ГЛАВА V

Послания Апостола Павла из третьего миссионерского путешествия

 

 

Чтение: Деяния 18:23-21:17; 1 и 2 Коринфянам; Римлянам

 

"Отвне - нападения, внутри - страхи"

Письма в Коринф

 

Апостол Павел писал свои письма в Коринф в тот напряжённый, опасный и полный надежд период жизни, который обычно известен под названием Третьего миссионерского путешествия (52-56 гг.). Основным событием этого путешествия было почти трёхлетнее служение в великом малоазийском городе Ефесе (Эфесе). Перед этим служением Павел вновь посетил церкви, основанные во время первого миссионерского путешествия, а после него - европейские церкви Македонии и Ахайи, основанные во время второго путешествия.

Павел сам подготовил своё служение в Ефесе, посетив этот город на обратном пути из Коринфа в Палестину в конце своего второго путешествия (Деян. 18:19-21). Люди из синагоги были столь потрясены его словами, что упрашивали его остаться подольше. Он оставил в Ефесе Акилу с Прискиллой, пообещав вернуться туда. Как показывает их встреча с Аполлосом (Деян. 18:24-26), они отнюдь не молчали о той вере, которая жила в них. С их помощью сведущий в Писаниях и красноречивый Аполлос стал истинным свидетелем Христа (Деян. 18:26), продолжив тем самым подготовку пути для Павла. Возможно, что двенадцать "учеников", знавших лишь крещение Иоанново и не слыхавших об излиянии Святого Духа в последние дни (Деян. 19:1-7), были обращены Аполлосом. Павел крестил их и возложил на них руки, чтобы они смогли принять Духа Святого. Так началась его работа в Ефесе. Начало было не очень впечатляющим - всего двенадцать человек - но, как всегда, Павел, собственноручно заложив фундамент (Рим. 15:20), с энтузиазмом взялся за строительство на нём.

Этот энтузиазм породил конфликты. Сообщение Луки об ефесском служении Павла далеко не полно. Он не описывает его подробно, а довольно схематично представляет нам в виде следующих друг за другом трёх конфликтов, каждый из которых кончается триумфом дела Апостола Христова. Первое столкновение было с синагогой (Деян. 19:8-10). Павлу удалось свидетельствовать в ефесской синагоге необычно долго - три месяца - и весьма успешно. Иудеи провинции Асия были поэтому особенно сильно настроены против него, и именно они стали впоследствии зачинщиками мятежа в Иерусалиме, приведшего к аресту и тюремному заключению Павла (Деян. 19:9). Разрыв с синагогой стал неизбежен: "Но как некоторые ожесточились и не верили, злословя путь Господень перед народом" (Деян. 19:9), Павел ушёл из синагоги, чтобы продолжать проповедовать в училище Тиранна. Он работал там на протяжении двух лет, и конфликт с иудаизмом обернулся триумфом Слова Божьего: "Все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины" (Деян. 19:10).

Второй конфликт, порождённый активной проповедью учения Христова, случился у Павла с чародеями, которыми был знаменит Ефес (Деян. 19:11-20). То, что "Бог же творил не мало чудес руками Павла" (Деян. 19:11), заставляло суеверных людей смотреть на христианство, как на новую и более могущественную разновидность чародейства. Но, после того как иудеи пытались изгонять злых духов, используя для этого имена Иисуса и Павла, стало ясно, что Иисус есть Господь, обладающий величием и силой, Господь, способный защитить Своё имя от злоупотребления им со стороны тех, кто считал Его силой, которой можно манипулировать в корыстных целях. "И величаемо было имя Господа Иисуса", а совесть верующих обострилась - благодаря этому инциденту граница между чародейством и верой была для них проведена чётко и решительно. Они исповедовали свой грех и сжигали позорившие их ефесские книги о чарах и заклинаниях - "с такою силою возрастало и возмогало слово Господне" (Деян. 19:20). Колдовское слово, с помощью которого люди искали власти, оказалось бессильно перед словом божественным.

Третье и самое опасное столкновение возникло с поставленной на коммерческую основу официальной религией Ефеса (Деян. 19:23-41). Конечно, пыл серебряника Димитрия и его коллег нельзя назвать чисто религиозным энтузиазмом, но, тем не менее, ярость членов цеха ремесленников и огромной кричащей городской толпы, которую они собрали, наглядно показывает ту бесовскую силу, проявлением которой Павел в Первом послании к Коринфянам называет поклонение богам, которые на самом деле и не боги вовсе (1 Кор. 10:19, 20). Ярость этой демонической силы обрушилась на Павла и ефесских христиан. Но конфликт привёл к оправданию Павла и его последователей, так что он смог покинуть Ефес с незапятнанной репутацией и с уважением со стороны начальников провинции Асия и блюстителя порядка (самого важного городского чиновника Ефеса). Павел высоко оценил это. Вскоре после отъезда из Ефеса он писал: "Мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми" (2 Кор. 8:21; ср. Кол. 4:5, 6).

Лука даёт понять, что, кроме тех конфликтов, о которых он упоминает в своём повествовании, годы жизни Павла в Ефесе были полны трудностей и опасностей. Он приводит слова Павла, повествующего пресвитерам Ефеса о бедах, постигших его из-за злых умыслов иудеев (Деян. 20:19), рассказывает об имевшем место несколько позже в Коринфе иудейском заговоре против Павла (Деян. 20:3) и замечает, что ненависть иудеев Асии к Павлу была особенно сильна (Деян. 21:27). Письма Павла, относящиеся к этому периоду, дополняют картину жизни, полной опасностей. В Первом послании к Коринфянам Павел говорит о том, что огромные возможности, открывшиеся перед ним в Ефесе, были омрачены наличием множества противников (1 Кор. 16:9), и что он "боролся со зверями в Ефесе" (1 Кор. 15:32) - выражение, которое можно понимать и дословно, но всё-таки более вероятно его фигуральное истолкование, как живого выражения предельной опасности. В первых стихах Второго послания к Коринфянам Павел выражает благодарность за нежданное божественное избавление от ужасной опасности в провинции Асия (2 Кор. 1:8-10). И когда он в послании к Римлянам говорит о том, что Акила и Прискилла рисковали ради него своими жизнями, вполне возможно, что имеется в виду ефесский период его биографии (Рим. 16:4).

Павел не был бесстрастным сусальным святым. Он ценил жизнь, особенно потому, что посвятил её целиком Христу и надеялся увидеть возвращение Господа своего во славе (1 Кор. 15:51; 2 Кор. 5:1-5). Всегда готовый пожертвовать жизнью (Деян. 20:24), он не собирался тратить её понапрасну. И страдания его были совершенно человеческими. Перед лицом опасности он испытывал страх - страхи одолевали его. Но в своей человеческой слабости, которую он никогда не отрицал, а скорее утверждал (1 Кор. 2:3,4), Павел всегда держался веры в то, что всё сущее в мире и всё происходящее - от Бога-Отца при посредничестве Господа Иисуса Христа. Поэтому он видел во всех обрушивавшихся на него испытаниях отеческое отношение к нему и господство Христа над ним и через него (1 Кор. 8:6). Снова и снова он видел подтверждение истины, сказанной ему Богом: "Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи" (2 Кор. 12:9). Таким образом, период, особенно богатый опасностями, для Павла был ещё и радостным - мы видим, что он в письмах этого времени воодушевлённо приветствует страдания, как важную и благотворную часть христианской жизни (Рим. 5:3-5; 8:35-9), и с радостью указывает на свои беды и несчастья, как на славу апостольской жизни. С убийственной иронией он противопоставляет самодовольство коринфян своему тяжкому существованию в постоянной борьбе (1 Кор. 4:8-13), единственное, чем он позволяет себе хвалиться и что ставит выше похвальбы своих хулителей в Коринфе - его страдания (2 Кор. 11:23-33). Он видит в парадоксе: "Нас почитают умершими, но вот, мы живы" (2 Кор. 6:9) высшую точку своего апостольства. Три огромных по силе письма, написанных им это время, можно назватьзолотом, выплавленным из веры и мук.

Это было время опасностей, но вместе с тем и время напряжённой работы. Обращение Ефеса в христианство означало обращение всей провинции Асия. Руководил ли Павел непосредственно такими людьми, как Епафрас, принёсший Евангелие в глубь страны, в Колоссы, сейчас уже не установить, но определённо, он и другие подобные ему проповедники должны были часто советоваться с Павлом в процессе своей работы, как это позднее и сделал Епафрас по поводу ереси, угрожавшей городам внутренних районов провинции (Кол. 1:7, 8; 4:12). Поездка Тимофея и Ераста в Македонию (Деян. 19:22) указывает на то, что тамошние церкви тоже нуждались в помощи. Но отношения Павла с его возлюбленным, блестящим и капризным ребёнком, коринфской церковью, показывают нам наиболее живую картину того, что он имел в виду, говоря, что на него каждый день давит "забота о всех церквах" (2 Кор. 11:28). Если рост Слова Божьего в этот период времени означал возникновение конфликтов, если он означал "отвне - нападения", то для Павла он означал также усиленную личную и пастырскую заботу, он означал "внутри - страхи" (2 Кор. 7:5).

Члены коринфской церкви были блестяще одарёнными людьми, обогатившимися "всяким словом и всяким познанием", не имевшими недостатка "ни в каком даровании" (1 Кор. 1:5, 7). Коринф имел сильное преимущество, ведь здесь служение Павла длилось намного дольше, чем в любом другом греческом городе. Павел был "отцом" коринфских христиан, он оставил явный и неизгладимый отпечаток на их жизни во Христе. По Деяниям и посланиям Павла мы можем оценить, что означало отцовство Павла, и какое богатое наследие оставил этот отец своим детям (Ср. 2 Кор. 12:14).

Их преимуществом было также служение Аполлоса, красноречивого и пылкого александрийца, сведущего в Писаниях (Деян. 18:24). Его приход в Коринф с рекомендательными письмами из Ефеса (Деян. 18:27, 28), по-видимому, привёл к возобновлению отношений с коринфской синагогой, прерванных ранее, при Павле (Деян. 18:6-8): "Он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос" (Деян. 18:28). Возможно, именно Аполлос завоевал для Христа начальника синагоги Сосфена, избитого толпой перед судом Галлиона (Деян. 18:17). Павел называет Сосфена наряду с собой в числе отправителей Первого послания к Коринфянам (1 Кор. 1:1). Если этот Сосфен коринфянин, тем более, если он коринфянин, обращённый Аполлосом, то такое выделение его Павлом весьма примечательно - Павел говорит погрязшей в борьбе группировок коринфской церкви: вот тот, кто Евангелие принял от Аполлоса, он со мной во всём, что я говорю вам, как и сам Аполлос (1 Кор. 3:5-9; 16:12).

Во время написания Павлом его первого послания в коринфской церкви были и такие, кто говорил: "я Кифин" (1 Кор. 1:12). Они заявляли об особой привязанности к Симону Петру, используя при этом исходную арамейскую форму его официального имени (Кифа). Это может указывать на то, что они были евреями, пришедшими в Коринф из какой-нибудь восточной иудейской церкви, где проповедовал Пётр. Присутствие христиан из краёв, где трудился Пётр, несомненно, обогатило коринфскую церковь, но также вызвало и трения. Разные люди, составлявшие молодую церковь - те, кто были с самого начала обращены Павлом, обращённые Аполлосом, и пришедшие с востока новички - пока не могли или не хотели слиться в то свободное и богатое разнообразием единство, которое, по словам Павла, существенно важно для жизни церкви (1 Кор. 12). Сам Аполлос действовал в полном согласии с Павлом, в его сторону, как видно из всего сказанного о нём в первом письме, не направлено ни тени упрека. Но были и такие обращённые Аполлосом или его поклонники, которые сравнивали своего представительного, энергичного и красноречивого проповедника с Павлом. Они находили, что он им больше по вкусу, чем Павел, раб Божий, приходивший в Коринф "в немощи и в страхе и в великом трепете" (1 Кор. 2:3), прямо говоривший о себе, как о "невежде в слове" (2 Кор. 11:6), и почти с маниакальным упорством проповедовавший распятого Христа (1 Кор. 2:2). Вновь прибывшие с востока люди Кифы, вполне естественно, чувствовали себя представителями более зрелой, более близкой к исходной версии разновидности христианства по сравнению с той, что проповедовалась в церквях, основанных Павлом. Они получили Слово от Петра, "первого" из Апостолов, видевшего Господа Иисуса и жившего с ним; Павел в их глазах был не вполне равным по рангу Двенадцати, ребёнком "недоношенным" (1 Кор. 15:8 СП) и не до конца полноправным членом апостольского братства. Они испытывали те же чувства, какие испытывают члены-основатели старого почтенного клуба по отношению к тем, кто вступил в клуб позже них и, мало того, мог бы вообще не вступить, если бы они столь великодушно чуть-чуть не смягчили правила.

Напряжённость и брожение распирали церковь. А внешняя ситуация вокруг неё вряд ли могла улучшить внутреннюю. Церковь находилась в Коринфе, где весь блеск греческого ума и вся непредсказуемость греческой души смешались с притоком восточной религиозности, образовав моральный климат, который даже греки находили необыкновенно порочным.

Более того, коринфская церковь никогда не подвергалась преследованиям, они не очищали и не объединяли её. Политика невмешательства, о которой римский проконсул Галлион объявил иудеям (Деян. 18:14-16), очевидно, оставалась в силе и при его преемниках - пока церкви приходилось переносить давление и враждебность со стороны общества, вызываемые практически любой её последовательной оппозицией к господствующей культуре и религии, ей не угрожали ни злопамятность иудеев, ни сила правительства. Христиане Коринфа ждали "явления Господа нашего Иисуса Христа" (1 Кор. 1:7), но для них более, чем для других церквей, было сильно искушение комфортного и уютного сосуществования с миром в процессе этого ожидания. Им нравилась безопасность, и у них было достаточно досуга, чтобы строить догадки о скрытых смыслах Евангелия, поскольку не было нужды становиться на защиту Евангелия перед лицом преследований.

Таков был климат церковной жизни в Коринфе. Всё, что было в нём опасного и разрушительного, кристаллизовалось и усилилось с появлением в общине четвёртой группы. Так как Павел ни разу полностью не описывает эту группу, нам трудно составить себе чёткое представление об её членах, а иногда невозможно даже определить, где проходит граница между ними и людьми Кифы. Но, чтобы как-то охарактеризовать их, мы вполне можем отметить, что они пришли в коринфскую церковь извне. Павел отличает их от людей, заявляющих о своей приверженности тем, кто работал в Коринфе, т.е. ему или Аполлосу (1 Кор. 1:12). Его слова во 2 Кор. 11:4 определённо характеризуют эту группу, как вновь прибывшую в Коринф: "Ибо, если бы кто, пришед, начал проповедывать другого Иисуса, которого мы не проповедывали...". Презрительное упоминание Павлом во 2 Кор. 3:1 "некоторых", которым нужны рекомендательные письма, позволяет предположить, что они прибыли с такими письмами от одной из восточных церквей (что не обязательно подразумевает полную ответственность какой-либо из восточных церквей за распространяемое ими в Коринфе учение). Они были иудеями и гордились этим - евреями, израильтянами, потомками Авраама (2 Кор. 11:22). Но они не были иудействующими, как те, что беспокоили церкви Галатии. В связи с этими людьми ничего не говорится об обрезании или о новом введении Закона Моисеева. Можно предположить, что они заявляли о себе, как о наследниках истинной иудеохристианской традиции, и по этой причине считали, что только они вправе вести церковь за рамки основ этой традиции, ко всем сокровищам познания и свободы во Христе.

Они принесли в Коринф блестящую и убедительную разновидность либерализма, использовавшую (что вообще характерно для либерализма) подлинно христианские идеи и понятия. Если, как говорит Павел, они проповедовали "другого Иисуса", можно не сомневаться, что, согласно их заявлениям, они проповедовали Иисуса истинного. Если они провозглашали "другое Евангелие" и имели или получили "иного Духа", то об этом сказал Павел, а не они, они же объявляли, что их Евангелие есть истинное Евангелие, и их дух есть истинный Дух Божий (2 Кор. 11:4). Лозунг, который они принесли с собой (или придумали по ходу своей деятельности в Коринфе) был самый, что ни на есть, христианский: "я Христов" (1 Кор. 1:12; 2 Кор. 10:7). Павел сам использует эту фразу для обозначения христианина (1 Кор. 3:23; ср. Рим. 8:9).

Они прославляли Христа и ожидали Его возвращения, они высоко ценили полученного от Него Духа и придавали большое значение дарам Духа (2 Кор. 11:4; ср. 1 Кор. 7:40). Но они прославляли Христа как Подателя знаний, а дары Духа ценили в первую очередь как средство познания Бога, как путь к мудрости (1 Кор. 3:18-20; 8:1-3, 10, 11; 13:9). И это знание, заявляли они, делает их свободными, знания и мудрость, которыми они обладают, уводят их за пределы любого прежнего Божьего откровения, за пределы Писаний Ветхого Завета, за пределы всего, что может содержаться в апостольском слове. Перед этим запредельным Божьим знанием, которым, по их словам, они обладали, все прежние критерии теряют смысл, все былые связи разрываются, все старые запреты исчезают: "Всё мне позволительно" - вот их похвальба (1 Кор. 6:12; 10:23). Они несли идею, привлекательную и возбуждающую для разума, и не удивительно поэтому, что они привлекли множество последователей и оказали глубокое воздействие на всю церковь.

Их влияние на жизнь церкви углублялось и приносило чрезвычайный вред. Мы можем выявить начало этого влияния в указании Павла на письмо (ныне утерянное), которое он написал коринфянам перед известным нам Первым посланием (1 Кор. 5:9). В этом раннем письме Павел требовал от коринфян, чтобы они избегали общения с "блудниками". Такое требование Павла вызвало вопросы в церкви и, возможно, было отклонено как неясное и непрактичное (1 Кор. 5:9-11).

Вероятно, некоторые из "домашних Хлоиных" (которых Павел упоминает в 1 Кор. 1:11) доставили это более раннее послание Павла в Коринф. Они могли видеть и сообщить Павлу о том, как оно было принято, и о том, как разделились мнения в церкви по поводу поднятых в нём вопросов (1 Кор. 1-4). Возможно, из того же источника Павел получил сведения о ситуации, возникшей после этого нового провозглашения абсолютной свободы в Коринфе - они могли сообщить Павлу и о том, почему относительно его письма возникли вопросы, и почему оно было отвергнуто. Новоявленные учителя утверждали, что новое познание освобождает человека, и по крайней мере один из коринфских христиан поспешил воспользоваться этой свободой (1 Кор. 5:1): Почему же человек не может быть настолько свободен, чтобы иметь "вместо жены" жену своего отца (скорее всего, свою мачеху) после смерти отца? То, что сказано в Ветхом Завете, больше не связывает его (Втор. 22:30; 27:20), а авторитет Иисуса и Его Апостолов вытеснен новым откровением Духа. Коринфская церковь не только терпела такую безнравственность, её члены даже "возгордились" этим (1 Кор. 5:2) - они считали, что терпимостью демонстрируют свою духовную зрелость. "Домашние Хлоины" могли рассказать Павлу также и о падении дисциплины в церкви, когда разногласия между братьями-христианами больше не разрешались внутри церкви, а выносились в языческие суды - у проповедников новой свободы не нашлось ни стремления, ни способности серьёзно и кропотливо поддерживать чистоту церкви, призывая заблудших братьев к покаянию (1 Кор. 6:1-11). Стремясь пробить броню самодовольства людей, опьянённых новой свободой, Павел вынужден втолковывать самые элементарные нравственные истины (1 Кор. 6:9-11).

Новая свобода, проповедуемая в Коринфе, допускала и свободу для христианина иметь дело с проститутками. Закон, требовавший от них половой чистоты, ставился вровень с законом о чистой и нечистой пище (1 Кор. 6:12-20), или, другими словами, удовлетворение полового желания приравнивалось к утолению голода (1 Кор. 6:13). То, что Апостольский собор возложил бремя воздержания от блуда на христиан из язычников, не произвело в Коринфе никакого впечатления (Деян. 15:29).

Отнюдь не всех в Коринфе полностью увлёк за собой красноречивый рационализм новых учителей, и не всех так глубоко опьянила предлагавшаяся ими свобода - вопросы и возражения возникали. Такие люди, как Стефан (1 Кор. 16:15), Фортунат и Ахаик (1 Кор. 16:17), видели, что настало время получить от Павла полные и однозначные указания относительно новой теологии знания и свободы, и позаботились о том, чтобы такие указания были получены. Община написала Павлу письмо (1 Кор. 7:1) и представила ему ряд вопросов по поводу тех положений, в которых новое учение, как стало очевидно, не только отличается от Павлова, но и прямо противоречит ему.

Первый вопрос касался брака (1 Кор. 7). Форма, в которую был облечён ответ Павла, вполне ясно указывает на то, куда ведут в данном случае новые учителя. Придерживаясь своего идеала религиозной самореализации, они видели в браке лишь помеху для религиозной жизни и направили усилия на превращение церкви в объединение безбрачных, не учитывая нравственной опасности такого массового навязывания целибата и не принимая во внимание авторитета Господа Иисуса, благословившего малых детей, объявившего неразрывными узы, связывающие мужчину и женщину (Матф. 19:3-9, 13-15) и сделавшего безбрачие даром для тех, "кому дано" (Матф. 19:11). Они шли также и против утверждений и действий Апостолов, поскольку Апостолы считали, что прежде всего семья и все законы природы являются проводниками милости Божьей: "Спасешься ты и весь дом твой", сказал Павел тюремщику в Филиппах (Деян. 16:31). Но новые учителя не только стремились удержать мужчин и женщин от брака (фрагмент о "незамужних" и "девице " указывает на это, см. 1 Кор. 6:25-38), они также открыто позволяли мужчинам и женщинам освобождаться от своих супругов, особенно от нехристиан, чтобы стать "свободными Господа", что опять же противоречит указанию Иисуса (1 Кор. 7:10, 11). Возможно, вольность, которую они допускали в отношении связей с блудницами (1 Кор. 6:12-20), вызвана таким отношением к браку - если человек не может быть воздержанным и всё-таки желает быть свободным от уз брака, то связь с блудницей могла бы решить эту проблему, ибо "всё мне позволительно" (1 Кор. 6:12).

На вопрос: "Может ли христианин есть пищу, которая предлагалась в качестве жертвоприношения для идолов?" (1 Кор. 8-10) - новые учителя имели готовый простой ответ: "Мы все имеем знание" (1 Кор. 8:1), что означает: коль знание даёт свободу, то "всё позволительно", в том числе и идоложертвенное мясо. Увлечённые эгоцентрическим благочестием, набитые своим знанием, они не учитывали, какой вред их свобода могла принести брату, чьё знание не было ещё столь глубоко и прочно, чтобы воспользоваться ею. В своей самодовольной самоуверенности они даже не задумывались о том, что за всяким поклонением ложным богам стоят бесовские силы, тогда как сами боги есть ничто. Они игнорировали содержащийся в Ветхом Завете предостерегающий пример Израиля. Они пренебрегали примером Апостолов, чьё знание было столь же велико, но чья мудрость определённо превосходила их по глубине, трезвости и реалистичности. Павел вынужден напоминать коринфянам: "Будьте подражателями мне, как я Христу" (1 Кор. 11:1).

Но опьянение новой свободой принесло вред не только в семейной и частной жизни; оно заразило и религиозную жизнь церкви (1 Кор. 11-14). Женщины доказывали свою вновь обретённую свободу, приходя на молитвы без покрывала, которое было знаком их женского естества и признания того места, которое Бог-Творец и Искупитель (1 Кор. 11:3, 8) предназначил им (1 Кор. 11:2-16). Они вносили путаницу в и так беспорядочное богослужение, берясь не по-женски поучать - права на это ни Иисус, ни Апостолы им не давали (1 Кор. 14:33-36). Но ни голос Иисуса, ни возражения Его Апостолов, ни вся практика Божьих церквей (1 Кор. 11:16) не усмиряли поборников и сторонников новой свободы, они всё равно были "предрасположены к спорам".

Из-за этого духа необузданного индивидуализма обычные церковные братские трапезы стали пиршествами и попойками, на которых богатые презирали бедных, а вечеря Господня, праздновавшаяся в связи с такой трапезой, превратилась во что угодно, но только не в Господню вечерю. Вечеря, отмечавшая и наиболее эффективно воплощавшая предельную самоотдачу и самопожертвование Господа Иисуса Христа, призванная объединять народ Божий во вкушении от одного хлеба и одной чаши, превратилась в сцену и средство выражения человеческого самодовольства и разделения (1 Кор. 11:17-34). Когда знание становится краеугольным камнем религиозной структуры, и любовь перестаёт руководить ею (1 Кор. 13), тогда пристойность и порядок приносятся в жертву, наставление становится невозможным, полезные указания Апостолов игнорируются (14:37, 38), а пример всех остальных церквей ни во что не ставится (1 Кор. 14:36).

Всё, что характеризует этих "христовых людей", наиболее концентрированно и отчётливо проявилось в их отрицании телесного воскресения мёртвых (1 Кор. 15) - их ложная духовность, игнорировавшая и принижавшая тело и весь мир, ложная концепция знания, превращавшая их в жонглёров идеями, которые оказались способны обойти вниманием основополагающий факт истории - телесное воскресение Иисуса Христа из мёртвых, ложное понимание свободы, приведшее их к противоречию с собой и своими идеями, а также не только с Павлом, но и со всеми Апостолами и с ветхозаветным свидетельством о Христе. Опьянённые свободой (Павел вынужден был призвать их образумиться, отрезвиться - 1 Кор. 15:34), они позволили себе пожертвовать основополагающим фактом Апостольского свидетельства ради греческого суеверия - для греков, как показывает реакция стоиков и эпикурейцев в Афинах на Павлову проповедь о воскресении (Деян. 17:32), идея телесного воскресения была особенно оскорбительна.

Теперь уже совершенно ясно, что, говоря: "Мы Христовы", эти люди произносили лишь боевой лозунг. Свобода, которую их "знание" давало им, их "свобода" в Духе неизбежно подразумевала разрыв с авторитетом Павла, насадившего Слово в Коринфе. Есть факты, свидетельствующие о том, что они считали необходимым заменить Павла, признав его присутствие в коринфской церкви излишним, и заявляли, что ему больше не стоит появляться в Коринфе. По крайней мере, на это намекают слова Павла в 1 Кор. 4:18, 19: "Как я не иду к вам, то некоторые у вас возгордились; но я скоро приду к вам, если угодно будет Господу, и испытаю не слова возгордившихся, а силу". Разрыв с Павлом неотвратимо вёл к разрыву с Аполлосом, поливавшим то, что насадил Павел - это означало разрыв и с авторитетом всех Апостолов. Павловы слова по поводу их гордыни (1 Кор. 4:18, 19) и стремления к спорам (1 Кор. 11:16; 14:38), похоже, указывают на то, что они были деспотичны и не признавали никакой власти, кроме собственной, что подтверждается также горькой иронией упрека, обращённого к коринфянам во 2 Кор. 11:20, 21: "Вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится, когда кто бьёт вас в лице". Они, собрав вокруг себя наиболее активных приверженцев, основали группировку в церкви. И, поскольку реакцией на появление одной группировки является возникновение других группировок, результатом оказывается то печальное и раздробленное состояние церкви, на которое со всем пылом обрушился Павел в начальных четырех главах своего Первого послания к Коринфянам. В Коринфе граница между церковью (в которой один Господь - Христос) и миром (где люди возглавляют движения и требуют верности) стала угрожающе размытой.

 

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ К КОРИНФЯНАМ

 

Известное нам ныне Первое послание к Коринфянам является откликом Павла на ту ситуацию, о которой он узнал от "домашних Хлоиных", от Стефана, Фортуната и Ахаика, а также из письма коринфской церкви. Если все проблемы в Коринфе имеют один источник, то и все Павловы отклики на различные отклонения и грехи в церкви также имеют общий знаменатель. Первое послание при всей его многоплановости является единым ответом, блестящей демонстрацией того, что чувствовал подлинный авторитетный Апостол. А общим знаменателем, связующей силой является крест Иисуса Христа, предстающий перед нами в свете воскресения во всём своём величии.

Павел использует терминологию новых лидеров, но, соотнося её с крестом, он наполняет её принципиально иным содержанием. Если они восхваляют Христа как подателя знания и свободы, Павел прославляет Его как Господа славы, распятого правителями этого мира. Если они лишают крест его силы (1 Кор. 1:17), то он принимает решение не знать ничего, кроме креста (1 Кор. 2:2). Он снова прочно утверждает в центре церкви крест, который своей чистой и всеобъемлющей милостью предъявляет человеку, его телу и душе абсолютное требование - требование жизни, прожитой всецело для Бога (1 Кор. 6:19, 20). Крест, который провозглашает уничтожающий суд над всяким человеческим величием и над любыми человеческими претензиями на мудрость, отметает любую похвальбу человека и делает уродливыми и неестественными любые школы, собирающиеся вокруг великих людей и любые объединения, проявляющие верность людям.

Если они, похваляясь тем, что обладают Духом, поощряют духовность, игнорирующую тело и вскармливающую религиозное самомнение, то Павел толкует Дух с помощью креста, с помощью того исторического события, при котором Сын Божий пострадал во плоти за людей во плоти, того события, через которое Бог высказал Своё несомненное одобрение созданному Им телу. Павел провозглашает Дух, живущий в человеческом теле и имеющий священное право на него (1 Кор. 6:19). Он провозглашает Дух, позволяющий человеку говорить, что Иисус есть Господь (Иисус Распятый, которого иудеи называют Проклятым, потому что Он висел на дереве, 1 Кор. 12:3, ср. Гал. 3:13), Дух, приносящий дары церкви "каждому... на пользу" (1 Кор. 12:7), причём наивысшим даром является любовь, которая не превозносится (1 Кор. 13).

Если они похваляются знанием, которое делает их "мудрыми в веке сём" (1 Кор. 3:18), знанием, делающим людей надменными (1 Кор. 8:1), порождающим в них гордыню и приводящим к созданию группировок, подчинённых людям, то Павел провозглашает созидательную мудрость креста (1 Кор. 2:6-13), развенчивающую человека, как иудея, так и грека, и заставляющую его прославлять одного лишь Господа. Павел провозглашает всеобщую и полную благодать Божью, благодать креста, и только эта благодать даёт знание, которое, прежде всего, есть не познание человеческое, а знание, данное человеку Богом. Это означает, что человек обладает знанием, имеющим смысл лишь тогда, когда Бог знает человека (т.е. любит, избирает и призывает его), и человек, таким образом, может любить Бога (1 Кор. 8:1-3).

Если они обладают и пользуются свободой, позволяющей превыше всего возвеличивать себя и презирать брата, Павел провозглашает свободу человека-христианина, который является господином всего, ибо он принадлежит Христу (1 Кор. 3:21, 22), и в этом его свобода подчиняется закону Христа, делая человека слугой всех людей, чтобы спасти хотя бы некоторых (1 Кор. 9:21, 22). Павел познал свободу, как свободу от греха и своего "я", как жизнь, освобождённую для служения ближнему своему.

Таковы основные взгляды, опираясь на которые Павел полностью и всесторонне ответил на все вопросы, поставленные ситуацией в Коринфе. Никакой обзор не способен в полной мере раскрыть всё содержание послания. Следующий ниже раздел может лишь показать весь диапазон его тем.

 

Содержание Первого послания к Коринфянам

 

I. Разногласия в церкви (1-4).

Евангелие Распятого представляет собой абсолютную противоположность мудрости этого мира, поощряющей возвеличивание человека и ведущей к созданию группировок, центром которых являются люди. Крест Христа разрушает всякое человеческое величие. Если новые учителя, стремясь к власти, создают разногласия, то Павел, стремясь к единству, порицает любые фракции, включая и ту, что носит его имя.

II. Нравственные проблемы (5-6).

А. Кровосмешение (5:1-13).

Крест спас человека и обратил его, плотского человека, целиком к жизни во славу Бога (ср. 1 Кор. 6:20). Церковь, освобождённая от оков пасхальным закланием Агнца Божьего, не может терпеть нечистой закваски, но должна поддерживать новый праздник опресноков чистоты и истины.

Б. Тяжба (6:1-11).

С помощью Христовой Пасхи церковь стала новым, свободным народом Божьим. В этом качестве она должна серьёзно относиться к своей свободе, дисциплинируя и сохраняя таким образом себя в чистоте истинного народа Божьего. Церковь не может передавать свою функцию разрешения споров между братьями властям этого осуждённого и умирающего мира.

В. Безнравственность (6:12-20).

Чем более нетерпимо церковь относится к безнравственности, тем менее члены церкви, чьи тела суть члены Христовы, будут стремиться к безнравственности с блудницами. "Вы не свои; ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших" (6:19, 20).

III. Безбрачие и брак (7).

Крест выкупил людей за дорогую цену (7:23) и предназначил их ко славе. Жизнь по условиям этого мира (напр., в браке, в рабстве, в занятиях коммерцией) является преддверием жизни вечной, "ибо проходит образ мира сего", чтобы уступить место новому миру Божьему (7:31). Будучи искуплёнными, они должны ослабить связи с вещами из этого мира (7:29-31) и быть всегда устремлёнными на то, чтобы непрестанно служить "Господу без развлечения" (7:35). Поэтому безбрачие имеет своё значение и место в церкви. Но безбрачие есть дар, который можно получить исключительно по благодати Божьей (7:7). Человек не вправе требовать его или использовать только для себя. Поскольку жизнь в этом мире преходяща, она имеет также и подготовительный характер - люди должны прожить жизнь, веря, что Бог поместил их туда, где они есть, и призвал их как Своих там, где они есть (7:17-24). Они не могут в слепом экстазе, беспечно и смело освободиться от брачных уз, освящённых словом Господа-Искупителя (7:10), они не смеют также по своему усмотрению избирать безбрачный путь посвящения себя Господу, ибо это ввергает их в грех (7:2-5, 9, 36, 38).

IV. Употребление в пищу идоложертвенного мяса (8-10).

Крест поставил над людьми одного Господа - Христа (8:6). Они свободны - ни один идол не подчиняет их себе и не властвует над ними. Но немощный наш брат, брат, за которого умер Христос (8:11), рассчитывает на нашу помощь, призывает нашу самоотверженную любовь, такую любовь, которой отмечено было служение самого Павла (гл. 9). Более того, христианин находится под господством Иисуса во враждебном мире, где за фасадом пустого идолопоклонства таятся бесовские силы. Церковь уже не может рассчитывать на автоматическую безопасность, как это было в древнем Израиле благодаря всем полученным Израилем благословениям. Всё это требует жизни в трезвости и священном страхе, чтобы церковь не пыталась разделить лояльность между своим Господом и другими господами, решившись "раздражать Господа" (10:22).

V. Нарушения обрядности в церкви (11-14).

А. Женщины в церкви (11:2-16, ср. 14:33-36).

Божье искупление на кресте не отменило порядок, установленный Им при сотворении (11:7-10), более того, крест утвердил и освятил изначальный порядок (11:3). Поэтому ни одна женщина во Христе не восстанет против этого порядка, либо отвергнув знак и примету своего Богом данного женского естества (11:2-16), либо приняв на себя в церкви функции, выходящие за пределы возложенных на неё Господом (14:33-36).

Б. Вечеря Господня (11:17-34).

Вечеря Господня воистину является Господней, это дар Его креста, который действенно присутствует в церкви для её обогащения и единения. Превращать её в человеческий ужин, в пищу, в которой подлинное и искупляющее телесное присутствие Господа не признаётся, превращать её в человеческую пьянку, проявление сеющего разделение высокомерного людского своеволия, значит навлекать Божье осуждение на церковь.

В. Использование даров Духа (12-14).

Святой Дух подчиняет людей господству Распятого. Поэтому приносимые Духом дары призваны быть выражением жертвенной воли Господней и должны использоваться в общем богослужении для поддержания тела Христова, Его церкви, богослужении, в котором ни один член не может быть исключён, и все члены равно необходимы (гл. 12). Наивысшим даром Духа является важнейший дар вечной любви, освобождающей человека для служения (гл. 13). Ни одно использование дара Духа не может считаться правильным, если оно направлено на развитие индивидуализма в богослужении и на создание в нём беспорядка, лишающего богослужение назидательной силы. Бог, пославший Своего Сына, чтобы Тот стал Миром в мире, является Богом мира, а не беспорядка. "Только всё должно быть благопристойно и чинно" (гл. 14).

VI. Воскресение из мёртвых (15).

А. Значение воскресения Христова (15:1-34).

Воскресение мёртвых истинно или нет настолько же, насколько истинно или нет воскресение Христа, который "умер за грехи наши". Связь между тем и другим, между воскресением Христа и воскресением тех, кто принадлежит Ему, столь прочна, что справедливо будет также и обратное утверждение: воскресение Христа истинно или нет настолько же, насколько истинно или нет воскресение мёртвых. Ибо если воскресение Христа не истинно, то всё пропало, крест "лишается своей силы", поскольку ни одна смерть мученика не может обеспечить прощение грехов; апостольская проповедь превращается в ничто, и даже ещё хуже - в ложь; то, во что верит церковь, превращается в ничто; то, на что надеется церковь, также становится ничем. Христианское страдание и мученичество теряет смысл и цель. И всё-таки коринфяне слушают "некоторых", которые в своей хвалёной мудрости не знают Бога, воскрешающего мёртвых (15:34), они допустили в свою среду "худые сообщества", нравственно разрушающие их, подменяя факт, на котором основана вся христианская жизнь - воскресение (15:33).

Б. Способ воскресения мёртвых (15:35-58).

Эти же самые духовные "некоторые" настолько глупы, что спрашивают: "Как же воскрешаются мёртвые?" Тем самым они обнажают своё полное незнание творческих возможностей Бога, который даёт каждому Своему творению индивидуальное, подобающее ему тело и может, следовательно, вполне определённо создать духовное тело для Своего нового творения, человека во Христе, как Он создал физическое тело для человека в Адаме. Коринфяне, должно быть, сошли с ума или перепили, чтобы слушать этих "безрассудных" людей, в своём невежестве выбрасывающих на ветер победу над смертью, которую Бог дал им через Господа Иисуса Христа, эту торжествующую и несомненную реальность жизни, делающую людей не теоретиками и спорщиками, а твёрдыми, непоколебимыми, всегда преуспевающими в деле Господнем (15:58).

VII. Практические и личные вопросы (16).

А. Сбор для бедных святых в Иерусалиме (16:1-4).

Б. Планы путешествий Павла (16:5-9).

В. Предстоящий визит Тимофея, планы Аполлоса (16:10-12).

Г. Просьбы и приветствия (16:15-20).

Д. Заключительный автограф: анафема не имеющим любви к Господу, молитва о пришествии Господа, благословение (16:21-24).

 

Значение Послания

 

Вот изобилие Божье. В строго функциональной, практической теологии Первого послания к Коринфянам, подлинного письма, обусловленного историей и от начала до конца обращённого к реальной жизненной ситуации, содержатся неистощимые богатства, необходимые для жизни церкви. Начать хотя бы с самого очевидного и самого важного в этом письме - весь Новый Завет представляет собой хор благодарственных молитв, обращённых ко кресту. Но это письмо указывает на центральную роль креста самым близким к жизни способом - оно провозглашает крест не как догмат, которого следует придерживаться, или артикул, которому надлежит верить, а как силу, позволяющую (и требующую) вести жизнь, посвящённую Богу во всех её сферах и проявлениях, человеческую жизнь, оцениваемую праведностью Божьей и новой жизнью, сотворённой и одарённой Его благодатью.

В письме последовательно проводится граница между церковью и миром, между человеческой мудростью и Евангелием, между мудростью века сего и "безрассудной", парадоксальной мудростью Божьей, так, что это должно бы отбросить раз и навсегда любые попытки превратить христианство в пёструю и привлекательную смесь того и другого. Ценность Первого послания к Коринфянам заключается в постоянном напоминании церкви, что ей следует отважиться быть "иной", если она хочет оставаться апостольской Божьей церковью, что она должна набраться смелости и отсечь аксиомы и стандарты этого мира, раз ей предначертано выполнять в этом мире свою божественную работу. Можно сказать, что первые четыре главы письма являются практическим комментарием относительно слов нашего Господа, которыми Он переворачивает стандарты этого мира, указывая при этом на Свой крест: "Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Матф. 20:25-28).

"Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою" - Первое послание к Коринфянам является глубоким толкованием этих слов Иисуса. Он адресовал эти слова Своим ученикам, людям, получившим от Него обетование, что им предстоит по-царски разделить восшествие на престол Сына Человеческого (Матф. 19:28). Павел говорит коринфянам: "Всё ваше... или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, - всё ваше" (1 Кор. 3:21, 22), но тут же добавляет: "вы же - Христовы" (1 Кор. 3:23). Он говорит им, что они принадлежат Распятому, отдавшему Себя за людей. И поэтому вся их свобода во Христе и все богатства, данные им Духом, даны им для служения - они обогащены всем, чтобы обогащать своих братьев.

Первое послание к Коринфянам также открыло церкви религиозное значение и святость человеческого тела, тела, как творения Божьего, как вместилища Духа, предназначенного ко славе, орудия выражения воли человеческой, служащей Богу. Слова, сказанные Павлом в этом письме о служении тела христианина, являются практическим выражением общего требования, содержащегося в его Послании к Римлянам: "Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего" (Рим. 12:1). Таковы слова человека, который собственными руками работал во славу Бога своего. К такому пониманию тела в религиозном смысле близко Павлово определение истории, как средства божественного откровения: "силы Божьи", крест, воскресение, твёрдо установленный и неизменный факт, неподвластное человеческому воздействию деяние Божье, - самая суть теологии для Павла. Евангелие - это не идеи и принципы, по поводу которых человек может теоретизировать и строить догадки. Евангелие - это весть о высшем деянии Бога, изменяющем отношения между Богом и человеком и преобразующем всё творение.

Концентрация внимания на теле и на истории даёт Павлу такое трезвое ощущение реальности, которое делает его врагом всякой горячности и позволяет ему увидеть две стороны вопроса, например, о безбрачии и браке, чётко разобравшись с обеими. Это позволяет ему дать полный и евангельски верный ответ на вопрос (например, об идоложертвенном мясе) вместо схоластического упрощенчества. Это позволяет ему одновременно давать трезвые прагматические рекомендации для церковного богослужения и поддерживать возвышенные чувства читателя гимном данной свыше любви, которая придаёт значимость всем дарам Духа, растрачивает себя в щедром благородстве самоотдачи и является частичкой нового Божьего мира, пересаженной сейчас в этот умирающий мир.

 

ПРИЕЗД ТИМОФЕЯ

 

Своим первым письмом Павел подготавливал церковь к предстоящему визиту Тимофея. Это посещение было запланировано Павлом для усиления и продвижения вперёд работы, ради которой и написано послание, а именно - возвращения коринфян после их бегства из христианской реальности в пьянящий и агрессивный индивидуализм , возвращение ко кресту, к тому, на чём стоял Павел: "Посему умоляю вас... подражайте мне... Для сего я послал к вам Тимофея..., который напомнит вам о путях моих во Христе Иисусе, как я учу... во всякой церкви" (1 Кор. 4:16, 17). Суть этих "путей во Христе" становится ясной из предшествующего контекста - Павел иронически противопоставляет блаженное состояние коринфян, ставших царями, богатыми и властными, мудрыми, сильными и почитаемыми, жалкому и неопределённому положению Апостолов под крестом, людей приговорённых к смерти, опозоренных перед ангелами и перед людьми, безумных, слабых, в дурной славе, голоде, жажде, плохо одетых, бездомных, безропотно всё переносящих, изнурённых трудом изгоев мира (1 Кор. 4:8-13). Павел предполагает, что задача Тимофея будет нелёгкой, и что его ожидает далеко не дружеский приём (1 Кор. 16:10, 11). Пребывание Тимофея в Коринфе было коротким, и, поскольку Второе послание к Коринфянам не упоминает о нём, мы не знаем о его результатах ничего, кроме того, о чём можем догадаться из последовавших событий.

 

 

ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ВИЗИТ ПАВЛА В КОРИНФ

 

Вскоре Тимофей вернулся к Павлу, который таким образом быстро узнал, как было принято его письмо, и как обстоят дела в Коринфе. То, что он услышал, заставило его прервать работу в Ефесе и сразу же отправиться в Коринф. Это второе посещение, о котором упомянуто во 2 Кор. 13:1, 2; 12:21, визит "с огорчением", на который Павел указывает во 2 Кор. 2:1. Из отчёта Тимофея Павлу стало ясно, что влияние новых учителей распространилось шире и глубже, чем он полагал. Теперь уже речь шла не о "некоторых" возгордившихся (1 Кор. 4:18), не о "некоторых", отрицающих основной момент апостольской проповеди (1 Кор. 15:12) - заражена и в опасности была вся церковь, само существование "храма Божьего" (1 Кор. 3:17) оказалось под угрозой. От Павла требовались незамедлительные действия, решительные меры. Поэтому визит и оказался огорчительным для коринфян, грубо вытолкнутых из мечтательной самонадеянности посредством горькой правды, которую им вынужден был высказать их Апостол (2 Кор. 2:2; 13:2). Но поездка оказалась огорчительной и для Павла, поскольку оппозиция ему со стороны людей, заявлявших, что они принадлежат Христу, оказалась сильной. Они оказались сильными, остроумными и талантливыми люди - они могли противостоять Павлу и сохранить за собой внушительную часть общины. Какую конкретную форму приняли отношения Павла с церковью, точно сказать нельзя, но ясно одно: Павел убедился, что братские отношения с новыми лидерами более невозможны, что необходим разрыв (2 Кор. 13:2). Он покинул Коринф, не форсируя решение вопроса немедленно. Он всё ещё верил, что церковь придёт к пониманию необходимости разрыва так же, как это ясно понимал он сам, и отбыл с обещанием вернуться в Коринф, когда его работа в Ефесе будет завершена, даже дважды - до и после планировавшегося повторного посещения македонских церквей (2 Кор. 1:15, 16). Это было, конечно, изменением его путевых планов, о которых объявлялось в 1 Кор. 16:5, 6).

 

СКОРБНОЕ ПИСЬМО

 

Последовавшее далее является самой тёмной частью этой запутанной истории. Уверенность Павла в том, что церковь увидит свет и пойдёт на этот свет, потерпела явное фиаско. Далее случился инцидент, ещё больше осложнивший и без того трудные отношения Павла с церковью. Павел говорит о некоем человеке, который нанёс оскорбление, причинившее ему боль (2 Кор. 2:5). Это оскорбление не было обращено против самого Павла, но затронуло его. Поскольку Павел не указывает, что же конкретно произошло, мы можем лишь догадываться, что это могло быть. Возможно, один из преданных Павлу людей пострадал от рук оппонента в горячке фракционной борьбы. В любом случае, обида была нанесена столь явно и потребовала столь незамедлительного и властного вмешательства со стороны Павла, что церковь не смогла бы проигнорировать это происшествие, оставаясь "его" церковью, продолжая уважать его как Апостола и отца во Христе. Поэтому Павел опять изменил свои планы - вместо того, чтобы направиться из Ефеса прямо в Коринф, он сначала завернул на север, в сторону Македонии, пройдя через Троаду. Перед отъездом из Асии он написал письмо (ныне утерянное), которое упоминает, как написанное "от великой скорби и стеснённого сердца... со многими слезами" (2 Кор. 2:4). Это письмо безо всяких неопределенностей призывало церковь к покаянию - с обидчиком следует разобраться и наказать его, а церковь должна вернуться в послушании к своему Апостолу. Павел отправил письмо с Титом, наказав ему присоединиться к нему в Троаде и рассказать о последовавшей реакции.

 

ОТЧЁТ ТИТА

 

Придя в Троаду, Павел не нашёл там Тита (2 Кор. 2:12). Тогда он, мучась сомнениями относительно исхода миссии Тита, покинул Троаду и направился в Македонию (2 Кор. 2:13). И Бог, утешающий смиренных, утешил его приходом Тита (2 Кор. 7:5, 6). Тит же принёс хорошие вести. Церковь в Коринфе приняла Павлов призыв к покаянию, склонилась перед его авторитетом и наказала обидчика, который также покаялся и попросил прощения. Церковь была готова простить его, только ожидала согласия Павла на такие действия прежде, чем объявить о прощении. Таким образом, очистившаяся и восстановившаяся через покаяние церковь с нетерпением ожидала возвращения Павла, чтобы столь натянутые и вот-вот готовые разорваться связи могли быть вновь подтверждены и укреплены (2 Кор. 2:6; 7:7-16).

Такова была положительная сторона отчёта Тита, и Павел приветствовал это с многочисленными благодарениями, которыми он обычно сопровождал каждый добрый дар Божий, он не мог позволить другой, отрицательной стороне отчёта Тита уменьшить его радость. Не все принесенные Титом новости были добрыми. Коринфский обидчик был осуждён лишь "большинством", а не всей общиной (2 Кор. 2:6). В Коринфе всё ещё оставались те, кто держался новых учителей. Ни приезд Павла, ни его скорбное письмо не утихомирили людей, злонамеренно перетолковывавших каждое его слово и действие, например, перемену планов путешествий (2 Кор. 1:17) или письма (2 Кор. 1:13), стремясь при любом случае подорвать его апостольский авторитет. Возможно, из-за их влияния зашёл в тупик проект, который столь энергично и успешно поначалу осуществлял Павел - сбор для бедных святых в Иерусалиме.

 

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К КОРИНФЯНАМ

 

 

Обстоятельства написания Второго послания к Коринфянам

 

Незаконченный сбор для святых в Иерусалиме стал поводом для четвёртого письма Павла к церкви в Коринфе, того, которое ныне известно нам как Второе послание к Коринфянам. Но только, сколь бы ни был дорог сердцу Павла успех этого предприятия, и как бы высоко он ни ценил сбор, призванный выразить единство церквей из язычников и из иудеев, повод этот не является центральной темой его письма. Скорее, речь идёт о восстановлении полного и истинного понимания его авторитета, как "волею Божиею Апостола Иисуса Христа". Желание навсегда прояснить для коринфян, в чём состоит слава и сила его служения, является доминирующим импульсом написания этого письма. Это стремление преобладает в первой части письма (главы 1-7), где, обращаясь к прошлому, Павел приветствует покаяние большинства церкви, прощает наказанного обидчика и свидетельствует о любви церкви к себе, призывая к возобновлению полного единения любви, которое с давних пор было характерно для его отношений с Коринфской церковью. Этому в основном посвящена и последняя часть послания, в которой Павел, говоря о своём предстоящем визите в Коринф, сурово и окончательно разбирается со своими критиками и их приспешниками (главы 10-13). То же отношение оставило свой след и на главах (8-9), где речь идёт о сборе средств. Здесь мы видим на деле, что обладающий божественно утверждённым авторитетом Апостол, не ищет ничего для себя, а всё только для Христа, не собирается деспотично властвовать над людской верой, но работать с людьми для их радости во Христе (2 Кор. 1:24). Эта власть, по существу, является средством установления власти благодати Господа Иисуса Христа, поэтому она не будет приказывать, она желает только советовать (8:8-10). Это выражение господства Христа (8:5), Который может ожидать и требовать послушания только потому, что оно сосредоточено целиком на Боге-Отце Господа Иисуса Христа, на Его власти (8:5), Его дарах и доброте (8:16; 9:7, 8, 11, 12, 15), и наделено Его славой для этой цели (9:13).

 

Содержание Второго послания к Коринфянам.

 

I. Ретроспектива: Апостольский авторитет Павла с особым упоминанием его служения в Коринфе (гл. 1-7).

Весь этот первый раздел фактически представляет собой благодарения, с которых Павел обычно начинает свои письма; но здесь, как и в Первом послании к Фессалоникийцам, они имеют грандиозный объем, как преисполненный благоговения и благодарения ретроспективный обзор служения, посланного ему благодатью Божьей.

А. 1:1-11. Служение даруется только по благодати Божьей, и именно благодать поддерживает Павла на этом пути. Он сам определяет себя в приветствии, как "волею Божиею Апостола Иисуса Христа", и начинает с благодарения Отцу Господа Иисуса Христа, Который избавил его от страшной опасности в Асии, дав ему утешение, чтобы он мог утешить других силой, данной ему, то есть силой полагаться только на "Бога, воскрешающего мёртвых" (1:9).

Б. 1:12-2:17. Благословение апостольского служения наполняет его жизнь мучительным напряжением. Павел вынужден сносить злые козни людей, перетолковывающих его письма (1:12-14), использующих изменение его планов (он задержался с приездом в Коринф, чтобы сберечь церковь, 1:23) для обвинений в нерешительности и ненадёжности (1:15-2:4). Но в этот раз, как и всегда, Бог помог ему. Он оправдывается тем, что является проповедником Христа, который есть великое "да" Бога по поводу всех Его обещаний. Церковь, над которой он упорно трудился, покаялась, любовь к брату-обидчику восстановлена. "Благодарение Богу", вырывается у Павла ещё до рассказа о встрече с Титом, принёсшим ему утешительные вести: "Благодарение Богу, который всегда даёт нам торжествовать во Христе" (2:14).

В. 3:1-3. Поскольку его полномочия от Бога, для служения ему не нужно никаких рекомендательных писем от людей (чего явно требовали "Христовы люди"). Церковь, которую создало по Божьей благодати служение Павла, вот его рекомендация, "письмо Христово... написанное... Духом Бога живого" (3:3).

Г. 3:4-4:6. Бог дал ему, как служителю Божьего Нового Завета, способность осуществлять служение не по букве обвиняющего и убивающего Закона, но служение Духа, оправдывающего и дающего вечную жизнь - служение не мимолётной и преходящей славы (как у Моисея), а славы непревзойдённой и бессмертной, дающей ему "дерзновение", которого не могло быть у Моисея, и которого не мог знать Израиль, пока не обратился к Господу, дерзновение в Господе, Чей Дух даёт свободу и ведёт Апостола и всех, кто принимает его освобождающее слово, "от славы в славу" (3:18). Это дерзновение несёт с собой честность чистую и откровенную, поскольку Апостол проповедует не себя, а Христа, он проповедует чудо нового творения, зарю нового первого дня, свет познания славы Божьей "в лице Иисуса Христа" (4:6).

Д. 4:7-5:10. Слава этого апостольского служения принадлежит только Богу, а не человеку. Поэтому бренность и мучения людей, исполняющих это служение, так же как и людей страдающих, растерянных, преследуемых и погибших, не отнимут ничего от этой славы, поскольку именно в их слабости проявляется превосходящая все сила Божья, в их поражении и смерти раскрывается перед людьми новая жизнь Иисуса (4:7-12). Поэтому страдания и перспектива смерти не смущают служителей Божьих, они работают, веруя, что Бог, воскресивший Иисуса из мёртвых, воскресит с Иисусом и их, в бесстрашной уверенности, что до сих пор невиданная слава нового творения примет их в вечном великолепии, намного превосходящем их нынешние мимолётные невзгоды, в знании, что Дух, данный им Богом, есть Его залог новой и вечной телесной жизни (4:13-5:5). Они стремятся обрести дом в своём Господе, облачиться в новое тело, которое Бог даст им, но это стремление не превращает их в слабых и инертных мечтателей, оно делает их сильными и смелыми работниками, ревностно старающимися "быть Ему угодными", т.е. угодными Христу, перед Чьим судом они должны предстать, чтобы дать отчёт о своих трудах (5:6-10).

Е. 5:11-6:10. Апостол работает, чтобы завоевать людей, практически не завися от их хвалы или хулы. Его мало заботит, кем люди считают его, безумцем или здоровым - и безумие его, и здоровье подчинены апостольскому служению, которое продвигается между двумя полюсами: страхом перед Господом, Который будет судить всех людей, и стремлением всеподчиняющей любви Христа, умершего за то, чтобы все люди могли жить для Него (5:11-15). Человеческие стандарты неприменимы к такому служению, так как оно есть не что иное, как служение божественному примирению. Оно обретает своё содержание и силу из этого Божьего деяния, благодаря которому новое творение Божье победоносно ворвалось в существующий мир зла и сделало старый мир ветхим и ненужным. Апостол есть не кто иной, как посланник не ведающего греха Христа, Которого Бог сделал грехом за грешника, чтобы человек мог стать праведником Бога в Нём. Сам Бог через Апостола взывает к человеку (5:16-21).

Ж. 6.1-7:4. Церковь живёт постоянным покаянием. Церковь в Коринфе может стать настоящей церковью, стать "Божьей церковью в Коринфе", только восприняв Божье воззвание через Апостола. Примирение с Павлом должно быть только частью примирения церкви с Богом. И вот Павел, как посланник, вновь повторяет свой призыв: "Примиритесь с Богом", в той форме, которой требовала ситуация в Коринфской церкви: "Умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами" (6:1). Возникла опасность, что они растратят однажды принятую благодать. Ещё есть время для примирения, но оно уже настало и проходит (6:2). И, повторяя свой призыв, Павел ещё раз подводит итог всей славы этого апостольского служения, как чистого и свободного канала примиряющей благодати Божьей (6:3-10). Павел напоминает коринфянам, что призыв Бога-Примирителя - это особый призыв, примирение с Богом требует радикального разрыва со всем, что противостоит Богу. Он напоминает им, что Бог есть их Отец, а они, его сыновья и дочери, должны выйти из этого окружающего их мира, не прикасаться к нечистому, должны очиститься "от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием". Обмирщённое христианство, о котором говорил Павел в первом письме, затрагивается здесь ещё раз (6:11-7:1). И лишь когда они откроют сердца Богу и отдадут их только Богу, лишь тогда смогут открыть сердца Апостолу, который любит их прощающей любовью Божьей: "Вы в сердцах наших, так чтобы вместе и умереть и жить".

З. 7:5-16. Далее, наконец, Павел говорит то, что он не решался сказать в 2:13, так как не мог этого сделать, пока не выскажет все благодарности Богу за Его дар. Теперь он рассказывает о встрече с Титом и о Титовом рассказе, описывающем их покаяние. И теперь нота благодарения, с которой начал Павел, и которая была постоянным фоном всех его описаний своего апостольства, звучит вновь чисто и во всей полноте. Павел "радуется", он "утешен" - нечасто может он позволить себе сказать такое.

II. Настоящее: Сбор в пользу святых в Иерусалиме (гл. 8 и 9).

Павел завершает рассказ об отчёте Тита словами: "Итак радуюсь, что во всём могу положиться на вас" (7:16). Две главы, в которых Павел даёт указания относительно сбора для святых, являются выражением этого доверия, тактичным и мягким, как все его распоряжения.

А. 8:1-7. Павел приводит им в пример церкви Македонии, которые в своей бедности и в скорбном состоянии дали последнее, потому что благодать Божья подвигла их отдать себя Господу и Апостолу Господа - когда люди отдают себя, то деньги уже не в счёт. (Характерно, что Павел в этом фрагменте ни разу не говорит о деньгах напрямую.)

Б. 8:8-15. Он не приказывает им. Вместо этого он напоминает то, что им уже известно - о благодати Господа Иисуса Христа, который стал бедным, чтобы обогатилось человечество. Далее он напоминает о том, что они уже сделали - задумали этот сбор ещё за год до того.

В. 8:16-9:5. Павел посылает Тита и двух других братьев помочь им в деле, которое докажет их любовь и справедливость гордости Павла за них, чтобы Павлу (и им тоже) не пришлось сгорать со стыда, когда он придёт в Коринф с представителями македонских церквей и обнаружит, что коринфяне ещё не готовы.

Г. 9:6-15. Он напоминает им, что щедрость даёт богатый урожай - не только любящий охотно дающих Бог вознаградит это пожертвование, но также благодарность тех, кто получит дар, прославит Бога. Как в описании своего апостольского служения, так и при его осуществлении первое и последнее слово Павла посвящено благодати Божьей. Спасённые язычники связаны с христианами из иудеев так прочно, что нужда последних побуждает первых к дару, и этот дар становится огнём, возносящим облака благодарных благовоний в Иерусалиме ко славе Бога, который есть Господь и язычников, и иудеев, и благодатью, величие которой не поддаётся описанию словами. "Благодарение Богу за неизречённый дар Его!" (9:15)

III. Планы на будущее: Предстоящий визит Павла в Коринф. Самозащита перед лицом обвинений, выдвинутых против него оппонентами (гл. 10-13).

Павел говорил о примирении со всеми, он представил коринфянам всю невиданную благодать Божью, объединявшую его с ними в прошлом. Он подробно останавливается на задаче, объединяющей их в совместных усилиях теперь, как на "невыразимом даре" Божьем. Но между коринфянами и Павлом до сих пор лежит тень, отбрасываемая людьми, говорящими: "Мы - Христовы", подразумевая под этим нечто особенное, исключительное. Они преграждают путь полного и окончательного примирения. И примириться с ними нет никакой возможности. Они не проявляют никаких признаков перемен. Не меняясь, они неизбежно противостоят Павлу, поскольку Павел противостоит любому людскому величию, в том числе и их. Он противостоит любым группировкам в церкви, включая и группировки своих сторонников. Павел поддерживает и утверждает всё, что они стремятся попрать и отвергнуть - Писания Ветхого Завета, высказывания Иисуса, апостольство как проводник власти и присутствия Бога, сосуд, хоть и земной, но избранный самим Богом и потому единственный. Павел трактует все их термины (свобода, знание, Дух, господство Христа) в таком смысле, который радикальным образом отличается от их толкования. Здесь нет места компромиссу, нет перспектив примирения, поэтому миссия примирения должна показать чёткую границу её выполнимости - Павел должен разоблачить их, показав, что они есть посланники сатаны, разрушающие работу Бога, и добиться, чтобы коринфяне отошли и обособились от них.

Павел ещё в первом письме касался позиций, методов и обвинений, используемых его оппонентами (1 Кор. 4:18-21; 7:40; 14:37), и анафема тем, у кого нет любви к Господу в 1 Кор. 16:22, без сомнения, адресована именно им. В первой части второго письма также есть указания на то, что Павел стремится к примирению в обстановке клеветы и споров (см. напр. 2 Кор. 1:12 и далее; 2:6; 3:1 и далее; 4:2, 5; 5:11 и далее; 6:3). Но только сейчас, когда слово о примирении уже произнесено в полную силу, он обращается непосредственно к своим противникам и обвинениям с их стороны.

А. 10:1-18. Павел защищается против обвинений своих оппонентов.

1. Обвинения оппонентов с комментарием Павла 10:1-12

Их обвинения, как об этом говорит здесь Павел, сводятся к следующему: Павел отважен лишь заочно, но, находясь лицом к лицу с коринфянами, он делается скромен(10:1); он наводит на них страх своими посланиями, "а в личном присутствии слаб и речь его незначительна" (10:9, 10); он поступает "по плоти", при возможности угрожая, но становясь уступчивым при необходимости. Это доказывает, что он не "Христов" в том смысле и в той степени, как они, его смелые и красноречивые оппоненты (10:7).

Ответ Павла прост: не вынуждайте меня проявлять всю власть, данную мне божественной волей, власть, данную для создания церкви, а не для её разрушения, власть, которая, тем не менее, имеет терпение ждать покаяния и его плодов, прежде, чем выполнит необходимую, но неприятную задачу суда и уничтожения (10:4-6), власть, которую моим оппонентам не дано даже понять, ибо они не знают ничего, кроме себя (10:12).

2. Власть Павла, как Апостола (10:13-18).

Самопрославлению своих клеветников Павел противопоставляет то, что Господь "прославил" его, создав с его помощью коринфскую церковь. Павел создал эту церковь и не вмешивается в чужие дела, как делают его оппоненты. Это является прочным и реальным подтверждением его власти, которое позволяет ему хвалиться только о Господе и даёт ему надежду, что он и далее, по мере возрастания веры коринфян, будет оправдан большими трудами в более обширной области - здесь Павел, как становится ясно из Послания к Римлянам, обращает свой взор в сторону Запада, Рима и далее к Испании.

Б. Неразумная похвальба Павла (11:1-12:21).

Чтобы защитить церковь, которую он обручил со Христом, и оградить её от сатанинского влияния тех, кто поклоняется "другому Иисусу", Павел будет прикидываться неразумным и хвалиться собой; святая ревность о церкви понуждает его к этому (11:1-4).

1. 11:5, 6. Хотя он и не претендует на состязание с "высшими Апостолами" в умении красиво говорить, он хвалится своим познанием.

2. 11:7-15. Он будет иронически хвалиться тем, в чём его упрекают, а именно - тем, что он работал бесплатно. Он не позволит инсинуациям "лжеапостолов" (которые явно истолковывали отказ от вознаграждения как признание неполноценности Апостольского достоинства) отвратить его от такого поведения, продиктованного его любовью к коринфянам.

3. 11:16-33. Хотя у него "недостаёт сил", чтобы перенимать надменное и эгоистическое поведение своих оппонентов, он будет хвалиться тем, чем смеет хвалиться, и даже более. Если они евреи, израильтяне, наследники Авраамовы, то всё это относится и к нему, но он ещё и гораздо лучший слуга Христа, чем они. Его служение отмечено тяжкими трудами, муками и преследованиями, отягчено заботой о всех церквах. Он "будет хвалиться немощью своей" во славу Господа.

4. 12:1-10. Он будет хвалиться видениями и откровениями, которыми Господь удостаивал его. Но заканчивает он вновь похвальбой своей немощью, своими невзгодами, от которых не освободил его Господь, чтобы сила Господня совершаема была в немощах Апостола.

5. 12:11-18. И хотя лично он - ничто, Павел не настолько уж ниже высших Апостолов, он может похвалиться знамениями истинного апостольства, проявленными им в Коринфе, знамениями, чудесами и великими делами. Помня об этом, коринфянам не следует прислушиваться к тем, кто толкует его отказ от вознаграждения, как знак того, что они обделены вниманием по сравнению с церквами, основанными другими Апостолами. Не надо им также доверять обвинению, что он не берёт платы напрямую, чтобы получать её косвенно, через своих помощников и знакомых. Бескорыстность таких людей, как Тит, является достаточным опровержением подобных обвинений. Эта практика диктуется отеческой любовью к ним, и Апостол не отступит от неё и впредь.

6. 12:19-21. "Похвальба" Павла не является его самозащитой от коринфян. Он говорит перед Богом к их назиданию, что они могут покаяться до предстоящего приезда Павла и уберечь себя и его от огорчения, вызванного ещё одним "болезненным" испытанием.

В. Предстоящий визит Павла (13:1-10).

Павел приедет и беспощадно разберётся с теми, кто не покаялся, они в полной мере познают силу его апостольской власти (13:1-4). Но, что характерно, сильный в своей слабости Апостол умоляет коринфян не подвергать его власть испытанию. Павел просит их делать то, что верно, чтобы он не выглядел тем, чем должен быть, чтобы не нужно было проявлять силу, данную вознесённым Христом, говорящим в нём. (Наверно, нигде полная самоотречённость апостольской воли Павла и чистота его апостольской любви не проявлялась столь ярко, как здесь.)

Заключение (13:11-14)

Завершающее наставление: "Усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны!" (13:11).

Приветствия (13:12, 13).

Прощальное благословение (13:14).

 

Результат Послания

 

Вскоре после того, как Второе послание было доставлено в Коринф, Павел провёл в Греции три зимних месяца 55-56 годов (Деян. 20:2, 3), и здесь, вероятней всего, в самом Коринфе, он написал своё Послание к Римлянам. В Послании к Римлянам он оглядывается на свою работу в восточном Средиземноморье, как на оконченную, спокойно и уверенно обращаясь взором на Запад (Рим. 15:14-33). Несомненно, второе письмо выполнило задачу, ради которой оно было написано, и примирение с Коринфом было завершено.

 

Целостность Послания

 

(Проблема целостности текста подразумевает вопрос о том, дошёл ли он до нас в своём исходном виде, не были ли утеряны его части или добавлены какие-то фрагменты - в результате позднейшей вставки или из другого текста того же автора.)

Вопрос о целостности Второго послания к Коринфянам возник ввиду следующих обстоятельств: переход от 6:13 к 6:14 столь резок, и перемена настроения в начале 10-й главы столь бросается в глаза, что некоторые учёные предположили, будто Второе послание не является единым письмом, а составлено из трёх написанных Павлом писем. Полагают, что отрывок 6:14-7:1 является фрагментом предыдущего письма, упоминаемого в 1 Кор. 5:9, а последние четыре главы Второго послания будто бы представляют собой часть промежуточного письма (или "скорбного письма"), упомянутого во 2 Кор. 2:3 и далее; 7:8).

Эти предположения на первый взгляд выглядят правдоподобно, но, в конечном счёте, такие критические построения оказываются неубедительными, да и не нужными:

а. Во всех древних манускриптах и версиях Второе послание приводится в том виде, в котором мы его имеем сейчас.

б. Резкость перехода и смена настроения будет вполне понятна, если исходить из того, что Павел писал это письмо так, как мы его знаем. Редактор, собирающий несколько писем в единое целое, по-видимому, постарался бы избежать такой резкости ради гладкости их соединения, тогда как Апостол, писавший в горячке и сумятице сложившихся обстоятельств, не особенно заботился о плавных переходах. И, кроме того, возникает вопрос, на который нет ответа: почему сохранились только эти фрагменты, а не письма целиком?

в. Главы 10-13 не очень-то согласуются с ситуацией, предполагаемой для так называемого "промежуточного письма". Отсутствует всякое упоминание о человеке, нанёсшем столь сильно подействовавшую на Павла обиду, или о миссии Тита.

г. Что более важно, послание в нынешнем виде как раз и имеет вполне естественную последовательность изложения и доступный для понимания порядок. Как показывает приведённый выше конспект, Павел переходит от прошлого с его трениями и конфликтами к настоящему с его заботой о благотворительности, объединяющей Апостолов и церковь, а затем и к будущему с его неизбежным решением проблемы. Ситуация в Коринфе, как Павел изображает её в первой части своего письма, требует именно того, что мы имеем в последних четырёх главах: успех миссии Тита был, в конечном счете, лишь частичным, и Павел вынужден всё ещё сталкиваться с оппозиций и непослушанием, стремившимися замутить отношения между ним и церковью. Так что здесь вполне уместна и понятна смена настроения и тона, следующая за сменой темы.

 

Значение Послания

 

Второе послание к Коринфянам определённо является одним из самых трудных писем Павла, что, однако, не означает его трудности и непонятности для первых читателей - они жили в ситуации, которую мы вынуждены старательно реконструировать. Но намёки, данные в самом письме, не всегда достаточно определённы, чтобы по ним можно было полно и точно восстановить ситуацию, поэтому письмо представляет для нас трудность, как бы ангела, с которым нам приходится бороться, если мы хотим получить благословение. Но благословение весьма обильно, и за него стоит побороться.

Письмо весьма напоминает Послание к Галатам тем, что оно насыщено автобиографическими подробностями. Здесь мы видим Павла-человека со всеми человеческими слабостями и мучениями, которых он и не пытается скрыть. Но Павла-человека нельзя отделить от Павла, волею Божьей Апостола Иисуса Христа. И это послание показывает нам Апостола с такой полнотой, что даже Послание к Галатам не может с ним сравниться. Как и там, мы видим Апостола в сражении, в данном случае - в сражении за само своё существование в качестве Апостола для коринфян, а именно в сражении человек показывает, кто он есть на самом деле. Битва, которую Павел ведёт в этом письме, раскрывает всю глубинную суть его апостольского служения. Из этого откровения мы узнаём о неизбежности и причине сражения внутри церкви Бога и Князя Мира, о том, как и где должны быть проведены линии разделения. Мы узнаём, что сатана проявляется даже в том, что выдаёт себя за усовершенствованную и высшую форму христианства, что его оружием всегда была ложь, прикидывающаяся истиной - не следует никогда забывать, какими "прекрасными" и очень "христианскими" казались эти "Христовы" люди. Мы узнаём, что сражение необходимо в жизни церкви и может оказаться благотворным для неё.

Мы узнаём также, что неизбежность битвы не должна ожесточать сражающегося. Церкви, воюющей за правду, не следует терять любовь, свойственную ей вначале, как это случилось с Ефесской церковью (Откр. 2:4). Первые семь глав этого письма свидетельствуют о том, что любовь, которая "не радуется неправде, а сорадуется истине" (1 Кор. 13:6), есть единственная подлинная любовь. Лютер особо имел в виду именно эти главы, когда писал о Втором послании к Коринфянам: "В своём первом послании Св. Павел строго спросил с коринфян по многим вопросам, вылил терпкое вино на их раны и вселил в них страх, поэтому он теперь... льёт ещё и масло на их раны, став с ними удивительно добрым...".

Как Апостол, Павел является "человеком во Христе", то есть тем, чьё существование и чья деятельность зависят единственно от Него - Того в ком Бог примирил мир с Собой. Трудно себе представить более живое документальное свидетельство истинного христианства, чем Второе послание к Коринфянам. Ни один аспект жизни Павла не обходится без Христа. Если он говорит: "Да, я приду", или: "Нет, я не приду", он может говорить это только в свете того великого "да", которое Бог сказал по поводу всех Своих обетований во Христе (1:20). Он может говорить о христианском даянии только с точки зрения благодати Господа нашего Иисуса Христа (8:9). Его страдания есть Христов знак на его жизни, руководящий знак Иисуса, Чья сила совершается в слабости.

Как Апостол, Павел есть тот человек, через которого говорит Христос, он - сосуд глиняный, вмещающий сокровище Христово. Здесь Павел сражается за своё апостольство. Это означает, что он сражается за Христа, ибо апостольство есть власть и присутствие Христа среди людей. Люди найдут сокровище в этом глиняном сосуде или не найдут его вообще, они увидят в апостольстве свет познания славы Божьей во Христе или не увидят его вообще. Вряд ли что-нибудь могло так связать церковь с апостольским словом в Новом Завете, как это письмо. Воинственное подчёркивание Sola Scriptura Реформацией находит мощное оправдание в этом воинственном послании.

Через столкновение - к триумфу. Второе послание к Коринфянам появилось в результате конфликта, и триумф, к которому пришёл Христос через этот конфликт, не ограничивается восстановлением Коринфской церкви в первом веке. С его помощью церковь может праздновать свой триумф и поныне.

 

"ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ"

ПОСЛАНИЕ АПОСТОЛА ПАВЛА К РИМЛЯНАМ

 

 

Обстоятельства и цель написания

 

Историческая обстановка, в которой появились послания к коринфянам, далеко не до конца ясна, и мы вынуждены по мере наших способностей нащупывать путь через эти неясности. Историческая ситуация, связанная с Посланием к Римлянам, в общих чертах понятна и вызывает сравнительно мало вопросов. Павел ещё за несколько лет до написания этого письма к церкви (или церквам) Рима обращал свой взор к Риму и к Западу (Рим. 15:23). Он встретился с Акилой и Прискиллой ещё в 50 г., когда эдикт Клавдия об изгнании всех евреев из Рима привёл эту пару, которой было суждено стать столь дорогой и близкой для него, в Коринф (Деян. 18:1-3). Они могли рассказать Павлу о церкви в этой столице и ключевом городе империи, проблемах и возможностях этой церкви, особенно о возможностях её, как миссионерского центра в западной половине Римской империи.

Когда Павел был занят завершением своей работы в Ефесе (конец лета 55 г.) и готовился к возвращению в Иерусалим через Македонию и Ахайю, он выразил давно лелеемую надежду, сказав: "побывав там, я должен видеть и Рим" (Деян. 19:21). Та же надежда находит своё выражение в письме, которое он пишет коринфянам из Македонии вскоре после этого: "надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш, (такчтобы и) далее вас проповедывать Евангелие" (2 Кор. 10:15, 16). "Далее вас", вышедшее из-под пера человека, жившего и работавшего в восточном Средиземноморье, явно указывало на запад.

Конец третьего миссионерского путешествия вполне, кажется, подходит по времени для написания Послания к Римлянам, и некоторые замечания в самом письме подтверждают это. Согласно самому Посланию, Павел почти завершил свою работу на Востоке; он полностью распространил Евангелие Христа "от Иерусалима и окрестности до Иллирика" (Рим. 15:19). Он уже собирается направиться в Иерусалим с тем, что удалось собрать в Македонии и Ахайе (Рим. 15:25-27; ср. 2 Кор. 8 и 9). Всё это указывает на окончание третьего миссионерского путешествия зимой 55-56 г.

Не исключено, что Павел написал письмо в Коринф во время своего трёхмесячного пребывания в южной Греции, о котором упомянуто в Деян. 20:2, 3. В Рим. 16:23 он передает приветствия римлянам от городского казнохранителя Ераста. Тот же самый Ераст упоминается в связи с Коринфом во 2 Тим. 4:20. Кроме того, в Коринфе был найден текст, в котором упоминается некий местный городской чиновник Ераст. Более того, Павел в Рим. 16:1 представляет римской церкви женщину по имени Фива, диакониссу церкви в Кенхрее, восточном портовом пригороде Коринфа. Во время написания письма Павел гостил у человека по имени Гаий (Рим. 16:23), а мы знаем Гаия, члена, и, очевидно, весьма важного, Коринфской церкви (1 Кор. 1:14). Это имя, конечно, было достаточно распространено в Римской империи, и вполне может оказаться совпадением. Но оно важно в контексте всех существующих свидетельств.

Павел, следовательно, писал в Рим из Коринфа зимой 55-56 гг. Зачем он писал? Цель написания тонко, но отчётливо обозначена в самом послании. Это письмо должно подготовить предстоящую поездку в Рим. Но Рим не является конечной целью его путешествий. Он и не может ею быть, поскольку Павел поставил себе целью в качестве Апостола для язычников стараться "благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании" (Рим. 15:20). Задача Апостола заключается в закладке фундамента, а не в строительстве на фундаменте, заложенном другими (1 Кор. 3:10), а в Риме он уже давно был заложен. Слова Павла в Послании к Римлянам указывают на то, что церковь там существовала уже достаточно долго ("Вера ваша возвещается во всем мире" - Рим. 1:8. "Ваша покорность вере всем известна" - Рим. 16:19. "...с давних лет имея желание придти к вам" - Рим. 15:23). Нехристианские источники указывают, что, по крайней мере, уже в 49 г. н. э. (возможно, и значительно ранее) в Риме была церковь. Поскольку ни Павел, ни кто-либо другой из ранних авторов не указывают на какую-нибудь заметную личность, как на основателя римской церкви, мы можем допустить, что Слово Господне росло и породило церковь в Риме через проповедь ряда безымянных людей вроде тех "пришедших из Рима", которые присутствовали в Иерусалиме в день Пятидесятницы (Деян. 2:10), а затем вернулись в Рим, возможно, в то же самое время, когда Савл преследовал церковь в Иудее.

Павел планирует провести некоторое время в Риме, чтобы обогатить чем-то римских христиан и обогатиться самому от общения с ними (Рим. 1:11-13; 15:24). Но он смотрит далее Рима, в Испанию (Рим. 15:24, 28). Павел надеется, что римляне его туда проводят (15:24). Выражение "проводят" может означать что угодно - от пожелания счастливого пути до чего-то более конкретного и материального для поддержки в дороге. Слово выглядит слишком специфически для простой поддержки, как моральной, так и материальной, предоставляемой миссионерам уже существующими церквами или отдельными христианами (Деян. 20:38; 21:5; 1 Кор. 16:6, 11; 2 Кор. 1:16; Тит. 3:13; 3 Иоан. 6). Павел, очевидно, надеется, что Рим может стать его миссионерской базой на Западе, какой была для него Антиохия Сирийская на Востоке. Послание к Римлянам, самое тщательно разработанное и самое систематизированное изложение Евангелия в том виде, в котором его проповедовал Павел, написано им для миссионерской работы.

Некоторых учёных смущает столь беспрецедентная по своей широте и глубине трактовка Евангелия в письме. Почему именно в этом Послании, написанном просто для подготовки визита в Рим и работы на Западе, столь обширно и столь тщательно рассматривается Евангелие? За ответом не надо далеко ходить. Всё, что нам известно о миссионерской проповеди Павла и о его миссионерских методах (т. е. обычные для него повторные посещения уже учреждённых церквей и непрерывные контакты с ними с помощью писем или личных посланников), совершенно ясно показывает, что он стремился к созданию не какого-то расплывчатого движения, основанного на энтузиазме и эмоциях, а прочно укоренённой, крепкой и организованной Божьей церкви, в которой вполне могло пребывать Слово Божье. Поэтому он искал в церкви, которой предстояло стать его базой на Западе, полное и единодушное понимание Евангелия и общее послушание Евангелию. На своей прежней, восточной базе он мог всегда заранее рассчитывать и положится на такое общее понимание. Варнава оказал глубокое влияние на Антиохию, а сам Павел проповедовал и учил в Антиохии целый год, пока Святой Дух не послал его дальше (Деян. 11:26). То, что было совершено на Востоке за год служения, должно было завершить на Западе одно-единственное письмо. Необходимо было, чтобы это письмо оказалось полным и глубоким.

Ещё одна неясность заключается в том, что Павел излагает Евангелие в Послании к Римлянам столь обширно через противопоставление его иудаизму (труды Закона, обрезание, происхождение от Авраама и т.д.). Зачем нужно было Павлу выбирать именно такую форму изложения Евангелия для римской церкви? Почему это письмо уделяет столько места (главы 9-11) трагической судьбе Израиля, народа Божьего, отвергшего праведность Бога, раскрытую Евангелием? Мы не знаем ситуацию в Риме столь хорошо, чтобы дать уверенные ответы на эти вопросы. Но две причины могут быть выдвинуты, как вероятные. Одна из них может корениться в личном опыте Павла. Он стал христианином через решительный и полный разрыв с иудаизмом. Для него было бы вполне естественно проповедовать евангельскую благодать Божьего оправдания грешника, показав, как эта благодать дошла до самого его сердца, являясь полной противоположностью религии человеческих дел и заслуг. Объяснив Евангелие таким образом, он, конечно, не придал ему новую или чуждую форму, поскольку Евангелие, независимо от того, рассматривается ли оно с позиций иудаизма, или с других позиций, является Божьим путём избавления человека от наложенного на него Богом проклятия и обязанности исполнять Закон.

Другую причину можно отыскать в миссионерском опыте Павла. Со страданием и негодованием Павел видел, как иудействующие стремились превратить христианство в нечто среднее между педантично следующим букве Закона иудаизмом и Евангелием освобождения благодатью во Христе - для него это было классической формой человеческого бунта против освобождающей Божьей благодати, дарованной также совершенно свободно, безо всяких условий и оплаты. Если до конца выяснить сущность иудаизма, то станет очевидна несостоятельность иудействующих. Если же они несостоятельны, то это будет означать несостоятельность любой попытки в какой бы то ни было форме, хоть как-то учитывать человека в отношениях между Богом и человеком, и обстановка для проповеди истинного Евангелия благодати станет идеальной.

Возможно, ситуация в Риме как-то мотивировала такой акцент. Римская церковь вышла из синагоги и была с самого начала преимущественно иудейской, хотя во время написания Павлом этого письма она стала превращаться более в церковь, состоящую их обращённых язычников - это видно из послания Павла (1:13-15; ср. 1:5, 6; 11:13, 28-31). Как члены когда-то иудейской церкви, римские христиане, вероятно, слышали клеветнические перетолковывания проповеди Павла, и их надо было вывести из тупика ложных представлений по этому вопросу.

 

Содержание Послания к Римлянам

 

Введение: Приветствие, благодарность, молитва (1:1-15)

Тема: Евангелие есть спасающая сила Бога, поскольку оно является откровением правды Божьей через веру (1:16-17).

I. Гнев Божий на всеобщее человеческое нечестие (1:18-3:20).

II. Божья правда для всего человечества (3:21-5:21).

III. Праведная жизнь верующего (главы 6, 7, 8).

IV. Божья правда в истории, тайна неверного Израиля (главы 9, 10, 11).

V. Новая жизнь в любви, плоды праведности Божьей (12:1-15:13).

VI. Планы Павла относительно миссионерской работы на Западе (15:14-33).

VII. Представление Фивы, приветствия, предупреждение против "производящих разделения и соблазны", заключительное благословение (глава 16).

 

Результат Послания

 

Павел так и не добрался до Рима тем путём, которым намеревался и на который надеялся, но Господь, утешавший его в иерусалимской крепости и сказавший ему тогда: "Дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме" (Деян. 23:11), выполнил Своё обещание. Павел всё-таки, на несколько лет позже чем надеялся, и не как миссионер, а на положении узника, попал в Рим. Но Послание к Римлянам было написано не напрасно - когда Павел попал в Рим, тамошние братья, услышав о его появлении, прошли 30 или 40 миль, чтобы встретить его возле трёх гостиниц и Аппиевой площади. "Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился", пишет Лука (Деян. 28:15). Что бы ни ожидало Павла в Риме, что бы ни сулило ему будущее - смерть или работу в Риме и за его пределами - Павел знал, что Римская церковь будет с ним заодно в Евангелии, и благодарил за это Бога.

Каноничность: Гомологумен.

 

Целостность Послания

 

Единственный действительно стоящий обсуждения вопрос относительно целостности послания касается изначальной принадлежности шестнадцатой главы тексту Послания к Римлянам. Основные аргументы в пользу сомнений в целостности письма с этой точки зрения следующие:

а. Письмо в 15:33 кажется завершённым, поскольку там содержится благословение, характерное для заключительных частей всех посланий Павла.

б. Заключительное славословие (16:25-27) в различных древних рукописях помещено в разных местах текста. В некоторых оно находится после 14:23 , в некоторых - после 15:33, в некоторых - после 16:23, а в некоторых отсутствует вовсе. Это может указывать на то, что шестнадцатая глава послания не является твёрдо установленной частью рукописной традиции.

в. Большое количество знакомых Павла в Риме (26 имён!), упомянутых в приветствии из этой главы, выглядит совершенно невероятным.

г. Невероятным выглядит и то, что Акила и Прискилла (16:3) могли менять своё место жительства так часто, как того требует эта глава: они переезжают из Рима в Коринф, из Коринфа в Ефес, во время написания послания находятся в Риме, а несколько лет спустя мы снова находим их в Ефесе (2 Тим. 4:19).

д. Содержание 16:17-20, предостережения против тех, кто вызывает "разделения и соблазны", никак не вытекает из первых пятнадцати глав, кроме того, тон этих стихов, как утверждают, слишком резок и деспотичен для обращения Павла к церкви, которая не была им основана и лично с ним не знакома.

Что касается аргументов (а) и (б), следует отметить, что, хотя 15:33 действительно похоже на заключительное благословение, вполне вероятно наличие здесь обширного постскриптума. Различное расположение славословия в рукописях может указывать на отличия в литургической практике церквей - последние главы, возможно, не везде использовались в публичных чтениях при церковных службах. При этом нигде не упоминается о размерах письма в том виде, как оно сохранено в различных церквах, поскольку даже рукописи, помещающие славословие ранее в тексте, содержат все главы письма так, как они расположены сегодня.

Относительно (в) (количество друзей и знакомых Павла в Риме), у нас нет возможности определить, мог Павел иметь две дюжины знакомых в Римской церкви или нет. Эдикт Клавдия (49 или 50 г. н. э.), изгнавший евреев из Рима, касался и евреев-христиан, он привёл Акилу и Прискиллу в Коринф, он же вполне мог свести с Павлом и других изгнанников, когда тот работал в Греции и Малой Азии или посещал Антиохию и Иерусалим.

Переезды Акилы и Прискиллы (г) также не могут служить решающим аргументом против целостности Послания к Римлянам. Они перебрались из Коринфа в Ефес, чтобы помогать Павлу на его новом поприще, и чета, чья преданность миссионерству заставляет Павла выражать им благодарность такими высокими словами, как в Рим. 16:4, вполне могла упредить Павла в Риме, как это было в Ефесе. Что привело их в Ефес позже, нам неизвестно, возможно, они должны были помогать там Тимофею (2 Тим. 4:19).

Что же касается содержания и тона предостережения против тех, кто доставляет неприятности церкви (д), то мы недостаточно хорошо знаем историческую ситуацию, чтобы судить, уместно ли это предупреждение и возможно ли оно в Послании к Римлянам. И, кроме всего прочего, неужели тон его более резок и деспотичен, чем многие указания в главах 12-15? Более того, следует отметить, что в обоих отрывках (Рим. 12-15 и Рим. 16:17-20) Павел смягчает резкость своих императивов - в первом случае признанием зрелости христианства своих читателей и их способности к взаимному исправлению и наставлению (15:14), а во втором - благодарным признанием их примерной покорности Евангелию (16:19).

Основным аргументом в пользу целостности послания в той форме, в которой оно дошло до нас, всегда будет трудность объяснения того, как письмо (или фрагмент письма), представляющее церкви Фиву (обычно считается, что церковью-адресатом здесь является Ефесская), оказалось столь прочно связанным с первыми 15-ю главами, что ни единого свидетельства его отсутствия не сохранилось ни в одной из дошедших версий или рукописей.

Является ли изначально заключительное славословие (16:25-27) частью послания - это отдельный вопрос. Гораздо вероятнее, очевидно, то, что оно могло бы быть добавлено к посланию или вставлено в него из литургических целей, чем то, что целый фрагмент письма мог быть каким-то образом присоединён к нему. Но в этом славословии нет ничего непавловского, оно соответствует всему содержанию письма. Кроме того, есть лишь крайне недостоверное свидетельство, будто письмо когда-то и где-то существовало без него.

 

Значение Послания

 

Рассматривать значение этого письма всё равно, что комментировать глубину Большого Каньона. Но, вероятно, пару слов о Послании, как о миссионерском документе (этот его аспект оценивается не всегда достаточно) сказать можно. Ширина и глубина этого изложения Христова Евангелия является постоянным предостережением от искушения, перед которым церковь не всегда могла устоять - превратить свои миссионерские усилия в неопределённую и сентиментальную гуманитарную деятельность, в которой пенициллин может заменить силу Бога и Евангелия. Для мира самым очевидным и естественным будет шествие Евангелия по земле путями милосердия, подтверждение веры любовью, охватывающей все нужды и муки человеческие, но искушение "оставивши слово Божие, пещись о столах" (Деян. 6:2) особенно сильно в миссионерской работе, и Послание к Римлянам является спасительным путеводителем для церкви в том, что касается главенства Слова. Поэтому послание есть также и напоминание, что содержание миссионерской проповеди крайне важно, что искажение и ослабление божественного слова здесь более непозволительно, чем где-либо ещё в жизни церкви, что сотрудничество в миссионерской работе на основе неверно определённого или расплывчатого минимального согласия по поводу сущности миссионерского проповедования является опасным и непростительным занятием, что конфессиональный вопрос очень остро стоит именно в миссионерской работе.

По поводу Послания к Римлянам, как изложения Евангелия, трудно сказать лучше, чем это сделал Мартин Лютер, человек, для которого это письмо стало ключом ко всем откровениям Божьим и гласом Божьим, призвавшим его к Реформации. Он начинает своё "Предисловие к Посланию к Римлянам" с таких слов: "Это послание есть самое сердце и средоточие Нового Завета, чистейшее и яснейшее Евангелие. Оно вполне заслуживает быть заученным слово за словом каждым христианином; и не только этого. Человеку следует жить с ним день за днём, поскольку оно есть повседневный хлеб душ наших. Невозможно читать его слишком часто или слишком основательно либо обдумывать его слишком часто или слишком хорошо; и чем более обращаешься к нему, тем дороже оно становится и слаще становится оно на языке..." А завершает он своё "Предисловие" так: "Таким образом, мы находим в этом послании всё, что нужно знать христианину, здесь предостаточно сказано о том, что есть Закон, что есть Евангелие, что есть грех и воздаяние за него, что есть милость, вера, праведность, Христос, Бог, добродетельность, любовь, надежда и крест, каким должно быть наше отношение ко всем людям, к святым и грешникам, к сильному и слабому, к другу и врагу, а также к нам самим. И всё это великолепно подкреплено Писанием, подтверждено примерами, некоторые из которых принадлежат Павлу, а некоторые взяты у пророков, так что и пожелать-то больше нечего. Вот почему вполне вероятно, что Павел предполагал дать в этом послании нечто вроде обзора всего христианского Евангелия и открыть нам Ветхий Завет. Несомненно, что, если кто хорошо выучит наизусть это послание, он обретёт себе свет и силу Ветхого Завета. Поэтому каждому христианину следует знать это послание и постоянно применять его учение. Пусть Бог ниспошлёт милость Свою для этой цели".