущены, судя по тому, что Фареса от Давида отделяла без малого тысяча лет, и едва ли за это время могло смениться лишь 9-10 поколений. Важнее всего, однако, мессианская идея, отразившаяся в этом родословии.

Мы узнаем, что Овид, рожденный Воозом и Руфью, стал отцом Иессея и дедом царя Давида (см. 1 Цар. 17:12). (В разделе 1 Цар. 16:1-13 см. таблицу "Происхождение Давида от Авраама"). Родословие же Иисуса Христа прослеживается через Марию от Давида (Мат. 1:1-16; ср. Рим. 1:3; 2 Тим. 2:8; Отк. 22:16). Вот почему Христос назван "Сыном Давидовым" (Мат. 15:22; 20:30-31; 21:9,15; 22:42). Наступит день, когда Христос возвратится на землю и воссядет на троне Давидовом в Тысячелетнем царстве (2 Цар. 7:12-16; Отк. 20:4-6).

Вопреки всем ее, казалось бы, безотрадным обстоятельствам. Бог творил Свое дело в жизни Руфи. Подобно ей, любой истинно верующий человек должен быть "проводником" Его дела на земле. И наградой ему непременно явится сладкий плод Божией милости.