ВТОРАЯ КНИГА ЦАРСТВ
Юджин X, Меррялл
ВСТУПЛЕНИЕ
(См. Вступление к Первой книге Царств)
ПЛАН
I. Давид в Хевроне (гл. 1-4)
A. Плач по Саулу и Ионафану (гл. 1)
Б. Противостояние Авенира Давиду (гл. 2)
B.Конфликт между Иоавом и Авениром: фатальный исход его (гл. 3)
Г. Смерть Иевосфея (гл. 4)
II. Преуспеяние
Давида (гл. 5-10)
A. Иерусалим становится столицей (гл. 5)
Б. Возвращение ковчега (гл. 6)
B. Завет Господа с Давидом (гл. 7)
Г. Военные кампании Давида (гл. 8)
Д. Доброта Давида по отношению к дому Саула (гл. 9)
Е. Надругательство аммонитян над послами Давида (гл. 10)
Ш. Согрешение Давида
и несчастья в доме его (гл. 11-21)
A. Давид впадает в грех прелюбодеяния (гл. 11)
Б. Нафан укоряет царя; наказание Давида (гл. 12)
B. Согрешение и гибель Амнона (гл. 13)
Г. Авессалом в разлуке с Давидом (гл. 14)
Д. Авессалом восстает против отца (гл. 15-18)
1. Авессалом овладевает царством (гл. 15)
2. Авессалом укрепляет свою власть (гл. 16)
3. Авессалом преследует Давида (гл.17)
4. Поражение и смерть Авессалома (гл. 18)
Е. Давид возвращает себе власть (гл. 19-20)
1. Царь готовится к возвращению в Иерусалим (гл. 19)
2. Восстановление власти Давида (гл. 20)
Ж. Убийство и погребение сыновей Саула (гл. 21)
IV. Последние годы
царя Давида (гл. 22-24)
А. Песнь Давида (гл. 22)
1. Вознесение хвалы Господу (22:1-4)
2. Чудные дела Господни (22:5-25)
3. Господь справедлив (22:21-30)
4. Совершенство Господа (22:31-51)
Б. Давид о своих "храбрых" (гл. 23)
В. Согрешение Давида: самовольное "исчисление" им Иуды и Израиля (гл. 24)
I. Давид в Хевроне (гл. 1-4)
А. Плач по Саулу и Ионафану (гл. 1)
1:1-16. Вскоре после возвращения Давида в Секелаг (см. 1 Цар. 27:6), по одержании им победы над амаликитянами (2 Цар. 1:1), явился к нему некто бежавший из Гелвуя с вестью о гибели Саула и его сыновей (ст. 2-4). Царь стал спрашивать его о подробностях, и тогда тот рассказал, будто нечаянно столкнулся с раненым Саулом (ст. 5-6), назвался ему амаликитянином (ст. 7-8), и по просьбе царя нанес ему удар мечом и убил его (ст. 9-10). Сообщение этого человека расходится с тем, о чем читаем в 1 Цар. 31:3-6 и явно звучит как выдумка. Возможно, амаликитянином он назвался с тем, чтобы отвести возможное обвинение от себя как от израильтянина, что убил своего царя, помазанника Господня; но, может быть, он и в самом деле был "пришельцем" (ст. 13). Так или иначе, злой участи он не избежал (см. 2 Цар. 1:14,16).
1:11-16. После сильной печали в сердце Давида воспылал такой гнев, что он повелел казнить вестника. Ложное его свидетельство не снискало ему милости царя, на что он, видимо, надеялся.
1:17-27. Свою скорбь по случаю смерти Саула и Ионафана Давид излил в "Песне лука" (ст. 19-27); существует предположение, что название этой плачевной песни, которой Давид повелел научить сынов Иудиных (ст. 18), "объясняется" в ст. 22, где говорится, что лук Ионафана ин меч Саула всегда были победоносны. Очевидно "плач Давида", или его песнь, вошёл в священные (к сожалению, утраченные) записи евреев, которые известны как книга Праведного (см. ст. 18; ср. Инс. Н. 10:13). В нее же входил гимн, который пел в свое время Иисус Навин, торжествуя победу над "царями Аморрейскими" (см. Иис. Н. 10:5,10).
Как пали сильные! — этими словами начинается и завершается песнь Давида (1:19,27; ср. 1:25). Давид не хочет, чтобы о происшедшей трагедии узнали филистимляне, дабы не радовались дочери необрезанных. Он проклинает, горы Гелвуйские, явившиеся ареной поражения и гибели царя и царского сына (ст. 21). Он воспевает верность Ионафана отцу в жизни... и в смерти (ст. 23). По словам Давида, который знал о недостатках Саула и безудержности его характера, погибший царь был (тем не менее) источником процветания своего народа (ст. 24). Но с особым пафосом, и от всего сердца, воспевает Давид Ионафана, который был очень дорог ему, чья любовь значила для него больше чем любовь женская.
Б. Противостояние Авенира Давиду (гл.2)
2:1-4а. Итак, Давид оплакал прошлое, ознаменованное смертью Саула; она же ознаменовала для Давида и начало будущего, предвозвестием которого явился для него день помазания его Самуилом — более чем за 15 лет до того (1 Цар. 16:13). Со смертью Саула и трех его сыновей от Ахиноами (у него было еще два сына от наложницы Рицпы, см. 2 Цар. 21:8, 11; относительно Ахиноами см. 1 Цар. 14:50) возник "вакуум власти", в честности, в Иудее. В обстановке безвластия для Давида естественно было искать воли Божией; и сказано ему было, чтобы шел в Хеврон, где и помазали Давида (официально) на царство над домом Иудиным. (Позднее он был помазан в третий раз — как царь всего Израиля; см. 5:3.)
Помазание в Хевроне было весьма важным шагом, означавшим окончательный разрыв Давида с филистимлянами, у которых прежде он, вступив с ними в союз, обрел убежище; кроме того, это помазание ознаменовало как бы независимость Иуды от Израиля (полное свое выражение она нашла в разделении на Южное и Северное царства по смерти Соломона; см. 3 Цар. 12:16). Наконец, совершившееся в Хевроне делало царя Давида соперником Иевосфея, сына Саулова. наследовавшего трон отца на севере страны.
2:4б-11. Давид сразу же заявляет о себе как искусный дипломат. Он пытается расположить к себе жителей Иависа Галаадского, восхваляя их за то, что почтили останки царя Саула (ср. 1 Цар. 31:11-13). В то же время Давид напоминает им, что теперь, когда Саул умер, их господином становится он. Но проблему наследования трона ему приходится решать с военачальником войска Саулова — Авениром. Можно предположить, что этот энергичный полководец, пользуясь тем, что о первоначальных подвигах Давиде в народе стали забывать, зато помнили о его союзе с филистимлянами, настроил израильтян в пользу Иевосфея, последнего сына Саулова. (Очевидно, первоначальным именем Иевосфея было Ешбаал — см. 1 Пар. 8:33; 9:39 — что значит "огонь Баалов"; имя это, содержавшее в себе "языческий элемент", было заменено на другое, означавшее "совестливый человек".) Важное хронологическое значение имеет то обстоятельство, что Иевосфею было сорок лет (2:10), когда умер его отец. Поскольку вначале царствования Саула он, при перечислении сыновей царя не упоминается (1 Цар. 14:49), но в полный "список" сыновей Саула включен (1 Пар. 8:33), напрашивается вывод, что Иевосфей (Ешбаал) родился уже после вступления отца на трон и, значит, царствовал Саул, по меньшей мере, 40 лет (ср. Деян. 13:21; см. также ком. на 1 Цар. 13:1).
Иевосфей правил северными территориями страны из Маханаима (восточно-центральной части Трансиордании), и правление это было кратким: всего два года. Тот факт, что Давид царствовал в Хевроне над домом Иудиным семь с половиной лет, прежде чем сделал своей столицей Иерусалим (2 Цар. 5:5), не означает, что столько же времени правил из
Μаханаима Иевосфей; это противоречило бы сказанному в 2:10. Можно предположить, что между смертью Саула и воцарением Иевосфея имел место какой-то период междуцарствия; представляется очевидным, что после смерти Иевсофея Давид продолжал управлять Иудеей из Хеврона (до иерусалимский период его царствования).
2:12-32. Со вступления Давида на царство его истинным противником на севере был не Иевосфей, а Авенир. Когда воины двух соперников встретились у Гаваонского пруда, то поначалу, видимо, предполагалось разрешить дело поединком двадцати четырех юношей (по 12 с каждой стороны). Однако все они закололи друг друга мечами (название, которое получило это место — Хелхаф-Хаццурим, означает "поле мечей"), и победителей таким образом не оказалось. Страсти, однако, разгорелись и вылились в жесточайшее сражение, в котором Авенир и его воины потерпели поражение от войска Давида. Бежавшего с поля боя Авенира преследовали три брата — Иоав, предводитель воинов иудейских, Авесса и Асаил. В конце-концов легконогий, как серна, Асаил пал от руки Авенира, ставшего таким образом личным врагом Иоаву (см. ст. 22). Тот (вместе с Авессой) должен был совершить отмщение (ст. 24). Однако на этот раз восторжествовало благоразумие (ст. 26-28). Иоав затрубил отбой, и воины его прекратили преследовать Израильтян.
Авесса и люди его, проделав долгий путь и перейдя через Иордан и глубокое ущелье Битрои, возвратились в Маханаим (ст. 29), а Иоав со своими воинами вернулся в Хеврон (ст. 32). В этом сражении, окончание которого не означало, однако, окончания войны, Давид потерял двадцать воинов, а Авенир — триста шестьдесят.
В. Конфликт между Иоавом и Авениром: фатальный исход его (гл. 3)
3:1-11. Борьба династий, а это была именно борьба династий, не утихала: И была продолжительная распря между домом Сауловым и домом Давидовым (ср. ст. 6). Те, кто поддерживали дом Саула, готовы были сопротивляться намерениям Давида и не дать ему "выйти" за пределы Иудеи. Но сторонники Давида (а он, талантливый полководец и правитель, окружен был способными, преданными людьми, которые собирались к нему из всех келен еще при жизни Саула) все более склонялись к мысли, что настало время править всем народом человеку, который "по сердцу Богу". Возможно, и шесть жен Давида (ст. 2-5; см. таблицу "Семья Давида"), по крайней мере, некоторые из них, стали ими в результате заключения царем своего рода династических браков" (в этой связи особенно обращает на себя внимание брак Давида с Маахой, дочерью царя Гессурского; Гессур находился на северо-восток от моря Киннеретского).
Между тем, на севере, Авенир вошел к наложнице покойного Саула — Рицпе. В согласии с практикой, распространенной в древности на Ближнем Востоке, этот шаг означал, что Авенир сам претендует на престол. Именно так и расценил поступок военачальника Иевосфей, упрекнувший Авенира (ст. 7). Не ожидавший "сопротивления" со стороны слабого нерешительного Иевосфея, Авенир пришел в ярость и заявил, что отныне будет способствовать тому, чтобы царство было отнято от дома Саулова, а престол Давида поставлен над Израилем и над Иудою, от Дана до Вирсавии. (Заметим, что северные территории, разделенные Иорданом, были значительно обширнее южных, которыми управлял в то время Давид.) Перед Авениром Иевосфей был бессилен (ст. 11).
3:12-21. Вопрос в ст. 12 — чья эта земля? — означает: кто должен царствовать над землей евреев? Авенир поручил своим послам обратиться с этим вопросом к Давиду и от своего имени предложить ему союз с ним. Если бы Давид отверг это предложение Авенира, кто-то, свергнув Иевосфея, скорее всего, сам Авенир, узурпировал бы трон на севере, а это могло бы вызвать новые междуусобные кровопролития, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Возвращение Мелхолы нужно было Давиду как свидетельство лояльности со стороны Авенира и ради восстановления его собственной чести, поскольку Мелхола была отнята у него Саулом и, вопреки закону, отдана другому мужу (ст. 13-14; см. 1 Цар. 18:20-27; 25:44). А, кроме того, Мелхола символизировала связь Давида с царствующим домом Саула и как бы укрепляла в глазах народа право его на престол.
Авенир возвратил Мелхолу Давиду, после чего встретился со старейшинами Израильскими и убедил их, включая вениамитян, соплеменников Саула, подчиниться, в их же интересах, Давиду как царю всего Израиля. Это не могло не поднять Авенира в глазах Давида, что, в свою очередь, вызвало недовольство среди тех, кто был предан Давиду с давних пор.
3:22-39. У Иоава известие о том, что Давид сделал пир для Авенира, а потом с миром отпустил его, вызвало ярость. Без ведома Давида он возвратил Авенира в Хеврон и, заманив в ловушку, убил его (ст. 27). Для Иоава это, в первую очередь, было осуществлением кровной мести за брата его Асаила (ст. 27, 30; 2:23). Но для Давида смерть Авенира, "великого мужа" (ст. 38), означала реальную угрозу объединению евреев как его подданных (дело, к которому уже приступил Авенир). К счастью, этого не случилось. Однако поступок Иоава подействовал на него самым удручающим образом, и царь проклял его и дом отца его (ст. 29), хотя Иоав был сыном сестры его Саруи (1 Пар. 2:16; см. таблицу "Семья Давида").
Реакцию Давида на смерть Авенира, видимо, усугубило и то обстоятельство, что убит он был в Хевроне, т. е. в городе-убежище (см. Иис. Н. 21:13), где совершение акта отмщения было запрещено законом (Чнс. 35:22-25).
Царь объявил публичный траур по Авениру (ст. 31) и с почестями похоронил его в Хевроне (ст. 32). Искренняя скорбь Давида (ст. 35) расположила к нему сердце народа (ст. 36), который чем дальше, тем больше убеждался, что этот его царь отличается от обычных людей в лучшую сторону. Однако, сознавая, какой популярностью пользовались в Иудее сыновья Саруи (они сильнее меня, говорит Давид), он не решился достойно наказать их, предоставив это Богу (ст. 35-39).
СЕМЬЯ ДАВИДА
ЖЕНЫ СЫНОВЬЯ
1. Мелхола (дочь Саула)
2. Ахиноама 1. Амнон
3. Авигея (вдова Навала) 2. Далуия
4. Мааха (дочь Фалмая, царя Гессурского) 3. Авессалом
5. Аггифа 4. Аддония
6. Авитала 5. Сафатия
7. Аглая 6. Ифреам
8. Вирсааия (жена Урии) 7. Шима,
8. Шовав,
9.Нафан,
10.Соломон
Другие сыновья
11. Ихвар
12. Елишама
13. Елифелет
14. Ногаг
15. Нефег
16. Иафиа
17. Елишама
18. Елиада
19. Елифелет
(Были и еще сыновья у Давида — от наложниц)
Г. Смерть Иевосфея (гл. 4)
4:1-8. Известие о гибели Авенира отнюдь не обрадовало Иевосфея: теперь он, мол, утвердит собственную власть; напротив, слабый человек и правитель, Иевосфей нуждался в такой сильной личности, как Авенир. Потому и опустились руки его, да и народ охватила паника (ст I). Думая тем снискать себе расположение Давида, два убийцы нз вениамитян — Баана и Рихав, предводители войска Иевосфеева, проникли к нему в дом и поразили его, спящего, в живот (ст. 6), затем они отрубили ему голову и, взяв ее с собою, бежали. И принесли голову Иевосфея к Давиду в Хеврон.
По ходу повествования как бы в скобках сообщается о сыне Ионафана Мемфивосфее (его первоначальное имя — Мернббаал — 1 Пар. 8:34), или "Ваал сражается"; Мемфивосфей означает "из уст совестливости"; ср. изменения имени "Ешбаал" на имя "Иевосфей"). Он сделался хромым, когда нянька, убегая с ним на руках (по получении известия о гибели Саула и Ионафана) уронила его. Мемфивосфей вновь появляется на страницах книги как человек, облагодетельствованный Давидом (2 Цар. 9).
4:9-12. Вероломным убийцам Иевосфея человека, по его словам, невинного, Давид воздал так же, как тому "аморреянину", который выдал себя за убийцу Саула. Он приказал казнить Рихава и Баану.
А голову несчастного Иевосфея взяли, и погребли по приказу царя во гробе Авенира, в Хевроне.
II. Преуспеяние Давида (гл. 5-10)
А. Иерусалим становится столицей (гл.5)
5:1-3. Со смертью Иевосфея, сына Саулова, ничто более не препятствовало Давиду провозгласить свою власть над северными коленами Израилевыми, как прежде провозгласил он ее над Иудеей. На севере необходимость такого шага получила всеобщее признание; с целью призвать Давида править всеми ими и пришли к царю в Хеврон старейшины всех колен. В словах мы — кости твои и плоть твоя они напомнили Давиду о том, что все они дети одного отца — Иакова.
Старейшины признают в Давиде народного героя: ты (при Сауле) выводил и вводил Израиля, говорят они. И, что еще важнее, они сознают, что его призвание и помазание—от Господа, Который поручил Давиду быть пастырем и вождем Израиля (ст. 2).
Итак, не испытывая больше никаких колебаний, старейшины помазали Давида в цари над всем Израилем. Соглашение между ними и Давидом было полным, судя по тому, что заключил с ними царь завет в Хевроне пред Господом.
Самое первое помазание Давида (Самуилом) совершено было в знак того, что Давид избран Богом (1 Цар. 16:13). Что же касается этого, третьего, помазания, то оно, как и второе, тоже совершенное в Хевроне (2 Цар. 2:4), свидетельствовало о подтверждении Божьего выбора народом. В процессе заключения завета Давид, вероятно, клятвенно обязался исполнять требования Моисея, предусмотренные для будущего царя (см. Втор. 17.14-20).
5:4-5. Примечательно, что Давид вступил на царство в возрасте тридцати лет, когда положено было начинать священническое служение (Чис. 4:3; 1 Пар. 23:3).
После семи лет и шести месяцев
правления в Хевроне Давид решил перенести свою столицу — скорее всего из
политических соображений, судя по тому, что новой столицей он избрал Иерусалим,
город, расположенный на границе между Иудою и северными коленами. То, что во
второй кн. Царств об Иуде и Израиле неоднократно говорится как о независимых
друг от друга "государственных образованиях" (см. 2 Цар. 11:11; 12:8;
19:42-43; 24:1,9), свидетельствует в пользу написания этой книги после
5:6-9. Поскольку Иерусалим оставался городом Иевусеев еще со дней Иисуса Навина (см. Иис. Η. 15:63), то еврейскими коленами он, очевидно, рассматривался как город нейтральный и, учреждая там свою резиденцию, Давид как бы демонстрировал свой "нейтралитет" по отношению ко всем коленам. Хеврон, занимавший центральное положение в колене Иудином, не мог оставаться столицей царя, правившего теперь всем народом; Сихем, игравший важную роль в истории евреев, принадлежал беспокойному племени ефремлян и по этой причине тоже не мог стать столицей всего царства. Иерусалим же, расположенный почти посередине еврейской земли, до сих пор не принадлежал ни одному колену, но рядом, на юге, раскинулась территория сильного колена Иудина, на которое опирался Давид.
Иевусеи считали свой хорошо укрепленный город неприступным. Отсюда их самоуверенное и оскорбительное для Давида заявление: "ты не войдешь сюда; тебя отгонят слепые и хромые" (ст. 6).
Крепость Сион (ст. 7), на горе одноименного названия, которую взял еврейский царь, стала называться город Давидов; она располагалась сразу на юг от Иерусалима, точнее — на южном выступе храмовой горы в Иерусалиме, называвшемся горой Офел.
Передача стихов 8 и 9 на русский и английский языки не вполне адекватна друг другу. Так, в англ. тексте ст. 8 читаем, что Давид обещал своим людям сделать военачальником того, кто предложит способ проникнуть в осажденный Иерусалим и взять его; это соответствует сказанному в 1 Пар. 11:6, откуда следует, что первым "взошел" в Иерусалим Иоав, сын Саруи. С трудом поддающееся переводу евр. слово шиннор (ст. 8) может означать, что Иоав пробрался в город по туннелю или по трубе, по которой во внутренние резервуары Иерусалима поступала вода; это же слово означает и нечто вроде "цепляющего крюка" (которым, возможно, действовал Иоав). Так или иначе, Иерусалим был взят и стал столицей Давида.
Издевательские слова иевусеев относительно "слепых и хромых" так разозлили Давида, что он приказал всех без разбору жителей города поражать копьем. Очевидно, впоследствии слова эти сделались поговоркой, подразумевавшей под "слепыми и хромыми" всех врагов вообще; в свете этого становится понятной последняя фраза ст. 8.
После взятия крепостных сооружений на возвышенностях Снон и Офел они были объединены в город, называемый здесь и в других местах (5:7; 6:12; 3 Цар. 2:10) городом Давидовым.
Милло по-еврейски значит "заполнение"; по одним данным так назывался один из холмов сионской возвышенности, но слово это может свидетельствовать о "заполнении" землей промежуточной площади между холмами—до уровня города; вообще же в последней фразе ст. 9 речь может идти о возведении оборонительных сооружений внутри города и вокруг него, в том числе насыпных валов (в соответствующих местах англ. текста, например, в 3 Цар. 9:15,24, слово "милло" переводится именно в таком значении).
5:10-12. Вся история жизни Давида сделала очевидным как для Израиля, так и для окружавших его народов, что Господь Бог Саваоф был с ним, и что он представлял собой политическую силу, с которой они должны были считаться. Об этом, в частности, говорят внимание и почет, оказанные Давиду Хирамом, царем Тирским (финикийцем), который прислал ему строительный материал и искусных строителей для возведения царского дворца (ср. 3 Цар. 5:1-11). Это еще раз заставило Давида уразуметь, что Господь утвердил его царем над Израилем и возвысил царство его ряди народа Своего.
5:13-16. Одним из признаков царского величия на древнем Востоке был многочисленный гарем. Соблюдение этого обычая Давидом принесло ему впоследствии немало горя.
5:17-25. Несомненно все это время Филистимляне, контролировавшие обширные территории Ханаана, пристально наблюдали за возвышением Давида. Может быть, пока он "сидел" в Хевроне, они рассматривали его как своего лояльного вассала (ср. 1 Цар. 27:5-7; 29:3, 6-9). Теперь, однако, сделавшись преемником Саула, он стал в глазах филистимлян их непримиримым врагом. Потому и поднялись они искать Давида, т. е. против него. И расположились они в долине Рефаим. Узнав об этом, Давид, получив заверение от Господа в Его благословении, пошел и встал лагерем в одном из пунктов долины Рефаим, а именно в Ваал-Перацим (что значит "Господь (здесь — Бог Израиля) сметает"), километрах в пяти на юго-запад от Иерусалима. И там он нанес филистимлянам сокрушительное поражение (отсюда и название этого места—"Ваал-Перацим"), так что, убегая, они побросали на поле битвы своих идолов. Однако спустя некоторое время филистимляне вновь собрались в долине Рефаим, чтобы сразиться с Давидом (ст. 22). На этот раз Бог предложил Давиду иной стратегический план: ему следовало зайти филистимлянам с тылу и двинуться на них не прежде чем пойдет перед Давидом Господь, о чем он узнает, услышав шум как бы идущего по вершинам тутовых дерев.
И сделал Давид, как повелел ему Господь, и поразил Филистимлян от Гаваи (видимо, от Гаваона; ср. 1 Пар. 14:16) до Газера, т. е. на территории протяженностью примерно 25км.
В. Возвращение ковчега (гл. 6)
6:1-5. На протяжении долгих 100 лет ковчег Божий хранился не в скинии, и не было его в местах богопоклонения евреев. После того, как ковчег был взят в Афеке филистимлянами (см. 1 Цар. 4:11), он находился у них в течение семи месяцев, а потом какое-то время — в Вефсамисе; все остальное время местом пребывания ковчега был Кириаф-Иарим (то же, что "Ваал Иудин"; см. Иис. Н. 15:9). Теперь же, когда Давид овладел Иерусалимом и сделал его столицей своего царства, ему необходимо было перенести сюда ковчег, чтобы поместить его в скинию, которую предстояло возвести на горе Сион, и затем — провозгласить Иерусалим религиозным центром Израиля.
С отборными людьми, числом тридцать тысяч, отправился Давид за ковчегом в дом Аминадава, хранителя его. (Ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа означает, что ковчег представлял Самого Бога, Который, невидимый, обитал среди Своего народа; см. Исх. 25:22.)
Обращаться с ковчегом следовало в высшей степени благоговейно и осторожно, в том числе и при переносе его с места на место, по той причине, что он символизировал присутствие Господне. В законе уточняется, что носить ковчег должны были левиты — на плечах, с помощью шестов, продетых в золотые кольца, прикрепленные к ковчегу (см. Исх. 25:14; ср. Чис. 4:15, 20). Но даже и левитам запрещалось прикасаться к ковчегу или заглядывать внутрь его — по причине его святости. Нам уже не узнать, почему Давид пренебрег этими требованиями; все, что нам сообщается, это, что ковчег был поставлен на новую колесницу, которую вели Оза и Ахио сыновья Аминадава. Везли ковчег в сопровождении целой процессии, и сам Давид был среди играющих пред Господом на всяких музыкальных инструментах (6:5). Игра на тимпанах кимвалах, гуслях и т. п. обычно сопутствовала богопоклонению в Израиле, что в частности, видно из Псалмов 149 и 150, где перечислены почти все те же, что и здесь, музыкальные инструменты.
6:6-11. Случилось так, что у гумна Нахонова, на неровном месте, волы споткнулись, и ковчег наклонился. И тогда Оза, один из сыновей Аминадава, простер руку свою (скорее всего инстинктивно), чтобы поддержать ковчег, и это стоило ему жизни... Как и отец его Аминадав, Оза был левитом; высказывается предположение, что столь суровое наказание настигло Озу не за то, что он поддержал ковчег, который "волы наклонили", а за нарушение правила ношения ковчега (на шестах); возможно и то, что он прикоснулся к ковчегу без должного благоговения. Хорошо им известные правила и законы евреи должны были исполнять скрупулезно — как святые Божий установления (см. ком. на 1 Цар. 6:19—7:2). С них в этом смысле спрашивалось иначе чем с язычников, которые закона не имели.
Опечаленный смертью Озы, Давид запечатлел происшедшее в названии места, где это случилось. И устрашился Давид и не захотел везти ковчег Господень к себе, но оставил его в доме Аведдара Гефянина (уроженца города Геф). Три месяца пробыл там ковчег и благословил Господь Аведдара и весь дом его.
6:12-15. Это, очевидно, послужило Давиду благоприятным знаком, и он с торжеством перенес ковчег Божий в город Давидов. Создается впечатление, что на этот раз ковчег именно несли (ст. 13,15), т. е. соблюли установление Господне. По пути Давид, облаченный в священническое одеяние (льняный ефод; ст. 14), неоднократно приносил жертвы; и скакал Давид от радости пред Господом, и все израильтяне восклицали и трубили в трубы.
Давид не был потомком Аарона и, казалось бы, не мог выступать в роли священника. Однако он был помазан Господом, Который Сам положил в нем начало мессианской линии, полностью осуществиться которой предстояло в Иисусе Христе, Царе, Священнике и Пророке (7:12-16; 1 Цар. 2:35; Втор. 18:15-19). Заметим, что и другие цари по линии Давида исполняли священнические функции, хотя и не всегда должным образом (1 Цар. 3:4; 8:62-63; 2 Пар. 26:16-19).
6:16-23. Когда процессия вошла в Иерусалим, то увидела ее из окна царского дворца и Мелхола, первая жена Давида, дочь Саула; но зрелище царя скачущего и пляшущего пред Господом, не вызвало у нее ничего, кроме презрения. И когда Давид вошел в дом свои, чтобы благословить его, Мелхола стала выговаривать ему, что, вот мол, выставляет напоказ свои чувства, словно простолюдин, не стыдясь и рабов своих. Именно так восприняла она ревность Давида по Боге, чем глубоко обидела его. Царь ответил ей с достоинством (ст. 21-22), но после этого, видимо, отдалился от Мелхолы, и она до смерти оставалась бесплодной.
Ковчег Господень был помещен в устроенную для него скинию (ст. 17). И царь принес всесожжения и жертвы мирные, а затем раздал всему народу угощение и тем завершил торжество.
В. Завет Господа с Давидом (гл. 7)
7:1-2. После того, как Давид утвердился на иерусалимском троне и какое-то время жил Божией милостью мирно, не тревожимый "окрестными врагами" своими, стал он задумываться о том, чтобы переносную скинию заменять постоянным "домом для Господа", где Он мог бы обитать среди народа Своего. Не гоже это, думал царь, чтобы ковчег Божий находился под шатром, тогда как он, Давид, живет в доме из кедрового дерева.
7:3-17. О своем желании царь сказал пророку Нафану, и тот поначалу одобрил его намерение, оказавшееся, однако, преждевременным, о чем как пророку, так и самому Давиду, предстояло узнать весьма скоро. Ибо в ту же ночь было слово Господа к Нафану. Со дня исхода евреев из Египта, сказал Господь пророку в его ночном видении, Он обитал среди Своего народа во временном святилище. И нет необходимости менять это. Не было на то Божией волн, чтобы Давид строил Ему дом, но Сам Господь устроит дом Давиду! (ст. 11). Не из убожества ли вызвал Он Давида, чтобы сделать его пастырем народа Своего (ст. 8), который Он намерен "укоренить" на месте (т. е. на земле) его. Под "домом", который Бог устроит для Своего избранника, подразумевался царствующий дом, или царская династия. Она началась с Давида, но конца ей не будет (ст. 16). Это будут вечное царство и вечный престол, потому что вечен Сын Давидов, Которому они принадлежат (ср. 23:5).
Обещание Давиду и его "семени" царского достоинства, в сущности, дано было во исполнение гораздо более древнего благословения и обетования, согласно завету с Авраамом, о том, что от патриархов пойдут цари (Быт. 17:6,16; 35:11). Иуде, правнуку Авраама, было ясно сказано, что обещанный правитель произойдет от него (Быт. 49:10). И вот Самуил помазал Давида, потомка Иуды, о котором Господь сказал, что "это он" (1Цар. 16:12). Давид знал, что избран Богом, и сознавал высший смысл этого выбора в плане осуществления мессианского родословия, завершиться которому предстояло в Небесном Потомке и Царе (см. Пс. 2:6-7; 109; обратите внимание на слова Ефана в Пс. 88:4-5). Да и пророки свидетельствовали о Мессии из рода Давидова, правление Которого будет вечным (Ис. 9:1-7; 11:1-5; Иер. 30:4-11; Иез. 34:23-24; 37:24-25; Ам. 9:11-15).
Обетование, что народ Господень, царство Давидово, навсегда укоренятся в своей земле, тоже основывалось и на более ранних откровениях Господа. Так, Бог сказал Аврааму, что "семени" его Ханаан будет дан как дом его в вечное владение (см. Быт. 13:15; 15:18; 17:8; Втор. 34:4). Что же касается храма, то Давиду не было дано построить его, но чести этой предстояло удостоиться его сыну (2 Цар. 7:12-13). Разбираемые стихи являют собой интересный пример ветхозаветного откровения, в котором один элементы подлежат исполнению в непосредственном будущем (все, что касалось Соломона и других потомков Давида по сугубо человеческой линии), а другие — во времена гораздо более отдаленные (явление Иисуса Христа, сына Давидова; см. Лук. 1:31-33).
7:18-29. Потрясенный этим откровением, царь Давид от всего сердца славит Бога и Его несравненное величие (ст. 22). Обращает на себя внимание фраза в ст. 19: Это уже по человечески, Господи мой, Господи! Давид хочет сказать, что ощущает Бога, снисходящего до него и являющего ему столько незаслуженной заботы и милости, как близкого себе человека. Особенно глубоко трогает его попечительство Бога об Израиле, который Он выделил среди всех народов, приобретя его Себе у Египтян, чтобы явить на нем силу искупления Своего и прославить имя Свое посредством совершения перед Израилем великих и страшных дел (выразившихся, в частности, в изгнании из Ханаана других народов и богов их; ст. 23-24).
Свое славословие Давид завершает мольбой к Богу исполнить и то, что изрек Он теперь (через Нафана) — и да возвеличится имя Его во веки. Обращает на себя внимание благоговейное и вместе исполненное искренним чувством обращение Давида к Богу: это его неоднократное Господи мой, Господи, Господи Саваоф, Боже Израилев! (евр. адонаи, Яхве). Сознавая всю свою малость перед Ним, еврейский царь подчеркнуто называет себя рабом Его, 10 раз употребив это слово в ст. 19-29.
Г. Военные кампании Давида (гл. 8)
8:1-2. Очевидно, во осуществление Божьего обетования "успокоить Давида от всех врагов его" (7:11) надо рассматривать военные кампании, успешно проведенные этим царем. В первую очередь Давид поразил и смирил Филистимлян, бывших врагами евреев больше 125 лет. Сказано, что ои взял их город Мефег-Гаама. Вслед за тем Давид напал на Моавитян и из взятых в плен две трети умертвил, и сделались Моавитяне у Давида рабами, иначе говоря, вассалами. В свете родственных уз, связывавших Давида с моавитянами, и еще недавно, казалось бы, дружественных его отношений с ними (см. 1 Цар. 22:3-4) такое обращение еврейского царя с этим народом озадачивает.
8:3-8. Следующим объектом его нападения стали арамеи, или Сирийцы. В военно-политическом отношении они представляли тогда федерацию пользовавшихся значительной автономией городов-государств, роль которой в ближневосточном регионе возрастала параллельно с укреплением израильского царства при Сауле и Давиде.
Первым поразил Давид Адраазара царя Сувского (чьи территории лежали северо-восточнее Дамаска), которому не дал вновь захватить какие-то земли прн реке Евфрате. Огромной была военная добыча Давида. Ст. 4 можно рассматривать как параллельный 1 Пар. 18:4, где речь идет не о "тысяче семистах всадниках" (управлявших колесницами), о "тысяче колесницах и семи тысячах всадниках", что, по-видимому, больше соответствует действительности (возможно, этот текст в 1 Паралипоменон лучше сохранился). Вероятно, упоминание в ст. 4 о ста (всего лишь) конях, оставленных Давидом для собственных колесниц, свидетельствует, что этот вид "военной техники" только начинал входить в употребление у Израиля.
Прежде чем еврейские воины, нанесшие поражение Адраазару, сумели отойти, им пришлось сразиться с пришедшими к нему на помощь сирийцами из Дамаска. Но и тут Господь даровал победу Давиду, и двадцать две тысячи сирийцев остались на поле боя. После этого Давид поставил в Дамаске и на прилегающих к нему территориях свои военные гарнизоны, и стали Сирийцы у Давида рабами, платящими дань. В конце-концов царь возвратился в Иерусалим с золотыми щитами и изделиями из бронзы (меди).
8:9-12. Фой, царь Имафа, один из сирийских царей, узнав про военные успехи Давида, предпочел сдаться ему без боя и стать еще одним вассалом Израиля. С богатыми дарами послал он к нему Иорама (ср. 1 Пар. 18:10), сына своего. И все эти дары, наряду с трофеями, захваченными у всех покоренных им народов посвятил царь Давид Господу. В ст. 12 перечислены эти народы, за исключением идумеев (или едомлян), о победе над которыми говорится в ст. 14; о победе Давида над амаликитянами, упоминаемыми в ст. 12, нигде на страницах Ветхого Завета не рассказывается. Все посвященное Давидом Господу сын его Соломон "отдал в сокровищницы храма Господня" (3 Цар. 7:51).
8:13-14. Еще большую славу стяжал себе Давид, нанеся поражение восемнадцати тысячам Сирийцев в долине Соленой (болотистая равнина, расположенная южнее Мертвого моря). Словом "сирийцы" здесь переведено евр. арам (арамеи, сирийцы); но хотя оно стоит в большинстве еврейских манускриптов, в некоторых из них, как и в Септуагинте и в ряде других списков, оно заменено на едом (идумеи, едомляне), что соответствует параллельному месту в 1 Пар. 18:12. При написании по-еврейски разница между словам арам и едом всего в одной букве, так что ошибка в 8:13 вполне вероятна. Скорее всего, Давид сделал себе имя, нанеся поражение 18 тысячам идумеев, что согласуется со следующим стихом (ст. 14), где сказано, что Идумеяне тоже стали рабами Давиду, которого хранил Господь везде, куда он ни ходил.
8:15-18. Создание государства, хотя и меньших масштабов, по сравнению с современными государствами, требовало образования своего рода правящей администрации. Официальными лицами первого ранга были при царе Давиде Иоав, военачальник, Иосафат (дееписатель, или летописец, и, очевидно, личный секретарь царя), главные священники Садок и Ахимелех, Сераия — писец и, наконец, Ванея, командовавший Хелефеями и Фелефеями (по всей вероятности, отборными воинами, составлявшими личную гвардию царя) его телохранителями; см. о них в 2 Цар. 20:7,23; 3 Цар. 1:38, 44; 1 Пар. 18:17). Наконец, упоминается о сыновьях Давида, которые были первыми при дворе. (Переведенное как "первыми" евр. слово коханим, в англ. тексте Библии передано как "царские советники"; то же и в 1 Пар. 18:17. Надо заметить, что коханим чаще означало "священник" (именно это слово употреблено в 2 Цар. 20:26), но нет сомнения, что в отношении сыновей Давида его правильнее передать в значении первых, главных, советников, помощников, ибо, будучи потомками Иуды, а не Аарона, они не могли выполнять священнические функции.)
Привлекает внимание совместное упоминание Садока и Ахимелеха (8:17); оно указывает на то, что именно в дни Давида совершалась передача первосвященнической власти от Ахимелеха, сына Авиафара и потомка Илия (см. таблицу "Предки Садока и Авнафара"), чья первосвященническая линия должна была, согласно предсказанию Самуила (1 Цар. 3:10-14), прерваться. Садок происходил от Аарона через сына его Елеазара (см. 1 Пар. 6:4-8), и его потомки оставались первосвященниками до конца ветхозаветных времен.
Д. Доброта Давида по отношению к дому Саула (гл. 9)
Начиная с гл. 9 и по гл. 20 включительно прослеживаются последовательные шаги, которые предпринимал Давид, чтобы утвердиться в глазах народа в качестве преемника Саула и учредить, а затем и укрепить собственную династию. Первым из этих шагов было снискание им поддержки у северных племен, ради чего Давид не скупился на оказание милостей выжившим членам дома Саулова.
9:1-8. Руководствуясь в первую Очередь политическими и дипломатическими соображениями, царь Давид, надо думать, помнил и о тех человеческих узах, которые некогда связывали его с Ионафаном, сыном Саула, и о том, в чем они поклялись друг другу (см. 1 Цар. 20:14-17). И вот он призвал раба из дома Саула, по имени Сива, и спросил его, кто еще из этого дома остался в живых, чтобы он, Давид, мог оказать ему милость Божью (ст. 2-3; ср. 1 Цар. 20:42). Оказалось, что жив Мемфивосфей хромой сын Ионафана (см. 2 Цар. 4:4). И повелел Давид привезти его из Лодавара (на восточной стороне Иордана, километрах в 8 южнее реки Иормук; ср. 17:27), где он жил, и восстановил его в правах наследования, удостоив и особой милости — постоянно есть за царским столом (ст. 7). Пример характерной ближневосточной "этики смирения" являет Мемфивосфей, отвечая своему благодетелю Давиду (ст. 8; ср. 16:9).
9:9-13. Сиве, его пятнадцати сыновьям и двадцати рабам Давид приказал обрабатывать землю Мемфивосфея и быть ему верными слугами. Трижды (ст. 10,11, 13) повторяется, что Мемфивосфей, словно один из царских сыновей, был удостоен чести вкушать пищу за столом Давида.
Е. Надругательство аммонитян над послами Давида (гл. 10)
10:1-5. В числе других народов, которых Давид сделал своими вассалами и данниками, были аммонитяне (8:12), чья территория начиналась сразу на восток от Иордана. С тех пор, как вступил на царство Саул, царем аммонитян был Наас. Это он в свое время напал на Иавис Галаадский и потерпел поражение от Саула. Но вот Наас умер, и царем аммонитян стал сын его Анион. Поскольку когда-то Наас оказал Давиду какое-то благодеяние (может быть, помощь — в те дни, когда его преследовал Саул), Давид решил послать к Аннону своих послов с выражением соболезнования об отце его. Очевидно, Давид надеялся ценой этого жеста расположить к себе своего восточного соседа. Но приближенные Аннона настроили его против принятия "мирной инициативы" Давида, который не утешителей, мол, прислал к ним, а шпионов. И послов Давида не просто изгнали, но еще и надругались над ними, обрезав им наполовину бороды и одежды (ср. Ис. 15:2), так что узнавший об этом Давид посоветовал им не возвращаться в таком виде в Иерусалим, но оставаться в Иерихоне, пока отрастут у них бороды.
10:6-14. Осознав, что сделались ненавистными Давиду, и что, в
сущности, объявили ему войну, Аммонитяне наняли воинов в трех соседних
сирийских (арамейских) царствах — Беф-Рехове (в северной Галилее), в Суве (см.
ком. на 8:3) и в Мяахе (на востоке от верхней Галилеи), а также в Истове
(область в восточном Заиорданьи) — всего 33 тысячи наемников. Давид же послал,
чтобы сразиться с аммонитянами и их наемниками, свои войска под командованием
Иоава и его брата Авессы. Встреча произошла у Медевы (см. 1 Пар. 19:7),
примерно в
10:15-19. Если аммонитянам полученный урок пошел, видимо, на пользу, то сирийцы попытались взять реванш за свое поражение при Медеве. Они призвали свои войска, возможно, оккупационные, находившиеся за рекою (Евфратом); командование ими было поручено Соваку, военначалышку Адраазара, царя Сувского. И заняли они позицию у Елама, в пустынном месте, в 60 с лишним километрах на восток от моря Киннеретского. Там и разыгралось сражение, и опять Господь дал Израильтянам одержать победу. На поле боя пал Совак, предводительствовавший их врагами. Итак, сопротивление сирийцев и их союзников было окончательно сломлено, и они подчинились Израилю. Больше помогать Аммонитянам они не решались.
Здесь рассказывается о вторичном поражении, которое потерпел Адраазар от Давида (см. 2 Цар. 8:3-8). Очевидно, первым, о котором читаем в гл. 8, ознаменовано было начало усмирения сирийцев, населявших Сувское царство, тогда как в гл. 10 подводится итог их мятежу против Давида и последовавшему за ним полному их поражению и подчинению Израилю.
Ш. Согрешение Давида и несчастья в доме его (гл. 11-21)
А. Давид впадает в грех прелюбодеяния (гл. 11)
11:1. Но Аммонитяне, несмотря на то, что лишились помощи своих союзников, сирийцев, оставались упорными врагами Израиля. На фоне не прекращавшейся борьбы с ними Давида происходит то, что послужило поворотным моментом в его царствовании.
Через год, в то время, когда выходят цари в походы. По всей вероятности, это время приходилось на весенний месяц Нисан (примерно в середине марта), когда кончались зимние дожди. Итак, дождавшись этого времени, Давид послал свою армию под командованием Иоава к столице аммонитян Равве, и они осадили ее (Равва аммонитская находилась в южной части восточного Заиорданья; значительно южнее ее располагалась другая Равва — город моавитян). Обычно цари сами предводительствовали своими армиями, но в этот раз Давид по каким-то причинам остался в Иерусалиме.
11:2-4. Мы узнаем что, прогуливаясь вечером на кровле царского дома Давид увидел купающуюся (очевидно, на открытом месте) очень красивую женщину. Это была Вирсавия жена Урии Хеттеянина, ушедшего на войну с Иоавом. Не исключено, что Вирсавня неслучайно купалась "на виду у царского дворца", что она лелеяла в отношении царя тайные планы. И все-таки поведение Давида в данном случае — неизвинительно, потому что, поддавшись чарам красавицы, он имел достаточно времени, чтобы овладеть собой и устоять перед соблазном; царь, однако, послал слуг взять ее, и спал с нею (см. И ах. 1:14-15). Очевидно, совершив какой-то ритуал очищения, Вирсавия возвратилась в дом свой.
11:5. Женщина эта сделалась беременною и послала известить об этом Давида.
11:6-13. Действия, предпринятые Давидом после того, как он узнал о
беременности Вирсавии, по всей видимости, были продиктованы желанием придать ее
положению "законный характер". Царь призвал Урию из военного лагеря,
желая, чтобы тот провел какое-то время наедине с женою. Но ни первая, ни вторая
уловки Давида (ст. 8, 13) не возымели действия. Благородный хеттеянин отказался
от домашних и семейных радостей на основании того, что его боевые товарищи,
стоящие под стенами Раввы, лишены их. (Хотя конец Хеттской империи относят к
11:14-21. С самим Уриею Давид послал письмо к Иоаву, в котором обрекал мужа Вирсавии на смерть. Приказ царя был выполнен. (Относительно Авимелеха, сына Иероваалова (т. е. сына Гедеона), убитого обломком жернова, сброшенного со стены, см. в Суд. 9:50-54.)
11:22-27. Через посланного к нему с вестью о гибели Урии Давид передал Иоаву, что пусть, мол, не смущает его эта смерть: война есть война. По истечении срока плача по муже ее, Давид взял Вирсавию в дом свой: и она сделалась его женою и родила ему сына. Так Давид совершил зло в очах Господа, и в наказание за него Господь попустил совершиться в его жизни целому ряду драматических событий и несчастья преследовали Давида до самой смерти.
Б. Нафан укоряет царя; наказание Давида (гл. 12)
12:1-6. Через какое-то время после того, как Вирсавия родила, послал Господь пророка Нафана к Давиду, и тот поведал ему о единственной овечке бедняка, украденной у него богатым человеком, иносказательно описав царю преступление, совершенное им самим. Достоин смерти человек, сделавший это, в гневе воскликнул царь, и вчетверо должен заплатить он за то, что не имел сострадания; отдать четыре овцы за одну украденную требовалось согласно закону (см. Исх. 22:1).
12:7-14. Реакция Давида на рассказ Нафана была искренней и непосредственней, потому что человеку свойственно, обличая в том или ином грехе других, в себе самом тот же грех не сознавать. И потому слова пророка: ты — тот человек! — потрясли Давида.
От имени Господа Нафан напомнил царю, что все, включая дом и жен предшественника своего Саула, получил он высшей милостью в свою полную власть. И больше дал бы ему Господь, но он, отняв Вирсавию у Урии и послав его самого на смерть, украл овечку бедняка (ст. 9). И теперь ему предстоит так же страдать от меча, как пострадал от меча Аммонитян Урия. И жены Давида будут отняты от него, как отнял он Вирсавию у Хеттеянина. Последнее осуществилось, когда собственный сын Давида Авессалом "вошел к наложницам отца пред глазами всего Израиля" (16:22). Позор Давида будет тем горше, что зло, которое он сотворил тайно, Господь сделает по отношению к нему явно.
Позволительно спросить, почему же Бог не наказал Давида смертью — ведь двойной грех прелюбодеяния и убийства давал для этого все основания (см. Исх. 21:12; Лев. 20:10)! Ответ безусловно в искренности покаяния Давида (для сравнения заметим, что Саул, хоть и каялся, сознавая свой грех, сердцем не болел за содеянное; см.1 Цар. 15:24-31); Давид же, осознав, сколь отвратительно было его согрешение, сокрушался всей душой, о чем проникновенно свидетельствует Псалом 50, и особенно трогательно — 12-ый и 13-ый стихи этого Псалма: "Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего, и Духа Твоего Святого не отними от меня".
Господь был достаточно милостив, чтобы снять с Давида грех его: ты не умрешь, свидетельствовал ему Нафан. И в общении с Ним впредь не отказал Господь помазанному Своему, но последствия злого дела, совершенного им, он должен был понести, и до конца дней предстояло Давиду пить горькую чашу, и не только ему, но и всему народу.
12:15-23. Вскоре после встречи Давида с Нафаном тяжело заболел новорожденный сын царя, смерть которого предсказал пророк (см. ст. 14). Через неделю дитя умерло, несмотря на то, что все это время Давид постился и горячо молился. И прекратил Давид излияние скорби своей, как только узнал об этом. Но привел себя в порядок (с ритуальной точки зрения; см. ст. 20), принял пищу и поклонился Богу. Он вел себя вопреки обычаю, и это изумило приближенных его; замечателен ответ им Давида: доколе дитя было живо я постился и плакал. А теперь оно умерло; зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его?
12:24-25. По прошествии времени Вирсавия родила Давиду другого сына, который получил двойное имя: родители назвали его Соломон, что значит "мир", а Господь, через Нафана нарек ему имя Недидиа ("возлюбленный Богом").
12:26-31. Тем временем Иоав успешно вел осаду Раввы Аммонитской.
Почти (ст. 26) он взял ее в том смысле, что лишил город воды (ст. 27).
Остальное он предложил довершить царю, чтобы честь взятия Раввы (теперь
называется Амманом; столица современной Иордании) выпала Давиду, а не ему. И
взял Давид Равву, и множество военной добычи досталось ему, включая венец царя
(здесь евр. малкам; оно может означать и Молоха, главного аммонитского бога), в
котором золота было талант, т. е. примерно
В. Согрешение и гибель Амнона (гл. 13)
Нафан предупредил Давида, что за содеянное им преступление "не отступит меч от дома (его) во веки" (12:10). И вскоре горькая череда насилий и убийств действительно вошла в дом царя.
13:1-6. У Авессалома, сына Давидова от Маахи (3:3) была сестра (родная), которую звали Фамарь, красивая девица. И полюбил ее Амнон, первенец Давида, рожденный Ахиноамы (3:2). И не видя, как овладеть девицей, даже заболел от огорчения. Один из друзей и родственников его, Ионадав человек очень хитрый, предложил ему лукавый план: притворившись больным, просить отца, чтобы прислал ему Фамарь приготовить ему пищу и покормить его.
13:7-14. Когда Фамарь, придя в дом Амнона. принесла ему лепешки, он отпустил всех, кроме нее, и, несмотря на отчаянные протесты сестры, схватил ее и изнасиловал.
Лишение чести девицы рассматривалось израильским законом как отвратительный грех (Втор. 22:13-21). Кроме того, закон строго запрещал вступление в физическую связь кровным родственникам, в частности, братьям и сестрам, какими были Амнон и Фамарь (Лев. 20:17). Фамарь, видимо, не знала об этом, так как предположила, что царь не откажет отдать ее брату (ст. 13). Подвергшаяся нападению, Фамарь, конечно, не была виновна в происшедшем (Втор. 22:25-29).
13:15-19. Очевидно, содрогнувшись от того, что сделал, Амнон почувствовал отвращение к своей жертве. И проникся к Фамари ненавистью, которая была сильнее его недавней любви к ней. Из этих слов явствует, что то, что он питал к сестре, было не любовью, а похотью. Усугубляя нанесенное ей бесчестие и продолжая нарушать закон, Амнон прогнал Фамарь (закон требовал женитьбы на обесчещенной девице; Втор. 22:20). Отчаяние Фамари (ст. 19) было тем сильнее, что случившееся с ней, возможно, лишало ее перспективы на замужество в будущем.
13:20-22. Авессалом, догадывавшийся о намерениях Амнона, понял, что тот их осуществил. И, затаив план мщения (возненавидел Авессалом Амнона) велел сестре тихо жить до поры до времени в доме его. Однако Давид узнал о том, что произошло, и сильно разгневался. Но наказанию, предписанному на этот случай законом, Амнона не подверг, вероятно, потому, что тот был его первенцем.
13:23-29. Два года ждал Авессалом, лелея месть Амнону в сердце своем. Случай представился, когда пришло ему время стричь овец. (Событие это издавна отмечалось в Израиле как праздник; см. Быт. 38:12-13; 1 Цар. 25:2, 8.) На территорию Ефрема, в Ваал-Гацор, пригласил Авессалом на свой праздник отца и весь царский двор. Он, очевидно, как раз и рассчитывал на то, что отец его приглашение отклонит, но уговорил его, чтобы отпустил в Ваал-Гацор всех царских сыновей во главе с Амноном. Там, в разгаре веселья, слуги Авессалома набросились (по предварительному сговору со своим господином) на Амнона и убили его. Остальные же сыновья Давида поспешили убраться с места братоубийства.
13:30-39. Поначалу до Давида дошел слух, что все его сыновья убиты. Потом он получил относительное утешение от Ионадава, когда-то сообщника Амнона в его нечистом деле, что Авессалом убил лишь Амнона в отместку за то, что обесчестил сестру его Фамарь. Вскоре это подтвердилось (ст. 35). Авессалом же вынужден был бежать; он нашел убежище в Гессуре, у своего деда по матери (Гессур лежал на восток от Киниеретского озера), и пробыл там три года. И не стал царь Давид преследовать Авессалома; ибо утешился о смерти Амнона (сг. 39).
Г. Авессалом в разлуке с Давидом (гл. 14)
14:1-3. Между тем, Давид стал сильно скучать по своему сыну — беглецу, но приближенные царя не знали, как возвратить Авессалома в дом отца. Наконец, Иоав, умевший избрать нужную тактику в нужное время, послал в Фекою (которая позднее станет родиной пророка Амоса — см. Ам. 1:1; находилась километрах в 10 от Вифлеема) за женщиной. И повелел ей облачиться в траурные одежды и явиться к царю с выдуманной историей, которую он, Иоав вложил в уста ее.
14:4-7. И рассказала женщина царю, будто имела двух сыновей, один из которых в драке убил другого, и вот теперь родственники, в согласии с законом кровной мести, требуют жизни оставшегося у нее сына. Если они убьют его, то как ей, вдове, продолжить на земле род покойного мужа ее? Последняя искра их рода будет погашена, образно говорит она.
14:8-11. Тронутый горем женщины, царь сказал ей, чтобы спокойно шла домой: он распорядится относительно ее дела. Слова Фекоитянки в ст. 9 следует понимать в том смысле, что вина за предотвращение кровной мести убийце (которая предусмотрена была в законе; см. Чис. 35:9-21) да падет на нее; царь да не будет повинен в этом. Продолжая говорить к Давиду, женщина в конце-концов добивается от него формальной клятвы не допустить умножения кровопролития из мести — да не погибнет сын ее! И сказал царь: жив Господь! не падет и волос сына твоего на землю.
14:12-14. Почему ты так мыслишь против народа Божия! Фекоитянка имеет в виду, что, вот, только что царь решительно высказался против древнего израильского обычая кровной мести. И тут же она "обличает" Давида в непоследовательности: почему, даруя амнистию не известному ему убийце, царь не сделает того же в отношении собственного изгнанника? Если и Бог милостив к отверженному, то нам ли поступать иначе? (см. ст. 14).
14:15-20. Желая, чтобы Давид подумал, будто ее замечание относительно Авессалома лишь "пришлось к случаю", и что главное для нее — собственное ее дело, женщина снова жалуется царю на народ, который пугает ее, требуя крови ее сына(ст. 15). При этом она не скупится на славословия в адрес царя (ст. 17; ср. ст. 20). Но она "переигрывает", и Давид начинает догадываться об истинном назначении ее притчи, как и о том, что за всем этим стоит Иоав (ст. 19-20). Женщина не считает нужным отпираться.
14:21-24. И царь позволяет себя "уговорить", не выразив недовольства тем, что был обманут. Он поступает по слову Иоава, посылая своего военачальника за Авессаломом. Отказ Давида встретиться с возвратившимся в Иерусалим сыном, очевидно, объяснялся его нежеланием дать людям думать, будто совершенное Авессаломом братоубийство он не считает серьезным преступлением.
14:25-27. Автор кн. Царств не случайно подчеркивает редкую красоту Авессалома: в ией он видит причину особой любви к нему отца и неспособности других людей противиться его обаянию. Не случайна и ссылка на длинные и густые волосы Авессалома, которые он изредка стриг (их вес — двести сиклей по весу царскому — составлял около 2-х с половиной килограмм) — ведь именно волосы станут причиной гибели этого царского сына (см. 18:9). В пользу Авессалома говорит и его искренняя любовь к его обесчещенной сестре Фамари, имя которой он дал своей дочери.
14:28-33. Два года жил Авессалом в Иерусалиме, но отца не видел. Дважды звал он к себе Иоава — в надежде, что тот поможет разрешить его конфликт с царем, но Иоав не откликался на просьбы царевича прийти к нему. Тогда Авессалом велел своим слугам выжечь участок воля Иоава, и лишь этим эксцентричным поступком привлек к себе внимание военачальника. Тот, в конце концов, согласился стать посредником между ним и отцом. Встреча Авессалома с Давидом состоялась, и, по крайней мере, внешне была сердечной (ст. 33). Но, как показали последующие события, встреча эта произошла слишком поздно: Авессалом успел ожесточиться против отца и принял решение заставить Давида заплатить за столь длительную непреклонность.
Д. Авессалом восстает против отца (гл. 15-18)
I. АВЕССАЛОМ ОВЛАДЕВАЕТ ЦАРСТВОМ (гл. 15)
15:1-6. Обдумывая свой план мщения Давиду, Авессалом перво-наперво постарался расположить к себе народ, сделаться в глазах людей простым и доступным. Он завел колесницы и лошадей и скороходов, и это тоже производило впечатление. Становясь рано утром у ворот города, он встречал всех приходивших в столицу с жалобами, и в беседе с каждым "сожалел", что, вот, у царя нет времени для него, и даже судей не удосужился он назначить, чтобы выслушивать приходящих с тяжбами. А если бы он был судьей, вздыхал Авессалом, у него на всех хватило бы времени для беспристрастного суда в каждом деле! И обнимал и целовал Авессалом каждого подходившего поклониться ему и вкрадывался в сердце Израильтян.
15:7-12. Наступил день, когда Авессалом почувствовал, что популярность его в народе возросла достаточно высоко. И тогда он обратился к царю за разрешением (и получил его) пойти в Хеврон, якобы ради исполнения обета, данного им Господу еще в Гессуре (13:37).
По прошествии сорока лет. В евр. тексте слов "царствования Давида" нет, и полагают, что здесь вкралась описка; в нескольких версиях (переводах; включая перевод на англ. язык) этого библейского текста, начиная с древних, стоит: "по прошествии четырех лет" (очевидно, со времени возвращения Авессалома в Иерусалим, или, как у Иосифа Флавия, со времени примирения его с Давидом). Если все-таки принять "сорок лет", то речь может идти о годах, прошедших с помазания самого Давида в Вифлееме (см. 1 Цар. 16:13). Итак, Авессалом счел, что время, благоприятное для его мятежа против отца, наступило. Явившись в Хеврон, имевший историческое значение для становления Давидовой династии, в город, откуда сам Давид начинал свое правление (2 Цар. 3:2-3), Авессалом объявил об узурпации им власти (ст. 10). Двести человек, сопровождавшие его в Хеврон, не подозревали о его планах, и позднее, возможно, поддались уговорам Авессалома, как поддался им Ахитофел Гилонянин, занимавший пост советника Давидова.
15:13-23. Как только известие о происшедшем в Хевроне достигло Давида, царь, не надеясь устоять против сына, решил добровольно уступить ему власть и тем спасти от разрушения Иерусалим. В сопровождении всех, кто остался ему верен (см. ст. 15,21, 23), Давид направился на восток, к Трансиордании. А в столице оставил лишь десять жен, наложниц своих, для хранения дома.
С Давидом была его личная гвардия (все Хелефеи и все Фелефеи), а также около шестисот наемников-филистимлян из Гефа, которыми командовал Еффей Гефяиня. На предложение Давида перейти на службу к новому царю и не рисковать своей жизнью и покоем (ст. 19-20) Еффей ответил отказом, почтя за честь разделить с царем, которому он и его воины верно служили до сих пор, его судьбу в изгнании (ст. 21).
15:24-29. Садок и Авиафар, два главных священника, были отосланы Давидом назад, в Иерусалим. Ибо Давид смиренно принял волю Бога в отношении себя, сказав: если Ему угодно, Он возвратит меня. Собственный уход из города Давид не считал основанием для того, чтобы уносить ковчег из святилища. Кроме того, он решил ждать в пустыне известия из Иерусалима, с которым могли бы придти к нему Ахимаас и Ионафан, сыновья главных священников. Возможно, под известием Давид понимал откровение Божие, которое могло быть ему дано через священников.
15:30-37. Итак, путь Давида и сохранивших верность ему лежал на восток, через долину Кедрон. на гору Елеонскую. Покрытая голова и босые ноги его свидетельствовали о глубине его отчаяния. В довершение всего царь получил известие о том, что его доверенный советчик Ахитофел в числе заговорщиков. В ответ Давид предпринимает "практические меры": он посылает в Иерусалим своего друга Хусия Архитянина с напутствием стать Авессалому советником, наряду с Ахитофелом, но говорить тому наперекор, лишая его советы силы (ст. 34; ср. с молитвой Давида Господу об этом в ст. 31). Хусию поручено было сотрудничать в Иерусалиме с Садоком и Авиафаром и с сыновьями обоих священников и держать Давида в курсе всего происходящего (см. 17:21; 18:19). И продолжал Давид свой путь, Авессалом же вступил в Иерусалим.
2. АВЕССАЛОМ УКРЕПЛЯЕТ СВОЮ ВЛАСТЬ (Гл. 16)
В результате вынужденного бегства Давида из Иерусалима не только его собственное правление оказалось в опасности: возникла угроза возобновления борьбы за власть между династиями Саула и Давида. Утвердившись у власти в Иерусалиме, Авессалом несомненно попытался бы взять под свой контроль все северные территории. Представляется, что, наблюдая растущие вражду и разделение в доме Давидовом, оставшиеся в живых родственники Саула могли бы предпринять попытку восстановить собственную власть.
16:1-4. Возможное свидетельство этому находим в известии, которое принес Давиду Сива, слуга Мемфивосфея, внука Саулова. Давид встретил его в пустыне ведущим ослов навьюченных провиантом и вином. Все это предназначалось для царя-изгнанника и его спутников; Сива мог действовать и по собственному почину (а не по указу своего господина), из чувства благодарности Давиду (см. гл. 9). Но когда царь спросил его о Мемфивосфее (ст. 3), то услышал от него, будто тот лелеет надежду возвратить себе — в результате конфликта между Давидом и Авессаломом — царство отца своего (Ионафана, сына Саулова). Сказанное в 16:3 ср., однако, с 19:24-30. Получив это известие, Давид все, чем облагодетельствовал некогда Мемфивосфея, передает Сиве (см. ст. 4; ср. 9:7, 13).
16:5-14. Следующим, кого встретил на своем пути Давид, был Семей, родственник Саула. Выйдя из Бахурима, который лежал восточнее Елеонской горы, тот долго шел по окраине горы, на некотором расстоянии от Давида и его воинов, и не переставал сыпать обвинениями и оскорблениями в адрес царя и кидать в сторону уходивших камнями и пылью. Семей зло укорял Давида в том, что он убийца и кровопийца, и что в отмщение за кровь дома Саулова Господь отнял у него царство и предал его в руки Авессалома. Это было неправдой — ведь Давид, несмотря на не раз представлявшуюся ему возможность, не поднял руки на Саула, которого считал помазанником Господним, и, напротив, пользовался каждым случаем, чтобы оказать благодеяние родственникам Саула. Истинной причиной ненависти Семея к Давиду было то, что он воцарился вместо Саула (см. ст. 8).
Авесса, один из телохранителей царя и его племянник, просил разрешения прикончить Семея, этого "мертвого пса" (выражение крайнего презрения, уничижения; ср. 9:8), но Давид не позволил ему этого. Господь повелел ему злословить Давида, рассудил царь; и если собственный сын его, Авессалом, ищет души его то стоит ли ему обращать внимание на злословие Семея (этого, как и Саул, Веинамитяннна)! Может быть, Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне благостию — выражает надежду царь.
16:15-23. Тем временем Авессалом и все, кто приняли его сторону, пришли в Иерусалим, и вскоре к нему явился Хусий Архитянин, друг Давидов, чтобы заявить о своей «лояльности» новому царю. Свою миссию — давать советы, противоположные тем, что станет давать Ахитофел, главный советник царя, он исполнит позже. К Ахитофелу и обратился Авессалом прежде: скажи, что нам делать? И тот посоветовал ему войти — пред глазами всего Израиля — к наложницам отца, в знак того, что царская власть переходит теперь к нему (ср. 3:6-7; см. ком. на эти стихи). Авессалом не замедлил последовать этому совету. В свете того, что советы Ахитофела приравнивались его соплеменниками Божьим наставлениям (столь мудрым человеком почитался он!), миссия Хусия становилась особенно трудной.
3. АВЕССАЛОМ ПРЕСЛЕДУЕТ ДАВИДА (ГЛ. 17)
17:1-14. Следующим, что надо было сделать по совету Ахитофела, это выйти с большим отрядом воинов (который он предложил возглавить) против Давида и, найдя его, напасть на утомленного, душевно угнетенного царя и только его одного лишить жизни; и тогда все, кто теперь с Давидом, обратятся к Авессалому, и наступит мир. Совет этот понравился царевичу, однако, он пожелал выслушать и другого советника — Хусия. И тот усомнился в мудрости (на этот раз) совета Ахитофела. Давид и его люди — храбры, сказал он, и сильно раздражены. Твой отец, у которого ты отнял царство, подобен теперь медведице у которой отняли ее детенышей, продолжал он. И не настолько он неразумен, чтобы быть со всем войском, он скрывается в какой-нибудь пещере, или в другом надежном месте, и убить только его будет вовсе нелегко. Зато при известии о первых павших из воинов Авессалома паника охватит всех остальных, и результатом ее станет поражение царевича. Хусий предложил Авессалому собрать громадную армию и двинуться на Давида всем сообща. Только в таком случае не уйти ему от поражения. И если он даже укроется в каком-нибудь городе, то при таком множестве воинов они и город этот, с помощью веревок, растащат по камням и сбросят в реку. Дальновидность, как ему показалось, Хусия произвела на Авессалома впечатление, и его совет он предпочел совету Ахитофела. Так Господь судил разрушить лучший совет Ахитофела, чтобы навести бедствие на Авессалома.
17:15-23. О советах, полученных Авессаломом от Ахитофела и от него самого, Хусий немедленно сообщил Садоку и Авиафару священникам, а те известили своих сыновей, ожидавших у источника Рогель (южнее Иерусалима; см. карту "Иерусалим во времена царей" там, где ком. на 3 Цар. 9:15). К Ионафану и Ахимаасу пришла служанка, посланная священниками, и рассказала им. Давиду следовало как можно скорее уйти за Иордан. Однако Ахимаас и Ионафан, посланные к царю, были замечены, и за ними отправлена была погоня. Но некая женщина в селении Бахурим (восточнее Елеонской горы; ср. 16:5) спасла их, спрятав в колодезе. Не мешкая, Давид и все, кто были с ним, перешли Иордан; убежищем им стал город Маханаим (ст. 24). Между тем, Ахитофел, советом которого Авессалом пренебрег, возвратился в дом свой в Гило и, вероятно, сознавая, что теперь Авессалом потерпит поражение от Давида, покончил самоубийством.
17:24-29. По всей видимости, Давид избрал Маханаим как укрепленный город, некогда бывший даже столицей Израиля (при Иевосфее; см. 2:8). Вполне возможно, жители этого города еще хранили добрые чувства к Давиду — в память его милостивого отношения к членам дома Саулова (особенно, к Мемфивосфею; 9:10-13). Очевидно, евреи, населявшие восточное Заиорданье, больше склонны были держаться данного ими слова: они были верны Саулу, а затем Мемфивосфею; но, став подданными Давида, не изъявили желания переметнуться на сторону Авессалома — "величины" в их глазах неизвестной. (Авессалом, заметим, сделал своим военачальником Амессая, который так же, как Иоав, военачальник Давидова войска, приходился Давиду племянником; ст. 25.) Перечисленные здесь три человека с восточного берега — Сови, сын Нааса, Махир из Лодавара (см. ком. на 9:4) и Верзеллий Галаадитянии из Роглима (этот город располагался километрах в сорока на север от Маханаима; Верзеллий же был старым и весьма богатым человеком, см. 19:32) — пополнили скудные запасы Давида провиантом и всем необходимым (см. ст. 27-29).
4. ПОРАЖЕНИЕ И СМЕРТЬ АВЕССАЛОМА (ГЛ. 18)
18:1-5. Почувствовав себя в безопасности и обретя новую уверенность по получении необходимых провианта и запасов, Давид привел свое войско в боевую готовность в преддверии неизбежного столкновения с Авессаломом. Трех военачальников поставил он над своими людьми — Иоава, брата его Авессу и Еффея Гефяннна, однако, выступить во главе войска вознамерился сам. Но приближенные царя настояли на том, чтобы он остался в Маханаиме и помогал им из города. Ведь если бы Давид погиб, проиграно было бы правое дело, на защиту которого собрались они. Вняв их доводам, царь остался в Маханаиме, но, провожая войска, во всеуслышание приказал трем военачальникам сохранить жизнь Авессалому.
18:6-18. Битва, последовавшая в лесу Ефремовом, очевидно, где-то неподалеку от Маханаима, обернулась для воинов Авессалома сокрушительным поражением, вероятно, и по той причине, что в лесу их ждала засада и истребление поодиночке (см. ст. 8). Трагично окончилась и отчаянная попытка самого Авессалома укрыться в лесу. Въехав на муле под ветви большого дуба Авессалом запутался в них волосами своими, а, когда мул, бывший под ним, убежал, повис в воздухе. Один из воинов, увидевший царского сына, не посмел причинить ему вреда, помня о наказе Давида относительно Авессалома. Но военачальник Иоав, отличавшийся безжалостностью, когда показали ему висевшего на дубе Авессалома, не колеблясь, выпустил три стрелы прямо в сердце царевича. После этого и десять окружавших Авессалома отроков поразили его, дабы удостовериться в его смерти.
Сказано, что Авессалом еще при жизни, поставил себе памятник в царской долине (очевидно, в Кедронской долине, сразу на восток от Иерусалима), желая увековечить память об имени своем. Слова Авессалома об отсутствии у него сыновей, тогда как в 14:27 читаем о том, что у него были три сына и одна дочь, могут быть объяснены как тем, что дети его умерли, так и тем, что каменный памятник был, по разумению этого сына Давидова, более надежным и долговечным свидетелем, чем люди. Погребли Авессалома, бросив его в глубокую яму, и наметали над ним огромную кучу камней (18:17).
18:19-23. Когда Ахимаас, один из курьеров Давида (см. 13:36; 17:17), заявил о своем желании первым сообщить царю о победе его воинства, Иоав воспротивился этому. Может быть, он хотел повременить с извещением царя о смерти его сына, а, может быть, тревожился о юном вестнике — Ахимаасе: ведь приносящий дурное известие рисковал жизнью. Вместо него, Иоав послал Хусия. Тут имеется в виду не советник царя Хусий, а кто-то другой. Многими, в частности, переводчиками Библии на английский язык, это слово прочитано было как "кушит", т. е. раб или наемник из Эфиопии (древнее название ее — земля Куш). Можно предположить, что посланный Иоавом человек был известен Давиду. А, может быть, он был менее ценен в глазах Иоава. чем сын священника (Ахимаас). В конце-концов Ахимаас тоже получил разрешение отправиться к царю и, избрав кратчайший путь, опередил Хусия.
18:24-33. Узнав о приближении Ахимааса, Давид понадеялся, что этот хороший человек несет ему хорошую весть. Но нарочный сообщил ему о победе лишь в общих чертах, едва при этом намекнув на беду с Авессаломом (ст. 29). Подробности предстояло изложить Хусию, который и известил Давида о гибели его сына. Сраженный печалью, царь поднялся в верхнюю комнату дома, где находился, и там плакал о мятежном Авессаломе, горестно повторяя, что хотел бы умереть вместо него.
Помимо смерти первого младенца, рожденного Вирсавией, царь Давид был наказан за свой грех насильственной смертью двух взрослых своих сыновей: Амнона (13:28-29) и Авессалома (18:15).
Е. Давид возвращает себе власть (гл. 19-20)
1. ЦАРЬ ГОТОВИТСЯ К ВОЗВРАЩЕНИЮ В ИЕРУСАЛИМ (ГЛ. 19)
19:1-3. Радостный день победы и возвращения себе царства обернулся для Давида днем скорби по сыну. В подавленном настроении были и все его воины, которые ходили украдкою — не как победители, а как люди, стыдящиеся своего поражения.
19:4-8а. Наконец к царю явился Иоав — решительный и энергичный, однако, не отличавшийся способностью к состраданию. (Красноречивые свидетельства его характера находим в 3:27-39 и в 14:28-33.) Он осыпал Давида упреками: ты любишь только врагов твоих и не ценишь друзей, говорил он; ты более радовался бы, если бы не Авессалом погиб, а все твои вожди и слуги, которые спасли жизнь тебе и дому твоему.
Пользовавшийся немалым авторитетом, этот "сильный человек" осмелился говорить с царем в угрожающем тоне (см. 19:7). И Давид внял его настояниям, и сел у ворот, т. е. появился перед своими воинами, чтобы выразить им благодарность за верную службу.
19:8б-13. Под "Израильтянами" в ст. 8 понимаются сторонники Авессалома. Все они оказались в затруднительном положении. Они сплотились вокруг Авессалома, который теперь был мертв. А ведь Давид в недавнем прошлом явил себя деятельным правителем и сильным военачальником. Особую неловкость испытывали, очевидно, старейшины Иудины — ведь они предали царя из своего же клана, и поэтому медлили и не высказывались долее других относительно возвращения царя в дом его, т. е. в Иерусалим. Давид же горячо желал вновь привлечь своих братьев на свою сторону, и вот послал к ним священников Садока и Авиафара со словами примирения: вы кости мои и плоть моя! Добиваясь их поддержки, царь велел священникам обещать Амессаю, своему племяннику (17.-25 ср. с 1 Пар. 2:17), что навсегда сделает его своим главнокомандующим, вместо Иоава (ст. 13). Иоав, тоже племянник Давида, от другой его сводной сестры (см. 1 Пар. 2:16), окончательно лишился доброго расположения царя, приказы которого неоднократно дерзко нарушал (см. 3:26-29; ср. 18:14).
19:14-23. Миссия Садока и Авиафара увенчалась успехом: единодушно послали иудеи к царю сказать: возвратись тын все слуги твои. Они даже направили делегацию к Иордану, чтобы встретить царя и перевести его через реку. Среди встречавших Давида был и Семей Веинамитянин (ст. 16), проклинавший царя, когда тот уходил в изгнание (16:5-8); был там и Сива (ст. 17), слуга Мемфивосфея, который помог Давиду и его воинству перед началом битвы с Авессаломом, снабдив их необходимыми припасами (16:1-4). Сознавая, какую опасность навлек на себя, Семей стал умолять царя о прощении, каковое он и даровал ему (несмотря на возражения Амессая), не желая омрачать торжество своего возвращения на престол умерщвлением кого-либо в Израиле. Прощение это было, однако, дано на время (ср. ст. 21-23 с поручением Давида при конце его жизни Соломону в 3 Цар. 2:8-9). Большое число Вениамитян, пришедших почтить Давида (19:17), которых Семей определяет как "дом Иосифа" (т.е. говорит о них как о представителях Израиля, населявших северные территории; см. 19:20), свидетельствует о первых шагах колена Вениаминова, направленных на объединение с Иудой, коленом южным.
19:24-30. Вышедший навстречу царю Мемфивосфей, внук Саулов и сын друга Давида Ионафана, обвинил своего слугу Сиву в клевете: он, Мемфивосфей, вовсе не за тем остался в Иерусалиме и не ушел с Давидом в изгнание, чтобы вернуть себе престол деда (см. 16:3). Трудно сказать, кто из двоих — Сива или Мемфивосфей — говорил правду. Возможно, поверив до некоторой степени сыну Ионафана и чтя память отца его, Давид отменил прежнее свое распоряжение отдать все, что имел Мемфивосфей, Сиве (см. 16:4) и повелел им разделить поровну поля. Может быть, он полагал, что донесение Сивы, который к тому же на деле явил ему свою лояльность, не было лишено оснований, и поэтому всего, что принадлежало Мемфивосфею, не возвратил ему (ср. 9:9-10).
19:31-38. Верзеллий Галаадитянии поставил множество припасов Давиду, когда тот перешел Иордан (17:27-29). Теперь Верзеллий предстал перед царем. Испытывая глубокую признательность к этому 80-летнему старцу, Давид хотел взять его в Иерусалим, чтобы он до конца дней своих жил при царском дворце. Тот, однако, ответил, что слишком стар уже, чтобы насладиться царской милостью, и предпочел бы умереть в собственной земле, но попросил о сыне своем Кимгаме. Давид с радостью удовлетворил его просьбу.
19:39-43. Наконец, царь и сопровождавшие его перешли Иордан и направились в Галгал, где были встречены толпой сограждан, представлявших как Иуду, так и Израиль. Израильтяне были, однако, огорчены тем, что мужи Иудины опередили всех остальных и как бы похитили у них Давида и всех приближенных его, переведя их через Иордан (ст. 41). Израильтяне, вероятно, думали явиться к царю в его заиорданское убежище, но опоздали. На ответ иудеев, что царь, — соплеменник их, их ближний (ст. 42), они возразили, что представляют десять племен (две другие "части" составляли Иуда и Вениамин; ст. 4) и, следовательно, во всех отношениях имеют больший вес (мы более, нежели вы, ст. 4). Кроме того, они напомнили, что первыми заговорили о том, чтобы возвратить царя (см. 19:9-10). Вся эта сцена свидетельствует о непостоянстве народа, который то переметнулся, недолго размышляя на сторону Авессалома, то спешил приветствовать возвращение Давида. Указывает она и на разделение между иудеями и израильтянами, которое, все углубляясь, в конце-концов привело к образованию двух царств.
2. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ВЛАСТИ ДАВИДА (ГЛ. 20)
20:1-3. В Галгале дух соперничества между иудеями и израильтянами достиг такого накала, что некоему Савею из колена Вениаминова удалось увлечь израильтян за собой. И отделились они от Давида. А царь, с иудеями, оставшимися нa его стороне, вернулся в свой дом в Иерусалим. Подтверждая свое возвращение к власти, Давид удалил от себя тех своих десять наложниц, которых осквернил Авессалом (16:21-22). Напомним, что по древневосточным представлениям жены и наложницы царя символизировали собой царские прерогативы, обладание ими было знаком власти.
20:4-10. Сознавая, что неотложным делом государственной важности было подавить мятеж Савея, сила Бихрии, поднятый им в Галгале (ст. 1), Давид повелел своему новому военачальнику Амеесаю (19:13) собрать к нему воинов-иудеев на протяжении трех дней. Возможно, по неопытности Амеесаю в назначенный срок выполнить задание царя не удалось, и тогда Давид поручил Авессе (заметим: ему, а не отставленному от командования брату его Иоаву) отправиться в погоню за Савеем, чтобы не дать ему нигде закрепиться (ст. 6). И вышли из Иерусалима на север недавние подчиненные Иоава и отборная гвардия самого Давида (Хелефен и Фелефеи, и все храбрые). Среди них был, однако, и Иоав. Не отойдя и десяти километров от Иерусалима, они встретились с Амессаем. Подойдя к Амеесаю, чтобы приветствовать его родственным поцелуем, Иоав вероломно убил его, ставшего у него на пути. Гнусность этого преступления усугублялась тем, что он и Амессай были двоюродными братьями, сыновьями двух сводных сестер Давида (см. 1 Пар. 2:16-17). Снова таким образом осуществилось пророчество Нафана, изреченное Давиду: "не отступит меч от дома твоего во веки" (12:10).
20:11-22. Покончив с Амессаем, Иоав взял командование на себя. Не позаботясь о том, чтобы похоронить убитого, его попросту оттащили в сторону от дороги и набросали на него одежду, чтобы не привлекал внимание проходящих. С отрядом, увеличивавшимся за счет пристававших к нему на пути, Иоав прошел чрез все колена Израильские (т. е. через земли, занимаемые ими) и чрез весь Верим (местонахождение неизвестно) и появился под стенами Авела-Беф-Мааха (находился километрах в шести на запад от Дана и на север от моря Киннеретского). Там укрылся мятежный Саней. И пришли и осадили его в Авеле-Беф-Ма-ахе. И стали разрушать городскую стену. Но некая умная женщина, обратилась со стены к Иоаву и просила выслушать ее. О своем городе она говорила как о мирном и верном в Израиле, к тому же издавна известном мудростью его жителей (ст. I8, l9). Иоав заверил ее, что не разрушение Авела-Беф-Мааха было его намерением: ему нужна была голова Савея, поднявшего мятеж против царя Давида. Женщина, очевидно, уполномоченная горожанами говорить от их имени, обещала бросить ему голову мятежника со стены. И отсекли голову Савею и бросили Иоаву, и осада города была снята После чего Иоав возвратился в Иерусалим.
20:23-26. Очевидно, Давиду пришлось смириться с убийством Амессая Иоавом, потому что последний был сильным администратором, а свой пост главнокомандующего отстаивал с удивительным упорством, безжалостно расправляясь с соперниками. Так что Давид вновь поставил его над всем войском Израильским. Ванея, сын Иодаев, был поставлен над царской гвардией, а Адорам — над сбором податей (этот пост он занимал и при Соломоне; см. 3 Цар. 4:6 и 5:14, где он назван "Адонирамом"). Летописцем (дееписателем) царь сделал Иосафата, а своим писцом (секретарем) Сусу (очевидно, вместо Сераии; ср. 8:17). Садок и Авиафар оставались главными священниками, но личным своим священником, видимо, своего рода советником, знавшим закон в его тонкостях и способствовавшим царю в исполнении его религиозных обязанностей как в скинии, так и вне ее, Давид сделал некоего Иру Иаритамина (ст. 26).
Ж. Убийство и погребение сыновей Саула (гл. 21)
21:1-8. В какой-то момент царствования Давида, вероятно, ближе к его концу, Израиль поразила засуха, и голод продолжался три года. Вопросив Господа о причине его, Давид получил ответ, что это в наказание за преступление Саула, умертвившего Гаваонитян. Напомним, что гаваонитяне появляются в среде Израиля в дни Иисуса Навина (см. Иис. Н. 9:15-21). В то время народ разрушил под командованием Навина Иерихон и Гай и готовился выступить против федерации аморрейских царей в горной части Ханаана. Но гаваонитяне, земля которых лежала на пути у Навина, послали к нему депутацию из людей, прикинувшихся, будто пришли из дальних земель. Обманным путем они добились заключения союза с евреями, и, в конечном счете, получили от Навина обязательство (когда обман их был раскрыт), что народ их не будет уничтожен, но впредь станет трудиться для Израиля, исполняя тяжелую и "непрестижную" работу.
Эпизод, который здесь подразумевается (связанный с нарушением обязательства Навина Саулом) в Библии не записан. В 21:2 сказано, что Саул хотел истребить гаваонитян в интересах будущей безопасности евреев: но ревности своей о потомках Израиля и Иуды. Давид же, желая восстановить справедливость через наказание клятвопреступления, спрашивает у гаваонитян: что мне сделать для вас? (именно в этом смысле — снятия последствий клятвопреступления — надо понимать фразу в ст. 3: чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие Господне?
Не пожелав возмещения серебром и золотом, гаваонитяне, вассалы Израиля, очевидно, рассматривая Саула и дом его как посторонних Израилю (не нужно нам, чтоб умертвили кого в Израиле), просят смерти семи (число полноты и совершенства) потомков Саула, который хотел истребить их из среды израильского народа (ст. 4-5). Вероятно, требование их было продиктовано древним законом возмездия (лекх талионис): глаз за глаз, зуб за зуб, душу за душу (см. Исх. 21:23-25).
Давид признал справедливость этого требования, однако, не желая нового нарушения клятвы (той, которую он сам некогда дал другу своему Ионафану; см. 1 Цар. 20:15-16), пощадил Мемфивосфея, сына его. Смерти он обрек других потомков Саула: двух сыновей Рицпы, которая родила Саулу Армона и другого Мемфивосфея (см. 2 Цар. 3:7), а также пятерых сыновей дочери Саула Меровы (не Мелхолы; хотя во многих еврейских манускриптах стоит "Мелхола", это противоречит сказанному в 6:23, что Мелхола умерла бездетной, и в 1 Цар. 18:19, где Адриэл из Мехолы назван мужем Меровы).
21:9-10. Семеро сыновей и внуков Саула были публично повешены гаваонитянами (сказано—пред Господом) в начале жатвы ячменя, т. е. ранней весной. Мать двоих из них, Рицпа, не позволила снять повешенных и предать их земле. Охваченная горем, она оплакивала их там, на горе (ст. 10), пока не полились на них воды Божии с неба, что означало конец засухи и голода. Поведение Рицпы трудно поддается объяснению, если не исходить из того, что в гибели своих сыновей она видела не только отмщение гаваонитян, но и руку Божию, каравшую землю Израиля за грех Саула. То, что тела повешенных оставались на месте казни, пока не пролился дождь, очевидно, подразумевает, что они понесли на себе проклятие Божие, адресованное земле, ибо "проклят пред Богом всякий повешенный на древе" (Втор. 21:23). Посылая дождь, Бог "заявлял" о снятии проклятия, значит, тела можно было предать погребению. Оговоренное в законе, что тело казненного должно быть снято с дерева до захода солнца (Втор. 21:23), относилось к тому, кто был умерщвлен за свое преступление. В данном случае умерщвленные никакого греха не совершили. Но клятвопреступление, за которое Божий гнев излился на весь народ, требовало публичного воздаяния; расширенное значение свершившегося, его глубокая символика должны были быть усвоены народом.
21:11-14. И донесли Давиду, что сделала Рицпа. Возможно, это напомнило царю, как в свое время филистимлянами были выставлены на постыдное обозрение тела погибших в Гелвуе Саула и Ионафана (1Цар. 31:11-13). И хотя их останки были взяты и захоронены жителями Иависа Галаадского, они все еще были далеко от родного города Саула - Гивы. И повелел Давид перенести туда кости Саула и кости Ионафана и собрали кости повешенных. И похоронили их в земле Веннаминовой в гробе Киса, отца Саула. И умилостивился Бог над страною после того.
21:15-22. Глава заканчивается кратким сообщением о возобновлении
вражды между Филистимлянами и Израильтянами. Между тем, Давид — некогда сильный
воин, состарился и ослабел. И попытался сразить его Иесвий, потомок Рефаимов
(так называют в Библии древних, как предполагают, первых обитателей Ханаана,
отличавшихся высоким ростом и незаурядной физической силой; см. Втор. 2:10-11;
Чис. 13:34); Иесвий был вооружен копьем и мечем, и копье его было вылито из 300
сиклей меди (т. е. более чем из
Перечисляются дальнейшие столкновения с Филистимлянами — в Гобе и в Гефе. В Гобе Елханан убил Голиафа из Гефа (ср. с I Пар. 20:5, где сказано, что Елханан поразил Лахмия, брата Голиафа). Возможно, среди филистимлян жили в разное время два бойца по имени Голиаф, отличавшиеся неимоверной физической силой; одного нз них убил Давид, а другого — Елханан. Не исключено, что в 1 Пар. один из них назван другим именем — во избежание путаницы.
Из "рослых" Рефаимов, сражавшихся в Гефе, упоминается человек особенно устрашающего вида, который имел по шести пальцев на руках и на ногах; его убил племянник Давида Ионафан, очевидно, названный так по имени того, кто был верным другом Давида в дни его юности. Вероятно, с гибелью упомянутых четырех выдающихся бойцов филистимлян они перестали представлять для Израиля угрозу.
IV. Последние годы царя Давида (гл. 22-24)
А. Песнь Давида (гл. 22)
1. ВОЗНЕСЕНИЕ ХВАЛЫ ГОСПОДУ (22:1-4)
22:1. Помещенная между сообщением о последних войнах Давида с филистимлянами (21:15-22) и перечислением его "храбрых" (23:8-39), эта песнь отражает настроение Давида на склоне его лет, когда, обозревая пройденную им жизнь, он видит, что спасавшая его от врагов рука Божия была с ним на всех путях его. Слова этой песни почти идентичны словам Псалма 17, который принято считать благодарственным гимном великого еврейского царя.
22:2-4. В характерной литературной манере, присущей древнему гимну благодарения, псалмопевец Давид прославляет величие Бога в целой серии метафор, определяющих свойства Небесного Отца, на которые уповает человек: твердыня крепость, избавитель, скала, щит, рог спасения (см. ком. на Пс. 9:10), убежище и Спаситель. Призову Господа достопоклоняемого (т.е. достойного всяческой хвалы), и спасусь, возглашает Давид (ст. 4). Все чудные дела Божии в прошлом и обетования Его на будущее зиждутся на этих свойствах Его, которые тем более убедительно воспринимаются в контексте Песни благодарения, которая—о битвах и поражениях, и в конечном счете — о победе силой Божией.
2. ЧУДНЫЕ ДЕЛА ГОСПОДНИ (22:5-20)
22:5-20. Давид сознавал всем своим существом, что Бог провидчески управляет человеческой историей во всех ее "частностях". Он убедился в этом на примере собственных обстоятельств (ст. 5-7), которые описывает средствами поэтической аллегории. Смерть постоянно грозила ему, его страшили беззакония, совершавшиеся вокруг. И лишь милостью Бога, услышавшего на небесах (из чертога Своего) молитву Давида, был он спасен.
Давид как бы видит себя в центре Божьего плана спасения, осуществляемого таким образом, что от него, еврейского царя, словно расходятся концентрические круги, достигающие земли. Это — славные дела Господин, это и страшные явления гнева Его (ст. 8-9). ("На них Господь" в ст. 8 — предполагаемая вставка, сделанная переводчиком; здесь образ гнева Господнего на все, что вызывало отчаяние и страх царя Давида.) Аллегории, к которым прибегает Давид, вероятно, созвучны были преобладавшим в его время языческим мифам о сотворении вселенной. Но, пользуясь ими, он показывает, что все дела, совершающиеся на земле, - под контролем Господа. В гневе Своем и в тревоге о Давиде Он потрясает основания земли и небес.
В представлении язычников — современников Давида, восседая на облаке, перемещался в пространстве, главный ханаанский бог — Ваал. Но у, Давида это Иегова — Тот, Кто царит в небесах, подчиняя Себе все природные стихии, творение Свое. (В ст. 13 после слова блистания подразумевается "Его".) В ст. 15 речь идет о врагах царя Давида, поражаемых Господом, ибо они — и Его враги. Во имя исполнения Своих целей в Давиде Бог как бы перестраивает вселенную (ст. 16). Но из заключительных стихов (ст. 17-20) явствует, что это — лишь образ, ибо не о творении и не о пересотворении тут речь, а о могучем действии Божьего спасения: Бог спас Давида от всех его врагов, потому что этот еврейский царь — объект Его милости и благодати. Идея спасения передана псалмопевцем и в нескольких выразительных глаголах: (Бог) простер (руку), избавил, вывел.
3. ГОСПОДЬ СПРАВЕДЛИВ (22:21-30)
22:21-30. Воздал мне Господь по правде (т. е. по праведности) моей. Давид, конечно, не считал себя безгрешным человеком (см. 12:13; 24:17; Пс. 50). Он, однако, сознавал в себе неутолимую тягу к очищению в Господе, к Которому был устремлен всем своим существом, искренность своего покаяния. В этом смысле он действительно не был нечестивым пред Богом (ст. 22). Поведение и поступки Давида свидетельствуют, что он и в самом деле остерегался, чтобы не согрешить (ст. 24).
Псалмопевец воспевает справедливость Бога, Который с милостивым — милостив, с ...искренним — искренен, с чистым — чист, но лукавому человеку воздает по лукавству его (ст. 26-27). Спасать угнетенных свойственно Богу, но гордецы будут унижены Им (ст. 28). Господь — светильник, просвещающий тьму человеческого невежества, заблуждений, несчастий (ст. 29). Праведник непобедим с Ним (ст. 30).
4. СОВЕРШЕНСТВО ГОСПОДА (22:31-51)
22:31-51. Следует восхваление Бога в Его непорочности и чистоте; Господь — щит для всех надеющихся на Него, провозглашает псалмопевец. Далее Давид "конкретизирует" те благословения, которыми Бог удостаивает его.
В ст. 44-46 царь благодарит Господа за то, что избавил его от мятежников из числа собственного народа и поставил главою над окружающими языческими народами (иноплеменниками), которые, лишь услышав о нем, готовы повиноваться ему (ст. 45). Давид обещает своему Избавителю славить имя Его среди язычников (ст. 50). В милости Господней, обращенной на него, он видит залог Его благословений в отношении своих потомков во веки.
Б. Давид о своих "храбрых" (гл. 23)
23:1-7. Перечислению храбрых воинов Давида предшествует краткое поэтическое вступление (ст. 1-7), о котором сказано, что таковы были последние слова Давида. В первой строфе ее (ст. 1) о царе Давиде говорится как о сыне Иессеевом, муже, поставленном высоко, помазаннике Бога Иаковлева и сладкоголосом певце Израиля. Воистину удивительным был взлет его: от неприметного сына рядового вифлеемлянина до поэтически одаренного царя Израиля; Божьему избранию и помазанию Его обязан был этим Давид. Из строфы второй (ст. 2-3) явствует, что Давид прекрасно осознавал: он — инструмент в руке Божьей. Бог говорил о нем (по другим переводам — ему) — ст.3; обращаясь к израильскому народу, Он говорил через него (ст. 2). Давида, который поставлен владычествовать над людьми, Он призывает быть праведным, владычествуя в страхе Божием (именно такой смысловой нюанс стиха 3 следует из других, в частности, английского, переводов).
В третьей строфе (ст. 4-7) Давид сравнивает "возрастание" дома своего (т. е. своей династии) с возрастанием травы после дождя, которая тянется к восходящему солнцу на безоблачном небе. В центре этой строфы — мысль о неизменном в веках завете Бога с Давидом, посредством которого Он благословляет Своего избранника и дом его. На основании этого завета Давиду и его потомкам были гарантированы конечное процветание и благоденствие (ср. 7:8-16). В нем — залог спасения Давида и исполнения его желаний, которые Богом же и направляются; ст. 5.) Нечестивые (т. е. враги Бога и Давида) уподобляются терниям, не годным ни на что доброе, которые в конечном счете будут сожжены огнем Божьего суда — там, куда будут выброшены (ст. 7; ср. Мат. 13:30,41).
23:8-39. Итак, их было у Давида тридцать семь человек (ст. 39), прославившихся выдающимися подвигами на службе Богу и Израилю; очевидно, каждый из них командовал отрядом отборных воинов. Первыми названы главные три (ст. 8-17), затем еще двое, как бы рангом пониже (ст. 18-23), и, наконец, в длинном списке перечислены еще 32 человека (ст. 24-39). Обращает на себя внимание, что при перечислении опущен Иоав; оба его брата названы: Авесса (ст. 18) и Асаил (ст. 24). Ни автор 2 Царств, ни автор 1 Паралипоменон, возможно, не сочли нужным упомянуть Иоава в силу его несомненной известности — ведь он был главнокомандующим всей армии Давида на протяжении почти всего его царствования (20:23).
Несмотря на разницу в написании ряда одних и тех же имен в 2 Цар. и в 1 Пар., они по большей части могут быть отождествлены. Автор 1 Пар. добавляет, однако, еще 16 имей к тем 37, что находим в 2 Цар. Может быть, эти 16 занимали не столь высокое положение, как перечисленные в 2 Цар., либо они заменили некоторых из перечисленных прежде, которые пали в битвах.
Первыми тремя (по значимости) были: а) Исбосеф Ахамалитяннн, который один поразил копьем восемьсот человек (2 Цар. 23:8; относительно "300" в 1 Пар. 11:11, которых поразил Иесваал, см. соответствующий комментарий); б) Елеазар, сын Додо, сына Ахохи (23:9-10), который избил великое множество филистимлян — после того, как они, собравшиеся в Фасдамиме (1 Пар. 11:13), чтобы воевать с Израилем, насмешками (в русском тексте—порицаннем) вызваны были на битву; и в) Щамма, сын Aгe, Гараритянин, который тоже одержал великую победу над филистимлянами (2 Цар. 23:11-12).
Мужество этих троих выразилось и в том, что они принесли воду Давиду, почерпнув ее из колодезя Вифлеемского; было жаркое лето (время жатвы), царь находился тогда в пещере Одоллам (ст. 13-15; ср. 1 Цар. 22:1) и осажден был филистимлянами, толпы которых стояли в долине Рефаимов. Троим храбрым пришлось пробиться сквозь стан Филистимский, чтобы принести царю напиться. Глубоко тронутый верностью их и мужеством, Давид отказался, однако, пить воду, добытую такой ценой, и вылил ее на землю, т.е. принес Господу как жертвенное возлияние (ст. 16-17).
Главным в следующей "тройке" был Авесca сын Саруин (т. е. племянник Давида; см. 1 Пар. 2:15-16); он, однако, стоял ниже первых трех, и с ними не равнялся (2 Цар. 23:18-19; см. 1 Цар. 26:6-11; 2 Цар. 10:14; 21:16-17). Вторым в этой "тройке" назван Ваанея, сын Иодая, одержавший памятные победы над сильными врагами Израиля, а также убивший льва во рве в снежное время (23:20-23; ср. 8:18; 1 Цар. 1:32,36,38; 2:35; 4:4).
Весь последующий список состоит из 32 человек. Но в тексте неоднократно встречается слово "тридцать"; возможно, это число служило обозначением небольшого военного "подразделения", которое на деле могло состоять из тридцати с небольшим человек. По-еврейски оно звучит как хашлошим.
В. Согрешение Давида: самовольное "исчисление" им Иуды и
Израиля (гл. 24)
24:1-3. Только на основании Второй книги Царств невозможно определить, к какому времени относится этот эпизод, но при сопоставлении этих стихов с параллельным текстом в 1 Пар. 21 напрашивается вывод, что он имел место непосредственно перед наставлениями Давида Соломону относительно возведения храма (1 Пар. 21:28—22:19). Перепись населения, очевидно, была произведена в конце царствования Давида и, возможно, имела отношение к осуществлению династических планов его, в преддверии вступления на царство Соломона.
Не объясняется, по каким причинам Гнев Господень возгорелся на Израильтян; слово опять в первой фразе ст. 1, может быть, подразумевает тот Его "гнев", о последствиях которого читаем в 21:1. Так или иначе, в гневе Господь возбудил Давида приказать произвести перепись. В 1 Пар. 21:1 об этом говорится так: "И восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление Израильтян". Не следует, однако, искать противоречия между 2 Цар. 24:1 и 1 Пар. 21:1. Мысль и там и здесь одна и та же: Господь попустил сатане подтолкнуть царя на поступок Богу неугодный — с тем, чтобы наказать Израиля и преподать урок Давиду. Это сходно с тем, как действовал Господь в отношении Иова, испытать которого позволил сатане (Иов. 1:12; 2:6); известную параллель находим и в 1 Цар. 16:14, где злому духу попущено было воздействовать на Саула (см. ком. на это место). В любом случае не Сам Господь "искушал" Давида сделать неверный шаг, "потому что Бог не искушается злом, и Сам не искушает никого" (Иак. 1:13).
Не вполне ясно, какими соображениями руководствовался Давид, отдавая распоряжение о переписи, но, судя по тому, что произвести ее поручено было военачальнику (см. 24:2,9), царь, вероятно, хотел определить размеры своей армии. В этом, в свою очередь, и могло таиться греховное начало, а именно честолюбивое желание Давида лишний раз порадоваться своему могуществу. В пользу такого понимания говорит и вопрос, заданный Давиду Иоавом: для чего царь желает этого дела? Иоав напоминает царю, что Бог в состоянии умножить и во сто раз воинство Давида; какая же нужда исчислять его теперь?
24:4-9. Повеление царя было, однако, исполнено, и перепись произвели по всей стране. Начиная с восточного Заиорданья, счетчики, идя против часовой стрелки, на север, дошли до Дан-Яана (одно из названий главного города данитян), затем они свернули на запад и юго-запад; обошли город Силой и пришли к Тиру (приморские города финикийцев), т. е. они проследовали по самой границе Финикии. Они шли через равнины и речные долины, населенные хананеями и хивеями (то же, что евеи; потомки Хама по линии Ханаана). Наконец они спустились к югу; последним их пунктом была Вирсавия.
Свой отчет царю Иоав и его счетчики представили по возвращении в Иерусалим спустя девять месяцев и двадцать дней после того, как вышли для выполнения его задания. Согласно "списку" Израильтян, способных к войне оказалось восемьсот тысяч мужей, а Иудеян пятьсот тысяч(ст.9). В параллельном тексте в 1 Паралипоменон соответствующие цифры равны одному миллиону ста тысячам (израильтян) и 470 тысячам (иудеев); при этом автор 1 Пар. замечает, что левиты и вениамитяне не были включены в это число (1 Пар. 21:5-6). Предполагаемое объяснение может быть в том, что 100 тысяч включали в себя и постоянную армию Давида, состоявшую из 12 "отделений" по 24 тысячи человек в каждом (итого: 288 тысяч; см. 1 Пар. 27:1-15), плюс 12 тысяч воинов, приписанных к Иерусалиму и другим "колесничным городам" (см. 2 Пар. 1:14). Если полученные 300 тысяч вычтем из 1. 100 тысяч, то останется как раз 800 тысяч, т. е. цифра, приведенная в 2 Цар. 24:9. Кроме того, автор 1 Пар. мог не включить в число иудеев тех отборных воинов числом 30 тысяч, которые, очевидно, составляли постоянную армию Иудеи (см. 2 Цар. 6:1), тогда как в цифре, приведенной в 2 Цар. 24:9, они учтены. Отсюда 500 тысяч здесь к 470 тысяч там. Но все это только предположение, так как достаточно данных, чтобы судить о причине расхождения в цифрах переписи, не имеется.
24:10-25. Когда Давиду был вручен "список", то вздрогнуло сердце его: царь внутренне содрогнулся при мысли, над каким множеством народа поставил его Бог, а он, облеченный Его высочайшим довернем, поддался искусу честолюбия и властолюбия. И покаялся Давид перед Господом в тяжком согрешении, в неразумном своем поступке (ср. 1 Пар. 21:7, где прямо сказано, что Бог наказал Израиля за неугодное в Его очах деяние Давида).
Выбор наказания был предложен самому Давиду через посланного к нему пророка по имени Гад. Быть ли голоду в стране семь лет (в I Пар. 21:12 (возможно, в тексте лучше сохранившемся) не 7 лет, а 3 года)? Бегать ли царю три месяца от врагов его? Свирепствовать ли моровой язве в стране на протяжении трех дней? Вторая казнь означала бы для Давида впасть в руки человеческие. И царь предпочел предаться воле Господа, уповая на милосердие Его (24:14). Результатом явилось трехдневное поражение народа массовым заболеванием (моровой язвой), которая унесла семьдесят тысяч жизней.
В начале этой главы сказано, что греховное побуждение произвести перепись было внушено Давиду ради того, в первую очередь, чтобы наказать израильтян, на которых "опять возгорелся гнев Господень. По мнению многих толкователей Священного Писания, начиная с древних времен, более всего раздражали израильтяне Бога своими неоднократными мятежными выступлениями против Давида, Его помазанника, царя, наиболее угодного Ему.
Ангел, посланный Господом покарать народ упомянутой эпидемией, уже простер руку свою на Иерусалим, и тогда Господь остановил его. Ангел находился в тот момент у гумна иевусея Орны. И предстал он взору Давида, и тогда царь взмолился Господу, чтобы поразил его за его беззаконие, а не этих несчастных "овец". Что сделали они? — горестно восклицает Давид, не помня в эту минуту об изменах своих сограждан и глубоко сострадая им.
И был царю дан ответ (через вновь
посланного к нему Гада): поставь жертвенник Господу на гумне Орны Иевусеянина.
Ибо именненно на том месте приказано было Ангелу прекратить поражение народа;
ст. 16.) Согласно преданию, это гумно — обшитое гладкое пространство —
находилось на горе Мориа, сразу за северной стеной Иерусалима: каким он был в
дни Давида. Однако строить жертвенник на земле, ему не принадлежавшей, царь не
вмел права, и потому он отправился к Орне, чтобы купить у него гумно. Узнав о
желании Давида, Орна хотел безвозмездно предоставить царю все необходимое для
жертвоприношения, заодно с разрешением воспользоваться его гумном для
возведения жертвенника. Но Давид не пожелал приносить Богу жертву, которая
ничего не стоила бы ему самому (24:24). И купил Давид гумно волов за пятьдесят
сиклей серебра. В 1 Пар. 21:25 говорится о 600 сиклях золота, уплаченных царем
Орне за все это место. Представляется, что пятьдесят сиклей серебра, т. е.
около
Только став хозяином всего этого "места", соорудил Давид жертвенник Господу и принес всесожжение и мирные жертвы, выступив посредником между Богом и народом. И умилостивился Господь над страною, и прекратилось поражение Израильтян.
Именно на горе Мориа готов был Авраам принести Богу сына своего Исаака (Быт. 22:2). А тысячу лет спустя, там же, на месте гумна Орны, воздвиг Соломой великолепный храм Иегове (1 Пар. 22:1; 2 Пар. 3:1).